Рассвет утраченной мечты

Глава 41

— По-моему, это вполне нормально, что тебе хочется какое-то время проводить с самим собой. У тебя больше опыта выступлений и жизни на публике, поэтому мне пока сложно об этом рассуждать, и я больше кайфую от каждого появления перед зрителем или оттого, что кто-то захотел взять у меня интервью…

Мы с Алисией, используя нехитрый набор предметов, позволяющих оставаться неузнанными — всё те же очки, кепки и парик в моем случае — прогуливались по главной улице Сан-Диего — аллее Эль Прадо. Наш день начался рано. В семь утра мы уже обедали в кафе недалеко от отеля, где нас разместили. Некоторые кафе здесь открыты аж с четырех часов утра, так что с этим проблем не возникло.

Позавтракав, мы первым делом заходим в магазин — Алисии захотелось приобрести кое-какие сувениры для своих родственников и друзей, а мне просто интересно посмотреть на город с разных сторон.

Американские супермаркеты в основном ориентированы на оптовые продажи — чем больше упаковка, тем выгоднее цена. Например, бутылка воды объемом в пол-литра обошлась мне в 1 доллар, а упаковка 24 бутылки стоит всего четыре доллара.

Еще одна особенность местных магазинов, которую я успел заметить и с удовольствием переместил бы и в Лондон — во многих из них установлены микроволновые печи, где можно сразу разогреть купленную еду. Иногда это очень сэкономило бы мне время.

Поднабравшись еды, мы решили прокатиться по городу на машине, арендовав ее до полуночи. Идеально-ровная дорога — хайвей — по четыре полосы с каждой стороны, и на протяжении всего пути по обеим сторонам сменяют друг друга красивые пейзажи, горы и пальмы. Это так непохоже на мой родной Лондон!

Я рулил, Алисия отвечала за музыкальную подборку и распевала во все горло, периодически вытягивая вверх руки и откидывая назад голову.

У нас не было какого-то определенного маршрута, но что интересного можно в первую очередь увидеть в Калифорнии? Конечно же, океан! Как можно спокойно смотреть на какие-то интересные места или достопримечательности, когда он совсем близко.

Погода немного подвела, да и недавний шторм разбросал кучи водорослей вдоль берега, но это не испортило нам настроения. Эти мелочи нас абсолютно не волновали. Каждый раз, когда я вижу Тихий океан — будь это первый раз или десятый, я чувствую восхищение и непередаваемый трепет внутри перед таким величественным чудом природы.

Вдоль линии пляжа расположились дома с наверняка отличными видами.

— О-о-о, как это здорово, наверно, когда пляж с океаном находятся практически во дворе, — протянула Алисия с нескрываемой завистью.

Я засмеялся.

— Да уж, неплохо.

Она подозрительно на меня покосилась.

— Только не говори, что и у тебя есть такой дом.

— Я снимаю такой в Лос-Анджелесе.

— Огромный?

— Не маленький, — пожал я плечами.

— Смотри, я ведь могу и в гости напроситься.

— Да я не против.

На этом тему замяли, продолжив прогулку по берегу и обмениваясь мнениями о том, почему почти в каждом дворе есть американский флаг, и как, наверно, сложно спрятать свою жизнь от любопытных глаз постоянных прохожих этим жильцам.

На некоторых домах висели таблички с объявлением об аренде, на что Алисия заявила, что в следующий раз, когда она приедет сюда, остановится не в отеле, а в таком доме.

Затем мы вышли на какую-то улочку, где музыканты исполняли песни на испанском языке, а в лавках можно было увидеть и приобрести много всего интересного. Например, укулеле — маленькую гитарку совершенно любого цвета. К некоторым из них я даже названий подобрать не смог! Алисия тут же опробовала свои силы, а потом предложила сделать это и мне.

— Я никогда не играла, а вот прямо сейчас пожалела об этом. Ты же играешь — давай! — протянула мне ярко-зеленый с черными краями инструмент.

