Отбор. Помощница Его Величества

Эпилог 1. Каэлис Арно из Великого Дома Грейдис

Кто бы мог подумать, что главным своим достижением к этому моменту Каэлис станет считать не законы, не трон, не политическое урегулирование конфликтов, а то, что он добился одной-единственной женщины, которая чуть не свела его с ума, но в итоге сказала "да"?

Никогда прежде эйфория не накрывала его с такой силой, как в тот момент.

Глаза Каэлиса зажглись торжеством, когда он увидел Мио, медленно входящую в центральный собор Левардии, окружённую почётным караулом. Она шла уверенно и гордо, словно плыла в тяжёлом и роскошном одеянии, одаривая всех присутствующих чарующими улыбками, которые настолько выводили его из себя совсем недавно.

Первые слова, что он услышал о Мио, были о том, что она — распущенная женщина. Что она ведёт себя слишком дерзко, скандально, без стыда соблазняет честных сыновей Левардии и должна быть как можно дальше от порядочных благородных аристократов.

Вместо этого он сделал её их королевой.

Совершил то, о чём мечтала, пожалуй, половина мужчин в этом величественном соборе, но ни один не осмелился бы, слишком бо́ясь своих матерей, бабушек, каких-то совсем посторонних лиц.

Каэлис знал, что Фабиан Александер собирался сделать Мио предложение на балу в честь завершения Отбора. Знал, что тот даже попросил нескольких слуг проводить её в особенно романтичное место в парке, к счастливо журчащему фонтану — об этом доложили ему слуги. Они вообще нередко подходили к нему, принося обрывки информации о каждой из участниц.

Те же самые слуги, как выяснилось, передавали сведения и его бабушке, вдовствующей королеве Хоноре, которая, оказывается, имела куда больший интерес в Отборе, чем демонстрировала. Если она понимала, что в процессе формирования пары завязывается союз, неугодный ей, то сразу же вмешивалась. Иногда она находила повод выслать аристократа из столицы, а порой устраивала компрометирующую девушку ситуацию… Как это недавно случилось с Леонардом.

Повторения он не допустит — уже организуется его брак с бывшей фавориткой короля Тарувана.

Каэлис не знал, чем именно Мио не пришлась по вкусу королеве Хоноре, но догадывался, что, как и все прочие, его бабушка попросту недооценила будущую королеву. Никто из них не понимал, что Мио невозможно запугать, невозможно сломить. Она может сделать вид, что отступила, но на деле будет извиваться ужом, пока не добьётся желаемого. И скорее всего, уверенная, что ей удалось подавить девушку, королева Хонора, привыкшая к собственной вседозволенности, выдала слишком много лишнего о себе самой.

Например, о том, что она пользовалась запрещёнными ритуалами из Ваарга, которыми, похоже, во дворце не интересовался лишь ленивый. Достаточно вспомнить леди Барбару ле Гуинн с её феромоном или леди де Рокфельт. Он уже запретил им приближаться ко дворцу и собирался тщательно расследовать, откуда каждая из них получила доступ к информации о запрещённых ритуалах и артефактах. При этом он не желал привлекать к этой проблеме излишнего внимания. Решение должно будет долгим, почти незаметным.

Безболезненным для общества и, если понадобится, очень жёстким для виновных.

Тотальный запрет, введённый ныне на большую часть кровавой магии, очевидно, не останавливал преступников. Напротив, они устанавливались в Ваарге связи с теми, кто был готов нарушать закон Левардии. Если бы кровавая магия была хотя бы частично узаконена, гильдия магов могла бы научить королевство отличать её разновидности, регулировать степень использования, распознавать формы применения.

Шёпотки толпы становились всё громче, пока Мио медленно шла к нему, не отводя сияющего, самого прекрасного на свете лица от Каэлиса. Отец Мио погиб, поэтому к венцу её вёл дядя — отец двух других участниц Отбора, которые тоже стояли сейчас в соборе, не веря глазам, глядя на свою невероятную кузину.

Когда-то Каэлис хотел спрятать её от чужих взглядов. Когда-то он велел облачить её в безликие наряды, но стало только хуже, теперь мужчины фантазировали о том, чего не видели. Ни одна одежда не могла скрыть Мио, и со временем он понял, что её красота являлась отражением того, кем она была.

