Отбор. Помощница Его Величества

Глава 41. Сезон предложений

В крыло участниц я возвращалась ошеломленная и даже немного потерянная, бесконечно прокручивая разговор с Барбарой, который оборвался, когда на дорожке появились слуги, готовящие рощу к какому-то мероприятию.

Многие бросали на меня настороженные взгляды — они явно не понимали, почему я почти прижала к кустарнику другую участницу и о чём-то допрашивала.

Разговор с бывшей подругой ответил не на все мои вопросы, но на многие, оставив на душе ужасно тяжелое чувство, которое я не могла скинуть, как бы ни старалась. Я представляла юную и тонкую Барбару под старым и больным виконтом ле Гуинном и не могла отделаться от ощущения гадливости, особенно когда понимала, что она делала это, чтобы угодить своим родителям, которые в итоге всё равно от неё отказались.

Барбара верит, что победа в Отборе вернёт ей семью.

А я отчаянно желала ей проиграть.

Потому что зачем ей родители, которые вернутся только потому, что она станет королевой? Они не будут любить её по-настоящему и не станут семьёй, как она мечтала. Для них Барбара — просто разменная монета, которая внезапно вновь приобрела ценность.

Я с ужасом поняла, что у Барбары не было друзей, не было семьи. Всё это время она была совсем одна, и потому её страх, отчаяние, ненависть и обида вышли на совсем иной уровень.

И всё это время перед её глазами маячила я — вернувшаяся, вновь пользующаяся уважением, но хуже всего… находящаяся рядом с Леонардом. И пока я почти не замечала этих моментов, Барбара отмечала каждую минуту, когда мы были вместе.

Барбара всё ещё любила Леонарда…

Нет!

Это не любовь. Барбара была больна Леонардом — вырастила в себе мечту о том, что он когда-нибудь ответит ей взаимностью. И чем недосягаемее он становился, тем сильнее росли её чувства. Безответность и постоянная боль создавали иллюзию величайшей любви в её жизни. Я уверена, если бы Барбара на самом деле начала жить с Леонардом, она бы быстро в нём разочаровалась. Невнимание, постоянные измены — она поняла бы, что «долго и счастливо» с Леонардом невозможно.

Зато возможно с Каэлисом.

Я не сомневалась, что если Его Высочество выберет Барбару, со временем она полюбит его и отдаст всю себя семье. А сам Каэлис устранит все, что способно повредить его дому, включая меня.

Он верил в свой долг — перед королевством, перед жителями Левардии, перед будущей женой. Он думал о том, чтобы удалить меня из дворца задолго до формирования последней семерки.

Но могу ли я позволить ему сделать этот выбор, зная, что феромон Барбары во многом искусственен? Пусть даже я не могу это доказать, пусть не могу ничего изменить, возможно, даже сама Барбара не в силах это исправить.

— Миолина, — дрожащий тонкий голосок вывел меня из воспоминаний, и я уставилась на неловко мнущуюся Мелву Вал-Миррос, сжимавшую в нежных руках белый мужской платок с подозрительно знакомыми инициалами.

— Да? — я постаралась улыбнуться, не желая пугать девушку мрачным выражением лица, но, похоже, мой оскал напугал ее еще больше.

— Имир… он не пишет мне уже много дней, больше десятки, я не знаю, что делать.

Неужели он уже теряет интерес?!

— Он ни разу не навестил меня с тех пор, как мы вернулись!

Вообще-то леди Вал-Миррос была моим рычагом влияния на Имира, и без неё у меня оставался лишь один путь. Тот самый, что я всё равно собиралась осуществить, считая его единственным способом обеспечить устойчивое будущее — не только для себя, но и для всего рода Валаре, для наших земель, для матушки, для Агнеты и даже для самого Имира.

Брат, конечно, будет в ярости.

Его Высочество не может менять закон… пока. Он сам так сказал.

Но после его свадьбы все изменится.

Я собиралась попросить его изменить закон о наследовании старшинства в роду на случай, если глава не справляется со своими обязанностями. Теперь, когда угроза Гелены де Рокфельт отступила, ничто не удерживало меня от использования желания, дарованного Его Высочеством.

— Мелва, — девушка вздрогнула от серьезности моего голоса. — Пойдем в мои покои, я должна многое рассказать тебе о брате.

— Имир предупреждал, что ты будешь плохо о нем отзываться. Я заранее скажу, что не поверю всем этим наговорам! — леди Вал-Миррос буквально грудью встала на защиту своего возлюбленного.

