Рассвет утраченной мечты

Глава 11

Темно-серое пальто до колен, кофта с капюшоном, черные очки, без которых я не выхожу уже даже в дождливый день, джинсы с дырками — они пылились в шкафу без надобности несколько лет, и я думал, что уже не влезу в них, шапка до самых бровей. Закинул акустическую гитару в чехле на плечо и мельком глянул на себя в зеркало. Была бы шляпа с полями, выглядел бы как гангстер.

Я усмехнулся и сбежал по ступенькам вниз. Погода была хорошей, хоть и неустойчивой, и я решил прогуляться пешком. Не помню уже, когда передвигался на своих двоих куда-то по городу.

Энн встретила меня широко распахнутыми глазами и удивленным возгласом:

— Ого! Ты здорово постарался.

Я быстро огляделся по сторонам, как шпион, и прошептал, вживаясь в роль:

— Ты не должна стоять рядом, чтобы не привлекать внимания.

— И где же мне быть? — ее губ коснулась усмешка. Кажется, этот маскарад и ей был по вкусу.

— Давай туда, — указал я головой в угол у самого входа в подземный переход. — Доставай телефон, как будто ты просто остановилась набрать кому-то сообщение.

Сам я пристроился у противоположной стены подальше и, расчехлив гитару, взяв несколько пробных аккордов, начал играть. Сначала — несколько рок-баллад времен 70-х, они часто звучали у нас дома в детстве, затем — несколько песен, напоминающих мне о школьных годах, тех, что мы играли в собственной группе на маленькой сцене родного учебного заведения.

Сначала я наблюдал за реакцией публики: кто-то проходил мимо и при этом сверлил меня взглядом, кто-то не отрывался от телефона, несколько человек остановились послушать и бросили что-то в чехол. Я кивнул в знак благодарности. Никто не узнавал меня! И это разжигало внутри еще больший азарт. Значит, я вполне могу перевоплощаться и жить нормально, когда захочется.

После я забыл и о холоде, и о том, где играю, и что никто не знает ни моего имени, ни моего прошлого, ни моих песен. Это был чистой воды эксперимент, и он, неожиданно для меня самого, принес огромное счастье и прилив сил.

Многие люди стремятся выделиться из толпы. Я же, напротив, мечтал с ней слиться. И всё получилось.

Не знаю, сколько прошло времени — не очень много, — когда Энн, не выдержав, подошла ко мне с поджатыми губами и махнула рукой:

— Дохлый номер. Ты даже на такси себе не заработал.

Я засмеялся. На самом деле я получил гораздо больше, чем брошенные мне кем-то несчастные десять фунтов.

Домой мы возвращались в приподнятом настроении. Я пригласил Энн на футбол, решив, что начинать сразу со свидания в ресторане опасно — это может ее напугать и оттолкнуть. Я хотел, чтобы она ко мне привыкла. К моим друзьям, к моей жизни — обычной, а не той, что ей доводилось увидеть.

Энн согласилась, а потом вдруг заговорила о Роззи.

Едва имя девочки слетело с ее губ, меня пробрало до мурашек. Я забыл! Со всеми этими перелетами, съемками. Терпеть не могу оправдываться, но еще больше — нарушать свои обещания.

— Я завтра поговорю с Полом, — пообещал, уверенный в том, что сдержу обещание.

Я постарался ее отвлечь. Стал рассказывать про Рождество, расспрашивал, как отмечают его в России — оказывается, почти на две недели позже. И без открыток, индейки, венков — гораздо скромнее, чем Новый год. Даже территорию вокруг дома никто не украшает. В основном потому, что все дома в столице России — высотки, и заниматься «такими пустяками» вечно занятым городским жителям просто некогда.

— Но у нас тоже очень красиво. Особенно в Москве. Всё сияет, есть каток прямо на Красной площади, и еще у нас постоянно в предновогоднюю ночь крутят один и тот же фильм — традиция такая, — я не совсем понял, хорошо это или плохо, но по реакции Энн, закатившей глаза к небу и громко вздохнувшей, предположил, что, скорее всего, ей это не очень нравится.

Вместо индейки на праздничном столе у них другие традиционные блюда — салат с каким-то странным названием, который готовят из года в год уже сто поколений, и мандарины. И шампанское. Энн рассказала, что всегда боялась, когда его открывают.

Зато в Москве зимой много снега, и порой даже сильный ветер, который добавляет пару градусов холода. У нас же снега зимой не дождешься, и за его неимением многие предприимчивые владельцы магазинов продают искусственный. Для атмосферы, так сказать.

