Рассвет утраченной мечты

Глава 27

— Привет, Москва!

И без того оживленный зал просто взорвался восторгом. Значит, я всё правильно сказал. Меня поняли.

— Как дела?

Русский давался мне сложно. Еще во времена Энн я пытался как-то его учить: в машине и дома, когда глаза не совсем слипались, но особо не преуспел. Хотел покорить ее какими-нибудь изысканными фразами на родном языке, но вот не вышло. Не успел.

— Вы готовы?

— Да!

Это я понимаю.

— Вы готовы?

— Да! — в три раза громче.

— One, two, three, go!

Я отрывался от души. Не знаю, что я хотел показать этим. Что у меня всё по-прежнему и даже лучше? Что сейчас я счастливее чем тогда? Что мне плевать, будто здесь может быть она?

И всё-таки мне отчаянно хотелось узнать, видит ли она меня сейчас. До выхода на сцену я украдкой осмотрел зал из-за кулис, но какое там! Несколько тысяч человек, все кажутся одним гигантским механизмом, огромной толпой, где трудно вычленить личность.

Когда я исполнял более лиричные песни и смотрел в зал, тоже пытался ее отыскать. Дальше передних рядов фан-зоны видно было плохо. В зоне видимости ее не было.

В конце концов я бросил эту никчемную затею и просто продолжил петь, представляя, будто она здесь. Будто слышит. Эту песню я пел только для неё одной.

У этой любви был горько-сладкий вкус.

Все наши встречи и все наши ссоры,

Поцелуи и попытки сбежать от всего мира —

Я помню всё…

Я встречал рассвет и думал о тебе.

Я провожал закат и вспоминал о тебе.

Сейчас всё осталось по-прежнему,

Только у этих воспоминаний

Горько-сладкий вкус…

После этой песни, воспринятой публикой на «ура!», я исполнил еще две, а затем, бросив на прощание:

— Я люблю вас! Пока! — на русском, скрылся за кулисами, задыхаясь от восторга.

Еще один город позади. Еще один концерт тура.

Музыканты похлопывали меня по спине — это был наш традиционный ритуал. Я благодарил их за отличный звук.

Ворвавшись в гримерку, схватил бутылку с теплой водой и судорожно выпил почти половину. Вот это драйв!

— Через час вылетаем в Санкт-Петербург, — раздался голос Пола из-за спины.

Я обернулся, не скрывая удивления.

— Мы не ночуем здесь?

— Удобнее будет там, — ограничился он коротким ответом.

Не доверяет. Думает, побегу искать ее.

Я невольно фыркнул, поставил бутылку на место и пожал плечами.

— Ладно.

Мы перекусили в хорошем ресторане в том же огромном комплексе, где проходил концерт, заехали в отель за вещами и отправились в аэропорт.

Я чувствовал навалившуюся усталость, но изо всех сил держал веки открытыми. Мне хотелось еще хоть немного запечатлеть в себя этот город и этот день.

Ночная Москва была яркой, и я бы с удовольствием хотел познакомиться с ней поближе. Но, может быть, лучше не стоит.

Погода была сухой и ясной, поэтому самолет отправили без задержки. Спустя два часа после концерта я смотрел в окно иллюминатора. Самолет вот-вот должен был подняться в небо, оставляя Москву внизу, а вместе с ней и все мои иллюзии по поводу этого дня.

Чуда не случилось.

Чудеса не случаются дважды.

***

— Слушай, я вот эту… как она тут называется? М-м-м… Я попрошу с собой всё что у них есть и угощу всех друзей. Это очень вкусно! — разговаривая с набитым ртом и не заботясь о правилах приличия, Дэвид уминал вторую порцию ризотто — вкуснейшего из всех, что мы когда-либо пробовали. И хотя я не любитель тех блюд, где содержатся грибы, это блюдо тоже умял с удовольствием.

Путешествуя из города в город мы с музыкантами сплотились еще сильнее, и у нас уже выработался общий, мало кому понятный сленг и собственные шуточки. Мы знали друг о друге достаточно, чтобы называться уж если не друзьями, то близкими приятелями. У Дэвида, например, недавно родилась дочь, а он ее еще даже не видел. Через два дня у нас будет большое «окно» — три дня выходных: я полечу в Лос-Анджелес, а он — в Эдинбург, где живет его семья, и наконец-то увидит ребенка. Мие только исполнилось две недели, а ее сумасшедший папаша уже постит фото в своем Инстаграм, рассказывает нам, как Мия спит и кушает — в общем, ужас. Неужели я тоже буду когда-то таким? Не представляю.

