Отбор. Помощница Его Величества

Глава 42. Последнее свидание

Так вот для чего вчера целый день готовили рощу слуги — именно здесь начинались свидания с Его Высочеством, но, к моему изумлению, здесь они не заканчивались. Неожиданно обнаруженная тропинка вела глубже, в укромный уголок у крошечного пруда, окружённого стройными деревьями.

По крайней мере, именно так описывала это место взволнованная Барбара, на которую, после слов Арисы, половина участниц смотрела как на врага.

Но бывшую подругу это, казалось, нисколько не волновало. Она буквально сияла от счастья и вновь не удостоила меня даже взглядом, и впервые за всё это время я почувствовала, насколько зла на неё.

Я знала правду, способную погубить её, но и она знала, что я не стану говорить. Так же, как сама она не выдала никому, что я действительно спала с Леонардом… и что влюблена в Каэлиса.

Как она вообще поняла это?

— Леди, прошу, — служанка попросила меня выйти во внутренний дворик у крыла участниц, и я направилась туда, чувствуя, как на мгновение стянуло грудь.

— Надеюсь, к тебе он не опоздает, — сказала Тамилла, к которой кронпринц на прошлом свидании пришёл с опозданием и извинялся.

Но нет, Каэлис Арно не заставил себя ждать — он уже был там, и сегодня выглядел особенно хорошо.

Солнечные блики играли на его светлых волосах, среди которых прятались чуть более тёмные пряди. Лёгкий ветер колыхал складки дорогого камзола, подчёркивая прямую осанку и узкие бёдра. В каждом его движении чувствовалась спокойная уверенность хищника, знающего собственную силу.

Однако яркие глаза, полные сосредоточенности, не оставляли сомнений — он был отнюдь не спокоен.

— Леди Валаре, — он протянул руку, поднял мою, всё ещё в перчатке, и поцеловал тыльную сторону ладони, пока я стояла в реверансе. — Вы восхитительно выглядите.

Ноздри его носа едва заметно дрогнули — возможно, он уловил запах барона Рено Эсклара, который совсем недавно сделал то же самое.

При наблюдающих он не позволял себе ни малейшей фамильярности, хотя, оставаясь наедине, давно уже обращался ко мне по имени и на «ты». По удивлённым взглядам присутствующих я поняла, что что-то изменилось. Его Высочество тоже выглядел так, словно ожидал от меня чего-то.

— Здравствуйте, Ваше Высочество, — я поняла, что до сих пор ничего не произнесла, слишком погружённая в свои мысли и глядя вперёд, не замечая ничего вокруг.

На самом деле я просто ждала момента, когда мы окажемся достаточно далеко от наблюдающих, чтобы говорить свободно. В голове я прокручивала возможные начала разговора, понимая, насколько трудным он может стать, если Каэлис Арно решит, что я пытаюсь настроить его против Барбары, которую он выбрал в королевы.

— Вы растеряны сегодня, — произнёс он, пронзая меня острым взглядом, пока я держала его под руку, и мужчина вёл меня, судя по всему, к тому самому пруду, где совсем недавно встречался с Барбарой.

— Мне нужно поговорить с вами, — сказала я, когда мы оказались на небольшом расстоянии от остальных, и, подняв глаза, почти утонула в глубине его ярких зелёно-жёлтых глаз.

Его взгляд горел нетерпением, волнением, решимостью. А теперь, после моих слов, в нём появилась и подозрительность.

— Мне тоже нужно поговорить с вами, леди Валаре, — судя по всему, остальные всё ещё нас слышали, но это не продлится долго.

О чём?

О том, что я нападаю на Барбару? Что она вообще ему сказала прямо перед их поцелуем?

Всю дорогу к пруду я оставалась растерянной, временами даже не улавливая смысл его слов, и он это замечал. Рука, лежавшая поверх моей ладони, всё сильнее нагревалась, становилась тяжелее, а сам он рядом окаменел, храня напряжённое молчание.

— Как прошло твоё свидание с бароном Эскларом? — неожиданно спросил он, когда мы подошли к пруду, а затем свернул влево, на узкую каменную дорожку между густых кустов. — Здесь нас никто не услышит и не увидит.

Я оглянулась и поняла, что наблюдающие действительно остались где-то позади. Хотя они всё ещё были обращены в нашу сторону, их взгляды будто бы проходили мимо, не задерживаясь на нас.