— Да, но не на таком экзотическом варианте.

— Перестань, тебе пара пустяков наловчиться под нее.

В общем, это было весело, и Алисия даже сняла мои кривоватые попытки освоить укулеле на видео своего телефона, сопровождая все это действо закадровым смехом.

Вскоре мы выяснили у прохожих, что место, где мы оказались, называется Старый Город. Здесь максимально точно постарались сохранить и передать атмосферу прошлого. А ремесленники из года в год продолжают радовать туристов товарами испано-мексиканской культуры.

Мы посетили рынок, и я нащелкал кадров на свой мобильный, чтобы впоследствии поделиться ими с мамой и Энн. Купил для брата рюкзак и кепку, затем заглянул в лавку, где продавались оливки, и решил приобрести их для мамы. Но всё оказалось гораздо сложнее, чем я ожидал.

Продавец — полная женщина лет пятидесяти с по-детски добродушным лицом рассказала, что все оливки собраны здесь, в Калифорнии, и предложила попробовать множество вариаций оливкового масла, сообщив, что оно обладает особым, очень приятным вкусом. В зависимости от сорта в него добавляют ваниль, мед, гранат, халапеньо (что это?), апельсины и многое другое.

Я от дегустации отказался, а вот Алисия с удовольствием сделала это за меня, и мы вместе, полагаясь на ее вкус, купили две бутылочки для моей мамы.

Местный рынок произвел на меня неизгладимое впечатление! Здесь был огромный выбор абсолютно всего на свете! Включая декоративную керамическую плитку, которой, оказывается, украшают целые дома, таблички на дверь ручной работы, сувениры, подарки, одежду, и всякое-разное.

Вообще, вся территория Старого города погружает в атмосферу непривычного для нас времени. Словно находишься на диком западе. Так необычно ходить среди зданий банков, конюшен и кузниц — того и гляди мимо пронесутся лошади с ковбоями, отправившиеся догонять грабителей поезда. Я смотрел подобные фильмы в детстве, но никак не думал, что когда-нибудь окажусь «вмонтирован» в это кино, в его обстановку.

А вот Даунтаун — деловая часть города — не перестает строиться и развиваться. Алисия сказала, что погуглила ночью и оказалось, что здесь идеальный климат — температура целых двести дней в году не опускается ниже двадцати градусов.

И, кстати, в Сан-Диего запрещено строить здания выше ста пятидесяти двух метров из-за близкого расположения аэропорта.

Местные улицы создают приятное впечатление, и в целом город выдержан в хорошем архитектурном стиле. На улицах в основном одностороннее движение, много велодорожек. А еще нас поразила огромная статуя целующихся моряка и медсестры, за основу которой была взята известная фотография Альфреда Эйзенштадта «Безоговорочная капитуляция», сделанная на Таймс-Сквер в день капитуляции Японии.

Мы перекусили в уличном кафе под звуки музыки, обсудив заодно, куда двинуться дальше. У нас оставалось еще немного времени до конца дня, и был вариант отправиться в парк, но Алисия убедила меня, что мы обязаны встретить закат у океана. Кто может устоять перед океаном? Поэтому мы снова запрыгнули в машину и отправились на пляж La Jolla, расположенный в двадцати километрах от города.

Парочка туристов, которые жили здесь уже почти неделю, поделились с нами сведениями, что при определенном везении здесь можно увидеть леопардовых акул. Они абсолютно безопасны для людей и вырастают не больше двух метров в длину. Они приплывают в начале июня и остаются обычно до осени. Видимо, все акулы уже уплыли, так как мы ни одной не поймали. Зато поймали отличный калифорнийский закат, засняв его (а заодно и друг друга) на фото и видео, после чего уставшие, но довольные прожитым днем вернулись в отель и повалились спать.

Завтра концерт. Здорово.

Утро началось с легкого завтрака в номере и звонка Энн. Я соскучился и очень хотел услышать ее голос. Мне было стыдно, что вчера я ни разу ей не позвонил. Да и она о себе не напоминала.

