Рассвет утраченной мечты

Глава 40

Самолет начал набирать высоту, а я все смотрел, не отрываясь, в иллюминатор, как будто мог заставить его вернуться. С каждой секундой полета я становился всё дальше от Лондона. Но никогда еще это расставание не было таким трудным. Я всегда был открыт всему новому, с нетерпением ждал гастролей. Видимо, до тех пор, пока не был привязан к этому городу более сильными чувствами. Тогда мне не приходилось оставлять здесь так много.

И эта тоска в груди — не верный ли признак того, что я уже готов к тому, чтобы жениться на этой девушке? Дело ведь не в возрасте или определенном опыте, дело в нас самих: что мы чувствуем по отношению к тому или иному человеку. То, что я чувствую к Энн, не сравнимо ни с какими другими чувствами.

Она умеет быть милой. Позволяет мне чувствовать себя непринужденно.

Хотя бы на последнем ужине в Лондоне.

— Ты здорово справляешься с этими штуками, — она кивнула на мое блюдо, и мои нож и вилка замерли на тарелке.

Никто никогда не обращал на это внимания.

— С крабами? Ну да, я еще много чего умею делать отлично.

— Например?

— Пою неплохо.

— Ну, это все знают.

— Могу приготовить завтрак.

— Серьезно? Кто-нибудь это пробовал?

— Ты сомневаешься, что я правда могу готовить?

— Я сомневаюсь, что это вообще съедобно.

Я поморщился, передразнивая ее, и продолжил список своих достоинств:

— С легкостью могу забить трехочковый или отжаться пятьдесят раз без передышки.

— Правда? — недоверчиво покосилась она.

— Я много занимался спортом. Сейчас для этого мало времени, но хотя бы раз в неделю стараюсь браться за свое тело: ходить в спортзал и бегать утром. Кстати, я еще много знаю про звезды — в детстве увлекался астрономией.

— И, конечно же, мечтал стать космонавтом?

— Не-а. Этого не было.

— На этом, надеюсь, все? Я итак уже чувствую себя неполноценной.

— Что еще ты хочешь услышать? А! Я могу делать несколько дел одновременно. Или этим уже никого не удивишь? И отлично делаю комплименты, — подмигнул ей, снова принимаясь за еду.

— Ну прямо принц датский!

— Ага. Посмотри, там корона не запылилась? — я наклонился, оставаясь серьезным, хотя очень хотелось расхохотаться.

Энн сделала вид, что сдула мой невидимый титул, и я вздохнул с облегчением.

— Спасибо. Чувствую, полегчало.

Самолет уже поднялся высоко в воздух и, наверное, миновал границы Великобритании, а я всё также бездумно смотрел в окно и предавался своим воспоминаниям. Совсем скоро мой новый плотный график напрочь выместит из головы все прочие мысли, кроме работы, а я хочу еще хоть немного предаться этим воспоминаниям, которые делают мою жизнь ярче, насыщенней и вдохновленнее.

Пару дней назад, еще до премии, когда мне не сняли гипс, мы слушали вместе в машине новый альбом моего любимого британского исполнителя, после чего Энн спросила, есть ли у меня что-то новенькое. Так мы оказались у меня дома, где я, приготовив ей чашку чая и усадив в глубокое мягкое кресло, взялся за свою целую еще гитару, и принялся наигрывать то, что недавно пришло на ум. Я не планировал выпускать этот материал: и по тексту, и по звучанию это был «не формат». Не то, что он меня ждали. Мне даже не требовалось показывать это Мэтту, чтобы услышать вердикт. За время существования в кругах шоу-бизнеса я четко усвоил эти границы. И даже если ты хочешь быть очень открытым со своим слушателем, даже если они клянутся, что примут тебя любого, но ты после романтичной баллады выпускаешь тяжелый рок или философские размышления, больше шансов, что это примут в штыки.

