Отбор. Помощница Его Величества

Глава 11. Место силы рода Валаре

«Леди Валаре,

Я долго не писал вам, понимая, что вы не собираетесь отвечать на мои письма. Я также старался не досаждать вам своим присутствием и взглядами — насколько мог, учитывая мои чувства.

Я глубоко сожалею о своём предложении и той оранжевой ленте, что вручил вам при всех. Очевидно, это оскорбило вас — настолько, что вы не ответили ни на одно моё письмо после бала.

Последние месяцы я не находил покоя — ни в еде, ни во сне — думая о том, насколько Леонард и мужчины вроде него разрушили вашу жизнь. Я вижу, как вы стараетесь, как у вас почти нет выходных, и лишь догадываюсь, что вы стремитесь к независимости.

Я не в силах изменить прошлое, но могу попытаться повлиять на ваше будущее. Пожалуйста, встретьтесь со мной. Я хотел бы предложить вам компенсацию за неудобства, которые, в том числе, и я вам причинил. А также — познакомить вас с профессором из Соронской Академии, который способен дать вам надежду на тот путь, то будущее, к которому вы похоже стремитесь.

Кроме того, мне хотелось бы обсудить с вами особенность вдовствующей виконтессы Барбары ле Гуинн, которую я недавно заметил. Я знаю, что когда-то вы были подругами, и, возможно, вы уже в курсе. Но эта особенность не даёт мне покоя уже несколько дней.

Искренне ваш,

Барон Рено Эсклар»

Я отложила письмо в сторону, потирая виски. Что происходит с Барбарой — честно говоря, мне было безразлично. Я не собиралась узнавать подробности её жизни через третьих лиц — только лично.

Но что касается остального...

Если бы он написал мне такое письмо в самый первый день, ещё во дворце, вместо той несчастной ленты, я, возможно, и встретилась бы с ним.

А сейчас, после разговора с кронпринцем...

Какова цена его одолжения? Даже если сейчас он ничего не попросит — не изменится ли это в будущем?

Матушка верила, что когда-то, семь лет назад, барон Эсклар был влюблён в меня. Но теперь я понимала, что это было неправдой. Как и то, что Лео был влюблён.

Они не знали меня.

Они говорили о чувствах почти сразу — как по шаблону ухаживаний, заведённому в среде аристократов. Они выбрали меня из-за внешности и потому, что тогда я считалась «подходящей» невестой. К настоящей любви или влюблённости это не имело ни малейшего отношения.

Как там сказал Его Высочество?

«Вы были прокляты с рождения. Этим магнетизмом, этой красотой, которую каждый мужчина стремится присвоить, проведя с вами лишь немного времени».

Интересно… если бы у меня не было этой красоты — как бы сложилась моя жизнь и жизнь моей семьи? Была бы я замужем за менее родовитым, но порядочным аристократом, который помог бы роду Валаре справиться с долгами?..

Глупо об этом думать.

Я точно так же виновата в произошедшем, как и Леонард.

***

С утра я чувствовала себя разбитой, но готовой бороться. В моих покоях, кроме спящей матушки, никого не было, но вот куча одежды и личные вещи кузин, равно как и Имира, по-прежнему валялись повсюду.

Его Высочество ожидал меня к девяти — и я шла к нему, волнуясь сильнее, чем в самый первый день службы. Сердце билось слишком быстро, ладони вспотели, и я вытерла их о юбку своего свободного бесформенного наряда, который я постепенно начинала ненавидеть.

Я постучала в дверь кабинета Его Высочества, который либо не спал, либо просыпался с первыми лучами, трижды — точно так же, как каждое утро.

— Входите, леди Валаре.

Внутри не было Ищейки, как это часто бывало в последнее время, и, заметив это, я сразу перевела взгляд на лицо кронпринца. Я знала что он собирался говорить о вчерашнем.

— Садитесь, — приказ, чистый и ясный.

