Поймать солнце

ГЛАВА 40

ЭЛЛА

Я сижу на скамейке, когда солнце скрывается за облаками, оставляя после себя брызги фуксии и ярко-оранжевого цвета.

«Мы должны найти полянку в лесу и устроить там наше особое убежище. Папа может помочь мне сделать скамейку, чтобы мы могли сидеть и читать книги вместе. Мы сможем рассказывать о том, как прошел наш день в школе, и наблюдать за порхающими бабочками. Это будет наше тайное убежище».

Провожу кончиками пальцев по древесине, задерживаясь на зазубренной резьбе: МЭННИНГ, 2013.

Он сделал это.

Макс сделал скамейку, как и обещал много лет назад.

Слезы наворачиваются на глаза. Интересно, как долго он сидел здесь, ожидая, что я вернусь, чтобы посидеть с ним, почитать вместе книжки и посмотреть, как бабочки-зебры трепещут крыльями? Я сказала ему, что мы увидимся на следующий день, но мой отец превратил один день в десять лет.

Судорожно вздыхаю и смотрю на свой телефон.

Макс: Встретимся на поляне на закате.

Я здесь.

Я готова.

Не знаю, что будет дальше, но должно быть что-то. Исцеление приходит только при движении вперед.

Я резко поднимаю голову, когда слышу приближающиеся шаги. Треск веток, шелест листьев. Мгновение спустя появляется Макс, возвышаясь над входом в наше тайное убежище в темно-синих шортах и светло-серой футболке, его глаза блестят в угасающем дневном свете.

Я уже близка к слезам. И не уверена, как мне удастся это пережить.

Но я здесь.

Я готова.

Он заходит внутрь и сглатывает.

— Привет, Солнышко.

От этого прозвища я едва не разрываюсь на части. Моя нижняя губа дрожит, и я сжимаю ее зубами.

— Привет.

Я наблюдаю, как парень на мгновение задерживается, не сводя с меня глаз, его волосы окрашены в розовый и оранжевый цвета. Я двигаюсь на скамейке, оставляя место для второго человека, который может сесть рядом со мной. Если захочет.

— Я была удивлена, получив сообщение, — признаюсь я.

Он медленно кивает, глядя на свободное место на скамейке, и делает еще один шаг вперед.

— Прости, что отдалился. Папе поставили диагноз сразу после того, как все случилось с… — Он сглатывает, переминаясь с ноги на ногу. — У него деменция с тельцами Леви. Это неизлечимо. Я пытаюсь понять, что делать, как ему помочь. Есть план лечения, есть учреждения, которые могут за ним ухаживать, но… я не знаю. Мне нужно найти способ получать доход. Шеви предложил мне поучаствовать в ремонте дома за городом. Возможно, я смогу это сделать.

Я смотрю на него, ошеломленная. Мое сердце разбито.

— Боже… Макс, — выдыхаю я. — Мне так жаль.

— Ничего не поделаешь. Я разберусь с этим. — Пожав плечами, он смотрит на меня, пытаясь взять себя в руки. — Я помню, как мы с папой делали эту скамейку, — шепчет он, меняя тему. — Мы начали ее в тот же вечер. После того как ты ушла из парка.

Я смаргиваю слезы.

— Правда?

— Да. Это было до того, как с папой произошел несчастный случай. До того, как ушла мама, до того, как ушла ты. — Он сглатывает, его челюсть напряжена. — Я думаю… думаю, это был мой последний по-настоящему хороший день. Пока ты не вернулась в Джунипер-Фоллс и не украла мое сердце во второй раз.

Я хмурюсь, в горле застрял камень.

Макс качает головой.

— Нет… это неправда. Ты не вернула его с самого начала.

Я опускаю голову, и камень превращается в валун.

— У нас был один волшебный год вместе, когда мы были детьми. Мы были так молоды.

— Это действительно что-то, не так ли?

— Что? — выдыхаю я, поднимая голову.