Но я и не собиралась жаловаться на Имира.

— Нет, я не об этом. Имир любит недосягаемое, мечту, почти невозможное. И ты, наверное, за эту десятку написала ему не одно письмо?

Мелва кивнула.

— Я очень волновалась.

— В следующий раз лучше спрашивай меня или матушку, где он и как. Я помогу тебе. Пойдем, обсудим, что будем делать дальше…

***

Вечером того же дня я решительно направилась к Его Высочеству, чтобы поговорить о феромоне Барбары. От одной мысли об этом меня передёргивало — обсуждать подобное казалось унизительным, почти постыдным. Я боялась, что он решит, будто мной движет ревность, обида, или неприязнь к бывшей подруге.

Если они близко общаются, возможно, она рассказала ему что-то обо мне…

Она всем казалась слабой, милой, напуганной, послушной… Мужчины восхищались ее кротостью, и даже если принц ее не выберет, она не останется без женихов. Казалось бы, радуйся и выбирай, но Барбара предпочитала тонуть в отчаянии.

Что если он просто рассмеётся над моими словами? Скажет, что феромон совсем не важен для него в выборе будущей королевы?

— Мио! — Аделаида перехватила меня по пути, сегодня она выглядела неожиданно хорошенькой.

По сравнению с первыми днями Отбора она расцвела, словно успокоилась, стала менее нервной, чаще улыбалась, тонкие волосы укладывала в строгие прически, не пытаясь придать им объема, которых в них не было, или романтичности, что ей не шла.

— Ты выглядишь счастливой. Рада, что все заканчивается?

— Не только. Мне нужно с тобой поговорить, — в эту секунду она казалась неожиданно юной и раскрасневшейся. — Мне сделали предложение!

Судя по ее виду, жених был ей более чем приятен.

— Поздравляю! — я широко улыбнулась и обняла Аделаиду, чувствуя, насколько близка она мне стала. — А разве так можно? Отбор ещё не завершён. Что, если ты победишь?

Беззлобная ухмылка Аделаиды стала мне ответом.

— Давай смотреть правде в глаза, я никогда не выиграю, даже если пройду в семерку. Фавориткам до конца Отбора предложений делать не будут, слишком велика вероятность оскорбить Его Высочество. А мне не стоит тешить себя иллюзиями, тратить время на глупости, хотя принц, конечно, казался мне очень привлекательным вначале. Но мне кажется, его взор обращён на совсем другую девушку.

— Это лорд Ниллс?

Аделаида кивнула и слегка потрясла головой, будто сама не могла поверить в происходящее.

— Я… приду к тебе позже, хорошо? Мне нужно найти Николаса Хаула.

Аделаида тут же кивнула, потом, не удержавшись, неловко обняла меня, явно с трудом сдерживая радость, и поспешила в сторону крыла участниц.

Я искренне радовалась за неё, но мысли быстро вернулись к Каэлису.

— Мы не можем вас пропустить, леди Валаре. Хотите оставить сообщение? — стражники остановили меня у входа в крыло старших сотрудников впервые за всё время.

А ведь я всё ещё числилась личным ритуалистом кронпринца. Видимо, это продлится недолго.

Горькая мысль была неожиданно обидной.

— Мне нужно поговорить с Его Высочеством, — произнесла я серьёзно, показывая, что пришла по делу. Все знали, что я помогала с расследованием, а позже участвовала в поисках Тавиена, когда тот пропал.

— Конечно, леди Валаре. Но Его Высочества сейчас нет. У вас будет возможность пообщаться с ним завтра или послезавтра, — услужливо ответил стражник.

— И… почему?

Завтра я должна была встретиться с бароном Рено Эскларом. Внутри всё кипело и звенело от напряжения, передо мной открывались новые возможности. Даже если его предложение окажется пустым или цена слишком высока, я всё равно намеревалась просить Его Высочество дать мне шанс стать главой рода.

Явиделавозможности.

— Его Высочество решил неожиданно назначить последний раунд свиданий с участницами Отбора, — ответили мне вежливо. — Вы встретитесь с ним в порядке текущего рейтинга, начиная с леди ле Гуинн.

***

— Леди Валаре, — голос барона Эсклара звучал взволнованно. Мы не виделись уже долгое время, и он сильно изменился.