В этой песне, которая была мне очень близка и написана совсем недавно, Энн нашла особое очарование. Песня о том, как изменилась моя жизнь. Не о любви, нет — ей итак посвящено почти все мое творчество. О трудностях общения с теми, кто видит в тебе только «звезду» и не хочет тебя услышать, даже когда ты снимаешь маску, о том, как ты счастлив, когда наконец достигаешь пика своей мечты, а потом те, с кем ты шел, толкают тебя с обрыва — я еще не знал о том, что устроит мне Пол, но, наверное, уже предчувствовал. Тогда эти строки я посвящал некоторым своим друзьям, с которыми мы расстались не врагами, но как-то внезапно, как будто мой статус «мирового артиста» — как именовали меня зарубежные СМИ, — мог повлиять на наши отношения. Это была моя боль, мои переживания, мои сомнения: И сколько это продлится?

Лихорадка имен и лиц.

Отражения врут, а мы верим,

День за днем прибавляя потери.

Что останется после черты?

Какими встретимся вновь я и ты?

— Она прекрасна, — выдала Энн после короткой паузы. — Даже обработки не нужно, правда. Это песня очень естественно и более мощно звучит в акустике. Я не большой специалист в этом, но мне кажется, что это самая честная из твоих песен.

В последнем она была права на все сто процентов. Но…

— Это никто не будет слушать, — мрачно заявил я, отставляя гитару в сторону.

— Неправда. Люди полюбят это, потому что ты вкладываешь в свою музыку душу. Нам всем кажется, что мы разные, но чувствуем мы одинаково, хотим ли признавать это или нет. Кто не встречался с предательством? Кто не сталкивался с сомнениями? Таких нет. Поэтому песня будет близка всем, я знаю. И каждый услышит в ней что-то свое. Даже если Мэтт откажется в это вкладываться, ты сможешь исполнять ее на своих выступлениях под гитару, мы сами сможем снять черно-белый атмосферный клип и запостить на твоем ютуб-канале. Ты увидишь реакцию зрителей, и, поверь мне, это будет ошеломительный успех!

Честно? Я не поверил. Просто не стал расстраивать Энн. Но мы с ней поспорили, что хотя бы на одном концерте в туре я обязательно ее исполню.

И я не собирался откладывать это в долгий ящик. Хотя и не верил в успех.

Приземлившись в Лос-Анджелесе через одиннадцать часов и успев выспаться, подумать и посмотреть фильм с Микки Рурком в главной роли, я первым делом навестил свой дом, который мне очень нравился. Рабочие постоянно поддерживали в нем чистоту, да и месторасположение, и внутренний уют интерьера притягивали к себе. Этот дом был именно таким, какой я и хотел бы себе здесь, в жарком городе вечного лета.

Задний двор для автомобилей, где может поместиться целый автопарк — пять машин точно. Мне столько не нужно, но если когда-нибудь будем устраивать здесь вечеринки, столько места нам точно пригодится. Небольшая площадка для игры в теннис и баскетбол — я его обожаю, но в Лондоне о таком доме и речи идти не могло.

Бассейн с фонтаном и видом на океан, находящийся на небольшой возвышенности. Его видно из окна одной из комнат дома.

Озеро, которое соединяет мой дом с соседним, но там, насколько я знаю, никто сейчас не живет, поэтому пользуюсь им я единолично. Здесь даже есть две лодки — моторная двухместная и обычная деревянная, но я ни разу еще не плавал. Зато отлично провел однажды время, сидя на пристани, здесь, где не было ни души. Никто за мной не подглядывал. Никто не нарушал мой покой. Сперва я читал книгу, что в последнее время могу позволить себе крайне редко, а Энн постоянно просит порекомендовать ей что-нибудь на английском для улучшения навыков, хотя она итак говорит уже очень хорошо. Потом мне захотелось играть на гитаре — привычное мое состояние. В итоге, наигрывая первое, что придет в голову, я сочинил две новых песни. Их релиз еще только ожидается в рамках нового альбома. Теперь уже, наверное, в следующем году.

Погода была отличной, а я так соскучился по солнцу и теплу, по возможности ходить в одной футболке и бриджах, что не стал запираться дома и предпочел прогулку по побережью океана, идти до которого было всего десять минут.

Когда я только присмотрел себе этот дом и подписал договор аренды (потому что купить дом в Америке непосильно даже с моим немаленьким заработком), пообещал, что буду бегать здесь, по побережью, каждое утро. Но до сих пор ни разу не сделал этого.

Я прошелся, любуясь закатом, слушая музыку и отправляя фото своих моментов Энн. Созвонился с мамой и Найлом. Зашел перекусить в хорошее кафе неподалеку. Вернулся домой и лег спать. Так и прошел мой день.