Неужели здесь использовали ритуал для отвода глаз?! На природе?!

Это требовало бы колоссального магического резерва, особенно если учесть, что подобных свиданий было пятнадцать. Понадобилось бы несколько смен ритуалистов всего за три-четыре дня.

Пора!

— Вы об этом хотели поговорить? — спросила я прямо, делая глубокий вдох.

Он сузил глаза когда я ушла от ответа.

— Нет. И, честно говоря, твой ответ никак не изменит того, о чём я хотел с тобой поговорить. Просто... не сдержал любопытства, — произнёс он достаточно жёстко. — О чём ты хотела поговорить со мной, Миолина? Я хочу, чтобы ты обращалась ко мне на "ты" и по имени.

Мою руку он не отпустил, несмотря на то что нас никто не видел. С удивительным упорством он продолжал вести меня куда-то дальше. Деревья вокруг становились всё выше, кустарники — гуще, и я уже давно не видела наших наблюдателей. Наверное, им казалось, будто мы всё ещё стоим где-то там, между деревьев.

Наконец мы добрались до места назначения — огромного, раскидистого дерева, чьи мощные ветви почти касались земли, образуя плотную тень. Листва шумела под порывами осеннего ветра, а у самого подножия дерева раскинулся ковёр из сотен, тысяч васильков.

Там, среди зарослей, скрывалась скамейка, к которой и подвёл меня Каэлис Арно.

— Я спал на этой скамейке почти трое суток, пока меня не нашли, перед отправкой в Иштавар. До последнего не верил, что родители могут отослать меня на столько лет, — хмыкнул он, проводя рукой по едва заметной резьбе на дереве.

Он оставил эту резьбу, когда был совсем мальчишкой?

— Ты хотела поговорить, — напомнил он, полностью разворачиваясь ко мне так, что наши колени касались друг друга.

Интимность этого момента буквально звенела в воздухе, хотя между нами случались и куда более… близкие прикосновения. Его феромон казался острым, невыносимым, совершенно не соответствующим размеренности и спокойствию происходящего.

— Помните, вы говорили мне, что я могу попросить о чём угодно, в пределах разумного? — спросила я, не позволяя себе ни моргнуть, ни отвести взгляд.

— Ты, Миолина. Обратись ко мне по имени, — и вновь уже знакомый, приказной тон.

— Помнишь… ты говорил мне, что я могу просить о чём угодно, в пределах разумного? — я не стала спорить, отчаянно желая выговориться — и о своей просьбе, и о Барбаре, и будь что будет.

Ожидание оказалось мучительнее самого разговора.

— Всё, что угодно, — повторил он твёрдо. Его тело напряглось, но в глазах зажглась отчаянная надежда.

Что он ожидал услышать?

— Вы... — я заметила, что он уже готов перебить меня, и сразу исправилась, не желая терять ни мгновения и не желая, чтобы между нами остались недомолвки. — Ты сказал, что не можешь менять законы... пока. Но когда сможешь, после своей свадьбы, я хочу, чтобы ты изменил их. Так, чтобы другие члены семьи могли претендовать на главенство рода, если действующий глава не справляется или вредит дому.

Моя грудь тяжело поднималась с каждым вдохом. Я волновалась, осознавая, что в этот миг, возможно, решается не только моя судьба, но и судьба многих, кто застрял под властью тех, кто тянет весь род вниз.

— Ты точно этого хочешь? Ты можешь попросить что угодно, Миолина. Что угодно, — повторил он, и тщательно скрываемая надежда слабо угасала в его глазах, а руки на коленях сжались в кулаки.

Я решительно кивнула.

— Да, я записала некоторые идеи и ограничения, хотя верю, что вы... ты и так примешь справедливый закон. Ты знаешь об этом куда больше меня.

Он слушал внимательно, но я видела что это было совсем не то, что он надеялся услышать. Думал ли он, что я попрошу у него разрешения остаться во дворце?

— Хорошо, а теперь ты выслушаешь меня, Миолина, — произнёс он жёстко.

— Конечно.

Я не знала почему, но ожидала, что он заговорит о Барбаре. Возможно, что она сказала обо мне что-то дурное.

— Я хочу быть с тобой полностью откровенным. С самого детства я представлял, какой будет моя будущая королева, и ты воплощаешь собой всё, чего я не хотел в своей жене, — произнёс он, глядя мне прямо в глаза, и от этих слов я зло выдохнула, чувствуя острую боль.