Пока Дэвид поглощал еду, одной рукой копаясь в своем телефоне, я любовался отличным видом с террасы, на которой мы расположились. Цена ужина в ресторане складывалась и с этим учетом, видимо. Просто забежать и поесть за двадцать долларов тут не получится.

Не то чтоб я горжусь тем, что теперь могу себе это позволить. Я просто спокойно принимаю то, что есть. И ужин в обычной серой кафешке Лондона с Энн мне нравился ничуть не меньше. Я даже не помню, вкусная ли там была еда, и был ли вообще какой-то вид из окна — помню, что тогда мне было хорошо, и это главное.

Блин. Я же себе обещал.

— Слушай, — отвлекаясь от экрана и протягивая телефон к моему уху, с довольной улыбкой от уха до уха произнес Дэвид. — Это Мия плачет.

Меня чуть не стошнило. Серьезно? Он же никогда таким мямлей не был.

— Угу, — буркнул из вежливости. Можно подумать, этот ребенок плачет как-то иначе, не так, как другие.

И вдруг позади раздалось это:

— Ларри?

Я даже вздрогнул немного от неожиданности. К подобным окликам я привык и относился с большим подозрением. Обычно это были девчонки всех возрастов и даже зрелые женщины, которые случайно узнавали меня и не отпускали потом до конца вечера. Я никогда не отказывал в совместном фото или автографах, но если бы на этом всё дело закончилось! Обычно с этого всё начиналось: сотни вопросов — сперва приличные, о творчестве, как дела, а затем всё больше и больше углубляющиеся в то, что посторонним (я ведь их в первый раз вижу!) знать вовсе не обязательно: что я ем на завтрак, как поживают мои родители, где я живу в Лондоне, есть ли у меня отношения и во сколько лет я планирую сыграть свадьбу. Вы серьезно? Это можно спланировать? А если я решу в тридцать два, но не найду к этому времени свою половинку, мне что, на первой встречной жениться? Кастинг среди фанаток устроить? «Ну ты же сказал!».

В таких случаях меня всегда спасал кто-нибудь из ребят (один я давно никуда не ходил). Вежливо, но решительно они выпроваживали гостя из-за столика, а если не помогало — звали охрану. Это действовало безотказно.

Но ничего не заканчивалось. Нас начинали снимать. Тайно или явно — тут уж зависело от степени воспитанности человека. И становилось совсем уж не до еды. Если мы успевали перекусить — расплачивались и уходили. Если нет — просили собрать нам с собой.

Но это не тот ресторан, где могут оказаться обычные девочки-подростки. А голос достаточно молодой.

Я не успел еще отреагировать, как мне на плечи мягко опустились ладони, и я увидел довольное лицо Кенди рядом со мной.

— Вот так встреча! Как поживаешь?

Внутри себя я облегченно вздохнул. С Кенди мы были приятелями и не виделись уже очень давно.

— Привет. Всё отлично, как ты?

Обычный разговор двух знакомых: как ты здесь оказался, давно ли, когда уезжаешь, поздравляю с премьерой альбома.

У Кенди здесь была фотосессия. Ее карьера модели успешно стремилась к высокой отметке. Во всем мире ее если не знали по имени, то уж непременно — в лицо. Многие крупные компании мира привлекали ее к участию в своих рекламных акциях. Не удивительно: сложена она была хорошо, за годы работы в модельном бизнесе, начиная с самых низов, научилась держать себя перед камерой и работать в любых условиях. Держалась она по-королевски: идеально-прямая осанка, длинные распущенные волосы натурального темно-русого цвета, придающая особый шарм и стиль одежда, безупречный макияж — его вроде не видно, но глаза яркие, и губы алые.

Мы проболтали около часа. Дэвид нашел в Кенди идеальную слушательницу своим рассказам о дочке, а я ненадолго получил передышку. И лишь когда Дэвид отвлекался на то, чтобы поесть или написать очередное умилительное сообщение своей жене, мы с Кенди о чем-нибудь говорили. О римской погоде, например.

С этой темы мы плавно переключились на тему погоды в Лос-Анджелесе.