Я опустилась на стул по другую сторону его стола и огляделась. Поверхность была вычищена до блеска, лишь в самом углу лежала аккуратная стопка документов — и это резко контрастировало с привычным, чуть небрежным беспорядком, который я наблюдала здесь ежедневно.

Сам Каэлис Арно выглядел неожиданно свежо: выбрит до идеала, в одежде, которую я прежде никогда на нём не видела, а волосы были ещё влажными — словно он умылся совсем недавно, непосредственно перед моим приходом.

— Леди Валаре, нам следует обсудить то, что произошло вчера, — твёрдо произнёс он.

— Следует, Ваше Высочество, — я старалась говорить как можно спокойнее, не зная, чего ожидать.

Боль и обида ушедшего дня поутихли, и я вновь была готова бороться за своё место под солнцем. Верила, что всё ещё можно разрешить.

— Как вы себя чувствуете? Вчера, когда вы ушли, я понимал, насколько вы были расстроены.

Что ему сказать? Что я в порядке?

Я не была в порядке — и, более того, ни за что не хотела бы пережить вчерашнее вновь. Притворяться, будто ничего не произошло, я не собиралась.

Каким бы ни было моё прошлое, он не имел права поднимать его с такими оскорбительными намёками — не поговорив со мной, не спросив. Даже сама мысль о том, что он, узнав меня, пришёл к подобным выводам, была мучительна.

— Вот, — произнёс он и подвинул ко мне кружку, которую до этого заслоняла стопка бумаг.

Я удивлённо посмотрела на неё.

Кружка была доверху наполнена… тёплым молоком.

Я в недоумении подняла взгляд на принца, не понимая, что могло быть добавлено в напиток. В прошлый раз он предлагал мне настой с укрепляющим и усыпляющим отваром, но сейчас ситуация казалась совсем иной.

— Что? — похоже, моя реакция пришлась ему не по душе. Челюсти напряжённо сжались, а кадык дёрнулся — выдавая редкое для него волнение.

— Могу я поинтересоваться, что входит в состав этого напитка? Какой отвар? — мне совсем не хотелось пить нечто неизвестное.

— Никакого отвара. Это просто молоко. Мне доложили, что оно оказывает на вас успокаивающее действие.

Я покраснела, услышав это, но затем внезапно усмехнулась и потянулась к кружке — не пропадать же такому манящему добру? Быстрыми, жадными глотками выпила всё до дна, чувствуя, как молоко действительно гасит что-то тянущее и болезненное внутри.

Тянуть не хотелось.

— Вы хотели поговорить, Ваше Высочество? — напомнила я, аккуратно вытирая лицо платком, который хранился в одном из карманов. Не будем вновь вести серьёзный разговор с «молочными усами».

— Да, — он по-прежнему стоял, не желая садиться, что противоречило протоколу общения с особами королевской крови. — Вчера я переступил границы в разговоре с вами.

Я молчала, понимая, что сейчас ему не нужен ответ.

— Аристократки со всей Левардии прибыли сюда, готовые стать моими невестами, и моё поведение вчера было глубоко неуважительным — как по отношению к ним, так и к вам.

Очевидно, выпив, услышав слова Мартена Галя, вспомнив о досье, которое, вероятно, на меня собрали, где указано, что я перебивалась сомнительными заработками, кронпринц поддался эмоциям. Но сегодня утром он вновь вспомнил о долге. О своих невестах.

И всё же он признавал, что его слова были оскорбительны и для меня. От этого проклятая теплота внутри вновь подняла свою глупую голову — под тяжестью благородного взгляда Каэлиса Арно.

По крайней мере, его признание означало одно.

— Значит, никаких изменений с моей работой не будет? Всё останется, как прежде? — спросила я, испытывая странную обиду от того, как легко и прямо он признал свою ошибку и двинулся дальше, будто желая без промедления закрыть эту страницу.

В то время как я, против воли, вновь вспоминала его поцелуи, прикосновения, жадные взгляды.

— Да, всё останется без изменений. Но я хотел бы предложить вам материальную компенсацию за причинённые неудобства, а также ещё раз напомнить о просьбе, которую я должен вам с поездки в графство Роузглен.