Следующим утром я заставил себя встать пораньше — в четыре утра, чтобы осуществить свой давний замысел — впервые пробежаться по побережью, над которым едва только всходили лучи американского щедрого солнца. Остановившись, чтобы отдышаться, я любовался этой красотой и не мог поверить: это моя жизнь. Даже лучше, чем я себе представлял. У меня всё есть: любимая работа, которая приносит радость — и мне, и слушателям, — и немалый доход. Дом в Лондоне и Лос-Анджелесе, рядом с бушующим океаном, который я увидел впервые не так давно, но влюбился сразу же и навсегда. Любимая девушка, которая совсем скоро, надеюсь, станет моей женой. Билеты на мои выступления распродаются лучше некуда, альбомы и синглы приобретают статус платиновых не только в родной стране, а по всему миру. Я здоров и могу бегать по утрам, могу строить планы и чувствовать в себе силы творить. Я просто не могу передать, как я счастлив и как благодарен Богу за это!

Несколько секунд я постоял с распростертыми, как птица, руками, закрыв глаза и чувствуя теплый ветер на коже. Затем сделал фото для Энн и отправил с пожеланием доброго утра. Она ответила быстро: «У нас уже день! Но спасибо». Блин, вечно забываю про эту разницу.

Вернувшись домой и приняв душ, собрал все необходимое в спортивную сумку, схватил ключи от машины и отправился на съемки клипа. Пока режиссер и его ассистенты зевали, я чувствовал себя полным сил и готовым к свершениям.

— Ларри, что это с тобой? Никак влюбился? Всю ночь не спал?

— Спал, и очень хорошо спал, — с улыбкой парировал я, пропустив мимо ушей вопрос, о котором не очень хотел распространяться.

В девять утра мы сняли первую сцену, и пошло-поехало. Выбрался с площадки я после полуночи, едва найдя силы на то, чтобы добраться до автомобиля, а затем — до спальни на втором этаже.

А утром та же программа: пробежка в шесть утра (второй съемочный день начинался чуть позже), перекус, душ, поездка до места. И вновь до полуночи. Вырвал время лишь на перекус и короткий звонок Энн.

А на следующий день — никаких тебе расслаблений — уже первый концерт в Лонг Бич — городе в тридцати километрах от Лос-Анджелеса. И именно там я впервые исполнил новую песню, которая так понравилась Энн и которая много значила для меня. Но я всё ещё был напряжен: как воспримут?

Я решил включить ее в программу ближе к концу своего шоу. Предупредил музыкантов, сказал, что исполню ее сам, под гитару, и попросил концертного директора заснять мое выступление с этой песней из зала, чтобы впоследствии отправить Энн.

Я дико волновался. Зрители еще продолжали ликовать после задорной песни «Ветреное настроение», а я уже менял у кулис гитару на акустическую — временную, мы взяли ее на неделю в аренду, именно за это время мне пообещали отремонтировать собственную и сделать «лучше, чем было».

Присев на барный стул в центре сцены под сфокусировавшимся на мне лучом прожектора, я произнес небольшое вступительное слово, прочистив горло:

— С самого начала я заявил, что не буду придерживаться стереотипов. И я не намерен сворачивать со своего пути. Мужчина должен быть верен своему слову.

Редкие восклики в зале, не разберешь. Но по всему вижу — слушают, чего-то ждут.

— Недавно я сочинил новую песню, которую нигде еще не исполнял…

Вот теперь звук стал нарастать со стремительной скоростью. Поняли, к чему клоню и чувствуют нетерпение услышать ее первыми. Только вот будет ли реакция такой же после того, как я ее исполню?

— Она не очень типичная для меня. Но искренняя. Я не хотел, чтобы кто-то когда-то ее услышал, но один человек сумел переубедить меня. И сегодня вы первыми услышите ее со сцены.

Пару секунд я настраивался, потом сделал глубокий вдох-выдох и начал играть. Гитара звучала негромко, но в зале стояла такая необыкновенная тишина…

А когда в середине второго куплета повсюду стали появляться огоньки телефонов — в абсолютной темноте, и скоро весь зал наполнился ими, словно небо открылось передо мной, а я сижу здесь на облаке и играю… Такое бывало на романтичных песнях, и от этого чуда захватывает дух. Но сегодня это было нечто особое. Мне внимал целый зал. Молчаливо и преданно. Слушал то, что я чувствовал и перенес на стихи и мелодию. И верил.