— Невинность. — Он на мгновение отводит от меня взгляд, прежде чем снова посмотреть на меня. — Она так мимолетна, правда? Но, боже, она меняет жизнь. Исчезает в мгновение ока, но достаточно сильна, чтобы сформировать каждый последующий момент. Каждую историю любви, каждую мечту. Мы не можем вернуть её, как только она уходит, но мы держимся за все, что она дала нам в тот момент, — говорит он, и эмоции переполняют каждое слово. — Я никогда не отпускал тебя, Элла. Я думал, что стал совершенно другим человеком, когда ты вернулась, но это не так. Увидев тебя снова, я словно вернулся домой. — Макс делает еще один шаг вперед и опускается передо мной на колени, беря мои руки в свои. — Юная любовь…

— Самая чистая, мать ее, любовь, — заканчиваю я за него, слезы текут по моим щекам.

Улыбка пробивается сквозь меланхолию, когда он проводит большими пальцами по костяшкам моих пальцев.

Я смотрю поверх его головы на просвет между деревьями. Небо сереет у меня на глазах, ветер усиливается, словно предзнаменование. Резкий удар по невинности.

Цвет уходит с неба, и вдалеке раздаются раскаты грома, пробивая бреши в сладких грезах.

Все возвращается ко мне, напоминая о том, что я хотела бы забыть. Но забыть не получается.

Отпустив руки Макса, я встаю со скамейки и обхожу его, глядя на озеро, на то, как вода покрывается рябью. Я дрожу и складываю руки на груди.

— Я не знаю, как жить дальше после этого, — признаюсь я, мои слова были обращены к небу, к озеру, к нему. — Не знаю, как исцелиться. Откуда вообще берется исцеление? Время? Терапия? Долгие прогулки и долгие разговоры? — Я пожимаю плечами, чувствуя безнадежность. — Ничто из этого не похоже на исцеление. Это похоже на попытку вернуть счастье в свою жизнь после того, как его у тебя отняли.

— А какой еще у нас есть выбор?

— Я не знаю. Не думаю, что все книги или советы в мире смогут собрать наши кусочки воедино. — Когда он ничего не отвечает, я иду вперед, в лес. Теплый ветер развевает мои волосы, а верхушки деревьев колышутся над головой. — С каждой унцией исцеления приходит еще один тяжелый удар. Один шаг вперед, два шага назад. Возможно, некоторые люди не созданы для исцеления или преодоления.

Я чувствую, как Макс подходит ко мне сзади, когда несколько заблудших капель дождя срываются с облаков.

— Солнышко, — шепчет он мне в спину.

Я оборачиваюсь.

Когда мы смотрим друг на друга, моя горечь усиливается. Не на него, а на жизнь. На жестокий дар жизни.

— Как ты вообще можешь смотреть на меня? — спрашиваю я, задыхаясь. — Как мы можем говорить о любви, невинности и надежде после всего, что произошло?

Выражение его лица омрачается, когда он повторяет более сокрушенно:

— Какой еще у нас есть выбор?

— Выбор есть всегда, Макс. Всегда.

Он делает шаг вперед, тело напряжено.

— Ты права. Маккей сделал выбор, когда попытался тебя изнасиловать. Он сделал выбор, когда позволил тебе упасть с гребаного обрыва и когда ушел, не позвав на помощь, оставив тебя умирать. — В его глазах мелькают гнев и обида. — Джона сделал выбор, когда ворвался в нашу парадную дверь с пистолетом и выстрелил в грудь моему брату. Он сделал выбор, когда взял правосудие в свои руки. Каждый выбор — это рябь на реке времени. Каждый выбор имеет эффект домино, — изрекает он. — И теперь у нас тоже есть выбор. У тебя и у меня. Каким он будет, Элла? Как ты собираешься изменить нашу следующую главу? Куда ты нас поведешь?

Я таращусь на него широко раскрытыми, остекленевшими глазами и качаю головой.