В лице — ни сомнения, ни смущения, только горящая решимость. Да уж, Каэлис Арно не медлил и не колебался.

Деньги мне, конечно, были нужны — на поместье, на обучение, и для себя, и для Финна, на мечту, но...

— Ваши предложения о деньгах… оскорбительны, Ваше Высочество, — наконец произнесла я.

Глупо держаться за остатки гордости? Возможно.

Он сглотнул, не отводя от меня пылающего взгляда.

— Я понял.

Что он чувствовал в этот момент? Узнать я не могла — он слишком хорошо владел собой. Я могла лишь надеяться, что держу лицо хотя бы вполовину так же уверенно.

— Тогда вы можете попросить о чём-то ещё. Вторая просьба — что угодно, — и в глазах надежда. Он хотел, чтобы я попросила.

— Только о том, чтобы завершить мой испытательный срок.

Он замолчал на секунду, обдумывая мои слова.

— Рекомендация о продлённом испытательном сроке была выдана мне лордом Крамбергом, но я сообщу ему, что благодаря вашим достижениям, мы можем сократить его до стандартного. Таким образом, он завершится через месяц, — видимо, прочтя что-то в моём окаменевшем лице, он продолжил: — Если я приму меры прямо сейчас, могут возникнуть слухи. Я заплатил и пригрозил всем, кто мог услышать слова лорда Галя, но не хотел бы рисковать.

Это было разумно.

— Благодарю. Я могу быть свободна, Ваше Высочество? Начну с проведения ритуалов в приёмной.

А там, надеюсь, и Ищейка подойдёт — и всё будет не так болезненно.

— Да, — ответил он, и я тут же поднялась, стремясь уйти.

— Леди Валаре?

— Да? — обернулась я, почему-то с надеждой.

С надеждой о чём? О словах о чувствах? О том, что ему бы хотелось, чтобы всё происходило в других обстоятельствах?

Потому что именно это чувствовала я сама.

Эта мысль по-настоящему ужаснула меня.

— След бастарда утерян, и мне предстоит как можно скорее заключить брак. Я распоряжусь ускорить Отбор — следующее испытание пройдёт раньше, чем планировалось. Рекомендую вам отправиться в ваше имение как можно скорее, если у вас есть такая возможность.

***

Поместье Валаре выглядело откровенно жалко — я не бывала здесь почти год, даже до этого заезжая лишь изредка, навестить место силы или обсудить договорённости по платежам, которые я в основном проводила через банк Сороны.

Когда-то оно славилось своей утончённой красотой — изящными фронтонами, лёгкими, почти кружевными балюстрадами террас, пышными садами и беседками, где по вечерам звучала музыка и подавали фруктовые ликёры. Теперь же поместье откровенно отражало финансовые беды, постигшие род Валаре.

Черепица покрылась мхом, местами её и вовсе снесло бурей — из-за этого одна из комнат на верхнем этаже осталась под открытым небом. Флюгеры, некогда сверкавшие на солнце, заржавели и жалобно скрипели от ветра, будто жалуясь.

Газоны перед главным фасадом утратили былые очертания, булыжные дорожки, ведущие к боковым флигелям, поросли мхом и местами потрескались, а кое-где земля и вовсе поглотила камень. От парников, в которых когда-то выращивали редкие травы, остались лишь ржавые остовы.

После недавнего визита в поместье рода Бэар в графстве Роузглен состояние нашего семейного дома казалось по-настоящему удручающим.

Всё нуждалось в рабочих руках — а позволить их себе мы не могли… до недавнего времени.

Даже ближайшая деревня почти опустела — раньше там жили семьи многочисленных слуг и крестьяне, надеявшиеся продавать продукты со своих огородов в зажиточное поместье по соседству.

— Агнета! — громко окликнула я нашу единственную служанку, которая одновременно исполняла обязанности поварихи, мажордома, экономки, горничной и прачки.

