Отбор. Помощница Его Величества

Глава 50. Разговор

Каэлис только тяжело вздохнул и закрыл глаза — его прикосновение стало ещё более тяжёлым, жёстким.

— Мио.

Я подняла глаза к его лицу и увидела то, что он так отчаянно пытался спрятать — оттенок сомнения.

— Видишь, это первая проблема. Я ревную, мне нужно подтверждение, а ты даже не считаешь нужным ответить. Вместо этого отвлекаешься на что-то другое. И, может, я бы реагировал по-другому, если бы не это треклятое Время Зова.

Эти его тихие слова, то, как он впервые признался в ревности, слабости… Он ведь уже отсылал барона Эсклара и остальных, а я ставила это ему в упрёк. Потому что между нами не было доверия.

— Мне не интересен никто, кроме тебя, и я даже не задумывалась о замужестве, — честно ответила я, глядя прямо в его глаза, не моргая. Показывая, что мне нечего скрывать, что я не играю в игры. — Если бы ты сегодня выбрал кого-то другого, я отправилась бы к профессору Роувилю и сделала всё, чтобы получить полную квалификацию. И чтобы находиться как можно дальше от тебя, потому что я была полной дурой, когда считала, что мы сможем просто работать вместе, несмотря на притяжение, которое я почувствовала почти сразу.

Вот так, прямо в лоб — и пусть он делает с моими словами что хочет.

Каэлис в ответ молчал, не отводя взгляда, только продолжал вести меня в танце. И с каждой секундой я словно всё глубже тонула в нём, чувствовала, как пространство между нами нагревается, как мир вокруг отступает — в который раз за этот день.

Я отчаянно, безумно хотела остаться с ним наедине. Не думать о протоколах, о поведении, о его семье, что, наверное, ненавидела меня, о моей семье…

И я видела то же желание на его лице. Чувствовала его руку, кончики пальцев — и представляла их на своей обнажённой коже. Видела капельку пота в ямке между его ключиц и мечтала её слизать. Мечтала провести рукой по напряжённой шее, по красивой квадратной челюсти, запустить пальцы в его непослушные волосы.

— Мио.

Голос Каэлиса был тихим, хриплым, угрожающим, и я поняла, что всё это время вдыхала запах его возбуждения — так же, как он вдыхал мой. Мы оба сгорали. Каждая секунда рядом как пытка, потому что все на нас смотрели, потому что я не могла сделать того, чего на самом деле хотела.

Он — мой, по-настоящему, без остатка. А я — его.

Танец длился вечность и одновременно закончился слишком быстро. Всё это время мы почти не разговаривали, только пожирали друг друга глазами, на грани срыва — прямо на виду у всех. Что бы подумало достопочтенное общество, если бы мы начали целоваться здесь, прижались друг к другу грудью, пахом, всем телом, хаотично скользя руками по каждому изгибу, стремясь забраться под одежду?

— Лорд Ниллс разговаривает с лордом Крамбергом, — бросил Каэлис по завершении танца и тут же отступил, выходя на балкон — быстро, слишком быстро, явно давая мне возможность завершить свои дела, не мешая.

А может, ему просто нужно было освежиться? Мне так точно нужно было.

Стоило ему отойти, и голова сразу начала работать чуть лучше, пусть и не полностью. Похоже, половина того безумия, что я только что пережила, шла от Каэлиса, и, находясь рядом, мы бесконечно воздействовали друг на друга, подпитывая эту круговую жажду. Но несмотря на это, я не хотела быть далеко от него и воспользовалась передышкой, чтобы найти лорда Ниллса и передать ему письмо.

***

Бал длился до самого рассвета, и никто не спешил его завершать — разве что королевская семья.

Но этот вечер был посвящён не им. Он был посвящён мне, выбору Каэлиса, а также остальным участницам Отбора, для многих из которых это был последний вечер в столице. И я сделаю всё, чтобы он длился как можно дольше.

Тамилла и Камилла буквально купались во внимании, будучи близкими родственницами будущей королевы. Камилла неизменно подчёркивала, какие у нас тёплые и поддерживающие отношения. Несколько раз они представляли мне ранее незнакомых кавалеров, и я запоминала каждого, не веря в искренность их чувств, особенно если они просили быть представленными мне уже в первый день.

У Тами, вообще-то, уже было предложение руки и сердца, ещё до сегодняшнего дня, и пусть ухажер был не… самой крупной рыбой в пруду, можно было надеяться, что его чувства к кузине искренни.

В самом углу зала тихо переговаривались герцог Джастин де Вьен и прекрасная леди Лианна Бэар. На месте герцога я бы давно уже обиделась на то, что от меня так легко отказались ради Отбора, но его любовь к Лианне, похоже, была почти слепой. А может, он был однолюбом.