Вот и сейчас, несмотря на то, что до Рождества уже оставалось совсем немного, и город был празднично разодет, было довольно тепло и сухо.

Ну хоть в одном у нас праздники сходятся — елка есть и в России.

И еще у них нет Дня подарков[1].

— Да ладно?!

— Серьезно, — округлила глаза она и засмеялась. — А что это?

— Ну, в этот день британцы посещают многочисленные магазины, чтобы обменять ненужные подарки и приобрести новые вещи. Поэтому во многих магазинах настоящее столпотворение. А те, кто не любит шопинг, но любит футбол, отправляется на спортивные матчи. В этот день как раз открывается сезон.

Мы говорили еще о многом, а потом я увидел автосалон и… Ну, знаете, это моя маленькая слабость. Просто не могу пройти мимо классных машин. Форд Мустанг — моя мечта. Но, боюсь, что пока она мне не по карману.

— Не хочу тебя расстраивать, но, думаю, годам к пятидесяти у тебя есть шанс накопить на такую, — «обнадежила» Энн.

— А ты умеешь заряжать оптимизмом, — отозвался я, не в силах выбраться из салона. Я бы тут жил, честное слово!

Минут через двадцать Энн наконец убедила меня оставить машину в покое, и мы выбрались на улицу, где заметно похолодало за это время.

— Ладно, а о чем ты мечтаешь?

— Я? — она выглядела удивленной, как будто никогда и не размышляла об этом.

Как по мне, так я на этот вопрос могу ответить без заминки и днем и ночью, в любом состоянии.

— Ну да. Какой бы ты подарок хотела?

— Что-нибудь мотивирующее.

— Например?

— Да не знаю я. Я просто люблю сюрпризы.

А у меня уже зрела мысль, и глаз заприметил небольшой магазинчик, в который я пару раз ходил вместе с мамой. Он существует тут очень давно, и пользуется большим успехом, потому что в этих культурных развалах можно найти всё что угодно.

— Зайдем? — предложил я, бодрым шагом направляясь к двери и увлекая за собой Энн.

Что еще ей оставалось делать?

Я видел, с каким интересом она осматривает помещение и вновь почувствовал, что улыбаюсь. Так невероятно приятно было открывать для кого-то новый мир, который для тебя давно стал обыденностью. Энн смотрела на всё с широко открытыми глазами и неподдельным любопытством. Она была живой, открытой эмоциям и готовой к любым приключениям. Ее искра и любовь к жизни мне очень нравились. Ее увлеченность любимым делом, и как горели ее глаза, когда она рассказывала о фотографиях и своей учебе, напоминали меня самого и мое отношение к музыке.

До закрытия магазина оставалось десять минут, и я судорожно пытался выбрать из кучи всякого нужного и ненужного добра что-нибудь впечатляющее, особенное, что можно было бы подарить этой особенной девушке. Мне хотелось, чтобы у нее что-то было в память об этом времени, даже если однажды всё завершится, и мы снова станем друг другу никем.

От этой мысли больно сжалось сердце, и я поспешил оправдать себя тем, что Энн стала хорошим другом, и я не хочу ее терять.

Эта подвеска сама попала мне в руки — маленький ключик с блестящими камешками — не драгоценными, просто красиво сияющими. Безделушка, конечно, но если я поведу Энн в лицензированный ювелирный магазин, она заподозрит неладное и воспротивится, я уверен.

— Ух ты, — произнесла она, касаясь ключика кончиками пальцев и глядя с таким восторгом, словно это был самый редкий в мире алмаз.

Ее реакция превзошла все мои ожидания.

— Нравится? Я подарю его тебе.

— Ты что, не надо, — тут же пошла она на попятную.

Пришлось включить свое красноречие.

— Ты ведь хотела что-то, что будет тебя вдохновлять. Так вот, когда тебе будет казаться, что выхода нет, знай, что у тебя есть ключ, который способен открыть любую дверь. Считай, что это подарок на Рождество. И компенсация за все доставленные неудобства.

— О чем это ты?

Действительно, о чем это я? Удивительная девушка, правда.

Я повернулся и поспешил к кассе, чтобы спрятать свою улыбку. Делать людей счастливыми — мое скрытое предназначение. Но вот то, что это может приносить такое колоссальное счастье и мне самому — поистине чудо!

Расплатившись, я вновь взглянул на топтавшуюся в нерешительности рядом со мной Энн:

— На счастье!

Она улыбнулась так искренне, что я сам не смог сдержать улыбку. Сейчас она совсем не была похожа на ту высокомерную стервочку, которая ожидала в аэропорту и делала вид, что ей все обязаны.