Его лицо стало загорелым, будто он проводил много времени под солнцем, почти как Каэлис Арно. Кожа немного обветрилась, и это ему шло. Даже лёгкая щетина, почти такая же, как у кронпринца, она придавала ему особое обаяние, хотя прежде я её не замечала.

— Ваша Милость, — я поприветствовала его лёгким кивком, но барон пошёл дальше. Он протянул руку, поднял мою, в белой перчатке, и мягко коснулся губами тыльной стороны ладони.

В его руках я заметила небольшую коробочку и сразу поняла, что там лежит подарок.

Очередная оранжевая лента?

Вряд ли. Не теперь, когда моя репутация восстановлена.

— Вы особенно прелестны сегодня, леди Валаре. Простите, нет… вы всегда прекрасны.

— Что в коробочке? — я предпочла сразу перейти к делу, ведь наш разговор с бароном Эскларом закончится в тот миг, когда он потребует плату за свою услугу.

— Пожалуйста, присядем, леди Валаре, я так долго ждал возможности поговорить с вами!

В голове невольно мелькнула мысль о том, что где-то в другом месте точно так же сидят рядом Барбара и Каэлис, и кто знает, как проходит их последнее свидание перед последним испытанием и объявлением будущей королевы Левардии.

Он медленно провёл меня к беседке, обвитой виноградным плющом, подставив локоть, и непривычность происходящего почти покоробила меня.

Когда я в последний раз прогуливалась так с аристократом на… свидании? Наверное, в другой жизни, ещё до скандала.

С другого конца рощи за нами наблюдали несколько дворцовых женщин, служивших шаперонами. Возможно, они донесут об этом комиссии, а может, просто начнут сплетничать между собой, и именно так слухи дойдут до юной Арисы Лаэрт.

В беседке я с лёгким удивлением обнаружила чай и изысканные пирожные.

— Я совсем недавно вернулся из Домариэля и был невероятно рад вашим письмам. Простите, что не мог ответить раньше. Моя экономка передала, что вы не раз интересовались, где я, — он говорил с тщательно скрываемой радостью. — Я слышал, что вы оказались в лазарете, и в Старом Хадаре, и здесь.

— Это так, но сейчас уже всё в порядке, — подтвердила я, не вдаваясь в подробности. — Как прошла ваша поездка в Домариэль?

Нужно же было с чего-то начать разговор. Долго я не продержусь, слишком уж хотелось спросить о том предложении о независимости и узнать, остаётся ли оно в силе.

— Прекрасно, думаю, вам бы там очень понравилось! Я даже навещал столичную академию магии. Они куда менее ограничены в исследованиях по сравнению с Левардией. Вы бы точно не пропали…

— Заметили что-то необычное?

— Наши запреты, включая почти полное ограничение использования крови, поистине радикальны. Всем известно, что без неё невозможно оказать серьёзного воздействия, хотя я не могу согласиться со свободой, которой пользуются маги в Ваарге.

— Вы считаете, что при разумных ограничениях такая магия могла бы принести больше пользы, чем вреда? — разговор действительно начал меня увлекать.

Ограниченность магии в Левардии уже давно вызывала споры, особенно за пределами королевства, однако королевская семья неизменно утверждала, что подобные меры приняты исключительно ради всеобщего блага. Хотя… они сами не раз привозили редкие артефакты других королевств для личного пользования. Стоило лишь заглянуть в шкатулку леди де Рокфельт — я не узнавала и половины предметов, лежавших внутри.

— Опасные вы вопросы задаёте, леди Валаре, — лорд Эсклар немного покраснел, не сводя с меня пытливого взгляда.

Только тогда я заметила, что мы не шевелились уже несколько минут, разговаривая, находясь слишком близко друг к другу. Я чувствовала жар его тела и даже его феромон, и он, вероятно, ощущал то же самое.

— У меня для вас подарок из Домариэля, — он обернулся и потянулся к шкатулке, которую поставил на скамью рядом. — Вот, пожалуйста, примите от меня. Я надеюсь, это будет напоминать вам обо мне каждый раз, когда вы составляете письмо.

Дерзко.

На крохотной подушечке лежала перьевая ручка, украшенная листьями розового лотоса, и я невольно усмехнулась, глядя на неё.

Надо же, как всё изменилось. Леонард никогда не дарил мне подобного.

Лотос обозначал восхищение умом, розовый оттенок — нежную влюблённость, и всё происходящее сейчас можно было описать одним единственным словом.

