Рассвет утраченной мечты

Глава 29

Рассвет утраченной мечты

Сегодня постучался в двери,

Когда его уже не ждал,

Когда в него уже не верил…

Новая песня сочинилась за пятнадцать минут, пока я ехал в такси на заднем сиденье, смотрел на пробудившийся город и чувствовал, как точно так же внутри расцветает моя любовь. Она никуда не делась. Она просто ждала своего часа.

Я не уверен, выдержим ли мы этот год. Друг без друга, я имею ввиду. И я за себя не ручаюсь. Может быть, я приеду за Энн раньше.

Весь день были съемки, и я передвигался вместе с Полом из павильона в павильон. Возможности пообщаться у нас не было, и я был этому только рад. Допрос с пристрастием отменялся.

Однако я рано обрадовался. Отписавшись Энн о том, что я в самолете, и пожелав ей тоже хорошо добраться до родины, перехватил враждебный взгляд менеджера, который беззастенчиво смотрел прямо в мой телефон.

Я красноречиво перевернул экран в другую сторону и уставился на него.

— Жизнь тебя ничему не учит, Ларри.

— В советах по поводу своей личной жизни я не нуждаюсь.

— Мэтт не сказал тебе? Я собираюсь покинуть должность.

Наверное, он ждал моего удивления или ужаса. Но я принял новость спокойно. К этому всё и шло.

— Чем будешь заниматься?

— Пока не знаю, — слишком холодно звучит его голос. Ясное дело, обижен.

— Возьмешь себе нового, более послушного мальчика?

Прозвучало слишком цинично, но вернуть слова было поздно.

— Блин, Пол, прости. Я не хочу ругаться с тобой. Ты правда много для меня сделал, и я всегда буду благодарен тебе. Если хочешь, мы даже подпишем какое-нибудь соглашение, где я обязуюсь тебе отчислять какую-то часть моей выручки — десять процентов, к примеру. Это не мало, ты сам знаешь.

— Подачки мне не нужны.

— Ты ведь и сам понимаешь, мы уже давно не на одной волне. А работать в таких условиях — только во вред.

Пол ничего не ответил. Он все понимал. Только признавать это тяжело. Мы все стремимся быть нужными. Но бывает так, что в дальнейшем дороги расходятся, и ничего с этим не поделаешь.

Самолет начал движение по взлетной полосе.

— Ты взрослеешь на глазах у всего мира, Ларри. Стремительно набираешь популярность. А потом твоя жизнь летит под откос. И никому нет до этого дела, — я не мог понять, к чему это всё, пока он на последней фразе не поднял глаза на меня, вкладывая в этот взгляд больше, чем в ядовитые слова. — Тебе это тоже грозит.

Расставаться вот так было неприятно, но что поделать. Он сам так решил. Он не умеет уходить в сторону.

— Я знаю.

Он прав. Тут нечего обижаться. Рано или поздно на сцене появятся новые кумиры, которые талантом, молодостью и харизмой затмят старых. Так было и будет, так что я отношусь к этому вполне спокойно. Возможно, сейчас у меня пик популярности. Но после самой крутой точки всегда начинается спуск. И я готов к этому.

Может быть, именно поэтому стараюсь, чтобы работа не затмила все остальные сферы моей жизни. Чтобы не остаться под конец одному с искалеченной судьбой и собственным одиночеством.

Я знаю артистов, которые не выдерживали своей ненужности. Когда не было рядом людей, способных поддержать, положить руку на плечо и сказать: «Да ладно, приятель. Ты заработал уже себе на особняк, поэтому давай, пиши песни, как ты умеешь, и уж Paper[1] всегда соберешь».

Собственно, по возвращении в Лос-Анджелес жизнь продолжилась. С одним только заметным изменением — теперь мы вновь общались с Энн. Переписывались не каждый день, порой по несколько слов, но это было лучше, чем ничего. Правда, разница во времени между Лос-Анджелесом и Москвой была колоссальная, поэтому чаще всего мы писали друг другу что-то в то время, когда Энн уже собиралась спать, а я лишь просыпался и наоборот. Что, в целом, тоже неплохо, потому что не отвлекало меня от работы.