После пары гудков она наконец-то ответила.

— Да.

— Привет, Энн, — расплываясь в улыбке и в троекратном размере чувствуя, как я скучаю без нее, произнес в трубку. — Как ты?

— Вспомнил обо мне? Надо же, — донесся до меня ее язвительный тон.

И это было так неожиданно и отрезвляюще-холодно, что я сразу напрягся. Господи, что опять?

— Энн, что случилось?

— Знаешь, даже до Лондона уже докатились вчерашние снимки твоего «отдыха».

М-м-м, понятно.

— И?

— И? — передразнила она. — Ты был не один. И, похоже, вам было очень весело.

— Я не видел этих снимков, но могу сказать абсолютно точно, что ничего предосудительного там нет. Алисия открывает мои шоу в туре, мы часто видимся и вполне естественно, что какое-то время проводим вместе.

Пару секунд на том конце провода звучала оглушающая тишина. И я не знал, как это трактовать: всё плохо? Или, наоборот, всё нормально?

Наконец она произнесла:

— Прости. Блин, прости меня, Ларри, никак не научусь контролировать свою ревность. Я вся извелась, как увидела с утра эти снимки.

— Но ты же знаешь, как оно всё на самом деле. Ты совсем мне не доверяешь? Я не могу ограничить свой круг общения и видеться только с парнями или женщинами в годах.

Она засмеялась, и я представил себе ее лицо. Как бы мне хотелось его увидеть сейчас!

— Пожалуйста, давай ты не будешь обижаться на то, чего нет на самом деле.

— Прости, — повторила она.

— Тебе не за что извиниться. Просто я не хочу, чтобы глупые сплетни и недопонимания становились между нами и вызывали размолвки. Хорошо?

— Хорошо, — согласно отозвалась она, и в этот момент я твердо решил, что в следующий свой выходной отправлюсь к ней. Плевать, что мы сможем провести вместе всего пару часов. Это лучше, чем ничего.

— Когда у тебя начнутся здесь съемки?

— В октябре.

— Еще две недели, — разочарованно выдохнула она.

Меньше, родная, гораздо меньше. Мы скоро с тобой увидимся.

Я не стал говорить этого, хоть и хотелось. Вдруг не получится? А если получится — будет сюрприз.

Последующие три концертных дня я жил мыслью об этом. Потом были съемки клипа — нам снова пришлось их сдвинуть, дождавшись, пока ко мне вернется гитара, и это был настоящий праздник, снова ощутить ее в своих руках! Затем еще два концерта и долгожданный выходной день. Перелет из Сакраменто в Лос-Анджелес чуть больше часа, затем час на стыковку и снова в путь. Дорога до Лондона заняла еще десять часов. Таким образом, я полдня потратил на перелет в одну сторону и очутился в Лондоне в одиннадцать вечера по местному времени. Уже в пять утра у меня был вылет обратно, и я понимал, что идея была дурацкой — Энн теперь из-за меня всю ночь колобродить, но не мог подавить это сильное желание внутри — увидеть ее.

Я не стал звонить, даже когда прилетел. Сразу отправился к Энн, купив по дороге цветы, и только после этого, уже оказавшись у порога, набрал ее номер.

Она ответила не сразу, и я даже забеспокоился: может быть, она уже спит? Но нет. В трубке всё же раздался ее голос, и в нем сквозила улыбка.

— Привет.

— Привет. Прости, я не разбудил тебя?

— Нет, я еще даже не собиралась спать.

— А что делаешь?

— Читаю.

— М-м… На английском или на русском?

— На русском. А ты что делаешь? Как прошел твой день? Ходил сегодня куда-нибудь? — сразу же засыпала она вопросами.

— Если хочешь, я всё тебе расскажу, — загадочно парировал я, едва сдерживая свой смех.

Лично.

— Конечно, хочу.

— Только сперва у меня к тебе будет просьба.

— Какая?

