Отбор. Помощница Его Величества

Глава 10. Я не виню вас, леди Валаре

Вокруг нас воцарилась тишина. Игроки за многими столами делали вид, что ничего не происходит, а где‑то за спинами людей навстречу ко мне уже подходили стражники заведения.

— Я не знаю, на что вы намекаете, лорд Галь, но мы с вами лично незнакомы, — процедила я. — Впредь не подходите ко мне с вашими оскорбительными намёками.

Принц за спиной лорда Галя горел от ярости, стоя к мужчине вплотную, а Леонард справа от меня выглядел недоумённо, словно вспоминал что‑то. Точнее — кого‑то.

Думаю, он вспоминал Пиковую Линн, которую встретил несколько месяцев назад, когда кронпринц привёл его в игровой дом и когда Мартен Галь заявил, что знает её давно, «в том числе лично».

Я помнила, каким пониманием тогда загорелись глаза присутствующих мужчин. И не могла позволить этому налипнуть ко мне.

— О нет, просто так я не уйду! Я ждал тебя несколько месяцев! В этот раз ты не сможешь играть в свои лицемерные игры…

Я вновь отвесила ему пощёчину, хоть он и отшатнулся — таким образом я задела его только кончиками пальцев, которые тут же заболели, сильно изогнувшись.

Зашипев, я убаюкивала свою руку и, только подняв голову, поняла, что кронпринц встал между мной и проблемным лордом.

— Не смейте разговаривать со мной в таком ключе, — сглотнув, сказала я. А потом уже добавила, для остальных: — Извините, я оставлю вас ненадолго. Это… слишком.

Я изобразила высшую степень расстройства и вручила герцогу оставшийся в левой руке напиток, который каким-то чудом не расплескала, после чего быстро удалилась, чувствуя, как стремительно стучит моё сердце от волнения.

Нельзя позволять своей маске сползать. Все должны видеть только оскорблённую аристократку.

На самом деле никаких рычагов влияния против лорда Галя у меня не было, только поведение оскорбленной аристократки. И если это его не проймет…

Конечно, я могла бы обратиться к страже в заведении, но что я стану делать за его пределами? Во дворце, где слухи начнут расползаться? Защитой аристократке всегда служила её семья, но Имир не вызвал Леонарда на дуэль даже тогда, когда тот обесчестил меня и не понёс никакой ответственности.

Так что надеяться особо не на кого.

Поспешно влетела в женскую уборную и захлопнула за собой дверь, тяжело дыша и вглядываясь в изящное зеркало. С другой стороны на меня смотрела бледная, слегка растрёпанная брюнетка. Я поправила несколько выбившихся прядей и тут же добавила заколку — одну из тех, что всегда хранились в этой комнате.

Что?

Издала тяжелый, громкий выдох.

Оказалось, я была не в гостевой уборной, а в хозяйственной, предназначенной для девушек, работающих в заведении. Видимо, сработала привычка.

В зеркале на моей шее действительно отражались несколько родинок — но откуда о них мог знать лорд Галь? Я всегда тщательно скрывала их под макияжем, как и остальные девушки.

— Я говорю тебе, я точно видела его раньше. Помнишь, полгода назад? — раздались голоса у двери. Похоже, это были девушки-подавальщицы, ожидавшие своей очереди.

Ну, пусть стоят.

Я не собиралась их впускать — в конце концов, есть ещё две уборные, пусть идут туда. Хотя, судя по всему, и те сейчас заняты.

Мне нужно выждать хотя бы минут десять — надеюсь, за это время лорд Галь уже покинет игровой дом. Не станет же он донимать кронпринца подобной ерундой?

— Ты уверена, что это был Его Светлость?

— Да, говорю же тебе! Они всегда играли в самом углу, у стола Даяны. Всегда втроём, всегда в масках. Иногда с ними была ритуалистка и услышать хоть что-то из их разговоров было невозможно, но голос я запомнила.

— Но ты узнала остальных?

— Только одного. Потому что однажды он снял маску. Это был покойный граф, о котором теперь все пишут.

Я встряхнула головой, пытаясь уложить в мыслях то, что услышала. Получается, они видели вместе герцога де Вьена и графа Арвеллара? И с ними был кто-то третий и некая ритуалистка?

— А третий? Думаю, с этим стоит пойти к Его Высочеству.

— Нет, я боюсь. Пусть сами разбираются — тем более, я не знаю, кто была третьей.