— О, я так мечтаю вернуться в тепло, просто отдохнуть. Для меня идеальное место для этого — Лос-Анджелес, — расслабляясь и откидываясь на спинку мягкого кресла, с мечтательным вздохом произнесла Кенди. — Послезавтра уже буду там.

— Я тоже. Через два дня.

Не знаю, зачем это ляпнул. Само вырвалось.

По лицу Кенди расплылась блаженная улыбка:

— А тебе нравится этот город?

— Да. Он отличается от Лондона, но я тоже его люблю. Наверное, в детстве мне не хватало тепла и солнца, поэтому сейчас я балдею от этой погоды.

— Я хочу устроить вечеринку на яхте. Обожаю водное пространство и легкий бриз. Не хочешь присоединиться?

Я пожал плечами. Почему нет?

Мы быстро решили этот вопрос, договорившись о встрече, а после быстренько распрощались.

После Рима были Милан и Неаполь, а потом самолет домчал нас в Лос-Анджелес. Погода здесь была солнечной и на десять градусов теплее, чем в Лондоне.

В первый день мне дали выспаться, во второй провели собрание, обсуждая грядущие съемка клипа на новую песню. Полу эта идея не нравилась. По его мнению, трек «не звучал», и не было смысла снимать на него клип. Но мне песня нравилась. Да, она была чуть менее попсовой и не зажигательной в том плане, что ее можно слушать «и трезвым, и пьяным», но в ней было что-то близкое мне. И Мэтту понравилась.

— Ларри не обязательно выступать в одних и тех же строго очерченных рамках. Поклонники хотят его видеть разным. Он уже дорос до той степени популярности, когда можно позволить себе поэксперементировать.

— А в следующий раз он захочет тяжелый рок сыграть, — буркнул Пол недовольно.

— Я бы хотел посмотреть на это, — захохотал Мэтт.

С ним было просто. Я-то думал, когда заключал контракт с «Энджелс саундс», что больше его не увижу. Что это вечно занятый, неуловимый дядечка, который отдает всем поручения и не контролирует сам процесс. Не тут-то было. Мэтт сам следил за своими подопечными, участвовал во всех более-менее значимых вопросах, обсуждал съемки клипа, гастроли. Тут, оказывается, еще и предложение снять фильм о моей гастрольной жизни поступило. Мы согласились. Впереди, после Рождественских каникул, предстояло поехать еще по двадцати восьми городам, а жизнь у артистов веселая — то рейс отложат, то багаж потеряется, то фанаты в отеле нападут, и один-единственный охранник в страхе сбежит, оставив артистов отбиваться самих: «они ведь привычные» — в общем, будет что показать.

А перед Рождеством наметили съемки клипа. Выпустим к весне. Летом — фильм. В продюсерском центре всё распланировано.

Вечером мы встретились с Кенди. Поднялись на яхту. Но ни музыки, ни каких-либо признаков присутствия друг людей я не заметил.

— А где все?

— А кто тебе нужен? — она стянула через голову свое летнее платье и предстала в одном купальнике. Хм… Интригующее начало. К этому я не был готов.

— Ты говорила, будет вечеринка…

— Поверь, мы отлично повеселимся. Я знаю для этого множество способов.

Проверять не хотелось. Не все, по крайней мере. Несмотря на то, что в моей личной жизни давно было глухо, я не сильно парился по этому поводу. Хватало других, не менее острых эмоций. Но когда рядом такая роскошная девушка, которая явно не против перевести отношения из приятельских в более близкие… Ну не знаю. Я ж не железный.

На всякий случай держался подальше. Сел на корму напротив, поднял голову к небу. Хорошо. Тепло.

Внизу негромко включили музыку. Мы потихоньку стали отчаливать.

— Тут кто-то есть?

— А ты думаешь, мы силой мысли плывем? — рассмеялась она, потягиваясь и доставая из огромной плетеной сумочки крем для загара. — Кожу нужно беречь от лучей, — пояснила она. — Мне за каждый прыщ штрафы влепляют. Как будто я в этом виновата.

Хорошо хоть, сама всё сделала, и не просила «намазать спинку».

Сначала было напряжено. Я думал, что смогу просто скрыться среди множества лиц и расслабиться вдалеке от суши, но на «вечеринке» оказались только мы двое, и просто молчать было неловко.

Благо, многого от меня не требовалось. Кенди оказалась отличным рассказчиком, а я — неплохим слушателем. Да и общие темы быстро нашлись. Нелепых ситуаций и в ее, и в моей творческой жизни было невероятно много.