Слава богам, кроме матушки, в доме почти никто не жил, так что работы было немного. Почти все постройки, кроме части жилого крыла, где обитала наша семья, стояли заброшенными — включая конюшни.

— Агнета!

— Миледи? — старенькая женщина с частично покрытой головой и седыми кудряшками показалась из-за двери. — Как же так, почему вы не предупредили? Милорд говорил, что вы прибудете только через десятку, а сам он будет занят…

— Мне пришлось приехать раньше, — я кивнула извозчику, и тот, кряхтя, выбрался из повозки, разгружая мои немногочисленные вещи. — С Имиром я поговорю позже. Надеюсь, он сможет прибыть чуть раньше запланированного срока в следующем месяце.

— Он передал мне деньги, миледи. Много денег — на хозяйство! И даже сообщил ростовщикам, что вернёт весь долг в этом году! — в голосе Агнеты звучали радость и недоверие, а мне захотелось схватится за голову.

Как он мог?! И знала ли об этом матушка?

— Я поговорю с ними, выясню условия ежемесячных выплат. Мы не можем обещать невозможного — я даже не знаю, как Имир зарабатывает эти деньги!

Я села на простую, потрёпанную временем деревянную скамью, осматривая чистое, но полупустое помещение, которое когда-то считалось «парадной» частью поместья.

Мы даже принимали здесь гостей — и со временем перестали замечать, насколько убогим и скромным стало наше жилище. Возможно, потому что нас самих уже давно никуда не приглашали. Все знали, что я — нежеланная персона в столице, а отец и Имир, занимая деньги у людей и не возвращая их, настроили против себя даже тех, кого мой скандал совсем не интересовал.

— Вам нужно больше общаться с милордом, вы всё же семья… с самого детства оба такие упрямые, но ведь цель у вас одна, — заметила Агнета.

Цель — действительно одна. А вот пути к ней — разные. И до недавнего времени Имир ни разу сам не оплатил содержание поместья.

— Я собираюсь отправиться к месту силы, Агнета.

— Сначала поешьте! Я приготовлю вам ужин, да проветрю вашу комнату, — засуетилась она, а я улыбнулась ей тепло, с благодарностью. — Дайте мне час, пока вы можете посидеть в гостиной.

— Не нужно, я не устала. Пожалуй, отправлюсь в деревню — я тоже привезла немного денег. Может, удастся нанять кого-нибудь, чтобы подстригли газоны или починили крышу, пока я здесь.

— Неужели для рода Валаре наконец наступили светлые дни! И у вас, и у милорда всё налаживается, даже письма стали приходить от благородных господ с приглашениями!

Я удивлённо подняла брови и решила непременно проверить почту — узнать, кто из соседей изменил своё мнение о нас только потому, что у меня появилась престижная должность, а Имир стал мелькать при дворе.

— А вы надолго, миледи?

— Дня на четыре. Я должна вернуться до следующего испытания Отбора.

При мысли о словах Его Высочества — о том, что он собирается ускорить отбор и срочно найти жену — сердце сжала глухая, плотная боль. А ещё — злость на саму себя. За то, что не замечала собственных чувств и осознала их только тогда, когда он предположил, будто я могу торговать телом за услуги.

Неважно.

Всё будет хорошо, я ещё поборюсь. А расстроенные чувства… так мне не привыкать.

— Тогда, наверное, лучше крышу починить. Трава всё равно отрастёт через десятку, а я сама повыдёргиваю, что смогу, — Агнета развела сухие, натруженные руки, и моё сердце пронзила острая признательность за то, что она не покинула нас, когда всё пошло прахом.

Хотя сама она говорила, что ей просто некуда было идти.

***

Место силы рода Валаре.

Точнее, место силы чёрных пантер Дженн-Беа — обширного региона на западе Левардии. И пока именно род Валаре считался главным, хотя, разумеется, Марлэи попытаются оспорить это право, если мы не сможем продолжать платить за поместье.