— Женщина?

***

Из уборной я вышла через десять минут, как и планировала, надеясь найти волка и рассказать ему о том, что услышала. Расстроена я не была, но помнила, что следует это изображать. И была готова, если потребуется, упасть в обморок от оскорбления и выставить себя ещё большей жертвой.

Нужно было беречь остатки репутации — и уж точно никто не должен был узнать, что я работала в игровом доме, который женщинам при дворе казался чуть ли не борделем.

Слава богам, лорд Галь уже ушёл, но стоило мне приблизиться, как кронпринц, сидевший ко мне спиной, встал и двинулся мимо меня, направляясь в ту самую комнату, где мы проводили ритуал.

— У меня для вас задание, леди Валаре. Следуйте за мной, — бросил он громко, ледяным, почти злым тоном — таким, какого я не слышала уже очень давно.

С тех пор, как он попросил меня довериться ему.

Я шла за Каэлисом Арно, не зная, что на него нашло, отчаянно надеясь, что он обернётся. Что улыбнётся — почти незаметно. Что он действительно направляется туда, чтобы обсудить моё задание.

А затем разозлилась на саму себя — каких тёмных богов я испытываю эти чувства?!

На что бы ни разгневался Его Высочество, я не сделала ничего, что могло бы оправдать подобное обращение. Даже если он поверил, что я действительно работала здесь — я ведь уволилась сразу же, как он того потребовал, отказалась от всех своих подработок, хотя всё это время находилась на долгом и ненадёжном испытательном сроке.

Он открыл дверь, всё так же не глядя на меня, и остался стоять у входа, явно давая мне возможность пройти внутрь.

Когда мы оба оказались в комнате, я дошла до противоположной стены и резко развернулась, готовая встретить любые претензии с открытым лицом.

Молча, спокойно кронпринц закрыл за нами дверь, и щелчок замка в тишине прозвучал оглушительно.

Запахи здесь, как всегда, глушились, и не видя его лица, я не имела ни малейшего представления о том, что чувствовал Его Высочество.

Он прошёлся из стороны в сторону — спокойно, тихо.

Обманчиво.

— У вас было для меня задание, Ваше Высочество, — напомнила я, стоя прямо и тщательно скрывая своё волнение.

— Да, — все тем же ледяным тоном ответил он. — Было.

Три широких, быстрых шага — и вот он уже слишком близко, а я сама едва заметно отступила, оказавшись у стены.

Он всё так же молчал — страшно, тяжело, — но теперь поднял голову и стоял слишком близко, настолько, что я сразу поняла что происходит нечтодругое.

Лицо кронпринца оказалось совсем рядом с моей шеей, и он делал жадные, шумные вдохи.

— Ничего. Вы хорошо здесь поработали, — произнёс он.

Понятно. Видимо, лорд Мартен Галь убедил его, что я действительно работала здесь, и почему-то это очень не понравилось Каэлису Арно.

— Я давно не работаю здесь. С тех пор, как ушла со всех своих других работ.

Присутствие кронпринца так близко смущало меня, но я не двигалась. Воздух между нами казался плотным, тягучим, слишком горячим.

— Я понимаю. Наверное, вам было тяжело, и вы не видели выхода, Миолина.

«Миолина». Опять.

— Дворец выяснил о вас многое, пусть и не всё, прежде чем нанять вас, — его голос стал заметно мягче, но от этого я только сильнее заволновалась. — Я знаю, что у вас огромные долги, и что ваш брат множество раз влезал в неудачные проекты, которые заканчивались ничем. И я не осуждаю вас.

Он поднял на меня глаза — мутные, почти больные.

— Вы не видели выхода… но тогда почему я сейчас сгораю от ярости и едва сдерживаюсь, чтобы не обратиться? Чтобы не убить его?

Его рука тыльной стороной едва ощутимо провела по моей щеке, очертила подбородок, скользнула к шее. Сам же кронпринц стоял, буквально нависая надо мной.

Любуясь… и жалея?

Проклятье, да о чём он вообще?

— Вы были прокляты с рождения. Этим магнетизмом, этой красотой, которую каждый мужчина стремится присвоить, проведя с вами лишь немного времени, — сказал он тихо, почти не дыша. — Каждый ритуал с браслетом — как пытка, от которой я не могу отказаться.

***

— Каждый день я смотрю на вас, знаю, что должен отвернуться — и не могу. И вы в этом не виноваты.