Мио не стремилась быть незаметной, как того ожидало от неё общество. Не пряталась, не оправдывалась, она жила открыто, добивалась своего, принимала каждый вызов с высоко поднятой головой. И с каждым её достижением он гордился ею сильнее.

Она ещё не понимала, что уже стала королевой, той, кого невольно уважали. Той, в ком сочетались гибкость и хитрость, но главное — безграничная храбрость и преданность.

Лорд Марлэй символически передал руку Миолины Каэлису. Прикосновение к ней — как удар молнии, хотя он только прошлой ночью снова брал её, лаская до безумия, сдерживаясь, боготворя каждую линию её тела. Пока ещё может, пока на нём по-прежнему лежит этот проклятый артефакт.

Он давно начал готовиться к тому, что последует за сегодняшним днём. Отобрал самых верных слуг, заранее поймал добычу, которой будет кормить Мио в ритуальном ухаживании. Шкуры в его покоях — тоже его трофеи. Когда-то в древности Время Зова проходило в пещерах, и оборотни буквально похищали своих самок. Всё в нём до боли жаждало поступить так же, как делали предки, но...

Мио будет его королевой. И она заслуживает королевского обращения.

— Я доверяю тебе, — нередко говорила ему Мио, и он не знал, чем заслужил её доверие после того, как признался ей, что был готов отказаться от неё.

Сколько раз он видел боль в этих невероятных глазах? Сколько раз именно он становился её причиной?

Сходил с ума от ревности, от невозможности быть с этой женщиной, от мыслей о будущем. В какой-то момент он поверил, что Мио никогда не примет его предложения, и с ужасом понял, что даже если сейчас женится на другой, даже если она выберет кого-то другого, со временем он всё равно сделает всё, чтобы вернуть её в столицу.

Сделать своей фавориткой.

Мио никогда бы на это не согласилась, а он ни за что не принудил бы её.

А значит, он должен был добиться того, чтобы в глазах общества она выглядела самой достойной королевой.

Чего Каэлис не ожидал — так это того, что она сама выполнит половину работы.

Они молчали, не отрывая взгляда друг от друга, проходя сквозь ряды придворных и дальних родственников королевской семьи, а после оказались рядом с королём и королевой. Мио присела перед ними в реверансе, как и было положено, улыбаясь совсем уж блаженной улыбкой.

Мио опустилась в реверансе, как того требовал этикет, её лицо озаряла почти блаженная улыбка. Она делала вид, что безумно влюблена в Каэлиса, будто все её прежние поступки объяснялись только этой любовью и будто теперь, став его женой, она наконец успокоится и будет сидеть тише воды ниже травы. Его мать в это верила. Отец не очень, как и королева Хонора.

— Благословляю вас, леди Валаре, на вступление в Великий Род Грейдис, — громко произнёс отец Каэлиса. Теплота так и не коснулась его взгляда.

Впрочем, это не имело значения. Его отец не был способен любить никого, кроме своей жены.

Наконец, когда они дошли до алтаря — чинно и неспешно, демонстрируя всему миру будущую королеву — жрец произнёс долгую и витиеватую речь о благополучии Левардии и о той ответственности, что ложится на плечи при вхождении в столь высокий род. Над их головами в это время держали конструкции из ветвей со священными цветами, привезёнными с Пика Явления, и эти ветви намеренно напоминали корону.

— Принц Каэлис Арно из Великого Дома Грейдис, берёшь ли ты эту женщину в законные супруги перед богами и народом Левардии?

— Да, — без колебаний ответил Каэлис, удерживая руки Мио и не отводя от неё пронзительного взгляда.

— Леди Миолина Валаре из чёрных пантер Дженн-Беа, берёшь ли ты этого мужчину в законные супруги перед богами и народом Левардии?

Как и тогда, на балу, всё его тело сковало напряжение, а раскалённые ладони, должно быть, выдавали ей всю глубину его волнения, хотя по лицу мужчины невозможно было ничего понять, со стороны он казался холодным, каменным.

Только внутри — пожар эмоций. Если он теряет рассудок уже сейчас — что будет, когда он снимет артефакт?

— Да.

КОНЕЦ