Мы вышли из магазинчика, и я не поверил своим глазам. Даже замер от удивления.

С неба хлопьями сыпал снег! Настоящий и такой превосходно-сказочный, словно их диснеевского мультфильма.

Я не помню, когда в последний раз в Лондоне был снег в Рождество или в его канун.

Вечер был невероятным. Всё так совпало: погода, компания и душевное состояние. Я просто не мог не поделиться эмоциями.

— Спасибо за эту прогулку и за наш эксперимент. Я давно не ощущал себя настолько живым и обычным — в хорошем смысле этого слова.

— Обращайся, — засмеялась она, тряхнув волосами и поднимая голову к небу. Снежинки мягко ложились на ее распущенные волосы и почти сразу же таяли. — Ты домой сейчас?

— Нет. Заеду в студию, хочу порепетировать еще немного.

И даже прежде, чем я успел пожелать это, в глазах Энн появились мольба и восторг, и она попросила:

— А можно с тобой?

В студии мы оказались минут через сорок. Коридоры были тихими и пустыми. Только из-за некоторых дверей доносились звуки — там днем и ночью обитали такие же творчески сумасшедшие как и мы.

Я зажег свет, сбросил пальто и шапку, взъерошил волосы.

— Сыграй, — потребовала Энн, вольготно устраиваясь на диванчике с ногами и не сводя с меня глаз. — Что-нибудь из новенького. Чего никто еще не слышал.

Из новенького? Самой свежей и ни разу не сыгранной никому, даже Полу, была песня, у которой еще даже названия толком не было. Строки пришли ко мне в тот день, когда я подбросил Энн букет в квартиру. Я не то чтобы писал ей, просто записывал то, что приходило в голову. Даже не был уверен, что это будет песня. У меня есть много стихов, которые валяются на разбросанных по всему дому листах — Франческа давно привыкла находить мою писанину в самых разных и порой неожиданных местах, поэтому найденное складывает на комоде в гостиной, а я потом перебираю, перечитываю: что-то выбрасываю, что-то довожу до ума, что-то отправляется в дальний ящик ждать подходящего случая, а что-то взрывает мой мозг и открывает второе дыхание.

Эти стихи я забил в телефон и на следующий день подобрал мелодию. На это ушло не больше получаса. И результат мне понравился.

Может быть, показывать ее Энн было не лучшей идеей. Она могла принять всё на свой счет — и это отнюдь не было бы ошибкой. Я не знал, хочу ли, чтобы она поняла это так, как следует. Я впервые столкнулся с такой ситуацией, когда совершенно растерян и не понимаешь, как дальше вести себя. Поэтому пока что придерживался тактики созерцания, не предпринимая никаких активных действий. Может быть, ждал какого-то намека от самой Энн. Хотел понять, что она чувствует. Может быть, надеялся получить эту подсказку прямо сейчас, исполнив песню.

— Ну ладно, ты сама напросилась.

Я взял пару аккордов, прочистил горло. Подумав немного, поднялся и переключил свет на более приглушенный:

— Создадим подходящую атмосферу, — пояснил со смешком.

Энн всем своим видом показывала томительное ожидание, и я не стал ее больше мучить.

До сих пор пытаюсь понять, как вышло,

Что мы перестали быть чужими друг другу.

В какой момент я впервые это понял?

И теперь готов повторять:

«Ты — всё, что мне нужно».

Мне хотелось взглянуть на нее, увидеть реакцию, поймать взгляд и понять, что она чувствует. Но я боялся. Элементарно струсил. Поэтому продолжать смотреть лишь на гитару и стараться донести до Энн мысль не только словами, но и голосом, интонацией. Передать свои чувства.

Чувства?

Слова навсегда останутся словами,

Со сцены и через экран я пытаюсь до тебя докричаться,

Но все, что ты видишь — лишь яркая картинка, лишенная смысла.

Я просто прошу дать мне шанс

Показать тебе, что я чувствую.

Доказать, что ты — всё, что мне нужно.

Тишина заполнила комнату, ворвалась в пространство, делая неровный стук сердца более отчетливым.

Я уже не убеждал себя в том, что ничего к ней не чувствую. Она мне нравится. И, блин, я действительно хочу знать, что она чувствует!

Я осмелел и взглянул на Энн, ожидая чего угодно.

Она молчала, взгляд был опущен. Казалось, она все еще погружена в свои мечтания.

Я напряженно ждал. Секунду… две… три…

Наконец она подняла глаза и улыбнулась, заметив мой пристальный взгляд.

— Здорово, — улыбнулась, словно ни в чем не бывало.

