Отбор. Помощница Его Величества

Глава 6. Таверна в Ридстоуне

Результаты испытания между Лианной и Аделаидой так и не были оглашены во время конкурса — их оставили на дополнительное рассмотрение после того, как вдовствующая королева Хонора подняла очень непростой факт. Аделаида начала свой ритуал за два дня до испытания.

Но была ли в этом её вина? Завершив ритуал уже на самом испытании и предварительно получив одобрение от главного королевского ритуалиста Саи Орея, который осмотрел процедуру и признал её соответствующей требованиям, она формально не нарушила условий.

В чём разница с тем, как участницы заранее оттачивают пение? Та же Лианна, наверняка, неделями изучала культуру, политику и экономику Левардии, готовясь к дебатам.

Подойдя ко мне после испытания, Аделаида спросила, будет ли с моей стороны поддержка, если начнут опрашивать дворцовых ритуалистов.

Я ответила, что да — и даже не потому, что мы знакомы с академии, а потому, что это решение я считаю справедливым. Талант заключается не в том, чтобы всё успеть за пять минут, и если возникнут сомнения в том, как прошло испытание леди Кейн, тогда следует внимательно пересмотреть выступления всех девушек-магистров.

Результаты мы, вероятно, теперь узнаем только из «Соронского Вестника» — вместе с именами тех, кто выбыл, и списком пятнадцати фавориток.

За Аделаиду было особенно обидно, потому что её ритуал оказался не только крайне сложным, но и по-настоящему креативным, наверняка разработанным в течение многих месяцев не ради этого испытания, а как самостоятельная работа, которую можно было продать в Библиотеку Глифов.

В конце концов, она обладала полной квалификацией и имела полное право изобретать и реализовывать собственные наработки.

Правда, я не могла с уверенностью сказать, насколько этот ритуал был пригоден для постоянной, регулярной защиты. Он требовал значительных усилий, но давал результат, который не предполагал особых затрат со стороны тех, кто уже обладал магией. Разве что его могли проводить для тех, кто не обладал магией.

***

— Вы останетесь в таверне и будете ожидать нас там, — произнёс Его Высочество, когда мы прибыли в крохотный городок, вернее — в посёлок Ридстоун.

Здесь было сыро, мрачно и неуютно: высокие, плотные деревья даже днём не пропускали солнечный свет, а теперь и вовсе начинало вечереть. Земля была влажной, и мои любимые удобные туфли, которые я заказала в количестве десяти пар, скорее всего, скоро придётся выбросить.

— Давайте сначала проведём на вас защитный ритуал, — предложила я, отчаянно мечтая просто сойти с лошади, а ещё лучше — оказаться в постели.

Всё тело болело, покинув дворец в шесть утра, мы скакали верхом без перерыва до самого прибытия в Ридстоун.

Я — верхом! С моей-то скудной практикой.

— А леди Лианна Бэар, без сомнения, проделала бы этот путь без единой гримасы и сейчас выглядела бы бодрой и весёлой, — зачем-то заметил Николас Хаул, наблюдая за моими мучениями, пока я с трудом спускалась с лошади.

— Я рада за неё, — буркнула я в ответ. — Ваше Высочество, я по-прежнему считаю, что вам небезопасно идти в храм без нормального сопровождения, даже с браслетом из змеиной кожи.

Как по мне, вся эта затея была безумной. Каэлис Арно и ищейка всерьёз считали, что можно просто явиться туда, где, по их предположениям, мог скрываться королевский бастард, — без всякой защиты, без гвардии, без стражников, даже оставив меня — ритуалиста в таверне.

Лишь потому, что они не хотели вызывать подозрений во дворце. Не желали, чтобы кто-то узнал, что они сейчас здесь.

Ведь даже если и существовал некий заговор с целью посадить бастарда на трон, кто-то непременно должен был знать, что коллекционные сигары получал сам король — кто-то, приближённый к королевской семье, кто-то, находившийся в то время в Порте Равинье и постоянно проживавший во дворце.

— Леди Валаре, вы действительно считаете, что сможете защитить нас от опасности внутри храма, если она, конечно, существует? — с лёгким смешком произнёс кронпринц, наклоняя голову вбок и пристально меня разглядывая. — Я ценю ваше стремление вставать между опасностью и мужчинами, но уверяю, вы делаете гораздо больше своими ритуалами.