— Можешь выйти из дома на минутку. Тебе должны были уже доставить мой подарок.

— Подарок?

Я явственно услышал шаги — кажется, это еще не наяву, а по телефону. Но как тонка эта грань!

— Ты бежишь что ли?

— Еще бы! Разбудил мое любопытство… А куда мне идти? Во двор?

— А-а-а… Да, наверно.

Ну не мог я ей прямо сказать об этом!

Энн жила в студенческом общежитии, где снимала себе отдельную комнату. Я сразу сказал, что это плохая идея, потому что если я хотя бы раз подъеду к этому месту, пусть даже не буду выходить из машины, поднимется страшный переполох, и если мне повезет уехать живым, то Энн после этого просто не дадут прохода.

Но она заявила, что позволить себе снимать собственные апартаменты, как во времена, когда ее содержал Пол, не сможет, а жить на мои средства выше ее достоинства, хотя это совершенно не повредило бы моему бюджету.

— А мне здесь нравится. Я не чувствую себя такой одинокой, вокруг всегда люди. Плюс это близко к центру: недалеко от London Eye[1] и в пяти минутах ходьбы от метро.

Собственно, я здесь и не появлялся. До этого раза. Но надеялся, что под покровом ночи меня не узнают.

У входа была велопарковка и небольшой дворик. Здесь я и ждал.

К счастью, долго себя ждать Энн не заставила.

Дверь отворилась ровно в тот момент, когда в трубке раздался ее взволнованный от приятного предвкушения голос:

— А как я смогу узнать, что это мне?

— Не волнуйся, ты сразу узнаешь.

Так и случилось. Едва переступив порог, она восторженно выдохнула и едва не уронила свой телефон.

— Ларри, — раздалось негромко то ли в моем аппарате, то ли уже наяву.

Я чувствовал то же. Ту же невыносимую грусть от разлуки, которая снова нас разделит через пару часов, ту же нежность и бесконечно-неудержимое желание скорее обняться и не отпускать друг друга.

Но, может, эта разлука нам даже на пользу? Никогда прежде я не ощущал, что люблю Энн так сильно… Или мне это только кажется, потому что сейчас все чувства обострены.

Мы бросились друг другу навстречу, и розы в этой истории были далеко не главным поводом для ее слез.

Я не думал, что мне придется ее утешать, но Энн действительно плакала.

Я поскорее увел ее в машину, сообщив, что безопаснее будет все же провести эту ночь в моем доме, нежели здесь. А она всё смотрела на меня, словно не верила, что это не сон, и спрашивала:

— Как ты здесь оказался? Почему ты мне не сказал?

— Просто я должен был увидеть тебя. И поцеловать. Один раз. Ну, или, может быть, два. Или три.

Энн засмеялась, и я бы многое отдал, чтобы увидеть ее глаза в этот миг, но, к сожалению, вынужден был смотреть на дорогу.

— Я хотел, чтобы был сюрприз. Получилось? — добавил спустя мгновение.

— Это лучший сюрприз в моей жизни, честно.

Я тоже смотрел на нее, постоянно отрывая взгляд от дороги, потому что хотел побольше визуально запечатлеть и запомнить сегодняшний день (то есть ночь). Ее распущенные волосы ниже плеч, сияющие то ли от слез, то ли от света дороги глаза, мягкие руки с накрашенными бледно-розовым цветом ногтями, голубые джинсы с порезами и белая футболка с радугой. Мне казалось, что если я отведу от нее взгляд, мираж исчезнет.

Но мне нужно было в целости и сохранности довезти нас обоих домой, поэтому я не слишком-то злоупотреблял этим делом.

— Где у нас музыка? — потянувшись к автомагнитоле, протянул я, перелистывая радиостанции в поисках какой-нибудь подходящей моменту песне.

Где-то болтали, где-то транслировали рекламу, а если и попадались песни, они нам не нравились.

— Ну что это? — закатила глаза Энн, явно недовольная ротациями.