Это сложно передать словами, потому что есть ощущения, которые можно только прожить. Даже воспоминания о них не будут такими яркими, как сам этот миг. Словно вы — единое целое. Словно весь творческий путь, с ямами и корягами и должен был быть для этого дня. Для этой минуты.

И я благодарен был Энн за то, что она убедила меня исполнить песню.

После того, как последний аккорд затих, еще пару секунд стояла потрясенная тишина, а затем раздались очень громкие аплодисменты. Я поклонился, поблагодарил публику, и мы продолжили дальше. Но на встрече с фанатами после концерта я только и слышал о том, какая потрясающая песня и когда ее можно будет скачать. Это было приятно и неожиданно.

Да, о встречах с фанатами. В туре по Штатам мы решили возобновить традицию и после каждого концерта (через полчаса, чтобы я успел принять душ и отдышаться), в специальной гримерке общаться с лучшими фанатами (для меня они все лучшие, но администратор выбирал их по активности и длительности участия в жизни фан-клуба). Пятнадцать-двадцать человек. Помимо меня, охраны и, собственно, фанатов, присутствовала еще и Алисия — молодая американская певица, которая выступала на разогреве перед моим выходом на сцену и с которой мы толком не успели еще познакомиться. Я приехал в Лонг Бич сразу на саундчек, потом перекусил и отправился готовиться к выступлению. Через полтора часа уже был на сцене, увидев Алисию в блестящем коротком платье со стразами за кулисами, сжимающей микрофон в руках перед выходом. Второй раз мы встретились здесь, на встрече с фанатами. Сперва поклонники по одному или по два подходили ко мне, мы коротко общались, делали совместное фото на фоне растяжки с рекламой моего шоу, я давал свой автограф, и так по цепочке. После меня за другим столом их ждала Алисия, и они проделывали то же самое. Вся процедура заняла не больше часа, после чего мы наконец смогли полноценно познакомиться и мельком обменяться репликами вроде: «Спасибо, что готовишь зрителей к моему выходу» — «Спасибо, что пригласил меня участвовать в твоем туре». Это было решение Мэтта, вообще-то.

После я вместе с концертным директором перекусил в ресторане неподалеку, прыгнул в машину и отправился в новый город, используя время в пути на сон.

В четыре часа утра мы приехали в Мэйвуд, я заселился в отель и позволил себе поспать еще четыре часа. После чего отправился на репетицию, и там снова столкнулся с Алисией.

Что я знал об Алисии до этого дня? Ровным счетом ничего. Менеджер сказал, что это талантливая девушка, ей двадцать один год, и она будет открывать мое шоу. Ладно.

По-моему, он рассказывал что-то еще, но я совершенно не был заинтересован в этом, поэтому пропустил всю информацию мимо ушей. А теперь не знал, как начать с ней разговор.

Пока я настраивал свой инструмент за кулисами, поглядывал на нее во время репетиции. Выглядела Алисия совсем иначе, чем вчера. Никаких блесток и сверкающих коротких платьев, никаких высоких каблуков и сложных укладок. Черная футболка, завязанная на животе, спортивные широкие штаны цвета хаки, которые позволяли ей свободно двигаться в танце, белые конверсы и собранные в небрежный пучок на голове волосы.

Я видел разных артисток, и со многими имел честь встречаться на репетициях, когда массовый зритель не видит всего, что творится на «кухне». Так вот, могу сказать, что женщины-артистки (да и некоторые парни, откровенно говоря) делятся на два типа: те, кто выглядит шикарно только во время съемок и выступлений, стараясь в повседневной жизни одеваться неброско и не шокировать своим «обаянием», и те, кто не разделяет свою жизнь на реальную и «на обложке». Такие и на репетиции блещут своими нарядами и прическами, нарощенными ресницами и ногтями, вызывающе-экстравагантной манерой поведения.

Алисия спела пару песен, побеседовала со звуковиком и, поблагодарив музыкантов, отправилась за кулисы. Заметив меня, улыбнулась и помахала рукой. А, приблизившись, остановилась ненадолго.