Хуже всего было то, что отец не обратился к своему брату, не попросил помощи, побоявшись, что Валаре утратят главенство. Вместо этого он занял деньги у ростовщиков, тесно связанных с Торговой Гильдией в Авалане — ближайшем крупном городе.

Они давали деньги под огромные проценты, и за все эти годы мы почти ничего не выплатили — лишь едва покрывали сами проценты. Спорить и вступать с ними в конфликт было крайне опасно — у ростовщиков имелась собственная, хорошо вооружённая частная армия, готовая собирать долги силой, если потребуется.

Место силы располагалось глубоко под землёй, в кургане, куда вели грубые, скользкие ступени, на которых мы не раз срывались вниз в дождливые дни. Проход был узким и, признаться, пугающим. В детстве Имир не раз шутил, что если я буду плохо себя вести, меня оставят там — неудивительно, что даже когда мы повзрослели у нас никак не складывались отношения.

Внутри курган был выложен древним чёрным камнем, местами отполированным до блеска. Тяжёлый запах сырости и железа веками не выветривался, а в воздухе ощущалось плотное, вязкое напряжение.

Я считала, что здесь когда-то был проведён древний, могущественный обряд, но при этом я не видела ни одной нити магии. Однако чем ещё объяснить, что каждый, кто не принадлежал к чёрным пантерам Дженн-Беа, стремился покинуть это место как можно скорее? А многим и вовсе становилось плохо.

В центре располагался круглый колодец — массивные чёрные каменные плиты, над которыми возвышался механизм для набора воды и плошка. Совсем крохотная — лишь на один глоток.

Тут же, на каменной плите, лежал кинжал.

Система проста: мы делились с колодцем своей кровью, а после могли выпить его воду. Так мы поддерживали силу этого места из поколения в поколение, а вода укрепляла нашего зверя и позволяла ему проснуться…

Я вспомнила, как, едва мне исполнилось двадцать четыре, я молилась и пила воду из колодца почти каждый день, надеясь, что моя пантера наконец пробудится. Я просто не могла поверить, что этого до сих пор не произошло — ничто ведь не предвещало обратного. Но, несмотря на то что колодец принимал мою кровь, мой зверь так и не проснулся.

А потом я сдалась. Признала свою неполноценность.

В этот раз я быстро сделала надрез — не тем кинжалом, что лежал здесь, а своим собственным, из дорожного чемоданчика. Капли с мягким плеском упали на чёрную гладь воды, которую я не видела, а только слышала. Стены кургана еле слышно загудели, как и камни в колодце — знак того, что место силы приняло моё подношение.

В сущности, этого было достаточно. Пить воду не обязательно — для меня это всё равно ничего не меняет.

Но…

В последнее время я ощущала странные, нарастающие перемены внутри. Теряла сознание. Даже впала в то безумие ночью, когда, утратив контроль, набросилась на кронпринца — а он на меня.

Поэтому, с гулко стучащим сердцем, я опустила вниз маленькую плошку для воды и, вытащив её, долго смотрела на прозрачную, чистую жидкость — несмотря на то, что в неё за столетия было пролито столько крови, и этот обряд проводился бесчисленное множество раз.

Резкий глоток.

И… ничего.

Я хмыкнула, посмеявшись над собственной наивной надеждой — в таком-то возрасте — и направилась к выходу.

Но не успела сделать и двух шагов, как горло резко перехватило — так, что я не могла вдохнуть, и перед глазами стремительно потемнело. Покачнувшись, я рухнула на холодный каменный пол.

***

Голова болела так, будто мой череп раскололи надвое, и я застонала, открывая глаза, с запоздалой мыслью о том, что в последнее время подозрительно часто получаю травмы.

Кронпринца, готового отправить меня в лазарет вместе со слугами — или же вынести на руках, — здесь не было.

— Проклятье, — выдохнула я, с трудом поднимаясь, чувствуя, как всё перед глазами плывёт. Но когда зрение прояснилось, растерянность только усилилась.

Камни вокруг были испещрены царапинами, страшными и глубокими, которые… затягивались прямо на глазах, и я в ужасе взглянула на свои ладони.