Жизнь шла… нет, бежала! И я не успевал отсчитывать дни в календаре — только месяцы сменялись: январь, февраль, март…

В апреле я наконец-то определился с жильем в Лос-Анджелесе. Пока решил не покупать, а взять в аренду. Уж очень мне приглянулся предложенный особняк. До самого центра города на машине минут пятнадцать, и пять минут пешком до океана. Дом выполнен в испанском стиле, с высокими потолками, огромными окнами, из-за чего казалось, что весь он пронизан светом. А еще он был надежно укрыт от людей большой прилегающей территорией. Внутри находились несколько спален, две ванные комнаты, домашний кинотеатр, библиотека, бар, просторная гостиная и тренажерный зал. Также есть бассейн и уютный огороженный задний дворик с крышей, в котором очень уютно читать во время дождя (я уже протестировал), и не жарко во время зноя.

Дом находится на возвышении, и из окон открывается потрясающий вид на океан.

Я никогда не мечтал о таком роскошном особняке, и не знаю, как часто буду здесь появляться, но почему-то именно в этот момент, именно в этом доме, еще не до конца обжитом и обустроенном, у меня появилась мысль о том, что здорово будет лет через десять видеть здесь бегающих из комнаты в комнату детей, гоняющихся за собакой (или двумя) и приглашать время от времени друзей на вечеринки.

Решение жилищного вопроса совпало с заключительным этапом подготовки шоу в Нью-Йорке, и я разрывался между городами, в промежутках заскакивая еще и в Лондон, и не успевая толком оклематься от смены часовых поясов. Мама переживала за мое здоровье, но я отмахивался: «После шоу отдохну», хотя, наученный горьким опытом, голос старался беречь.

Переживал и еще один человек — Кенди. Она периодически появлялась на горизонте, и ее номер отражался на экране моего телефона. Мы вежливо общались ни о чем в течение пары минут, а потом у кого-то из нас возникали неотложные дела, и связь прерывалась еще на пару недель.

Но перед шоу мы всё же встретились. Она пригласила меня на новоселье — приобрела дом в Нью-Йорке, расторгла контракт с компанией, которая запретила ей отношения в течение семи лет, и уже подписала другой, с менее жесткими требованиями. В общем, у нее было чем поделиться.

Ее дом находился на Манхэттене. Пока я осматривался, она призналась, что это была ее мечта с детства. Сначала она была твердо уверена, что так и будет, затем, когда подростковый максимализм немного угас, засомневалась — райончик не из дешевых, а кто она, чтобы набрать такую сумму? Но вот старалась, работала, и купила.

Я краем уха вслушивался в ее болтовню и переходил из комнаты в комнату. Кенди то и дело прерывалась, хватала какую-нибудь безделушку и принималась трясти ее:

— Нравится? Это я привезла из Индии/Будапешта/Парижа. Говорят, если поставить в спальне, будет царить гармония и любовь.

Я в эту чушь не особенно верил, но предпочитал ее не расстраивать.

Здесь было много пространства, два этажа, пять спален, три ванные комнаты, уютная терраса с видом на город, полная звуконепроницаемость. Во всей обстановке преобладали три тона — бледно-красный, белый и золотой. Смотрелось это красиво и пафосно, но как-то не по жилому. Не по живому, я бы даже сказал.

— Ну как? — Кенди облокотилась на спинку дивана, изящно скрестив и вытянув ноги и приняв эффектную позу.

— Впечатляет.

— Может, закажем пиццу? Я так давно ее не ела! Мне столько было запрещено!

Я пожал плечами. Ненароком взглянул на часы.

— Торопишься? — тут же отметила она.

— Да нет, это я машинально.

— Пепси?

Она принесла две холодные жестяные бутылки, протянув одну из них мне.