— Ты слишком красива, привлекаешь слишком много внимания, куда бы ни вошла. Стоит тебе появиться в комнате — и все взгляды сразу обращаются к тебе. Ты постоянно подвергаешь себя опасности, не умеешь разговаривать, не умеешь просить помощи!

Что это?

— Но хуже всего то, что ты перевернула все мои представления о самом себе. Ты не видишь меня так, как все остальные женщины, хотя знаешь лучше них, в десятки раз. Ты знаешь меня даже лучше, чем мои родители. Рядом с тобой я не знаю и минуты покоя, не могу прятать свои настоящие эмоции, контроль, который даётся мне так легко с другими, с тобой просто не существует. Ты выводишь меня из себя, лишаешь разума. Я отчаянно хочу тебя, и одновременно схожу с ума. Я никогда не хотел такого будущего.

Его слова…

Он собирается попросить меня покинуть дворец? Я и так это сделаю.

Я отвернулась, сжимая кулаки, чувствуя, как меня мелко трясёт. Мужской феромон давил, подавлял, окружал, обволакивал, стараясь проникнуть в каждую клеточку моего тела, и я на секунду закрыла глаза, резко подавляя негласный приказ подойти. Дышать тут же стало легче.

— К чему вы ведёте? — спросила я жёстко, не желая больше ходить вокруг да около.

— Но хуже всего то, что я отчаянно желаю сделать тебя своей и не могу. Я пытался оттолкнуть тебя, стереть, уничтожить чувства, которых прежде никогда не испытывал и которых никогда не хотел узнать. И без которых я не смогу дальше жить, даже если это будет означать битву со всем остальным миром.

Что?

— Если… любовь к тебе означает потерю себя, я приму это. И нет ничего, чего бы я желал сильнее. Повернись ко мне, Мио.

Я сидела, почти не дыша, чувствуя, как всё моё тело словно окунули в кипяток. Феромон кронпринца всё так же давил, упрашивал, молил, и я развернулась, не сопротивляясь в этот раз.

Его Высочество находился совсем рядом, опустившись на одно колено, словно рыцарь у ног своей дамы, и даже в таком положении он оставался выше меня, сидящей на скамье. Его взгляд был спокоен, наполнен глубоким облегчением, как будто после долгой внутренней борьбы он, наконец, обрёл покой. В руках мужчины покоилась изящно украшенная коробочка, внутри которой лежало на первый взгляд тусклое, но массивное кольцо. Я сразу узнала его.

Это было обручальное кольцо Великой Принцессы Клодии Гаррат — реликвия, которую могли носить только гибриды, потому что металл был пронизан множеством редких магических вязей.

— Выходи за меня замуж, Миолина. Стань моей женой и следующей королевой Левардии.

***

Представляла ли я себе когда-нибудь этот момент?

Нет.

Даже не мечтала, даже не думала, что такое может случиться.

Возможно, потому что он сказал, что не изменил своего мнения обо мне на балу, где были представлены новые участницы. Сразу после нашей первой близости он повторил, что не может сделать мне предложения, и на балу лишь подтвердил это. Так что же изменилось с тех пор?

А может, потому что он не скрывал, что собирается выбрать Барбару своей невестой, если она дойдёт до финала, а меня намеревался отослать из дворца, чтобы я не мешала ей и не расстраивала её.

Но даже если бы я, поддавшись безумным и невозможным мечтам, вообразила этот миг — я никогда бы не представила еготаким.

— Мио, — требовательно позвал Каэлис, всё так же не двигаясь, глядя на меня с решимостью и открытостью, которые ломали что-то внутри меня. Его чувства были полностью обнажены.

«Если… любовь к тебе означает потерю себя».

— Зачем вы это делаете?! Вы ведь не хотите этого, вы сами так и говорите.

— Ты, Мио, ты! — в его взгляде снова вспыхнула твёрдость, он почти незаметно сел, перетёк на сиденье рядом, прижавшись всем телом, положив коробочку с кольцом на мои колени.

Горячая рука подняла мою и стала медленно снимать перчатку, палец за пальцем. Это движение туманило разум, посылая жаркую волну по всему телу.

— Зачем ты это делаешь? Если ты не хочешь этих чувств, если говоришь, что потеряешь себя — зачем? — я едва дышала, чувствуя, как всё моё существо тянется к Каэлису.

— Ты собираешься мне отказать? — настойчиво спросил он, явно желая получить ответ немедленно, но у меня… было слишком много вопросов.