— Вы ухаживаете за мной, Ваша Милость? — спросила я прямо, впившись в него глазами.

И чем дольше я смотрела на него, тем более взволнованным он становился. Кадык дёрнулся, когда мужчина сглотнул, но стоит отдать ему должное — взгляда он не отвёл.

— Да, леди Валаре. Я ухаживаю за вами. Я собираюсь просить вашей руки у вашего брата, — в его голосе появилась решимость, и я горько улыбнулась.

— А у меня вы моей руки просить не собираетесь?

— Что?.. — похоже, он почему-то ожидал другой реакции. Возможно, того, что я сразу же откажу, и вопрос его неожиданно… обрадовал. — Конечно собираюсь, как только улажу все вопросы с вашим братом.

А ведь Аделаида сказала мне, что фавориткам предложений до конца Отбора делать не будут. Означает ли это, что я не фаворитка?

Я поймала неожиданно острый взгляд одной из придворных дам, наблюдавших за нами, и поняла, что пора переходить к делу. Моё свидание с Его Высочеством должно было состояться сразу после свидания Барбары.

— Ваша Милость…

— Не отвечайте мне «нет», леди Валаре! Не сейчас! — я даже растерялась от такого напора.

Он взял меня за руку, заключив её между своих горячих ладоней в жесте, напоминающем защиту, и это слишком сильно напомнило мне о Каэлисе.

— Хотя бы подумайте. Я знаю, что у вас сейчас куда более широкий выбор, но я искренне сожалею о том, что произошло, и отдал бы всё, чтобы вернуться в тот момент, когда Леонард начал ухаживать за вами из-за спора… чтобы успеть рассказать вам правду.

— Разве вы сами ухаживали за мной не по той же причине?

Он, вообще-то, тоже участвовал. Как и многие другие мужчины. Мне было любопытно, сколько из них начали ухаживать лишь потому, что заключили на меня пари.

— Леди Валаре, — он решительно поднял голову. — Вы должны понимать, что спор возник не случайно. Вы были интересны стольким мужчинам, и ни на кого не обращали внимания. Все, кто участвовали, уже были увлечены вами, сходили с ума от вашей недосягаемости и холодности. Никто не ожидал, что всё обернётся так… грязно.

— Конечно. Вы просто надеялись обсуждать эти подробности друг с другом, а не выносить их на суд всего высшего света. Ваша Милость, мне всё это неинтересно, — отрезала я, вырывая руку. — Я верю, что брак возможен только при взаимном уважении и заботе, а ваше участие в споре, как и участие других, о которых я, к сожалению, не знаю, говорит об отсутствии и того, и другого. Поэтому я говорю вам «нет».

Мой голос звучал твёрдо, не оставляя места сомнениям.

— Моё мнение не изменится ни через год, ни через пять. Я никогда не буду с человеком, который спорил на меня, как и с тем, кто переменил отношение ко мне лишь после того, как я обрела зверя и вернула себе репутацию. Не тратьте время на разговоры с моим братом. Даже если он прикажет — я не соглашусь.

Я поднялась, показывая, что время формальных ухаживаний подошло к концу.

— На самом деле, я надеялась поговорить с вами о другом, но пойму, если ваше предложение помощи имело цену и вы передумали.

Сердце билось быстро, но я не позволяла себе показать ни капли сомнения.

— Не так я представлял этот разговор, — барон Эсклар впервые отвёл взгляд, явно раздосадованный тем, как всё вышло. — Но нет. Когда я предлагал помощь, я делал это бескорыстно. У этой помощи нет цены.

Я молчала, надеясь, что он продолжит, не желая просить.

— Профессор Роувиль, хорошо вам знакомый, уже четыре года пытается получить финансирование для одного из своих исследовательских проектов. Академия южного Домариэля стала второй стороной, согласившейся на сотрудничество. Именно они решили профинансировать исследования нового ритуала, а меня отправили переговорщиком на завершающую стадию.

С каждым его словом во мне вспыхивала надежда. Я почувствовала, как вспотели ладони, и неловко вытерла их о юбку. Это движение вызвало у него лёгкую, печальную улыбку.

— Видели бы вы себя сейчас… словно умирающий от жажды человек, добравшийся до воды. Я рад, что смогу хоть так искупить свою вину, если вы не позволяете мне заботиться о вас, любить вас...

Вины за отказ я не чувствовала, но подумала, что если всё получится, как говорил Рено Эсклар, я непременно отблагодарю его — хотя бы деньгами.