— А ты бы что хотела сейчас услышать?

— Твою песню, конечно, — лукаво прищурившись, сообщила она.

— Ладно, а если серьезно?

Она задумалась на секунду, а потом выдала:

— Вряд ли это будут крутить по радио.

Я взглянул с удивлением. Интересно.

И Энн тут же напела:

— City of stars

Are you shining just for me?..

Да у неё неплохой голос…

— ..City of stars

There’s so much that I can’t see.

Who knows? I felt it from the first embrace

I shared with you

That now our dreams may finally true[2].

— Ла-ла-лэнд, — выдохнули мы одновременно.

— Подпевай!

— Извини, я не знаю слов, — пожал я плечами с улыбкой. — Но мне нравится, как ты поешь. Спой еще что-нибудь.

— Например?

— Что-нибудь на русском.

И она спела еще две песни, попутно рассказывая, что одну из них мама часто пела ей в детстве — это песня знаменитой российской певицы Аллы Пугачевой (кажется, я тоже слышал это имя). Вторая была колыбельной, её поют детям. И хотя я не понял смысла, пела Энн замечательно, и у меня промелькнула мысль лет через пять, когда нам не придется скрываться, записать вместе с ней дуэт. Может быть даже на двух языках. Отличная ведь идея!

Наконец какая-то нормальная песня на радио все же нашлась, и Энн махнула рукой: пусть остается.

— Я хочу увидеть твой дом в Лос-Анджелесе, — облокотившись плечом на спинку сиденья и неотрывно глядя на меня, произнесла она через какое-то время.

Скоро увидишь, милая. Очень скоро.

— Я тоже хочу тебе его показать.

— Когда ты улетаешь?

— Сегодня ночью. Самолет в пять утра.

— Так скоро, Боже мой, — выдохнула она, откидывая голову и устало закрывая глаза.

Она почти без сил, но ни за что не признается, потому что, как и я, дорожит каждой минутой вместе.

— Что будем делать? — стараясь хоть как-то ее отвлечь и поднять настроение, произношу я.

— Что ты хочешь? Ты голоден?

— Нет. Я перекусил в самолете.

— Можем посмотреть фильм, поболтать… Я не знаю…

— У меня есть идея получше.

К полуночи мы наконец добрались до моего дома, припарковав машину и бегом добежав под дождем до двери.

— Лондон в своем репертуаре, — хмыкнул я, гостеприимно распахивая перед Энн дверь.

Она проникла внутрь, потирая открытые плечи — не думала ведь, что ее увезут посреди ночи, поэтому и выскочила во двор в одной майке, — и осматривается, как будто никогда не была здесь прежде.

— Тут еще бывает Франческа?

— Куда уж я без нее. Я, кстати, хочу предложить тебе еще один вариант. Я всё равно не пользуюсь этим домом, почти до Рождества буду в туре, и ты можешь пожить здесь. Так ты не будешь чувствовать себя зависимой и уязвленной от того, что пользуешься моими деньгами, а я буду спокоен за тебя. Согласись, ведь это гораздо удобнее, чем жить в маленькой комнатушке.

— А потом мне снова придется что-то подыскивать, когда ты вернешься.

Не придется. Мы ведь можем… мы будем жить вместе!

Как только закончится тур, я твердо решил сделать Энн предложение. Может быть, даже на Рождество. Скорее всего. Мы объявим о нашей помолвке друзьям и знакомым, а уже летом или в начале осени сможем сыграть свадьбу. Желательно где-нибудь в Америке, где меньше шансов быть рассекреченными.

Мне безумно хотелось выдать все свои секреты прямо сейчас и обсудить это, но я понимал, что этого события девушки ждут больше, чем парни, и выдав все просто так, от эмоций, посреди ночи, испорчу сюрприз. Лучше набраться терпения.

Я хотел предложить Энн устроить романтический ужин с вином и легкими закусками при свечах — что-то вроде свидания, но она попросила сыграть для нее на гитаре, прежде чем я успел озвучить свою идею.