Значит, никакой внутренней борьбы в ней не было?

— Это посвящение?

Да, Энн, эта песня возникла благодаря тебе.

— В каком-то смысле, — я отложил гитару, встал и повернулся к окну.

Противоречия разрывали меня на части.

Повернись, скажи ей сейчас же, что больше не хочешь так жить.

И что? Думаешь, она бросится тебе на шею с криком: «Я всю жизнь ждала этих слов?»

Порядочные девушки так себя не ведут. Чтоб ты знал.

Тогда я тем более не понимаю, чего ждать.

А ты скажи и проверь. Ты же любишь ее провоцировать. Молчишь? Значит, струсил?

— А я всегда думаю, каково это: играть на музыкальном инструменте? И почему я не проявляла подобных стремлений в детстве? — ворвался в мои размышления голос Энн.

Я повернулся с явно выраженным удивлением и улыбкой.

— В чем проблема? Иди сюда.

Девушка не шевелилась. Но я не собирался шутить.

Отлично. Научи ее играть на гитаре. А там, может, и другие навыки потребуется продемонстрировать.

Я прогнал эти мысли.

Но через пару мгновений они вновь вернулись. Интересно, она целовалась с кем-нибудь? Почему она никогда не рассказывала о своих отношениях и не спрашивала меня?

Потому что для нее это только работа. И плевать ей, с кем ты там целовался.

Способностью контролировать свой внутренний голос и мгновенно переключать мысли я никогда не отличался.

— Давай, садись, — уселся на диван рядом с Энн и взмахнул рукой перед собой, — Прямо передо мной, вот сюда.

Мне никогда еще не приходилось учить кого-то играть на гитаре. Я был самоучкой, уроки игры мне никто не преподавал. Я сам смотрел по книжкам и видеоурокам, как правильно сидеть и ставить руки. С этих азов и начал учить Энн.

— Левая рука должна плотно охватывать гриф.

— Что? Что значит «гриф»?

Видимо, она не знала, как звучит «гриф» по-английски. Пришлось объяснять жестами.

— Вот, это гриф. Правая рука отвечает за извлечение чистого, звонкого звука. Чтобы всё получилось, нужно ее расслабить. Локоть правой руки вот сюда, так. Быстро научиться игре на гитаре невозможно, пока не выучишь положение пальцев. Каждый палец имеет свою позицию и отвечает за свою струну.

— О, Боже, — протянула она, впечатленная и напуганная таким количеством информации.

— На самом деле ничего страшного нет. Нужно только желание, время и практика.

— И гитара, — напомнила она.

— И гитара, само собой.

Я рассказывал про лады и ритмический рисунок правой руки, а Энн в это время смотрела на меня снизу вверх с перемешанными во взгляде выражениями шока и восхищения.

— Ты должна представить, что гитара — это продолжение тебя.

— С первого раза вряд ли получится.

— Ты должна верить в себя.

— Слишком много упоминаний о том, что я «должна» за минуту, — засмеялась она.

— Ты хочешь научиться или нет?

— Да, учитель, — опять смех.

Я пытался действительно научить ее, не взирая на то, что такая приятная близость к девушке, которая мне нравится, вовсе не способствует рабочему настроению.

— Сначала зажимать струны, расположенные на грифе, будет немного непривычно, но по мере тренировок пальцы привыкнут. Сейчас слегка согни большой палец и поставь параллельно ладам.

— Что?

— Вот так, — с некоторым трудом я установил её руку правильно. — Расслабься, я же не собираюсь ломать твои пальцы. Руку держи чуть округлой. Вообще-то, с длинными ногтями играть не удобно.

— Это не длинные, — оценивающе взглянув на свой маникюр, заявила девушка. — А ты что, пробовал?

Я засмеялся.

— Нет. Просто знаю.

— Мы будем играть уже что-нибудь? Когда я освою «Little things»?

— Что это?

— Песня One direction, — картинно надула губы она, как будто это священное творение нельзя было не знать.

— Это не ко мне. Я такое не играю, — засмеялся в ответ.

— Что значит, «такое»? Отличная песня! Я тоже не их фанат, но…

— Спорим, ты знаешь имена всех солистов?

— Конечно. Ты тоже должен знать, они из Британии. И вообще, большое упущение, что я хожу с тобой по разным светским мероприятиям, и ни разу их не увидела вживую!

— Да уж. Не удивлюсь, если ради этого всё и затевалось.

— Перестань, — шутливо толкнула она меня, и я, засмеявшись, перевалился на один бок.

— Ты не в курсе вообще, они же распались? — сквозь смех выдавил я.