— Я?.. Это зависит не только от меня. Чего ты хочешь?

— Я хочу поцеловать тебя. Вот чего я хочу.

От его слов я замираю. Мое сердце учащенно бьется, когда дождь стекает по моим волосам.

— Это ничего не исправит.

Он пожимает плечами.

— Может, и нет. Но это то, чего я хочу.

— Не думаю, что ты знаешь, чего хочешь. Сейчас невозможно ясно мыслить. Я думаю… я думаю, нам нужен перерыв, — шепчу я. — Ты был прав, когда сказал, что тебе нужно пространство. Все слишком мрачно, туманно. Запутано.

— Значит, мы все распутаем.

— Все не так просто.

Тяжело вздохнув, он опускает взгляд на мокрые листья и сжимает кулаки.

— Хорошо.

— Хорошо?

— Да. Хорошо. Если ты этого хочешь, мы сделаем перерыв.

— Дело не в том, чего я хочу. Дело в том, что нам нужно.

— Похоже, нам нужны разные вещи, — говорит он. — У меня было пространство, и я безумно по тебе скучал. Нет, не так. У меня было пространство последние семь месяцев, когда ты отгородилась от меня, влюбленного в тебя, и не сказала мне, почему. К черту пространство. Это не то, чего я хочу или в чем нуждаюсь. Все, что мне нужно, это ты. — Он прижимает ладонь к сердцу. — Ты единственная, кто может заделать эту чертову дыру в моем сердце.

— Я не стану ответом в решении проблемы. Я не…

— Ты — мой ответ, Солнышко.

— Мой брат убил твоего брата! — кричу я, голос переходит в раскаты грома.

Он тяжело сглатывает, глаза вспыхивают.

— И мы не они. Ты — Элла, а я — Макс. Почему этого не может быть достаточно?

— Этого не может быть достаточно, — кричу я в ответ. — Маккей мертв из-за Джоны.

— Маккей поступил с тобой непростительно.

— Он не заслужил смерти!

— И я тоже!

Я хмурюсь, когда дождь хлещет по волосам и щекам.

— Макс…

Его грудь вздымается, тело дрожит, глаза темнеют вместе с небом. Он проводит обеими руками по лицу и волосам, трясет головой и прижимает ладони к глазам.

— Черт… прости. Ты права. — Макс на мгновение замирает в той же позе, только его качание головой превращается в кивок согласия. — Ты права. Бери столько времени, сколько тебе нужно.

Когда он отворачивается от меня, я впадаю в панику. В груди зарождается сожаление. Я открываю рот, чтобы позвать его обратно, но ничего не выходит.

Тогда я мчусь за ним, хватаю его за руку и разворачиваю к себе.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— Макс, — шепчу я его имя на выдохе, мое сердце разрывается от тяжести всего происходящего.

Он не колеблется.

На следующем вдохе наши губы соприкасаются.

Дождь, слезы, боль, любовь.

Я сжимаю его футболку обеими руками, а он обхватывает меня руками и прижимает к груди. Его язык проникает внутрь, и я открываюсь с готовностью и желанием. Мы стонем в унисон, когда я выгибаюсь назад, притягивая его ближе, а его руки удерживают меня от падения.

Больше никаких слов. Больше никаких разговоров, ворошения прошлого или угрызений совести.

Только это.

Макс и Элла.

Все еще держа меня одной рукой, он проводит ладонью по моему лицу и крепко обхватывает мою щеку, большим пальцем сжимает мой подбородок. Я раскрываюсь шире. Целую его крепче. Все расплывается: прошлое, настоящее, будущее. Дождевая вода омывает нас, когда его язык ласкает мой, а мои руки опускаются к его бедрам.