Я до сих пор не могла поверить, что он делает это. Зачем тогда было целовать Барбару всего несколько часов назад?

— Мио?

— Впереди последнее испытание. Объявление победительницы Отбора ожидается после, на балу, как и всегда.

— Я понимаю, что ты не ожидала этого, но я больше не хотел медлить. Кроме того, мне не хотелось, чтобы ты удивилась тогда, когда я назову твоё имя на балу — перед высшим светом Левардии и... — он сделал короткую паузу, и в наступившей тишине я слышала лишь гул собственного сердца. — И я не хотел, чтобы ты подумала, будто у тебя нет выбора.

Будто у меня нет выбора? Потому что будущему монарху не отказывают?

— Мио…

— А что если я не пройду последнее испытание?

— О, я даже не сомневаюсь, что ты пройдёшь его, что ты станешь первой. Я уже говорил — во мне живёт непоколебимая вера в тебя, и ты ни за что не проиграешь. В других нет и десятой доли твоей решимости.

Не то…

Я задавала не те вопросы. Хотя его мысли о грядущем испытании совпадали с моими, и от этого в груди становилось тепло, хотелось вдохнуть полной грудью его запах, провести рукой по щеке...

— Значит ли это, что я могу сказать нет? — спросила я сдавленно.

— Почему, Мио?! — рыкнул он, и я поняла, что...

Да. Я могу сказать нет. Но не хочу.

— Я не понимаю... Я и подумать не могла, что ты скажешь это сейчас. Я уже смирилась с тем, что ты не видишь во мне женщину, на которой можно жениться. Приняла это и старалась не позволять себе грустить из-за этого, как бы ни ревновала к другим! — в груди копился ком эмоций, готовый вырваться, и впервые я не собиралась его сдерживать.

Кажется, Каэлис услышал только одно — о том, что я ревновала. В его взгляде вспыхнула радость, он взял мою руку, уже освобождённую от перчатки, и прижал к губам, делая глубокий, жадный вдох.

— Я боролся с собой... до последнего, — произнёс он тихо. — Верил, что если ты станешь моей женой, я потеряю себя, как отец. Что не смогу отдать Левардии столько, сколько должен, потому что окажусь слишком поглощён тобой. Кроме того, я должен был подготовить совет и свою семью, убедиться, что они не причинят тебе вреда.

— И что изменилось? Теперь ты готов потерять себя? — не знаю почему, но от его слов становилось только тяжелее.

Как и от самой мысли о том, что стоит мне сказать «да», я могла бы стать королевой. Последние дни я жила мечтами о будущем, а последние часы — мыслями об образовании, которое будет оплачено, о стабильности, о том, что смогу твёрдо стоять на ногах… самостоятельно. Как и мечтала столько лет.

Дворец и эта роль не казались мне чем-то прекрасным, даже просто чем-то хорошим. Не после месяцев, проведённых здесь в качестве личного ритуалиста Каэлиса и участницы Отбора. Не с Хонорой, Геленой, Советом, вечной борьбой за власть и политикой.

— Всё это время я врал себе, убеждая, что смогу отказаться от тебя, отослать тебя. Знаешь, сколько раз я прокручивал в голове… будущее с другой женщиной? И каждый раз я возвращался к одному — к тому, что я верну тебя во дворец, потому что быть рядом с тобой — мучение, но без тебя — ещё большее.

Он вновь горячо поцеловал мою руку, а потом потянулся к моим губам, обволакивая знакомым, обожающим, терпким феромоном, что будто умолял меня довериться, ответить…

Поцелуй был долгим, влажным, нежным, ласкающим… Но мои губы не двигались, хотя тело мгновенно отозвалось на близость мужчины, в которого я так долго и, как мне казалось, безответно была влюблена.

— Мио? — Его глаза оказались совсем рядом, пока он нежно удерживал мой подбородок.

— Я не хочу, чтобы ты терял себя, — сглотнув, наконец решительно произнесла я. А в его взгляде в этот момент медленно зажигалась боль. — Чтобы ты заставлял себя. Я не смогу прожить всю жизнь в чувстве вины, зная, что мужчина, в которого я влюблена, отказался от собственных принципов ради меня. Как, по-твоему, я должна на это реагировать? Радоваться тому, что человек готов жениться на мне вопреки своим мечтам, вопреки планам на будущее? Знаешь, я тоже не раз представляла себе, каким будет моё будущее…

Я хотела рассказать ему, как мечтала, чтобы мужчина, пусть даже не аристократ, принял меня с моим прошлым и недостатками, чтобы любил, а не ненавидел те черты характера, которые я сама считала неотъемлемой частью себя.