Ничего. Ни следа, означающего, что когти могли бы прорваться наружу, всё та же тонкая кожа, всё те же ухоженные, коротко подстриженные ногти.

Что здесь произошло?

Я была без сознания, похоже, много часов — небо уже стемнело, и курган в этом мраке казался особенно зловещим. Мне хотелось только умыться, переодеться и оказаться в тёплой постели, даже есть не хотелось.

Агнета, наверняка, места себе не находит!

— Миледи! Как вы? Что с вами случилось?! — наша единственная служанка, увидев меня, всплеснула руками от тревоги. — Что с вашей одеждой?! А голова?!

В её голосе звучал настоящий ужас, но вместо объяснений я судорожно вцепилась в её плечо.

— С моей одеждой?..

— Да, она вся разодрана на плечах!

И правда. Там, где дорожное платье сидело плотнее, остались одни лохмотья, и похоже, я не обратила на это внимания в кургане, только придя в себя.

Спина тоже ощущала холод — похоже, ткань была разорвана и под плащом.

Могла ли я… частично обратиться?

Всё указывало на это.

И, скорее всего, мой зверь настолько изломан, что я даже не помню момента перехода — разум не соединяется с ним.

От ужаса осознания внутри всё похолодело.

— Я упала и ударилась головой о ступени… очень сильно, — выдавила я, стараясь говорить бодро, и даже попыталась улыбнуться. — Видимо, тогда же и порвала одежду. Не говори об этом никому, иначе меня сразу уволят — решат, что я не справлюсь со своими обязанностями.

В глазах Агнеты промелькнуло сомнение, но оно быстро исчезло — страх за мою работу перевесил всё остальное.

— Я пыталась зайти внутрь, но не выдержала и двух минут. Простите…

— Не извиняйся! Спасибо, что волновалась. Но ни за что не входи туда за нами.

Всем, кто не принадлежал к крови пантер Дженн-Беа, в месте силы сразу становилось плохо — и обычным людям, и даже матушке, что происходила из другого рода.

— Не дело вам, миледи, стоять замёрзшей и грязной. Давайте я наберу вам горячую ванну.

— С ума сошла, в твоём возрасте? Давай каждая принесёт по два ведра — мне хватит. Никаких ванн… Вообще, если с заработком сложится, можно будет и за дом выплачивать чуть больше, и слуг тебе в помощь нанять, и всё починить.

— Неужели, миледи, мы сможем жить как раньше?..

Ну, как раньше вряд ли будет, но хуже этот дом уже сложно представить.

— Я даже мечтать боюсь!

Я посмотрела на старенькую Агнету и горько улыбнулась, чувствуя щемящую печаль на душе.

— Я тоже.

***

— Леди Валаре, перестаньте терять время, — повторил стражник в десятый раз, стоя около высокой тяжёлой двери, но я лишь спокойно улыбнулась, поудобнее устраиваясь на скамейке. — Господин Гама не может принять вас.

— Я подожду, — беззаботно ответила я, доставая небольшой лист бумаги, чтобы записать всё, что потратила сегодня.

Я наняла рабочих — починить крышу и забор, заплатила вознице после того, как купила крупы, бобы, соль, репу, глиняные горшки и даже немного ткани.

Только сегодня я впервые осознала, что денег, которые я посылала маме, наверняка совсем не хватало на содержание поместья. Но она никогда не просила больше, свято веря, что зарабатывать должен Имир.

На душе было почти спокойно. Нос казался особенно чувствительным, и с каждым вдохом я всё сильнее ощущала, что вернулась домой.

— Хватит, леди, вы просто теряете время! — другой стражник, тот самый, что говорил со мной несколько часов назад, вышел из здания и уставился на меня с почти жалостью в глазах. — Вам не стыдно сидеть здесь, среди попрошаек, столько часов?

Они действительно находились неподалёку — а также несколько печальных горожан, у которых, судя по виду, не было денег, чтобы внести очередной платёж по займу.