Похоже, он всё ещё не мог забыть момент, когда я встала между ним и летящими осколками.

— Это поможет вам при магическом вмешательстве в ауру, но никак не защитит, если кто-то нападёт на вас с мечом или если на вас сверху упадёт люстра, — я не отвела взгляда, сколько бы он ни пытался намекнуть на то, что не мне физически их защищать. — И я говорила вовсе не о себе, а о том, что следовало бы прибыть сюда с королевскими гвардейцами, а не с одним ищейкой, которого мы, к слову, даже ни разу не видели в бою.

— Какой вопиюще несправедливый намёк! А кронпринца вы в деле видели? — Николас Хаул, трагично хватаясь за сердце, изобразил преувеличенное возмущение.

— Видела, — спокойно кивнула я. — И подписывала контракт, в котором обязывалась заботиться о жизни и здоровье Его Высочества. Так вот, если я не проинформировала ни лорда Вал-Мирроса, ни графа де Рокфельта — это засчитывается как пренебрежение обязанностями?

Вряд ли, конечно, с ними что-то случится в храме Пантеона Светлейших, но в ситуации, когда возможен заговор против короля и всей королевской семьи, лучше не рисковать, устраивая подобные анонимные визиты.

— Леди Валаре, разве вы подчиняетесь графу де Рокфельту? Или, быть может, лорду Вал-Мирросу? — голос Каэлиса Арно звучал лениво, почти мурлыкающе, но взгляд оставался взглядом хищника — лидера, требующего подчинения.

Ну вот опять…

— Я поняла, Ваше Высочество, — нацепив на лицо привычную улыбку, ответила я, не желая произносить вслух то, что, безусловно, он ждал — подтверждение своей и без того безусловной власти.

— Вы хотите что-то добавить, леди Валаре? — кронпринц, напротив, заметив мою улыбку, стал заметно сердитее и сделал шаг ко мне.

— Я всё поняла, Ваше Высочество, — вновь повторила я. — Готова приступать к ритуалам.

Каэлис Арно сделал ещё один шаг, глубоко вдыхая, наверняка пытаясь уловить мои мысли по запаху, и я вновь ощутила это…

Желание подчиниться — вперемешку с напряжением во всём теле и стремлением подчинитьего.

Словно он говорил со мной на каком-то внутреннем уровне, общаясь напрямую с моим зверем, в то время как я пыталась просто выполнять работу и зарабатывать деньги. А спящая зверюга внутри хотела только одного — играть, драться, развлекаться, и только с кронпринцем.

— Может, мы уже начнём? Иначе все прислужники храма уснут — вряд ли они позволяют себе долгие развлечения по ночам, — Николас Хаул влез прямо между нами, и, увидев это, кронпринц почти зарычал.

— Никогда не перебивай меня. И не влезай между мной и леди Валаре, — произнёс он, но всё же направился в здание таверны.

Здесь было людно, шумно и весело — дубовые столы, отливавшие в свете свечей, выглядели липкими от пролитого пива. Запах воска приглушал прочие ароматы, но, несмотря на распахнутые окна, я отчётливо чувствовала, как здесь пахло людьми, а запахи волка и Его Высочества становились всё более явственными.

Каэлис Арно, как всегда, насыщая пространство феромонами, пытался подавить всех окружающих — и это срабатывало. Кто-то в его присутствии притихал, а кто-то и вовсе ощущал желание уйти, даже не понимая, с чем связано такое решение.

Мимо нас пьяно пронеслись двое мужчин, и я почувствовала, как сильная рука кронпринца мягко отводит меня в сторону — так, чтобы я оказалась между ним и ищейкой, а не за ними, — чтобы прохожие случайно не налетели на меня.

— Нет у нас трёх комнат, — недовольно пробурчал мужчина за высокой деревянной стойкой, не догадываясь, кто скрывается под капюшонами.

***

— Нет у нас трёх комнат, — недовольно пробурчал мужчина, не догадываясь, кто скрывается под капюшонами. И лишь после того, как на грязной стойке рядом с ним оказалась ещё одна серебряная монета, резко изменил тон: — Ах, да, припоминаю что есть. Только крохотные.