— К чему вы ведёте, Ваше Высочество? — от его слов я сглотнула, остро осознавая, что прямо сейчас, в эту самую секунду, он признаётся в том, что его ко мне влечёт.

И что-то внутри меня, то, что я упорно отказывалась признавать… отчаянно радовалось этому. Адреналин бушевал в груди, кровь пылала от осознания того, насколько сильно я этого хотела — чтобы он замечал меня, хотя бы немного, так же, как замечал всех своих невест.

Я жаждала этого медового аромата, которым он окутывал других девушек, хотела той поддержки, которую он без колебаний дарил им. Меня тянуло к нему, я стремилась быть рядом, поддерживать, отдавала больше, чем от меня требовалось, пусть всё, что мне дозволено сейчас, — это работа.

Но…

Одновременно я знал что всё это не для меня.

Для других.

— Иногда я думаю о том, каково вам — жить в мире, где правят мужчины, — Каэлис Арно продолжал говорить негромко, наклоняясь всё ближе, словно желая поцеловать, и я не могла отвести от него взгляда. — Где вы вынуждены улыбаться тем, кого, быть может, в глубине души презираете.

Да не так уж страшно улыбаться. Страшнее, когда негде спать, нечего есть, а собственная семья кажется не опорой, а ещё одной угрозой, которую не знаешь когда ожидать.

— И каково вам — жить в мире, где никто не заступился за вас. Ни в ситуации с Леонардом, ни в истории с лордом Галем, ни в работе со мной, ни с другими мужчинами… — его взгляд неотрывно следил за моими губами.

Сквозь туман осознания до меня дошли те четыре случая, что он назвал. И то, что он объединил их в одно целое.

— О чём вы говорите, Ваше Высочество? — хрипло спросила я, постепенно приходя в себя. Запретная эйфория, вызванная его словами, испарялась с каждой секундой.

— Получается, я ничем не лучше этих мужчин. И с каждым днём это становится всё труднее. Особенно, зная, что я мог бы защитить вас от подобных ситуаций. Что вы всю жизнь будете подвержены этому — без вашей на то вины.

— Каких ситуаций? — я попыталась вырваться, впервые, но его сильная рука сжала моё плечо.

Он больше не говорил ни слова, а я сгорала — от его близости, от обиды и злости.

Потому что он, похоже, считал, что я торгую собой ради выживания.

— Отпустите! Каких ситуаций, Ваше Высочество?! — повторила я громче, вновь дёрнувшись.

Рывок, рука на моём плече сжалась сильнее — и в следующую секунду он коснулся своими горячими губами моих — сухих от волнения.

Я всхлипнула, ощущая, как воздух вокруг будто стал разряженным, лишая меня кислорода, и каждая реакция тела замедлилась.

Услышав это, он нежно провёл ладонью по моей шее, продолжая целовать — медленно, мягко, почти умоляюще, словно прося раскрыть губы.

Но я отвернулась, чувствуя, как в груди и горле растёт ком — и как эта обида вытесняет даже тот жар и трепет, что появлялись рядом с Каэлисом Арно.

— Отпустите, — прошептала я.

— Тш-ш, Миолина, я не обижу вас, — его ласковый поцелуй скользнул к моей челюсти, ближе к уху. — Я ведь просил вас доверять мне. Я разобрался с лордом Галем — он больше никогда не побеспокоит вас, ни здесь, ни во дворце. Никогда. Я не осуждаю вас и никогда не попрекну вашим прошлым…

Страшная догадка пронзила сердце, и внезапный прилив силы прошил всё тело. Я оттолкнула его одной рукой и со всей яростью влепила пощёчину.

— А что вы хотите взамен, Ваше Высочество?! Неужели решили отплатить мне своим тайным вниманием, сделав любовницей?

По его лицу я не смогла прочесть ответа.

— Вам страшно, и я понимаю это, но вы не должны более…

— Нет, мне не страшно, я в гневе! — на самом деле страх во мне тоже жил, но мысли не поспевали за происходящим. — Если вы решили, будто я являюсь чьей-то любовницей и что вы можете спасти меня, предложив то же место — то я советую вам подумать ещё раз.

— Миолина, пожалуйста… — кронпринц, несмотря на удар, выглядел неожиданно спокойным и серьёзным. Он смотрел на меня так, будто пытался убедить.