— Привет! Слушай, у тебя такая отличная команда, с ними так комфортно работать.

— Да, они большие профессионалы.

— Дело не только в этом. Они позволяют раскрыться любому артисту, идут навстречу, делают всё, чтобы мне было комфортно, хотя мы едва знакомы и через три месяца снова будем по разные стороны баррикад. Где ты их подбирал? Когда буду собирать свою команду, обращусь туда же, — засмеялась она.

— На это ушли годы, — честно признался я. — Кто-то работает со мной еще с тех пор, как я был подопечным Пола и выступал исключительно в Лондоне, кого-то привел Мэтт. Ты, я слышал, теперь тоже в его команде?

— О, да. Даже не представляешь, как я волнуюсь. Так боюсь его подвести. Вдруг он подумает, что я ни на что не способна, — на ее лице появилась улыбка, и она тряхнула темными волосами, высвободив их из пучка. Они доставали ей примерно до середины спины и немного вились на концах.

Сама Алисия была невысокой, едва доставала мне до подбородка, но такой доброжелательной, что, глядя ей в глаза, хотелось улыбаться, не переставая.

— Наоборот, понимаю отлично. Немногим больше года назад я был в таком же положении. Правда, мое имя уже было известно миру, поэтому я сразу стал выступать со своим шоу, — морщась и чувствуя себя неуверенно от того, что как будто нахваливаю сам себя, произнес я.

— Да, ты большой трудяга. Я слышала, как непросто тебе было пробиться.

— Думаю, тебе тоже. Легким путем сюда мало кто попадает.

— Да уж, а если и попадает — то ненадолго, — согласилась она, убирая прядь волос за ухо. — Слушай, если тебе интересно, я бы с удовольствием пообщалась и рассказала свою историю жизни, но вижу, тебе сейчас нужно репетировать, — она оглянулась на музыкантов.

Я перевел взгляд туда же. Действительно, времени в обрез.

— Если хочешь, поужинаем сегодня вместе. Тебе ведь всё равно где? Я знаю одно отличное местечко неподалеку, там готовят необыкновенно, — она поднесла три сложенных вместе пальца на правой руке ко рту и поцеловала их, сделав своеобразный жест, который, видимо, выражал всю прелесть местной кухни.

Я не смог удержаться от смеха.

— Отлично. Честно говоря, последнее время только и думаю, что о музыке и о еде.

Мы оба рассмеялись и распрощались, чтобы через несколько часов встретиться снова. За это время я успел подготовиться к выступлению, немного отдохнуть в гримерке и пообщаться с Энн, а потом, собственно, выступить и пообщаться с фанатами. Они задарили меня подарками и спрашивали, почему я не спел «ту песню, которую исполнял в Лонг Бич». Я лишь пожал плечами и пообещал непременно сделать это в следующий раз. Но одним обещанием не отделался. Они уговорили меня сделать это прямо сейчас под гитару, и Алисия присоединилась к ним.

Сначала я был смущен. Мне давно не доводилось выступать перед такой маленькой аудиторией, так близко обступившей меня и внимавшей каждому звуку, без камер и микрофонов. Зато их аплодисменты звучали убедительно громко, и я в очередной раз убедился, что кое-в-чем музыкальный вкус Энн лучше моего собственного.

Когда последняя поклонница вышла за дверь, не переставая при этом оглядываться, я выдохнул, чувствуя неимоверную усталость, и перехватил точно такой же изможденный после трудного дня взгляд Алисии. Мы оба отдаемся любимому делу без остатка — вот что нас объединяет.

Она вымученно провела ладонью по лбу и перехватила мой взгляд. По ее лицу тут же пробежала улыбка.

— Даже не думай, я помню, что обещала сводить тебя в крутой ресторан.

— Откуда ты знаешь этот город?

Она пожала плечами и ответила:

— У меня много друзей. Один из них работает в этом месте и обещал устроить мне персональный ужин с любым количеством блюд из самых немыслимых ингредиентов. Заманчивое предложение, не правда ли?

Мы опять засмеялись, и усталость стала куда-то испаряться.

Мы договорились встретиться через час в холле отеля, где остановились на ночь. Я успел принять душ, переодеться в свежую рубашку с короткими рукавами — в общем, привести себя в более-менее подобающий подобному выходу вид.

