Рассвет утраченной мечты

Глава 20

В таком дорогом отеле, как этот, я еще никогда не был. Он был похож на музей. На произведение искусства.

Кто-то серьезно живет тут?

И я тоже здесь буду?

Уже здесь.

Невероятно!

На то, чтобы прийти в себя и немного порепетировать было три с половиной часа. Самолет благополучно приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса в 16:42, нас встретил тонированный автомобиль класса люкс и доставил в эти шикарные апартаменты. Один только мой номер чего стоил! Пять — вы представляете? — пять комнат! Гостиная такая огромная, что ее можно поделить еще на три комнаты. Телевизор размером почти как в кинотеатре. Огромное окно в пол с шикарным видом на город.

Правда, оценить все прелести и удобства своего положения мне не удалось. Пол рекомендовал отдохнуть и не переутомлять еще не восстановившийся до конца организм, но я не мог даже сидеть спокойно, не то что спать, зная, что через пару часов предстану перед представителем крупнейшей в мире музыки звукозаписывающей индустрии и буду петь без музыкантов, под гитару и, может быть, фонограмму.

Ужин должен состояться здесь же, на верхнем этаже, в не менее шикарном чем весь этот отель ресторане. А меня при мысли о еде скручивало. Так я боюсь очень редко. Но два дня подряд — это слишком. Поэтому я боялся, что излишние нервы и проблемы со связками сыграют свою злую шутку. И не мог отделаться от мысли, что сейчас в прямом смысле слова решается моя судьба.

Я думал только о музыке в тот момент. А, оказалось, решалась она и кое-в-чем другом тоже.

— Мэтт Эванс, — представился он, протягивая мне руку, и улыбаясь, а у меня все поджилки тряслись.

Вот человек, который решает мою судьбу. Мне выпала честь с ним познакомиться и, возможно, посотрудничать.

Среднего роста, в рубашке, пиджаке и синих джинсах. Он производил довольно приятное первое впечатление.

— Ларри Таннер, — промямлил я, глядя на него с благоговением.

Скольких мировых звезд видел этот человек? По какому принципу выбирает, с кем можно работать?

Мэтт засмеялся, разряжая обстановку, и сделал приглашающий жест рукой в сторону мягких стульев у забронированного для нас столика.

Здесь уже сидел Пол со своей семьей, несколько незнакомых мне человек из окружения Мэтта. А где Энн?

Я вопросительно взглянул на Пола, и он пожал плечами.

Ладно.

Разговор протекал плавно и без суеты: об Америке и Лос-Анджелесе, о еде и погоде в Лондоне.

Через пару минут Энн присоединилась к нам. С легкой улыбкой кивнула присутствующим и, я уверен, произвела неизгладимое впечатление не только на меня, но и на представителей лейбла. Сногсшибательное платье — я не берусь его описать, у меня довольно скудные представления об этих понятиях, которые обычно используют в своей речи девчонки. Но всё вместе — темное с золотым кружево, оголенные плечи, укладка, макияж, улыбка, взгляд — поражало воображение. Это моя девушка!

Пол явно имеет хороший вкус, раз выбрал ее мне когда-то, и, сам того не ведая, стал настоящей свахой.

При мысли об этом губы растянулись в улыбке. Пола бы это сравнение не порадовало.

— Ну что, Ларри, исполнишь нам что-нибудь?

Мысли сразу вернулись к прежнему, сердце сделало немыслимый кульбит, заставляя кровь бежать быстрее.

— Да, конечно, — ответил, поднимаясь из-за стола.

У меня было готово несколько песен. Пришлось поразмышлять немного в пути, что им показать, чтобы продемонстрировать свои самые сильные и яркие стороны и убедить начать сотрудничество.

Расчехлив гитару и прочистив горло, я вышел на небольшой полукруглый выступ, служивший здесь сценой, улыбнулся всем гостям зала, чьи взгляды моментально прилипли ко мне, и начал играть.

Я выбрал «Время не ждет» и «Всё дело в тебе» — во время ее исполнения всё время смотрел на Энн, оценивая реакцию. Помнит ли она, что всё в какой-то степени началось с этой песни? Я представил ее залу как посвящение. И она была там. Что, интересно, чувствовала в этот момент? Было ли ей приятно, хоть это и была ложь? Или она была раздражена и мечтала скорее уйти? Почему я никогда не спрашивал об этом?