Как бы то ни было, их отношения — не моё дело.

Мне было горько наблюдать за Жизель. Почти весь вечер она находилась под контролем своей матушки, не съела ни крупинки, лишь отпивала воду и разбавленное вино, порой качаясь от усталости. Каждого потенциального кавалера леди Женевьева Мукс выбирала, словно для себя, вовсе не интересуясь мнением дочери, и расстроенное выражение лица Жизель резануло меня по сердцу. Казалось, за время Отбора она впервые узнала, что такое дружба, свобода, возможность мыслить независимо — а теперь этот бал становился для неё возвращением в прежнюю жизнь, под жёсткий материнский надзор.

Зато большая часть девушек по-настоящему наслаждалась вечером. Мелва танцевала пять танцев подряд с Имиром, Селина выбирала между тремя высокородными кавалерами, Анна Парр получила предложение руки и сердца прямо на балу и торжественно ответила «да», а Наэми уже знакомилась с родителями жениха в статусе невесты.

И, что особенно радовало… девушки активно общались между собой, так, будто это значило для них даже больше, чем внимание кавалеров. Отбор для них — маленькая жизнь без родителей, в тесном женском кругу, и даже конфликты лишь помогли большинству раскрыться и сблизиться.

Но были и две девушки, что оставались чужими на этом празднике жизни. К Коре не подходили ни кавалеры, ни «друзья» — из‑за страха перед её отцом, который глядел на дочь с такой тяжестью, что напоминал тирана. Хотя информация о её неконтролируемом обороте так и не попала в газеты, похоже, слухи всё же расползлись.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Что же касается второй девушки… ничто не мешало ей наслаждаться происходящим. Кавалеры подходили к ней регулярно, и, пусть остальные участницы предпочитали её игнорировать, остерегаясь моей реакции и помня о нашем с ней конфликте, никто из прочих придворных об этом не знал.

— Никто, кроме тебя, не несёт ответственности за твоё счастье, — я подошла к Барбаре и села рядом, тут же наткнувшись на враждебный взгляд её карих глаз.

— Наслаждайся своим вечером, оставь меня в покое. Ты победила. Снова победила меня, — бросила она.

— Я не играла. И мне не было дела до того, одержу я над тобой победу или нет. Я никогда, слышишь, никогда не видела в тебе соперницу — даже тогда, когда была уверена, что кронпринц сделает предложение именно тебе. Если бы он выбрал тебя — мне было бы больно, но не потому что это была ты, а потому что он не выбрал меня.

Эти слова ранили её ещё сильнее, она отшатнулась, глядя на меня как на чудовище, и я, покачав головой, не могла поверить в её реакцию.

— Ты ведь не любишь его. Ты всё ещё любишь Лео. Ты хотела причинить мне боль, но ничто из того, что ты делаешь, больше не вызывает у меня чувств. А ведь когда ты вернулась, я надеялась, что наша дружба возродится.

— «Дружба» — ядовито повторила Барбара. — О какой дружбе может идти речь, если ты увела моего...

— Ты сама познакомила меня с ним, сама всё отрицала. Возьми на себя хоть каплю ответственности, не сваливай свои беды на других. Ты сидишь здесь одна, по-настоящему жалкая, и только потому, что сама так решила. Могла бы купаться во внимании кавалеров, но предпочитаешь оплакивать призрачное прошлое, будто я снова отобрала у тебя что-то.

— Мои родители приняли бы меня, если бы я стала королевой.

— Правда?! — теперь и в моём голосе появился яд. — Посмотри вокруг. Их здесь нет. Даже сейчас, когда все верили, что ты станешь королевой, их здесь нет. Даже теперь они не верят втебяи не собираются тебя поддерживать.

Её глаза заблестели от непролитых слёз, и она отвернулась, не желая показывать мне своих эмоций.

— Твоя жизнь была очень тяжёлой, я не спорю, однако только ты выбираешь делать её ещё более жалкой. Этот Отбор — твой шанс начать всё заново, обрести дружбу, новые отношения, но ты продолжаешь вариться в прошлом, в жалости к себе, в ненависти к себе и окружающим, потому что не желаешь быть счастливой. Ты хочешь мести больше, чем хочешь покоя, но знаешь что? Мне нет до тебя никакого дела, уже давно. Если бы на твоём месте оказалась любая другая девушка, мои чувства были бы точно такими же.

С этими словами я встала и ушла, полностью понимая, насколько жестоки были мои слова. Если даже сейчас они не вправят Барбаре голову, то всё для неё потеряно.