— Ну и что. Я могу увидеть их по отдельности. Будем мы уже играть или нет? — дождавшись, пока я отсмеюсь, заявила она тоном капризной девочки.

— Будем, — вздохнул я, снова занимая удобную позицию позади нее. — Давай лучше так: ты будешь играть правой рукой, а я буду отвечать за аккорды.

В итоге получилось очень смешно. Правда. Мы не попали ни в одну ноту, и вся студия, наверно, стояла на ушах. Энн потом жаловалась на опухшие пальцы, некоторые из которых и впрямь были стерты в кровь.

Я лишь пожал плечами:

— А что ты хотела? Мечты не даются легко.

На самом деле мне хотелось ее пожалеть, но я боялся, что, проявив чуть больше нежности, чем следовало, могу привлечь внимание, и тогда… Я не знал, что будет тогда и боялся этого. С мечтой стать известным музыкантом оказалось куда легче, чем в отношениях с девушкой, которая тебе действительно нравится. И ладно бы просто нравилась, но у нас с ней контракт. По этому контракту мы должны притворяться влюбленными на публике и не влюбляться друг в друга на самом деле. И непонятно, что за чувства испытывает твоя «половинка» на самом деле.

Расстались мы далеко за полночь. Я решил не заморачиваться и остался ночевать в студии. Сэкономил на сон целый час.

А утром мы снова собрались в студии — я, Энн и Пол — чтобы обсудить грядущие планы. У Пола их, как всегда, было огромное количество.

И всё было хорошо, до тех пор, пока Энн вдруг не вздумалось самой начать разговор о помощи Роззи. Наверное, она думала, что стоит лишь упомянуть об этом, как Пол сразу же бросится исполнять любой каприз, воспринимая это с большим ажиотажем. Но я знал Пола гораздо лучше. Ему было неинтересно заниматься проектами, которые не приносят выгоды. И эту поездку в Москву нужно было преподнести с выгодной для него точки зрения.

Нетерпение Энн могло всё испортить. Поэтому я так рассердился.

К счастью, Пол согласился на удивление легко, не преминув, правда, всыпать мне напоследок:

— Ларри, ты не о том думаешь. У нас впереди огромное шоу и мировое турне. До его анонсирования всего неделя, а у нас конь не валялся.

— Я понял, — лучше не спорить. Сделать вид, что ты послушный и энергетически неистощимый робот.

— А раз понял — быстро собирайся и отправляйся на репетицию.

Я так и сделал. И захватил с собой Энн, хотя никакой договоренности на этот счет у нас не было. Просто в какой-то момент мы поняли, что так привыкли друг к другу, что стали проводить еще больше времени вместе — не только там, где это требовалось.

Через два с половиной месяца у меня будет первый по-настоящему крупный сольный концерт в Лондоне, и от этой мысли уже сейчас начинают трястись поджилки.

Когда я впервые увидел размеры сцены, у меня захватило дух. Я был потрясен, и только в эту минуту по-настоящему осознал масштабы происходящего. Вот это место, где скоро соберутся послушать вживую мои песни девять тысяч человек. Когда-то здесь выступали Битлз. Теперь здесь буду выступать я.

«Боже мой!» — было единственной мыслью на тот момент.

До этого выступления мне предстояло репетировать день и ночь, а потом мы собирались прокатить программу на площадках масштабом поменьше. Билеты уже поступили в продажу и раз за разом распродавались все до единого. Тур еще даже не начался, а новые площадки всё добавлялись. Я ждал этого и боялся одновременно. Мне казалось, что я еще не заслужил такого доверия публики.

— Впечатляет, — заметила Энн, с придыханием оглядывая площадку из зрительного зала. Отсюда казалось, что ты совсем маленький человечек в этом огромном пространстве.

Вообще-то, порепетировать на этой сцене нам вряд ли удалось бы до самого дня концерта, если бы не связи Пола и его навык уметь получать то, что нужно, от кого угодно. Обычно здесь проводятся другие мероприятия или экскурсии, а арендовать зал для саунд-чека вышло бы слишком дорого. Не знаю, как Пол добился этого. Наверняка я должен буду потом выступить у кого-нибудь на дне рождения бесплатно.

— Ларри, ну ты идешь? — окликнул Райан — наш звуковик.

Я устремился к сцене, схватил гитару, коснулся пальцами струн. И невидимая река под названием музыка, которую можно лишь чувствовать всем существом и жить в ней, плыть по течению или задавать тон самому, унесла меня в свое царство, где нет ни проблем, ни времени. Только она, только музыка.

[1] Boxing day, отмечается в Великобритании 26 декабря.