Три с половиной часа пролетели незаметно, и мне удалось расслабиться и по-настоящему отдохнуть. Кенди была ненавязчивой, ничего из себя не строила, не требовала и не давила. Мы просто общались. И я осознал, как давно у меня не было такого настоящего, нормального человеческого общения.

Потом снова был тур — шесть городов. А после я вернулся в Лос-Анджелес для съемок клипа. Мне показали концепцию. Мэтт утвердил, я согласился. С одной стороны непритязательный, с другой — совершенно реальный мини-фильм о том, как душа каждого из нас ищет свою половинку.

Вот только с кандидатурой девушки никак не могли определиться.

— Это должно быть что-то особенное, — задумчиво произнес Мэтт.

— Может, Кенди? — предложил я. Это первое, что пришло мне в голову.

— Кто это? — осведомился Мэтт, и я в двух словах рассказал: модель, моя знакомая.

Тот пожал плечами, не говоря ни «да», ни «нет».

— Слишком раскрученное лицо.

— У меня есть идея, — вдруг выдал молчавший до этого Найл. Он теперь работал в нашей команде, исполняя роль ассистента концертного директора — удобно было и мне, и ему. Отвечал он в основном за проверку подготовки концертной площадки к выступлению, за аккредитацию средств массовой информации, присутствовавших на концерте и автограф-сессиях, за фан-встречи и своевременную доставку атрибутики для подарков самым активным.

Все шесть пар глаз глянули на него. Найл разблокировал свой смартфон, куда-то потыкал и, приблизившись к Мэтту, показал фотку.

Секунды две стояло молчание. Я недоумевал: что происходит?

— Я ее, кажется, знаю, — произнес Мэтт наконец.

— Ты точно ее знаешь, — заверил Найл.

— Ну ладно. Она милая, — по его лицу расплылась довольная улыбка.

— Я возьму это на себя?

— Ты хочешь потребовать увеличения зарплаты?

— Кто ж откажется? — хмыкнул Найл, пряча мобильник в карман своих джинсов.

— Я подумаю. До субботы успеете?

— Почему нет?

— Я уезжаю в Нью-Йорк, поэтому за главного оставлю Пола.

Найл засмеялся. Я продолжал недоумевающе переводить взгляд с одного на другого, но пояснений так и не дождался.

Мэтт быстро раздал указания и выпроводил нас, сославшись на дела.

Оказавшись за дверью, я тут же схватил Найла за локоть.

— Кто она?

Он засмеялся.

— Щас узнаешь. Будем звонить, приглашать на съемки.

Мы нашли довольно укромное местечко в местном кафе, в здании офиса, где тусовались одни только творческие люди на мягких полулежачих креслах со стаканчиком колы или кофе — кому что по вкусу, и никто ни к кому не лез. В этом здании жизнь кипит двадцать четыре часа в сутки без выходных. Может быть, только на Рождество чуть стихает. Я слышал, что некоторые не выходят отсюда по несколько дней. Благо, все условия для комфортной жизни здесь есть: и душевые кабины, и массажные кабинеты, и несколько кафе и магазинов, и тренажерный зал, и комнаты отдыха. Этому месту стоило бы уделить особое внимание. В комнате есть несколько боксов — сперва они напомнили мне собачью конуру: какой-то фанерный бокс, внутри которого мягкий матрас, подушка и розетка. Но когда однажды мне удалось там поспать — сил на то, чтобы добраться до отеля уже не осталось — я изменил свое мнение. Это было очень удобно! И очень уютно. Ты отгорожен от мира. Можешь включить мягкую подсветку, включить в наушниках музыку, выспаться в тишине. Никто не лезет, не видит. Просто вешаешь бирку «занято» и отдыхаешь.

Вообще, я уже присматривал себе дом в Лос-Анджелесе. Хотелось именно дом, не квартиру, поближе к Тихому океану. Останавливаться здесь приходилось всё чаще, и, возможно, со временем я буду проводить здесь больше времени, чем в Лондоне. Но времени рассмотреть получше предложенные варианты не было. А доверять такой важный вопрос кому-то другому я не хотел. Вот и маялся пока по отелям.

Заказав себе колы и прочей вредной еды (я ограничился кофе и стейком), Найл набрал чей-то номер (вероятно, той самой девушки), и принялся слушать гудки.

— Здравствуйте. Э-э-э… Это Энн?