— Я предложил вашу кандидатуру, но предупредил, что у вас нет полной квалификации, — наконец решительно произнёс он. — В Левардии подобное было бы невозможно, но в Домариэле нередко привлекают талантливых учеников к исследованиям, даже без полного звания. И хотя обычно они не принимают учеников из других королевств, для этого исследования может быть сделано исключение.

— Спасибо, — тихо произнесла я, почти прохрипела.

— Вы должны понимать, что место в исследовании всё ещё не ваше. Вы не работали с профессором Роувилем уже много лет, и вас проверят, чтобы убедиться, насколько вы подходите для этой роли, — барон Эсклар выпрямился, глядя на меня серьёзно и почти сурово. В этот момент я впервые подумала, что он был удивительно привлекателен как мужчина.

— Я понимаю.

— Зная вас, я не сомневаюсь, что вы приложите все усилия, чтобы добиться этой роли. Женщины редки в исследованиях подобного рода, поэтому профессор Роувиль встретится с вами в неформальной обстановке — в кафе или таверне — чтобы откровенно объяснить, что вас ожидает. Ожидайте от него письма, леди Валаре. Он упомянул, что это исследование будет зачтено в пользу полной квалификации. Кроме того, работа будет оплачиваемой, хотя, конечно, не так щедро, как ваша нынешняя должность личного ритуалиста.

Я кивнула не менее серьёзно, чувствуя, что у меня подступил комок к горлу. Ладони неловко сжимали платье, а грудь разрывало от благодарности.

— Благодарю вас, Ваша Милость. Вы первый и единственный, кто сумел увидеть то, чего я действительно хочу больше всего на свете. Вы не можете даже представить, сколько сделали для меня…

Казалось, мои слова причинили ему только ещё большую боль.

— Если у меня получится получить роль в этом исследовании, я найду способ отблагодарить вас…

Я не успела договорить — он внезапно подошёл ближе, резко схватил меня за подбородок и поцеловал. Поцелуй был глубоким, отчаянным и злым, полным боли, словно он заранее знал, что это наш первый и последний поцелуй.

Всё длилось лишь мгновение — я схватила его за руку и, удерживая, отступила, гневно глядя ему в глаза.

— Знаете, сколько я мечтал об этом… Мне нужно от вас только одно, леди Валаре, и вы знаете, что именно! — резко произнёс он, тяжело дыша. — Если вы не можете мне этого дать, то лучше не приближайтесь ко мне и не причиняйте новой боли.

Он поклонился, попрощался и просто ушёл — под взглядами вскочивших, растерянных дворцовых женщин, оставив меня одну с подарком у беседки. Среди идиллии этого слишком прекрасного дня.

Я не жалела своего резкого отказа. Никогда не смогла бы простить того, кто наблюдал за Леонардом столько лет, зная, что моё сердце будет разбито, когда я узнаю о споре. Более того, если бы он оказался удачливее, он поступил бы со мной так же.

И главное, я не любила его. Моё сердце по-прежнему спало — для всех, кроме Каэлиса Арно.

В голове бесконечно крутились слова барона — о профессоре Роувиле, о будущем исследовании, и я уже сейчас понимала, что постараюсь найти информацию даже до неформальной встречи с бывшим наставником. Не говоря уже о том, как тщательно я буду готовиться к встрече в академии, где наверняка будут и другие профессора.

Но сначала нужно было организовать регулярные выплаты пострадавшим от деятельности Имира через центральный банк Левардии — только тем, кто оказался достаточно умён, чтобы заключить с ним письменный договор. От ответственности нам не уйти. Я буду невестой Его Высочества ещё от силы десяток дней, а может, и меньше, и после этого нас уже не защитит его статус…

— Леди Валаре, — ко мне подошла одна из служанок. Она выглядела очень неловко, словно боялась отвлечь меня от серьёзных мыслей. — Ваше свидание с Его Высочеством через два часа. Думаю, вам стоит подготовиться.

— Конечно, — я легко улыбнулась, надеясь разрядить атмосферу.

Адреналин пел в крови, подталкивая к действию, нужно было готовиться, найти где-то загулявшего Имира, отправиться в библиотеку, проверить всё самой. Но всё это — потом. Сначала я должна рассказать Его Высочеству о Барбаре и убедить его изменить закон о наследовании главенства рода, как только он взойдёт на трон.

Кто знает…

А вдруг это наш последний шанс поговорить наедине?