***

Днём, после трёх часов сна, в мои новые покои вошли без стука, и мне не нужно было даже поднимать голову, чтобы понять, кто это был.

— Выспалась? — хрипло усмехнулся Каэлис, пока я с трудом поднимала голову, думая про себя, что стучаться его явно не учили.

Хотя, наверное, я и не ожидала этого. А если бы захотела — всегда могла попросить.

— Ты спал хотя бы минуту? — сонно спросила я, не понимая, как он вообще держится на ногах после всего. Если вдуматься, он не спал уже много дней — готовился к суду, разгребал его последствия, провёл со мной всё это время на балу — идеально собранный, внимательный, сосредоточенный, идеальный будущий монарх.

Не отходящий от меня почти ни на шаг.

— У меня есть несколько часов, и я готов говорить — теперь, когда мы можем.

Я только хмыкнула.

— Немного поздно, не находишь?

Постель прогнулась под его весом, и я вдохнула полной грудью его запах… только для того, чтобы ничего не почувствовать. Повернула голову вбок и потянулась рукой к широкой мужской ладони.

— Эти несколько часов показались мне вечностью, — тихо произнёс он. — В моей голове ты уже моя, и я могу быть рядом с тобой столько, сколько захочу. Жить в одних покоях, а не пробираться тайными путями.

Он будто читал мои мысли, и от этого в груди вспыхнуло жаркое, расползающееся по телу чувство, ударяющее в голову тёплой, счастливой, дурной влюблённостью, эйфорией.

Но потом его рука исчезла, он отстранился, и я растерянно подняла голову.

— Я принёс тетрадь — записать все твои идеи, мысли, мечты. А ты запомнишь мои… хотя, если хочешь, можешь тоже записать. Я обещал прийти к тебе после суда, и ни разу не говорил, что тот разговор отменён.

Каэлис обернулся, когда понял, что я молчу. А я… просто любовалась им — открыто, не находя слов.

— Мио.

В голосе прозвучали знакомые властные нотки.

— О поездке в Домариэль…

— Зачем она тебе? Для получения полной квалификации? Ты можешь учиться в любой академии Левардии, деньги не проблема, можешь начинать хоть завтра… Хотя нет, сначала тебя должны короновать, чтобы получить доступ к казне. Эта поездка в твоём новом статусе возможна, но крайне затруднительна, — Каэлис явно готовился к этому разговору.

Как и к последнему балу, когда его слова сумели разрушить всё моё сопротивление.

— Да, для полной квалификации, — подтвердила я. — А вообще, было бы неплохо, если бы в Левардии существовала хоть какая-то бесплатная система полного обучения для талантливых магов. Столько таланта пропадает…

— Вот, это уже верное направление мыслей, — довольно улыбнулся Каэлис. — Ты и сама не представляешь, сколько сможешь изменить, если действительно возьмёшься.

— Теперь твоя очередь, — попросила я.

— Ребёнок в первый год. Чем раньше, тем лучше, — Каэлис смотрел мне прямо в глаза, ясно осознавая, насколько серьёзно то, что он говорит, и я сглотнула, выпрямляясь и окончательно просыпаясь.

Я не знала, действительно ли он этого хотел, или говорил потому, что от него этого ждала Левардия, и его желания давно слились с нуждами и планами королевства. Мне хотелось верить, что он сам этого хотел. Что думал о том, каким станет отцом, о том, чему он может научить своих детей.

Неловко кивнула, только сейчас осознав, насколько непростым окажется этот разговор.

— Ты всё ещё носишь тот артефакт из Ваага? — я выбралась из-под одеяла, в одной ночной рубашке, и начала медленно двигаться к Каэлису, который, наклонив голову, следил за каждым моим движением.

Молча, позволяя мне делать то, что я хочу. Приблизиться к нему, сесть вплотную.

Пропустить руки сквозь его волосы, дотянуться до шеи… Найти свой ответ.

— И буду носить, пока мы не поженимся, — произнёс он тихо, наклоняясь ко мне.

Я подняла к нему лицо, внимательно разглядывая мужчину напротив, позволяя пальцам скользить по крепким плечам, по ключицам, по гладко выбритому подбородку, по горлу…

— У нас всё было неправильно, Мио, всегда. Ни формальных ухаживаний, ни свиданий, ни мучительного ожидания. И я хочу, чтобы хоть что-то у нас было как положено, по правилам, как требует протокол.

Как же Каэлис любил этот протокол. И как же хотел делать всё правильно — быть тем королём Левардии, которым гордились бы и народ, и близкие.

— Если ты этого хочешь, — прошептала я в ответ, улыбнувшись.

Свадьбы мы не дождались.

Хотя очень старались.