— Как твоя подготовка к шоу? Волнуешься?

— Еще бы, осталась неделя…

Я перекатывал банку в руке, не открывая, и она, бросив взгляд на мои руки, спохватилась:

— Ой, я забыла, прости. Тебе же нельзя холодное. Давай я немного согрею ее.

— В микроволновке? — пошутил я.

— Могу согреть своим дыханием, — не осталась в долгу она.

Мы немного поболтали, после чего Кенди предложила посмотреть фильм, но у меня уже оставалось совсем мало времени, поэтому я быстренько попрощался.

— Мы же еще увидимся? — спросила она, стряхивая невидимые пылинки с моего плеча. Жест получился очень личным, особенно в совокупности с этим взглядом снизу вверх.

— Ну конечно, — слегка улыбнулся я, не зная в точности, как к этому относиться.

Кенди улыбнулась в ответ и невесомо коснулась моей щеки поцелуем.

Расстались мы в каких-то непонятных чувствах. Но уже через полчаса, оказавшись в студии, я перестал думать об этом. И вспомнил, только когда через два дня она позвонила снова. Мы немного поболтали — у меня как раз был перерыв между съемками, а после Кенди предложила встретиться.

— Извини, ты же знаешь, у меня концерт на днях. Минуты свободной нет.

«И вообще, меня немного напрягает такое общение. Зачем нам встречаться?» — подразумевалось по умолчанию.

Не то чтобы я был чересчур верным… Но, вообще-то, да. Когда я обещал Энн, что буду ждать ее весь год, а после она уже никуда не денется, я именно это и планировал делать.

Концерт отшумел, и у меня после него остались усталость и чувство «выполненного долга». Первый концерт в родном Лондоне оставил более яркие впечатления. Может быть, потому что был первым таким крупным мероприятием. Может быть, потому что он был в моем городе, в моей стране. Может, были другие причины.

Нью-Йорк был по-своему громким (и публика в нем тоже), ярким, но по ощущениям — совершенно другим. Это сложно описать словами. Если сравнивать звуками — как будто мелодичное фортепиано и громкие, резкие барабаны.

Между тем Кенди появилась снова через неделю.

— Ларри, привет, как ты? Как родители?

Я отвечал на ее вопросы, что-то спрашивал сам, а параллельно собирал чемодан в Лондон. У меня выкроилось три свободных дня, и я хотел провести их дома — с мамой и друзьями.

Сначала хотел съездить к Энн. Но, думаю, она бы не оценила. Я ведь обещал ждать, а не надоедать своими визитами.

— А у меня тут на днях премьера фильма. Я сыграла в крошечном эпизоде, но это моя первая роль, поэтому так волнительно. Я еще не видела, что получилось. Хотела позвать тебя на красную дорожку.

— М-м-м… Я тут как раз уезжаю на три дня в Лондон.

— Правда? Жаль.

Кажется, она искренне расстроилась, и мне стало немного стыдно. Но ведь я даже не врал.

— Но я постараюсь сходить в кино и посмотреть, — как мог, постарался приободрить ее.

— Спасибо, Ларри. Тогда буду ждать твоего возвращения.

Кстати, на той самой премьере она познакомилась с богатым парнем лет на пятнадцать старше нее, за которого через год с небольшим и вышла замуж.

Три дня я чувствовал себя совершенно свободным человеком, но и в свои выходные не мог обойтись без планов. Я уже настолько привык к жизни по расписанию, что сам себе его составлял: успеть сходить к отцу и поиграть с братом, пообедать у мамы и Шона, вечером сходить с Алексом и его подругой Эмили в паб, выучить хотя бы три новых слова по-русски.

Вообще, я хотел порадовать Энн через год и произнести пламенную речь на ее родном языке, но за четыре месяца с момента расставания продвинулся не слишком далеко. Я мог сказать: «Как дела?», «Красивая девушка», «Ладно», «Люблю тебя», посчитать до десяти. Последнее, кстати, учил по видеоуроку в YouTube, а после, хорошенько потренировавшись, отправил Энн голосовое сообщение. Она написала: «Вау!», и я даже позволил себе выпендриться:

«Ну как? У меня уже получается без акцента?»