Я не мог ей отказать. Мы начали с песни «Моя история» — так я ее назвал после первого исполнения перед публикой, — той самой, которая так понравилась Энн и которая была самой близкой моей из тех, что я когда-либо сочинял. Я рассказал, что чувствовал, когда исполнял ее перед огромной аудиторией, и как неожиданно тепло она была воспринята зрителями. Затем мы продолжили «концерт по заявкам».

Энн сперва слушала сидя, откинувшись на спинку дивана и вытянув перед собой ноги, не сводя с меня глаз. Затем — полулежа, через полчаса — лежа. В какой-то момент веки ее закрылись, а дыхание стало ровным, размеренным.

Я отложил гитару, подобрался ближе и пару минут просто смотрел на нее, наслаждаясь моментом.

Я люблю ее. Я чувствую это. Чувствую счастье внутри, когда смотрю на нее, и безумно скучаю, когда мы не вместе. Я хочу заботиться о ней и даже думаю иногда, на кого будут похожи наши дети. Они будут счастливчиками — с рождения говорить на двух языках. Я бы тоже хотел так. Уверен, Энн обязательно будет учить наших детей русскому.

На часах уже был третий час ночи.

Я потихоньку поднялся и вышел, прикрыв за собой дверь. Неспеша принял душ и переоделся, взял кое-что из одежды в спортивную сумку, заказал и распечатал билеты для Энн в Лос-Анджелес на следующую неделю и снова вернулся, чтобы положить на столик их и ключи от дома. Будет она здесь жить или нет — это ее решение. Сможет полететь или нет — тоже. Но я надеялся, что в обоих случаях это решение будет положительным.

Отыскав листок и ручку, и сетуя о том, что время стремительно ускользает, я набросал ей несколько фраз — записку, которую оставил там же, на столике. Не хотел уходить, не прощаясь.

«Доброе утро! Это просто небольшая записка для тебя, моя любимая. Сейчас ты дремлешь в другом конце комнаты после бессонной ночи, которую мы с тобой провели — прости, что не дал тебе нормально выспаться своей болтовней и неожиданным появлением. Я люблю тебя. Ты прочтешь это, когда проснешься. И пусть я буду уже за тысячи километров, мы всё равно рядом. И, да, я жду тебя в LA. Л.»

Не решившись поцеловать ее даже в щеку, чтобы не разбудить, я лишь коснулся руки, задержав ее на несколько секунд в своих пальцах. А затем вышел, прикрыв за собой дверь и вызывая такси в то время, пока сбегал по лестнице на первый этаж.

Пара часов пролетели, словно в короткой коме. Вот я только что выходил из аэропорта Хитроу, а теперь снова здесь, чтобы лететь обратно в Америку.

В 14:00 по местному времени я оказался в Сакраменто, а в четыре уже проверял с музыкантами звук на площадке, и только воспоминания и тепло в груди от прошедшей встречи напоминали о том, что за приключение было у меня прошлой ночью.

Сразу же по прилету я получил эсэмэску от Энн. Точнее, целую кучу эсэмэсок!

«Ла-а-арри, ну почему ты не разбудил меня?»

«Боже мой! Неужели ты правда это сделал? Я не верю, что мы виделись этой ночью!!! Мне кажется, это был сон».

«Спасибо за билеты, кстати! Я буду считать дни до нашей встречи в LA *поцелуйчик*»

«Ты ведь покажешь мне свой дом в Лос-Анджелесе?»

«И, кстати, я подумала над твоим предложением пожить у тебя в Лондоне, и, думаю, что я так и сделаю. Божественный завтрак от Франчески оказался решающим аргументом».

«Сколько я настрочила тебе… Представляю твою реакцию, когда ты прилетишь и увидишь всё это».

«Я даже не узнала, сколько по времени длится полет. Уже нервничаю. Позвони мне сразу же, как прилетишь, ладно?»