Он ведет меня назад. Наши ноги скользят по мокрым листьям, лужи разбрызгиваются при каждом неуклюжем шаге. Мы доходим до поляны, и он разворачивает нас, прежде чем опуститься на деревянную скамью и потянуть меня вперед. Ловкие пальцы проникают под подол моего топа и тянут его вверх по телу, стягивая через голову. Я ахаю, когда ветерок целует мою кожу. Мокрые волосы рассыпаются по плечам, обнаженная грудь сверкает от дождя. Дыхание Макса сбивается на глубокий стон, когда он зарывается лицом между моих грудей, а затем берет в рот сосок и грубо посасывает.

Мои ноги дрожат подо мной, когда я наблюдаю за его движениями. Из его горла вырывается звериный рык. Я сжимаю его волосы в кулаке и тяну, желание пульсирует у меня между ног.

Я забираюсь к нему на колени, обхватывая его коленями, а парень хватает меня за задницу и приподнимает бедра. Его твердый член прижимается к мне сквозь шорты, и, не раздумывая, я просовываю дрожащие пальцы под пояс и дергаю его шорты.

Макс ненадолго приподнимается. Шорты сползают по его бедрам.

Обезумев от сдерживаемой боли и вожделения, я высвобождаюсь из леггинсов, освободив одну ногу. Снова сажусь на него, леггинсы свисают с одной икры, и я тянусь вниз, чтобы сжать в кулак его эрекцию. Другой рукой хватаюсь за его шею для равновесия, и хватаю его за волосы.

Макс запрокидывает голову, пока я сжимаю и глажу его возбужденный член.

— Черт, — хрипит он, снова опуская лицо к моей груди, сжимая сосок между зубами.

Я всхлипываю, чувствуя, как по телу пробегают жгучие мурашки. Мои колени дрожат, когда я пытаюсь удержаться на ногах, слегка приподнимаясь и прижимая кончик его члена к своему входу.

Между нами нарастает напряжение. Мы оба задерживаем дыхание.

Я смотрю на него. Его глаза полуприкрыты и лениво поднимаются вверх, чтобы встретиться с моими.

Я опускаюсь на него.

И чувствую, как он проникает в меня, заполняет каждый мой дюйм, а когда он оказывается наполовину внутри, я обхватываю его за плечи и опускаюсь до конца.

Мы оба издаем громкий, отрывистый стон, посрамивший раскаты небесного грома.

Мои руки сжимаются у него на затылке, ногти впиваются в кожу.

— Макс, — выдыхаю я высоким, хриплым голосом. Он полностью во мне, до самого основания. Мы соединены, связаны, полностью переплетены. Мой барьер был разрушен, поэтому физической боли нет, но слезы наворачиваются на глаза, когда он обнимает меня отчаянными, трясущимися руками и крепко сжимает.

Я сжимаю его в ответ, прижимая его лицо к своей груди, приподнимая и опуская бедра.

Я делаю это снова и снова.

Он рычит, стонет, тяжело дыша в такт ритму.

— Элла, — шипит он мое имя, обвивая руки вокруг моего тела. Одной рукой обхватывает мой затылок, пальцами перебирая мои волосы. Другой рукой скользит вверх и вниз по моей спине, ощущая мои движения. Направляя их.

Мне нужно почувствовать его больше, поэтому хватаюсь за его футболку и пытаюсь стянуть ее с него. Макс удерживает меня одной рукой, а другой тянется за спину, хватает футболку за воротник и стаскивает ее через голову.

Кожа к коже.

Грудь к груди.

Сердце к сердцу.

Я подаюсь вперед, покачиваясь, мои груди прижимаются к его точеному торсу… Я двигаюсь быстрее, глядя вниз между нами и наблюдая, как он входит и выходит из меня. Когда приподнимаюсь, почти до конца, вид его мокрого от моего желания члена вызывает дрожь по позвоночнику. Мой пульс учащается, кровь бурлит в жилах.

Опускаюсь обратно, и Макс дрожит в моих объятиях, его дыхание учащается.

Когда я снова поднимаюсь, наши лбы соприкасаются, и мы оба наблюдаем, как мои движения набирают скорость, и он приподнимается со скамьи, преследуя меня.