«Не очень. «Четыре» вообще-то не совсем так произносится».

Я пробовал назвать это число еще раз десять. Больше даже. Отправлял ей, но она всё время присылала в ответ смеющиеся смайлики и говорила: «Не-а». Так что пришлось взять с нее слово, что она потренирует меня в этом навыке, когда мы встретимся. Мы не говорили: «если» мы встретимся — когда мы встретимся.

За три дня я успел всё, что запланировал, и даже успел соскучиться по работе (со мной всё нормально, ведь правда?). Мама и Шон проводили меня в аэропорт, и на вопрос, когда я приеду снова, не услышали ничего вразумительного. Хозяином своего времени я был только в эти три дня. Всё остальное время как оно сложится было загадкой и для меня самого.

В Лос-Анджелесе мы записали две новые песни — из «прошлой жизни», потому что теперь я не чувствовал прежней боли, когда пел:

Я бы хотел перемотать назад плёнку.

Я делаю это каждый раз в своих воспоминаниях.

Я бы хотел вновь оказаться в том времени,

И сказать тебе, что ты стОишь для меня.

Мне жаль, что я ошибался.

Мне жаль, что я не сказал тебе этих слов.

Мне жаль, что я не сумел убедить тебя остаться.

Теперь ты это знаешь.

Мне страшно представить,

Что мы больше никогда не увидимся.

Я хочу стереть все песни, написанные во время разлуки.

Я хочу проснуться в том дне и всё исправить,

Сказать тебе, что ты стОишь для меня.

А после записи, выходя из студии уже за полночь, я обнаружил в своем мобильном кучу пропущенных вызовов от Кенди.

Недолго думая, набрал эсэмэску: вдруг уже спит? Вдруг что-то серьезное?

Она не спала. Перезвонила сразу же.

— Ларри! Ты совсем пропал! Как поживаешь?

Ага, значит, просто светская беседа, ничего не стряслось.

Я запихнул свое уставшее тело в машину, перевел разговор на громкую связь, отбросив телефон на соседнее сиденье, и вырулил на дорогу. Каких-то сорок минут, и я буду спать.

— Да нормально всё. Записывал новую песню в студии. Как ты? Почему не спишь? Уже поздно.

— Я никогда не ложусь в это время.

— Нравится ночной образ жизни? — это была больше шутка, но Кенди восприняла всё всерьез.

— Ага. Не хочешь присоединиться? Отличное место недавно раскопала. Друзья посоветовали. Говорят, звезды очень любят этот клуб. «Paper» называется. Не бывал здесь?

— Нет.

И вряд ли буду. Если выступать не позовут, конечно.

Эра клубов осталась позади. Раньше я любил тусовки, но то ли старею, то ли просто интересы сменились — сейчас нет никакого желания тратить время впустую.

А девушка продолжала меж тем нахваливать это место, где нет папарацци и напитки просто шедевры, а, главное, готовятся по уникальным рецептам. Половину из ее слов я пропустил мимо ушей. Ответ был готов давно.

— Извини, но я дико устал.

— Ладно, — кажется, немного расстроилась. Но лучше нам не встречаться. Тем более в клубе.

Мы еще перекинулись парой фраз, а затем попрощались.

Я думал, что на этот раз ей точно стало понятно, что ждать от меня нечего (если она всё же что-то ждала), и стоит переключить внимание в другое русло, но не тут-то было.