Сейчас Энн выглядела рассеянной. Вроде и смотрела на меня, но как будто была далеко, и думала о чем-то, не слушая. Она потеряла контроль над собой, и улыбка сползла с лица. Может, что-то случилось? Я так увлекся всем этим процессом: подготовкой к концерту, своими проблемами, теперь вот — грядущим контрактом, что совершенно перестал интересоваться ее чувствами и мыслями.

Нужно исправить. Срочно. Сегодня же.

Но стоило перевести взгляд на сосредоточенное лицо Мэтта, и я снова почувствовал дрожь от того, что скоро услышу вердикт. Конечно, Пол уже не сомневается в том, что контракт у нас в руках, потому что если бы мое выступление в Лондоне им не понравилось, они бы не стали вызывать меня в Лос-Анджелес, но я продолжал волноваться. До тех пор, пока не подпишу бумаги… До тех пор, пока не увижу первые плоды совместных усилий... Не смогу в это поверить.

Вечер был маняще-сладким, и я восхищался каждой его минутой, каждым мгновением общения с этими людьми, которые были мастерами своего дела, лидерами мирового музыкального рынка.

А утром мы заключили контракт. Меня пригласили в огромный офис студии со стеклянными окнами от пола до потолка, прозрачными лифтами, шикарной мебелью, невероятной аппаратурой в студиях. Стены здесь были увешаны портретами мировых звезд, которые когда-либо были здесь и записывались, и их отпечатками рук, вылитых на специальных металлических кирпичиках, составляющих огромную стену славы. Кого здесь только не было! Адель, Майкл Джексон, Джон Леннон, группа «Tokio Hotel»…

У меня захватило дух. Неужели это со мной? Неужели и мое имя, и мой отпечаток руки могут однажды здесь появиться?

— Ларри, привет, проходи, — Мэтт пожал руку и повел вглубь по светлому коридору с огромными окнами с обеих сторон. Вид здесь был настолько завораживающий, что можно было снимать клип, прямо не выходя из офиса. Ну или хотя бы делать сэлфи. Но я не мог позволить себе отстать от продюсера, поэтому бодро шагал вслед за ним, успевая лишь запечатлеть всё это глазами.

Вот она, настоящая жизнь!

В такие моменты понимаешь, к чему шел. И что всё было не зря.

Организационные вопросы заняли чуть больше получаса. Мэтт торопился, поэтому долго рассиживаться нам было некогда. Юрист компании вручил нам по экземпляру договора, мы чокнулись минералкой в честь начала сотрудничества, обменялись контактами, но, как и прежде, решено было, что всеми организационными вопросами с моей стороны будет заниматься Пол. Тот сиял как новенький пенни, и я понимал его, потому что чувствовал то же самое.

— Недельки через две устроим прослушивание, подготовьте материал. Будем записывать новый альбом под лейблом «Энджелс саундс», — с улыбкой сообщил Мэтт.

Новый альбом под лейблом «Энджелс саундс»! Фантастика!

Не мудрено, что весь день я летал, как на крыльях: с удовольствием раздавал фанатам автографы, посетил одно интересное кафе, стилизованное под средневековье, где было назначено интервью, и лишь в самолете, утомленный событиями прошедших дней, уснул.

Растолкал меня Пол.

Я протер глаза, огляделся. Попытался высмотреть в проходе Энн — обратно мы летели в разных частях самолета. Пол сказал, что и эти билеты удалось добыть с большим трудом.

Вот так и получилось, что расстались мы в Америке, а встретились вновь уже в Лондоне.

Я приобнял ее за спину и, привычным жестом натянув на глаза очки и откинув назад разметавшиеся от ветра волосы, двинулся вперед к выходу из аэропорта.

К счастью, выбраться нам удалось без происшествий, и в машине через пять минут Пол уже вовсю вещал о ближайших планах.

Я слушал его в пол-уха, а сам смотрел в окно на сгущающиеся тучи и думал о том, как замечательна жизнь. Какой я счастливый человек.

Я не замечал, что тучи сгущаются и в моей жизни.

Не знал, что безмятежного счастья, увы, не бывает. И если всё выстраивается ровно и хорошо в одной сфере жизни, то в другой непременно рушится. Потому что, увлекаясь строительством карьеры, ты теряешь баланс в личной жизни. И наоборот.

Есть ли счастливцы, которые одинаково хорошо преуспевают и в одном, и в другом? Не знаю.