***

— Мио! — в крыле участниц меня тут же встретили несколько голосов — взбудораженных, радостных, взволнованных, любопытных.

Интересно, если Ариса действительно подсматривала за многими свиданиями или просто собирала слухи, знала ли она о поцелуе, произошедшем между мной и бароном Эскларом? Подобные поступки считались скандальными и могли серьёзно повредить репутации, если бы стали достоянием общественности. Однако во дворце царила особая атмосфера — время признаний, предложений и безрассудных свиданий, и потому многие предпочитали не замечать прикосновений, выходивших за границы приличий.

— Пожалуйста, я первая! — неожиданно попросила Мелва, и я, взглянув на неё, тут же испугалась.

Девушка была белее мела, даже её розовые губы потускнели, и я сразу отвела её в сторону.

— Ничего… Я не писала ему целый день, и ничего, он не написал, хотя ты говорила! — с отчаянием произнесла она.

Я быстро огляделась, надеясь, что нас никто не слышит.

— Тише, не шуми. Это всего один день. Он должен подумать, что ты потеряла интерес. Если ты писала ему каждый день, он непременно задумается, почему ты внезапно перестала. А вообще, сходи на свидание. У тебя что, ухажёров нет?

— Что? Как ты можешь такое предлагать, я люблю Имира! — Мелва сжала кулачки, но мне сейчас было не до её наивности.

— Либо ты так поступаешь, либо теряешь его. Начнёшь снова напоминать о себе — и можешь о нём забыть.

А я могу забыть о своём рычаге влияния на Имира.

— Леди, ваше свидание с Его Высочеством через час, — напомнила служанка, и я поспешила к выходу, попросив Мелву набраться терпения.

По пути меня остановили сияющие Аделаида и Жизель. Несмотря на то, что девушки ставили на победу разных участниц, они неожиданно подружились, хотя и спорили каждые пять минут, словно старые супруги. Они тут же начали обсуждать, какое платье мне стоит выбрать, и горячо спорить о причёске. Жизель уверяла, что волосы нужно распустить, забрав лишь передние пряди, а Аделаида настаивала, что их лучше собрать в строгий узел. Одновременно девушки не могли умолкнуть, обсуждая последнее громкое предложение, адресованное леди Наэми Жанто.

— Мне кажется, Барбара примет тебя, если ты захочешь быть при дворе, — неожиданно сказала Аделаида не мне, а Жизель. — В конце концов, ты не Кора, и вы работали вместе на одном из испытаний.

— Мне нужно принять решение сейчас, потому что…

Я уже поняла, что Жизель входила в коалицию королевы Хоноры, ту самую, что намеревалась устранить Барбару на последнем испытании. Но если им не удастся, о дворе можно будет забыть.

Это, конечно, если Барбара станет королевой…

— А что случилось? — спросила я, не понимая её спешки.

— Ариса подсматривала за их свиданием, — без тени смущения сказала Жизель. — Она рассказала, что Барбара вся была в слезах, умоляла Его Высочество о чём-то и даже упоминала тебя, хотя Ариса не расслышала, о чём именно шла речь

Я и без слов могла представить, что ничего хорошего про меня Барбара не рассказывала.

— И ещё… — Аделаида на секунду замялась. — Они снова целовались. Так что если Барбара пройдёт следующее испытание, она наверняка станет королевой… Ты в порядке?

Словно тонкая игла застряла где-то внутри.

Девушка сразу заметила, что со мной что-то не так — по тому, как я прикусила губу и внезапно застыла, перестав одеваться, услышав её слова.

Почему-то осознание того, что он действительно сделал свой выбор, причиняло невыносимую боль, хотя я уже давно уверяла себя, что смирилась. Но его слова, его взгляды…

Нельзя думать об этом, нельзя позволять себе даже тени надежды!

Между страстью, которую он когда-то ко мне испытывал, и долгом выбрать жену, достойную короны, лежала пропасть.

— Про тебя Ариса тоже рассказывала, — добавила Жизель. — Говорила, что у тебя было свидание с бароном Эскларом. И что оно оказалось куда более… насыщенным, чем следовало бы.

Вот же Ариса! Такая мелкая, а сплетничает за десятерых!

Наверное, даже к лучшему, что я узнала о Каэлисе и Барбаре заранее. Так у меня хотя бы будет шанс держать себя в руках и не выдать боль на нашем первом и последнем свидании, но о её феромоне я расскажу в любом случае.