Через два дня она появилась в студии. Феерично появилась, стоит заметить. С большими сумками из бутиков, как героиня «Красотки», с собачкой («Смотрите, это мой Джимми! Правда, милый?»). При всём при том Кенди не была пустышкой. Я много раз с ней общался, и знал, что она может поддержать любую беседу. Она хорошо воспитана, начитана и красива. Но, видимо, в жизни избрала для себя такую роль — простой и чуть глуповатой, чтобы мужчина рядом с ней мог чувствовать себя выше. Многим это по вкусу, но мне не нравится. Я согласен, в чем-то мужчина должен быть выше. В принятии решений по главным вопросам, в ответственности за содержание своей семьи. Но я не люблю, когда мне учтиво заглядывают в глаза и выражают восторг по каждому брошенному вскользь слову.

Энн не была такой с самого начала, и до сих пор четко придерживается своей позиции. Ей плевать, артист ты, продюсер, уборщица — для нее ты прежде всего человек. А уж в плохом или хорошем смысле, зависит от общения.

Я вспомнил наши первые громкие стычки и еле сдержал улыбку.

Кенди восприняла это на свой счет.

— Рада, что у тебя хорошее настроение. Поговаривают, скоро выйдет фильм с твоим участием? Я, кстати, пиццу прямо сюда заказала, ты не против?

Мы с парнями часто так делали, засиживаясь допоздна. Правда, кому-то из нас — самому невезучему — приходилось спускаться за ней, потому что злые охранники никого постороннего в помещение не пускали.

— Здорово. Я с удовольствием воспользуюсь твоей добротой.

Кенди сбросила босоножки и забралась на диван с ногами, помахав проходящим мимо ребятам через приоткрытую дверь.

— Это Майк и Джейми, мы с ними пересекались на съемках рекламы в прошлом году. Так что с фильмом?

— Через пару месяцев должен выйти, но не в широком прокате, а в Интернете, скорее всего. Мы снимали его в туре, немного здесь, в студии, за кулисами телевизионных шоу, в которых я недавно принимал участие, еще чуть-чуть — в доме моих родителей. Они там что-то наговорили для интервью, друзей моих еще опросили… Самому интересно, что в итоге получится. Ну и финальные кадры с концерта в Нью-Йорке.

Я рассказывал это так, как будто мы это сняли за пять минут, и не было в этом ничего сверхъестественного. На самом деле четыре камеры преследовали меня почти круглосуточно, выключаясь лишь на ночь, когда я возвращался домой. И так два с половиной месяца, которые уложатся в девяносто, максимум в сто минут.

— Круто. Уже не терпится посмотреть.

— А ты здесь какими судьбами? Да еще с Джимми, — я кивнул на ее собачку, беспокойно суетящуюся в руках хозяйки.

Кенди погладила ее (его, точнее сказать) по голове и разулыбалась:

— Я теперь здесь работаю. Только этажом ниже.

Как называется ее должность, я не запомнил. Что-то вроде «быть лицом лейбла», так она объяснила. Это потом уже, по слухам, я узнал, что должность эта была придумана специально для Кенди, потому что ее будущий муж, с которым она тогда только-только познакомилась и начала общаться, был очарован ее красотой, пригласил в ресторан, а там встретил своего друга Мэтта, ну и вы поняли.

Дружеские связи часто имеют вес, и мир шоу-бизнеса — не исключение, а скорее явное тому подтверждение. Здесь либо работает «рука помощи», либо везение. Одного таланта, увы, недостаточно.

Сперва я вел себя настороженно в общении с Кенди. Мне не хотелось быть грубым и неучтивым, но и переходить границы я не хотел. Не подпускал ее слишком близко, потому что боялся, что она только этого и ожидает, чтобы сделать еще один шаг. Поэтому я тщательно контролировал себя.

Но потом мы ели пиццу, хохотали над шутками, смотрели видео из Интернета, которые сбросили ей друзья, Кенди доверительно рассказывала о своих поклонниках… И я как-то утратил свою настороженность.

А зря. Потому что не прошло и часа, как вдруг оказалось, что мы сидим очень близко друг к другу, рука Кенди находится на моей полусогнутой ноге, а сама она смотрит на меня с тем выражением лица, с которым ожидают поцелуя. Я знаю.