Но в этот момент в машине я еще не мог знать грядущего. И потому чувствовал себя абсолютно счастливым и уверенно контролирующим свою жизнь.

Самое большое заблуждение человека — будто он сам контролирует свою жизнь. Будто он сам ее строит.

Ложь. Если бы не люди, которые нас окружают, не удачное стечение обстоятельств, которое мы называем случайностью, но на самом деле это дела Всевышнего — ничего бы не было. Мы бы даже не родились. Серьезно. Если вдуматься в это, становится слишком сложно. И слишком унизительно для того, кто привык всюду вставлять «я сам».

Я не боялся и не стыдился признать, что в моей судьбе сыграли свою весомую роль многие люди, которым я буду обязан всю свою жизнь.

Родителям — в первую очередь, моим рождением, во вторую — моим воспитанием. Пусть не всегда оно, может быть, было безупречным, и трудностей было много, но кто из нас идеален? Разве я не буду допускать ошибки в общении со своими детьми? Разве можно всегда быть сдержанным и рассудительным? И в-третьих — их безграничной поддержкой. Они никогда не говорили мне (мама, по крайней мере): «А давай-ка ты будешь юристом. Нет, певцом ты не будешь. Мало ли, что тебе нравится. Сейчас нравится, а завтра разонравится. Мужчина должен иметь серьезную должность, ездить на крутой тачке в престижный офис, одеваться там-то и там-то», — и еще длинный список того, что в обществе считается «достойным образом жизни».

Мама всегда говорила мне, что достойная жизнь измеряется не деньгами, а уровнем счастья внутри человека. Тогда и деньги к нему потянутся, и успех. А если человек несчастен, если его грустные глаза выдают его боль и страдания, он не способен двигаться дальше и видеть дорогу к цели.

Эту истину в меня вложили с раннего возраста, и, может быть, именно поэтому я стал тем, кем являюсь, и стараюсь своим примером и возможностью вещать миру со сцены и телеэкрана о том, что главное: слушать сердце и не бояться идти за этим голосом. Он лучше нас знает, на что мы запрограммированы. Ведь у каждого есть своя миссия.

Следующим важным человеком в моей жизни является (не удивительно) Пол. Сколько бы я еще мыкался в поисках своего пути на сцену? Он взял меня за руку и вывел к двери. Он научил меня открывать эту дверь и преподносить себя так, чтобы меня захотели услышать. Его заслугу трудно переоценить, поэтому я, хоть и ершусь порой, всё равно безмерно счастлив сотрудничать с ним.

Да взять хотя бы первых фанатов, подкарауливших меня у студии. Они вселили веру в себя, доказали, что не я один это слушаю. Что есть кто-то еще, кто совершенно меня не знает, но чувствует мою музыку так, как чувствую я.

Или девочку, которая отвергла мою любовь в шестом классе. Я тогда написал свою первую песню. А если бы этого не случилось? Всё могло бы пойти по другому сценарию. Я бы мог написать другую песню или не написать вообще. Вместо того, чтобы сколачивать школьную группу и до полуночи репетировать в гараже, ходил бы с ней на свидания. Тогда я этого не понимал. Тогда мне было больно. Но и боль бывает лечебная.

Машина застряла в пробке, и Пол недовольно цокнул языком и громко выдохнул. Машины впереди нас сигналили. Водитель пытался настроить радио.

И вдруг посреди всего этого шума раздался еще один звук. Звук открывающейся двери.

Сперва я подумал, что кто-то из фанатов узнал меня и решил пробраться в салон. Но окна были тонированными.

А когда обернулся, увидел, что Энн уже не со мной, а мчится в потоке машин.

Я выкрикнул ее имя, страшно перепугавшись, но Пол тут же цепко схватил меня за руку, повернувшись лицом и вперившись взглядом в мои глаза.

— Не смей! Перебесится и вернется. — А после отдал команду водителю. — Чего стоим? Не видишь, все тронулись.

— Дверь-то закройте, — недовольно пробормотал водитель с южным акцентом.

Я еще пару секунд смотрел вперед, стараясь отыскать взглядом Энн. Что ее спровоцировало на это? Я чем-то обидел? Был невнимателен? Был, потому что целиком погрузился в свои мечты. Но это же не повод…

Или повод?

Я ничего не знаю о девушках.

Тем более о девушках из России.