Алисия уже ждала меня внизу, прислонившись спиной к одной из колон у входа и уткнувшись в свой телефон. Прежде, чем я успел достаточно приблизиться, чтобы сказать ей что-нибудь вроде: «Привет», она повернула голову и заметила меня. Ее губы снова расплылись в улыбке.

— Прости, что заставил тебя ждать.

— Ты вовремя. Пошли.

Она без церемоний взяла меня за руку и повела к выходу. Мы могли бы доехать на машине, но Алисия уверила, что это совсем недалеко, и мы брели вдоль засаженной высокими пальмами и подсвеченной желто-оранжевыми огоньками пешеходной улице, болтая обо всем на свете.

В этот вечер я узнал об этой девушке очень много.

О том, что она родилась на Кубе, в Гаване, и в совершенстве знает испанский язык. Когда ей было восемь лет, родители переехали в США, поселившись у друга отца в Майами. Ее отец подрабатывал на автомойке, но со временем сумел открыть свой собственный бизнес, и теперь их дела идут куда лучше. Мама всю жизнь работала учителем испанского языка и сейчас неплохо зарабатывает на частных уроках.

Сама Алисия в детстве совершенно не знала английский, из-за чего первое время у нее были большие сложности и даже срывы, но различные телевизионные шоу, мультфильмы и общение с девчонками в международном клубе в Майами помогли ей освоиться и стать увереннее в себе.

В пятнадцать лет она пробовала пройти кастинг в «Х-фактор», но безуспешно. Ее срезали на первом же туре.

Вторая попытка была предпринята через два года, но результат был тот же.

— Если бы не мои родители и подруги, которые твердили, что у меня отличный голос и однажды я смогу поразить им весь мир, я бы точно сдалась. Я поступила в университет на совершенно далекую от творчества профессию банковского аудитора, но о своей мечте не забыла. Вечерами подрабатывала в клубах, часто ходила в караоке — надеялась, кто-нибудь меня заметит. А если не было такой возможности, просто пела на улице. Мы с друзьями сколотили неплохой музыкальный ансамбль и облюбовали местечко в зоне, где много кафе. И, знаешь, в такие вечера мы порой зарабатывали больше, чем за неделю официальной работы в клубе. А в феврале этого года в Майами отдыхал Мэтт. И остановился послушать наше выступление. Он стоял песню, две, три, и не уходил, как другие прохожие. Я даже испугалась немного. Указала на него глазами своему бывшему теперь уже парню Джастину. Он всегда меня провожал, хотя потом целый час вынужден был брести домой пешком. Такое случалось: нетрезвые парни или мужчины в довольно зрелом уже возрасте жаждали «персональных концертов», и нам приходилось спасаться. Пару раз — бегством. Один раз дело закончилось дракой. В общем, ужас что было. Но Мэтт, заметив, что мы собираемся, подобрался поближе, представился и предложил мне пройти прослушивание. Джастин, который стал свидетелем нашего разговора, сразу заявил, что это «развод», и схватил меня за руку, требуя идти с ним домой. Но я почему-то ему поверила. Мы поругались с Джастином, но обменялись координатами с Мэттом. Через неделю я, убедив родителей просто поверить мне, не говоря ни слова о том, зачем лечу в Лос-Анджелес, отправилась в студию. И когда оказалась в этом волшебном мире… В общем, я просто потеряла голову. И, кажется, не могу прийти в себя до сих пор, — засмеялась она.

Мой телефон напомнил о себе требовательной трелью и я, выудив его из кармана брюк, заметил на экране фото своей девушки. Секунду поколебавшись, убрал звук и снова убрал мобильник. Перезвоню позже. Невежливо по отношению к Алисии болтать сейчас по телефону.

Она ни о чем не спросила, и мы продолжили идти, не замолкая ни на секунду, пока наконец через пару минут не оказались в небольшом, но потрясающем ресторанчике, совершенно нетипичном для этих мест.

Алисия сказала, что он напоминает ей родину. И владел им ее друг детства Александро, с которым они — на минутку! — не виделись тринадцать лет!

Невысокие деревянные столики, разнообразие блюд и негромкая спокойная латинская музыка.