Я быстро сбросил с себя наваждение, стоило лишь представить Энн рядом. Если бы она зашла сейчас… Она бы меня не простила. Даже несмотря на то, что между мной и Кенди ничего не было.

Я демонстративно прочистил горло и улыбнулся, так что она отлично поняла, что продолжать дальше я не намерен.

— Я думала, мы уже достаточно знаем друг друга, чтобы…

— Чтобы что?

Я просто прикинулся дурачком. Я им не был на самом деле.

— Чтобы перейти на новую ступень развития отношений.

— Мы можем быть только друзьями, — я пожал плечами и нагнулся, чтобы обуться.

Лучше сейчас поехать домой, хотя я и планировал задержаться в студии подольше.

И тут до нее, похоже, дошло.

— Ты ведь не серьезно, Ларри? Ты ведь не можешь любить ее по-настоящему?

— Почему нет?

Она выглядела такой растерянной и удивленной, как будто я сказал, что влюбился в заварочный чайник.

— Она замечательная девушка, — сдерживая улыбку от того, как выглядело сейчас ее лицо — шок, просто шок, — произнес я.

— В тусовке ходили слухи, что у вас пиар, потом говорили, что всё по-настоящему, но я никогда не верила. Ты не можешь ее любить. Хотя бы потому, что она не такая, как мы. Она живет далеко отсюда. И от тебя ей нужны только слава и деньги. Это круто, появиться с парнем, в которого влюблен весь мир. Но ты ей не нужен, — с горечью, достойной настоящей драматической актрисы, произнесла Кенди.

— Откуда ты знаешь? — начал раздражаться я.

Почему все считают себя обязанными «открыть мне глаза»? Почему они, не общавшись с Энн, смеют делать такие выводы? Руководствуясь стереотипами? В чем дело?

— Тебе нужен кто-то, равный тебе. В ком ты будешь уверен. Кто понимает тебя и не будет ревновать к славе и сцене. Кто не будет стремиться быть рядом только из-за успеха, потому что у него это тоже есть.

— Ты, что ли?

Всю мою дружелюбность словно рукой сняло.

Блин, Кенди, зачем ты сейчас всё портишь? Мы же даже друзьями остаться не сможем.

— А почему нет? Чем я плоха? Что конкретно тебе не нравится?

— Всё хорошо. Но ты — не она, — обрубил я, вставая и подхватывая свою джинсовку.

— Да чем она лучше?! — в отчаянии крикнула девушка вслед.

Я обернулся, на пару секунд застывая на пороге.

— Ну хотя бы тем, что никогда не позволяет себе унижаться. И не пытается доказать, что она лучшая.

Кажется, я сильно ее обидел. И задел драгоценное самолюбие. Но, честно, в эту минуту мне было плевать. Я злился на нее и на всех, кто смеет указывать нам — каждый день: в комментариях к клипу (при чем здесь моя личная жизнь, скажите?), на форумах, в чатах, за кулисами, где угодно, что мы не пара, и Энн от меня нужно то-то и то-то, что в конце концов мы набьем себе шишек и разбежимся, что мне подойдет кто-то другой, с конкретными кандидатурами даже.

Вы серьезно, ребята? Вы лучше меня разбираетесь в том, что мне нужно? Но на каком основании? Что дает вам право так думать?

Бред.

Я покачал головой, сделал вдох, приводя мысли и чувства в порядок, и завел мотор.

Ехать по Лос-Анджелесу в выходной день — одно удовольствие. Машин немного, дорога свободна, приятный ветер охлаждает и треплет волосы. Я еду и наблюдаю, как прямо передо мной солнце медленно опускается ниже и ниже, разбрасывая ленивые розовато-оранжевые лучи, от которых уже не режет глаза, и подкрашивая каемку облаков рядом в красивый гранатовый цвет.

Не пройдет и года, как мы с Энн будет ехать по этому авеню и любоваться красивым закатом.

Нет смысла доказывать окружающим.

Есть смысл жить так, как велит твое сердце.

[1] Ночной клуб в Лондоне