Но Каэлис, судя по всему, не ожидавший такой реакции, перебил меня. Его вторая рука легла мне на плечо, притягивая ближе, хотя мы и так сидели вплотную.

— О, я прекрасно представляю, о каком будущем ты мечтала! Ты говоришь мне о влюблённости, но думаешь, я не знаю, что ты оплачиваешь обучение другому мужчине? Считаешь это нормальным?! А твой поцелуй с бароном Эскларом? Что он тебе сказал, Мио, что пообещал? Я сделал всё, чтобы держать его подальше…

— Он пообещал мне то, чего я хотела больше всего — шанс уверенно стоять на двух ногах и не зависеть от других в будущем! — Мне было больно слышать, как он отзывается о Финне. Потому что Финн и его отец когда-то сделали для меня гораздо больше, чем кто-либо. Они приняли необученную, глупую аристократку, решившую, будто знает, как устроен этот мир, с улицы. — Я отказала Его Милости, хотя и приняла его помощь. Но не тебе говорить мне что-то о поцелуях — не после того, как ты сам всего два часа назад целовался с Барбарой!

Ну вот и высказалась!

— Что?! — Он казался искренне потрясённым. Я убрала его руку и встала, отойдя на несколько шагов, пытаясь хоть немного прийти в себя.

— Все знают, что ты с ней целовался, что выбрал её своей будущей женой. Ты сам подтвердил это, и сам сказал, что отошлёшь меня. Как, по-твоему, я должна реагировать?

— Мио… — Каэлис тоже поднялся и сделал несколько шагов ко мне. — Да, много месяцев назад я действительно выбрал леди Барбару из всех участниц. Потому что она казалась мне наименее проблемной, соответствующей моему представлению о будущем. Я и не скрывал этого от тебя. Но… ты же знаешь меня. Знаешь, что я никогда бы не поцеловал участницу Отбора до окончания… кроме тебя. Рядом с тобой я теряю даже остатки самоконтроля.

Я ничего не понимала, но верила Каэлису безоговорочно. Он не стал бы врать о таком. Учитывая,какон просил меня выйти за него, с него стало бы и признаться, что сомневался до последнего, что проверял.

А значит, Ариса всё выдумала.

Я лишь покачала головой, не веря, что на это купилась.

Я же всегда видела, что леди Лаэрт воспринимала Отбор как игру, как вызов. И вполне возможно, таким образом она распаляла соперничество ещё сильнее…

— Мио, — Каэлис вновь подошёл, вставая вплотную, и заправил за ухо выбившуюся прядь моих волос.

Это ничего не меняет.

— Я не могу, — наконец произнесла я, собравшись с силами. — Я хочу, чтобы мой мужчина радовался тому, что рядом со мной. Чтобы я приносила ему не страдание, а радость. И сама хочу чувствовать то же самое.

— Дай нам шанс. Я сделаю сотни шагов навстречу, но ты должна захотеть сделать хотя бы один. Ты уже отказалась от меня, даже не пытаешься. До слов Тавиена я не мог и представить, что ты хоть что-то чувствуешь ко мне. — Он говорил шёпотом, но с напором, продолжая целовать меня в лоб, в нос, в губы…

Словно с каждой секундой всё отчётливее чувствовал, что я не соглашусь.

— Ты прав, — прошептала я в ответ. — Я не хочу бороться. Ни за эту роль, ни за место в этом дворце, который я сейчас почти ненавижу. Я бы боролась за тебя, но не тогда, когда ты сам этого не хочешь и открыто это признаёшь. Не после того, что ты сказал.

Я отступила на шаг, потом ещё на один, сгорая под его испепеляющим взглядом, чувствуя, как всё внутри сжимается. Но потом резко встряхнула головой, заставив себя собраться.

Каэлис перевернул весь мой мир, но я не хотела разрушать его.

— Когда ты будешь выбирать невесту… знай, что с феромоном Барбары что-то не так, время от времени у нее появляется чужой. Она скопировала мой феромон, я не знаю как, и доказать этого тоже не могу. Но я хотела, чтобы ты знал.

Я уходила в тягостном молчании.