— Нет, не стыдно, — отчего мне должно быть стыдно, я не понимала. С детства я была упрямой до безумия — если уж что-то вбивала себе в голову, остановить меня было невозможно. Не зря Лео вечно подшучивал, что если мне покажут на дверь, я влезу через окно.

Хотя теперь мои желания и представления о дозволенном заметно поумерились. Я действовала тише, внимательнее наблюдала, ставила себе долгосрочные цели и не обращала внимания на временные неурядицы.

— Рабочий день скоро заканчивается, — невзначай бросил всё тот же стражник.

— А у меня как раз выходные, — я вспомнила, что перед самым отъездом рассказала Ищейке всё, что услышала в игровом доме. Возможно, по возвращении мы продолжим поиски убийцы Его Высочества с уже обновлёнными сведениями.

— Хорошо… — наконец не выдержал стражник. — Поднимитесь в самую крайнюю комнату слева на втором этаже. Нет больше сил смотреть на ваши мучения.

Я ослепительно улыбнулась ему и шагнула внутрь, невероятно довольная — и собой, и стражником, и несчастными неплательщиками, чьё удручающее соседство, очевидно, надавило на его жалость.

— Леди Валаре? Вы снова пришли просить отсрочку? — полный мужчина за дорогим дубовым столом был откровенно раздражён.

В самый первый раз, когда я приходила сюда за отсрочкой, я едва сдерживала дрожь. Мы пришли с Имиром, и брат тогда старательно убеждал мистера Гаму, что буквально через три месяца он сможет заплатить совсем всё — с процентами. И мне хотелось придушить его за каждое слово. Мы были молоды, без отца, и огромная купеческая гильдия могла легко вышвырнуть нас из дома и продать поместье кому угодно — даже тем, кто не принадлежал к пантерам.

— Нет, — ответила я теперь и достала из чемоданчика изящную серебряную чернильницу, которую купила давным-давно — на случай, если придётся о чём-то договариваться.

— Уберите это, — раздражённо отозвался он. — Ваш брат оплатил заём на месяц вперёд. Так что ваше длительное ожидание за дверью было напрасным.

— Возьмите, пожалуйста, — сказала я спокойно. — Я не за этим. Я хотела бы попросить вас не менять график платежей, не ускорять его, несмотря на прошение моего брата.

Мистер Гама тяжело вздохнул и покачал головой:

— Леди Валаре, именно Имир — глава вашего рода. Если он решит изменить условия выплат, мы не вправе ему отказать.

— То есть он ещё не попросил? — я тут же оживилась, понимая, что, как бы Имир ни расписывался перед Агнетой, реальность всё же расходилась с его обещаниями.

— Попросил. И мы удовлетворим его прошение, если он сможет выплачивать двойную сумму в течение нескольких месяцев.

— Вы же знаете, что у нас нет стабильного дохода! То, что брату сейчас повезло, вовсе не значит, что это надолго! — наверное, в моём голосе прозвучало слишком много эмоций, я даже привстала.

— Наши действия, с прошлого года, контролируются банком, и мы обязаны следовать стандартным протоколам. Прошу вас, сдерживайте эмоции.

Ну да… Только вот проценты у них втрое выше банковских, и ссуды они выдают тем, кто заведомо не в силах их погасить. А ещё у них есть целый отряд обученных людей, способных при необходимости силой выселить неугодных. Или же силой выбить необходимую сумму.

— Вы же знаете, что я всеми силами стремлюсь выплатить наш долг, сколько бы времени это ни заняло!

— Как и ваш брат.

Вот только он готов был рисковать там, где я бы никогда не посмела. И рисковать не только своей жизнью, но и нашими, нашим будущим, даже будущим наших кузин.

Я хотела бы ему верить. Хотела бы думать, что он со всем справится, что его нынешний доход — это что-то стабильное.

Но... я просто не верила.

— Подумайте о последствиях, мистер Гама. Если что-то пойдёт не так, вам придётся конфисковать наше поместье и продать его. В нынешнем, запустевшем виде оно никому не нужно.