«Забыла о главном: я люблю тебя. Кажется, я так и не сказала вчера об этом?»

«Ну когда уже? Ла-а-р-ри…»

Последнее сообщение пришло за десять минут до того, как я прочитал все это, не скрывая улыбки от посторонних. И сразу же перезвонил, конечно же. Правда, пообщаться больше пары минут нам не удалось, но и этого оказалось достаточно, чтобы боль от разлуки немного притупилась, и я вновь почувствовал себя готовым творить.

На концерте я снова исполнил песню «Моя история» и чувствовал себя так, будто Энн сейчас в зале. Будто слышит меня.

После общения с фанатами Алисия предложила поужинать вместе, но я вежливо отказался, сославшись на усталость. Так оно и было. Перекусив в номере за десять минут и приняв душ за пять, я сразу же лег спать, предварительно отправив Энн эсэмэску с пожеланием доброго утра.

Возможно, для нее эти дни до новой встречи тянулись гораздо дольше, но я не успевал их даже замечать. Ранний подъем, пробежка, если время позволяет, съемка для местного телеканала или интервью для журнала, а то и не одно, посещение больницы с благотворительной целью или встреча с фанатами — все это занимало уйму времени, так что перед саундчеком я не всегда успевал даже перекусить, а перед выступлением уже не наедался. Вечером после всех прошедших за день мероприятий на это уже не оставалось сил, так что за время тура я сбросил пару килограммов и стал чувствовать себя не очень хорошо. Большая нагрузка, мало сна и плохое питание сделали свое дело. Однажды даже пришлось вызывать врача перед моим выступлением, который рекомендовал снизить нагрузку. Но я не только снизил ее — напротив, ко всему прочему добавились еще и съемки музыкального шоу талантов в Великобритании и дополнительные перелеты. Ну что со мной будет, мне всего двадцать семь?!

В субботу я ждал в гости Энн. Ее рейс ожидался в пятнадцать тридцать, у меня был свободный вечер, и мы договорились прогуляться по пляжу у океана («Поедем в Малибу? Пожалуйста!» — «Поедем, конечно»), и посещением моего дома («Это займет много времени?» — «Нет, почему?» — «Ну, если учесть, что у тебя семь спален и четыре ванные комнаты, это должен быть дом-музей»).

Мы созвонились перед ее вылетом, я отправился на съемку скетч-шоу в Лос-Анджелесе, где играл самого себя, и освободился как раз к тому времени, когда Энн должна была прилететь. Набрав ее номер, чтобы предупредить, что опоздаю, я вырулил на автомагистраль, но ее телефон по-прежнему был вне зоны доступа. Странно.

Я включил радио, настроившись на одну из местных радиостанций. Дорога была свободной, и я надеялся, что не попаду в пробку. И что Энн будет ждать меня в аэропорту.

В блаженном неведении прошло около десяти минут. А потом…

— Пассажирский самолет авиакомпании WindLine захвачен террористами. По данным телеканала AFC-1, на борту находится двести десять человек, включая экипаж. Самолет направлялся из Лондона в Лос-Анджелес и вылетел из аэропорта Хитроу в два часа ночи по тихоокеанскому времени. За час до приземления связь с самолетом была потеряна. В настоящее время Международный аэропорт Лос-Анджелеса закрыт. Власти ведут переговоры с захватившим британский самолет террористом. Пассажирский лайнер приземлился на специальной площадке аэропорта, но пассажиров оттуда по-прежнему не выпускают. Полиция Лос-Анджелеса уже дежурит на месте. В министерстве юстиции сейчас проходит экстренное совещание. В аэропорт уже прибыли машины скорой помощи. О погибших и пострадавших пока не сообщается.

[1] «Лондонский глаз», колесо обозрения в Лондоне

[2] Город звезд,

Ты сияешь для одного меня?

Город звезд,

Здесь так много всего, чего я не вижу.

Кто знает? Я почувствовал

С нашим первым объятием,

Что наши мечты могут наконец сбыться.