— Лорд Галь рассказал мне…

— И вы поверили ему?! — перебила я, с трудом сглатывая болезненный комок обиды. — Что бы он ни сказал — вы поверили, даже не спросив меня сначала? Несмотря на то, что не он, а я работаю с вами всё это время, и вы смогли узнать меня!

А вот теперь я ясно читала ответ в его глазах. И этот ответ разрушал что-то светлое во мне — то, о существовании чего я до сих пор не знала.

Обида душила, как и ярость.

— Я не виню вас. Ваша жизнь была тяжёлой, и вы слишком красивы — на свою беду, — в его взгляде теплилась почти жалость.

— Мне не нужна ваша жалость! — прошипела я. — Между мной и ним ничего не было, никогда! С самого первого дня, как я появилась здесь, он преследовал меня, но Меррин всегда защищала своих работников. Да и как он мог узнать меня только сейчас, если бы между нами действительно что-то было?

От одной только мысли, что Каэлис Арно решил, будто я отдаю своё тело за какие-то услуги или даже деньги — не только лорду Галю, но и «другим мужчинам» — подташнивало.

— Я не была ни с кем, кроме Леонарда… и вас. Я готова на многое ради выживания, но не на это, — произнесла я, глядя ему прямо в глаза, чувствуя, как в уголках моих собирается влага, и ненавидя себя за то, что оправдываюсь. И за то, что хочу выглядеть в его глазах лучше.

Глупое, жалкое сердце.

Но больше всего убивало молчание. Будто он взвешивал, стоит ли верить.

— А знаете что? — произнесла я, пытаясь задушить слезы злостью. — Это вовсе не ваше дело. Даже если бы я была с десятками мужчин — это никак не влияло бы на мою работу. Я не просила ни помощи, ни жалости!

Пусть скажет хоть что нибудь!

Хотелось ударить его ещё раз — лишь бы не видеть этот всепонимающий, будто всё прощающий взгляд.

— Можно я удалюсь? Я здесь больше не нужна до конца вечера, — выговорила я, осознавая, что не способна оставаться рядом с ним ни секунды.

Боль и обида сжигали изнутри, и даже злость больше не спасала. В этот миг мне казалось, что если он увидел во мне только красивую, но сломленную женщину — ту, которой можно воспользоваться, потому что у неё больше нет выбора, — то к нормальным рабочим отношениям нам уже не вернуться.

— Конечно, леди Валаре, — глухо произнёс кронпринц. — Мы поговорим завтра утром.

Я поспешно вышла из комнаты, а затем и из игрового дома, чувствуя, как из последних сил сдерживаюсь, чтобы не расплакаться прямо здесь.

Рука горела.

Вторая пощёчина за один час — а ведь я считала себя сдержанной, верила, что до такого меня невозможно довести.

Трудно было принять, что человек, к которому я потянулась, которого впервые после Леонарда увидела именно как мужчину, — увидел во мне женщину, способную… почти торговать своим телом.

Собирался ли он предложить мне то же самое?

Я ведь ни на что не надеялась. Не строила никаких иллюзий, не видела даже призрачного общего будущего.

Вытерев дорожку слёз, я вызвала возницу и направилась к себе, злясь и на принца, и — ещё больше — на себя. Нельзя поддаваться слабости. Слабые, эмоциональные и отчаянные люди допускают ошибки.

Я надеялась, что в моих покоях никого не окажется, но ошибалась — там были все, включая обеих кузин. Камилла стояла в центре комнаты и оживлённо о чём-то рассказывала, явно наслаждаясь ролью победительницы своего испытания.

Моего появления никто не заметил.

— В следующий раз, когда кто-либо из вас решит прийти в мои покои, я ожидаю, что вы сначала спросите об этом, — твёрдо произнесла я. — А не будете приходить так, будто живёте здесь.

— Как ты можешь так говорить, дочка? — всплеснула руками мать, по всей видимости, не понимая моего состояния. — Посмотри на Имира — он помогает и всегда в хорошем настроении. Зачем же ты так, даже не поздоровалась?

— Вот тогда и живите в покоях брата, раз он во всём лучше меня, — усмехнулась я и прошла в спальню.

Оказавшись внутри, без сил опустилась на кровать. Что будет завтра, во время утреннего разговора? Останется ли у меня работа? Я должна, обязана отсечь все чувства!

Моё внимание привлёк свёрнутый лист бумаги, лежащий под дверью — похоже, его туда протолкнула мать, не открывая.

Как и всегда, письмо было от барона Эсклара. Но на этот раз я решила его открыть.