— Это место силы чёрных пантер Дженн-Беа. На него всегда найдутся покупатели, — криво усмехнулся мистер Гама, ясно показывая, что не станет покупаться на мою манипуляцию.

И он был прав.

Покупатель, в теории, если бы желал нам зла, мог потребовать от всех чёрных пантер Дженн-Беа что угодно — и мы бы согласились, лишь бы получить доступ к месту силы.

— Но, разумеется, достойное поместье можно продать и отдельно — за высокую цену.

— А я возьмусь его восстанавливать! — ответила я с улыбкой. — А взамен...

— Леди Валаре, я человек подневольный. Я не могу отказать вашему брату.

Он произнёс это так, будто собирался что-то добавить — и потому я не перебивала, лишь смотрела на него преданными глазами.

— Но я могу отсрочить решение на пару дней. Предупредить вас. Дать вам возможность переубедить брата. Мы ему не доверяем.

Горячо поблагодарив мистера Гаму и всучив ему-таки серебряную чернильницу, я покинула дом ростовщиков в весьма приподнятом настроении.

Возвращаться во дворец не хотелось — от слова совсем. Хотелось остаться, помочь Агнете, нанять ещё больше людей для ремонта хотя бы основного крыла нашего поместья.

Но реальность была иной.

Чтобы платить рабочим, чтобы выплачивать за поместье, чтобы помогать Финну а потом уже себе, мне нужны были деньги. Которые я зарабатывала у кронпринца, в котором видела мужчину.

И который, в свою очередь, видел во мне женщину. Проблемную, вечно притягивающую неприятности, отвлекающую его от обязанности как можно скорее жениться на одной из участниц Отбора.

По крайней мере, он не знал, что я время от времени частично обращаюсь — без сомнения, в искалеченного бездумного монстра, а не в изящную, грациозную пантеру, как мои кузины.

И я ни за что, никому об этом не расскажу.

В Сорону я возвращалась за два дня до следующего испытания — с возросшей решимостью, готовая работать втрое усерднее, копить столько, сколько смогу, на всякий случай.

И самое главное — я была готова полностью отсечь свои чувства.

Хватит. Мне невероятно повезло с этой работой и я буду держаться за нее до последнего.

Его долг — выбрать невесту из числа достойных девушек Отбора. А моя обязанность — находиться рядом, помогать, быть идеальной ритуалисткой до тех пор, пока я не расплачусь по долгам или не найду другой высокий, законный доход.

Самостоятельный, без участия всяких мужчин-благодетелей.

— Мио! — Матушка встретила меня в комнате, облачённая в новый наряд, цветущая и удивительно красивая, с бледной кожей и пронзительно синими глазами — такими же, как у меня. — Ты вернулась! Как там Агнета?

Не зря в своё время её считали первой красавицей королевства. Наверняка с детства ей внушали, что главное — довериться мужчине, ведь она столь хороша собой и родовита, и её единственная забота — поддержка супруга.

Тамилла тоже была здесь — грустила, пила чай с жасмином, но даже это не могло скрасить её настроение. На столике перед ней лежал лист бумаги со списком аристократов.

Похоже, моя семья решила, что ей не удастся пройти следующее соревнование, и пора начинать подбирать жениха.

— У Агнеты всё хорошо, она передала вам варенье и солёности — только не вздумайте открывать их здесь! — сразу же предостерегающе сказала я.

— Хорошо, хорошо, — проворчала мама. — Хорошо, что ты вернулась как раз перед испытанием. Тами места себе не находит... может, подскажешь ей кого-нибудь из возможных женихов? Всё же ты многих из них знаешь лучше остальных, видишь каждый день на работе.

Подскажу, что-бы не подсказать? Похоже, кузина совсем потеряла веру в себя.

— Ах да, и ещё, — мама подхватила одну из моих сумок и понесла её в сторону гардеробной, но в голосе слышалась скрытая радость и лукавство. — Тебя искал Леонард де Рокфельт. Сказал, что это срочно. И что это как-то связано с твоей работой.