Три комнаты нам были не нужны, потому что кронпринц и ищейка не собирались оставаться в таверне — лишь создать видимость.

Хотя, если мы задержимся здесь дольше необходимого, возможно, придётся остановиться на ночь. До более крупного города, куда мы планировали вернуться ближе к полуночи, было около двух часов езды верхом, и сама мысль о том, что мне вновь предстоит сесть на коня, причиняла почти физическую боль.

— Мне проблемы не нужны, — мужчина, видимо, хозяин таверны, кивнул на наши капюшоны, словно давая понять, что выглядим мы подозрительно. — У меня честное заведение.

— Мы просто остановились здесь на пути в столицу. Целый день верхом, устали как собаки, — голос Николаса Хаула звучал по-домашнему непринуждённо, по свойски, и я была благодарна, что именно он говорил за всех нас.

Каэлис Арно, всем своим тоном и тембром демонстрировал стремление повелевать, да и в целом звучал несколько напыщенно, как аристократ. Вроде бы он учился в Иштаваре под прикрытием, так, что никто не знал его настоящего имени и титула? Вряд ли он тогда пытался казаться простолюдином.

— Второй этаж, в самом углу. Если будут проблемы — выкину вас немедленно.

Мы, не поблагодарив, направились именно туда, поймав по пути наверх несколько подозрительных взглядов. В слабо различимом запахе читался интерес, но не было ни агрессии, ни зависти — в своих простеньких плащах мы не казались богатыми постояльцами.

Из трёх комнат, если их можно было так назвать, только одна могла вместить нас всех — в ней мы и остановились. Кронпринц быстрыми шагами подошёл к окну и резко закрыл пыльные шторы, отрезая поток свежего воздуха.

— Ух… я весь вспотел, — Николас Хаул стянул капюшон и встряхнулся, почти как собака.

В комнате тут же запахло мокрым волком, из-за чего кронпринц и я дружно поморщились.

— Вы, знаете ли, тоже не ромашками пахнете, — заявил ищейка, показательно сморщившись, но ответить я не успела.

Кронпринц уселся на крохотную табуретку, задрав рукав свободной рубашки и, видимо, ожидая, что я немедленно приступлю к ритуалу с браслетом из змеиной кожи.

На этот ритуал, суммарно, за месяцы службы во дворце, я, пожалуй, тратила больше всего своей силы. Иногда мне приходилось проводить его несколько раз в день, иногда принц хотел его прямо перед советом, словно верил, что кто-то там может желать зла своему будущему правителю.

И, как и всегда с момента нашего возвращения из графства Роузглен, я проводила ритуал в присутствии другого человека — словно Каэлис Арно не желал оставаться со мной наедине.

Думаю, это и к лучшему. Он же пообещал, чтотакогобольше никогда не повторится.

— Мы ищем жреца по имени Реддо. Он провёл в этом храме последние сорок лет и был здесь в ту ночь, когда вашего отца, по слухам, видели в Ридстоуне. С ребёнком.

— Мой брат или сестра только на год старше меня… Могла ли его любовницей быть одна из участниц Отбора? — принц произнёс это, следя за моей рукой, за тем, как я раскладываю предметы на столике, готовая прикоснуться к нему.

— Ваш отец по-настоящему любит вашу мать. Намного больше, чем вас, — принц лишь хмыкнул, услышав такую дерзкую правду от волка.

— Так значит, ты считаешь, что мой отец и тётя соврали? Бастарда не существует?

— Не считаю. Я сильно сомневаюсь, что до королевы Люциллы у Его Величества не было нескольких любовниц. Возможно, знатных, но скорее всего — обычных работниц дворца, всегда рядом...

Я на секунду прервалась, но затем, моргнув, вновь вернулась к своему чемоданчику, осторожно раскрывая змеиную кожу, хранимую в специальном отваре. А ищейка между тем продолжил:

— Вряд ли хоть один из кронпринцев к моменту Отбора, в период Времени Зова, не имел во дворце одну-двух девушек для облегчения…

— Замолчи, — ледяным тоном отрезал Каэлис Арно, и я почувствовала, как внутри меня что-то болезненно сжалось.