Откидываю голову назад, когда жестко насаживаюсь на него. Быстро. Неистово и безрассудно, так близко, что я чувствую электрический разряд.

— Блядь, Элла… черт, не останавливайся, — выдыхает он, хватаясь за мои бедра, впиваясь в меня пальцами до синяков. — Почувствуй, как сильно я хочу тебя. Нуждаюсь в тебе. Боже, ты идеальна. — Его рот приоткрыт, брови нахмурены, когда он смотрит вниз, на то, как мы соединяемся, наши тела шлепают друг о друга, в то время как дождь хлещет по земле вокруг нас. — Я хочу кончить в тебя, — стонет он. — Черт, я уже близко.

Его слова разжигают во мне огонь.

Макс опускает одну руку между нами и поглаживает мой клитор большим пальцем, увлекая за собой.

— О, боже, — всхлипываю я, запрокидывая голову, влажные волосы качаются на ветру. Я чувствую, как оргазм поднимается, царапает, достигает вершины. — Макс…

— Почувствуй меня, Элла, — хрипит он, припадая лбом к моей груди. — Отпусти это. Отпусти все.

Я вжимаюсь в него, и когда он снова втягивает мой сосок в рот, я срываюсь. Я разбиваюсь на множество осколков и падаю среди звезд. Перед моим взором проносятся молнии, когда раскаленный добела экстаз уносит меня прочь, а затем возвращает обратно.

Я падаю на него, обессиленная и ошеломленная, когда Макс крепко сжимает мои бедра и входит в меня еще два раза, после чего напрягается, содрогается и издает дикий стон, уткнувшись лицом мне в грудь. Я чувствую, как он опустошается внутри меня, освобождаясь.

Тяжело дыша, он все еще прижимается ко мне, опускаясь обратно. Скользит руками вверх и вниз по моей спине, одной из них закручивает мои влажные волосы, пока мы оба перебираем в памяти последние пять минут.

Мы лишились девственности.

Макс отдался мне, а я — ему, в том самом месте, где отдали друг другу свои сердца более десяти лет назад.

Он все еще внутри меня, когда медленно поднимает голову, осыпая поцелуями всю мою грудь, вплоть до ключиц. Я обхватываю его лицо обеими руками, поглаживая его щетину, а затем притягиваю его лицо к своему.

Мы смотрим друг на друга несколько мгновений, прежде чем я наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Мягко, нежно. Я не думаю, что это прощание, но когда наши языки соприкасаются, а губы двигаются, это почти похоже на прощание. От эмоций у меня перехватывает горло, и я целую его крепче, держась за все, что у нас осталось.

Когда я отстраняюсь, в его глазах стоят слезы. Сияющие, сверкающие, отражающие все, что я чувствую.

Мои губы дрожат, когда я прижимаюсь поцелуем к его лбу, а затем кладу голову ему на плечо.

— Что мы будем делать дальше? — хрипло шепчу я. Касаюсь губами его шеи, и жду.

Все еще жду.

Макс сжимает меня сильнее, все еще находясь во мне.

Затем, на прерывистом вдохе, он произносит три слова, которые доводят меня до слез.

— Я не знаю.

Час спустя Бринн отвозит меня в местную аптеку, где я покупаю таблетку экстренной контрацепции и запиваю ее энергетиком в одном из пустых проходов с разноцветными коробками хлопьев в качестве свидетелей.

Бринн находит меня через несколько минут, сжимая в одной руке палитру теней для век. Она подходит ко мне с улыбкой и нежно проводит ладонью вверх и вниз по моей руке. Вздохнув, подруга прижимается виском к моему плечу.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

Закрываю крышку на бутылке и пытаюсь перевести дыхание, тупо уставившись на одну из коробок с хлопьями. Медленно моргая, я опускаю взгляд на свою грязную обувь и все еще влажные леггинсы, закрываю глаза, сдерживая свое горе. Затем шепчу в ответ, повторяя слова Макса:

— Я не знаю.