— Вау, — только и мог протянуть я.

Алисия и ее друг разулыбались, довольные моей реакцией.

Через двадцать минут мы пробовали блюда, заботливо приготовленные Александро, а Алисия рассказывала, что звучащий прямо сейчас трек исполняет ее любимая певица — Carla Visi — бразильская певица, актриса и телеведущая.

Мы немного пообщались о музыке, и я вскользь упомянул о том, что в последнее время слушаю много русской музыки, и что-то из этого мне очень нравится.

— М-м-м, — удивилась Алисия и, прожевав кусочек манапуа — гавайской булочки из рисовой муки с начинкой из сладкого картофеля, спросила: — Почему именно эта музыка?

Пришлось признаться:

— Моя девушка — русская.

Ее брови поползли вверх.

— У тебя есть девушка? Видишь, как мало я о тебе знаю.

— Ну, это вообще мало кто знает, — улыбнулся я, снова принимаясь за еду. — Мы не афишируем наших чувств. Теперь.

— Теперь? Значит, вы давно уже вместе?

— Да, больше трех лет.

— Солидный срок, — заметила она. — Расскажешь что-нибудь еще о себе и о ней? Или только о себе? То, что я могу знать.

С ней было легко, и именно поэтому, наверное, я так ценил это общение.

После плотного ужина мы откинулись на спинки стула, не в силах сдвинуться с места и поглаживая плотно набитые животы. Но едва зазвучала зажигательная мелодия, Алисия подскочила с громким:

— Это же моя любимая песня! Пошли танцевать!

Я, честно, пытался сопротивляться, но это было попросту невозможно.

Алисия отлично двигалась в такт мелодии, и ее почти профессиональные движения выдавали в ней не только хорошую танцовщицу, но и родственную душу всех этих латинских мотивов.

— Значит, вот откуда этот легкий нрав, — перекрикивая музыку, заметил я, склонившись к ее уху. — Секрет в том, что ты из Кубы.

— Да, а там все любят танцевать и веселиться, несмотря на то, что у нас совсем не богатая страна. И, кстати, смуглая кожа тоже оттуда.

Она протянула руку, то ли демонстрируя ее загорелый цвет, то ли призывая подходить ближе и не стесняться раскрыться в танце. Нужно заметить, что вокруг танцевали буквально все. И улыбались при этом так, будто это вечеринка в честь дня рождения, и все знают друг друга не один десяток лет. Сложно было оставаться в стороне от этого праздника.

В отель мы вернулись далеко за полночь, опьяненные от веселья, и я сразу же упал лицом в подушку, чтобы через пару часов донести свое бренное тело до автобуса и снова отправиться в путь.

Только через несколько часов, разместившись на новом месте, я набрал номер Энн и после десятка гудков наконец услышал ее голос. Он звучал сухо и вовсе не так, как обычно.

— Что-то случилось? — обеспокоился я, но мыслями уже был на саундчеке и выстраивал цепочку действий, которые мне нужно было непременно сделать.

— Случилось? Я думала, это у тебя что-то случилось. Ты не отвечал вчера, и не позвонил после концерта, хотя мы договорились, что будем разговаривать перед сном каждый раз.

— Прости, просто не было сил.

Я соврал? Да нет, так и было. Когда я вернулся из ресторана, у меня уже не было сил ей звонить.

— Прости, — тут же изменила она свой тон, и стыдно почему-то от этого стало мне. — Это я не подумала. Ты ведь выкладываешься каждый день, переезжаешь из города в город…

— Завтра выходной, — заметил я.

— Чем планируешь заниматься? — тут же поинтересовалась она, хватаясь за эту соломинку.

— Пока не знаю. Возможно, полюбуюсь городом.

— Из номера отеля, как обычно? — засмеялась она.

Мы немного поболтали об этом, Энн поделилась своими успехами — у нее было несколько заказов на персональную фотосъемку на ближайшую неделю, а я так и не признался, что завтрашний день у меня уже распланирован. И мы с Алисией собирались побывать на экскурсии вместе.

Зачем ей это знать?

Зачем мне это скрывать?

Я так и не решил, что же лучше, но интуитивно выбрал первый вариант, забыв о том, что при моей публичной и всех интересующей жизни скрыть что-либо практически невозможно.