«Девушки во дворце для облегчения»...

Наверное, именно так будут воспринимать меня, если кто-нибудь узнает о том, что произошло между мной и Его Высочеством.

Противно.

И, что самое горькое, не слишком далеко от истины. Хотя, если бы тогда этого не произошло, я, возможно, сама бы напала на Каэлиса Арно — прилюдно. И, скорее всего, сейчас даже работы у меня бы не было.

— Миолина, — горячая рука кронпринца легла на моё запястье, пока ищейка проверял свои сумки.

В ответ я одарила его сердитым взглядом — с какой стати он называл меня по имени? — и столкнулась с его глубокими, потемневшими глазами, будто он искал в моём лице какие-то ответы.

Наверное, спрашивал себя, задели ли меня слова Николаса Хаула.

Мне не хотелось демонстрировать свою слабость, поэтому я механически выполняла работу, думая про себя о том, что прошлого не изменить.

Нужно лишь не допускать больше никаких ошибок. И правильно, с умом распорядиться тем самым одним желанием, если станет совсем невмоготу. А также — отрезать эмоции. Так, чтобы не чувствовать ничего. Как сейчас, когда я дышала ртом, лишь бы не вдыхать запах мужчины, к которому так безрассудно тянулось что-то внутри меня.

— Всё готово, — произнесла я, подняв взгляд на принца — и увидела, что он не сдвинулся с места. Всё так же смотрел на меня. Почти пялился, изучая, будто хотел проникнуть внутрь моей головы.

— Разговаривать вначале буду только я. Сначала расспросим об их версии событий тридцатитрёхлетней давности. А если не ответят — потребуем документы. В крайнем случае раскроем мою личность, — ищейка уже стоял у выхода, не желая дожидаться, пока наступит совсем поздняя ночь. — Прихожан, по идее, уже как час не должно быть в храме.

— Я могу незаметно расспросить людей внизу, в таверне. Узнать, не видели ли они чего-то странного, связанного с храмом, — предложила я.

— Нет. Вы останетесь здесь, в этой комнате, и будете нас ждать. Многие из тех, кто внизу, уже поняли, что вы женщина, и я не намерен отвлекаться на тревогу о том, что с вами может случиться, пока мы будем в храме, — голос кронпринца прозвучал низко, повелительно, не оставляя даже намёка на обсуждение.

Каэлис Арно поднялся, но отходить не спешил. И, раздражённо бросив взгляд на волка, приказал:

— Выйди на секунду.

Ищейка послушался без комментариев.

— Леди Валаре, — начал кронпринц, и я, взяв себя в руки за эти минуты, ответила ему вежливой улыбкой. Увидев её, он неверяще выдохнул и зло покачал головой.

— Миолина, я знаю, что вы…

— Нет, — мне хотелось закрыть ему рот рукой, но вместо этого я просто отступила на шаг.

Любое общение, любое желание что-либо обсудить сделает нас ближе. Откроет путь в души друг друга — в боль, обиды, в настоящие, хрупкие чувства. Я не верила, что это приведёт нас к чему-то хорошему.

А может быть, просто боялась.

— Нет? — тихо переспросил он, буравя меня взглядом — тяжёлым, почти невыносимым, а его запах, привычный и властный, будто приказывал подойти ближе, подчиниться.

Я даже уловила едва заметный оттенок корицы…

— Нет, — повторила я, чувствуя, как от его звериного взгляда буквально плавлюсь.

Хотелось… многого. Хотелось сказать, что я не вижу себя «средством облегчения», что я боюсь завтрашнего дня, что страшусь момента, когда кто-то узнает о том, что между нами было — и это похоронит меня. Как женщину. Как мага.

Но я молчала. И он тоже молчал, услышав моё «нет».

А затем резко развернулся и громко хлопнул дверью. Я без сил опустилась на стул, тот самый, где он сидел совсем недавно, и заставила себя собраться, напоминая, что мне предстоит работать ещё долгие годы. Что нужно терпеть. Копить. Копить. Копить...

Из дверного проёма донёсся глухой щелчок замка.

Он запер меня!