Внимание! Мы ищем маму

27

— Насть, пойдёшь со мной на свидание? — задал я вопрос. И тут же в голове пронесся вихрь сомнений: А вдруг она не пойдёт? Вдруг откажет? И что я буду тогда делать? Ну, посмотрим…

Все эти мысли пронеслись за одно мгновение, за одну секунду. А когда я посмотрел ей в глаза, она улыбнулась. От её улыбки в уголках глаз обозначились лучики-морщинки, и от этого её лицо стало ещё более прекрасным, живым и тёплым.

— Да, я пойду с тобой на свидание, — ответила она, и в её голосе прозвучала лёгкая насмешка. — Я всё думала, когда же ты меня уже пригласишь? Сколько можно было ждать? Ты очень нерешительный, Андрей. После первого поцелуя надо было приглашать меня на свидание, а ты столько тянул!

Я не мог сдержать улыбки. И ведь она права, чёрт возьми, — пронеслось в голове. Надо было сразу брать её в охапку и нести в свою пещеру, пока кто-то другой не опередил.

— Только давай сначала выберемся из этого ада, — Настя вздохнула и провела пальцами по моей щеке.

Тёма тихо всхлипнул, открыл глазки и посмотрел на нас.

— Папа, папа, а когда мы поедем домой?

— Сейчас, сынок, соберём все вещи и поедем.

Мы собирались быстро, вещей было немного. Тёма уже активничал, бегал по палате с криками о том, что хочет домой побыстрее — к Стёпе.

Я смотрел на Настю и пытался представить наше свидание.

Хотя… да что там представлять? Я ничего не знал и, кажется, не понимал. Я, конечно, её пригласил, но вот что делать дальше — непонятно. Что она любит? Чего хочет? За столько лет я совершенно забыл, а точнее, и не знал… эту женщину.

Но внутри меня горел огонёк — настойчивый, тёплый. Мне дико хотелось узнать её поближе.

Мы приехали домой днём, ближе к вечеру. По дороге купили продуктов; Настя была со мной, и я ловил себя на мысли, что она становится неотъемлемой частью моей жизни. Мне это дико нравилось. Я уже не представлял, что она может уйти. Казалось, она вписывается в мой интерьер, в мой хаос, в мою жизнь — идеально.

Ночью Тёме стало лучше, температура спала. Я почувствовал это, приложив ладонь к его влажному лобику. Мы спали вместе: Стёпу я уложил в своей комнате, а с Тёмой, со своим «бубликом», спал в большой комнате на диване. Настя спала рядом. Казалось, она тоже не хотела уходить от нас, от нашей зарождающейся семейной идиллии. Казалось, ей всё это нравилось. Мне так казалось и очень хотел верить своей интуиции.

Утром Настя проверила, как чувствует себя Тёма, и радостно улыбнулась: динамика была хорошей, «бублик» шёл на поправку. А это означало, что я всё делал правильно. “Я думал, что отец из меня никакой, а оказалось… не так уж всё и плохо.

Я постепенно изучал азы… материнства? Эмм… скорее, отцовства. Все эти трудности, все сложности, всё, что раньше казалось мне чем-то непонятным, хуже китайской грамоты, сейчас становилось более-менее понятным. И мне это, чёрт подери, начинало нравиться.

Пока моя Настасья готовила завтрак, я быстро умыл детей, и мы вместе заправили кровати.

— Настя, мы решили, что чуть попозже поедем покупать большую двухъярусную кровать моим проказникам, — сообщил я ей, заходя на кухню.

— Давно пора, — ответила мне девушка, продолжая готовить завтрак.

А потом позвонил мой юрист Марат. Я сразу же взял трубку и вышел из кухни.

— Я слушаю, Марат. Говори.

— Андрей, тут такие дела. В общем, мы надавили на Игнатенко. И, кажется, он испугался. Он собирается возобновить твой контракт в больнице, но только с одним условием.

— Я представляю, с каким, — скрипя зубами, пробормотал я.

— Ну да, всё именно так. Он хочет, чтобы его связь с Марией нигде не публиковалась, чтобы это не вышло за рамки больницы. Испугался, гадёныш.

— Всё, я понял тебя. Продолжаем нашу тактику — давим дальше на Игнатенко. А ещё собираем доказательную базу на то, что произошло в больнице с Машей.

— Мы уже кое-что собрали. Андрей, есть показания медсестры, которая слышала, как Маша говорила, что хочет забрать детей, когда выздоровеет. Санитарка готова представить свои показания в суде. А еще медперсонал больницы охотно дает письменные показания о вчерашней истерике Марии Анатольевны. Накладывается дисциплинарное взыскание за нарушение режима.

— Очень хорошо. Молодец, Марат, отлично поработал. С меня премия?

— Заметано, — усмехнулся мой юрист, — всё, отключаюсь. Если что, я на связи.

— Давай, Марат.

После того как мы позавтракали, я обратился к Насте:

— Послушай, Насть, мне тут нужно съездить в больницу до работы, поговорить с Машей. Вопрос серьёзный. Я могу довезти тебя, если тебе сегодня нужно.

— Андрюш, а как же дети? Куда их?

— Стёпу и Тёму с собой возьмём. Другого выхода у меня нет. Оставлять их на работе со своей помощницей, я пока не могу. Не хочется взваливать на неё ещё и этот груз. Сейчас куча работы, а я пока не в силах находиться и там, и там. Боюсь, как бы не психануть и не бросить всё.

— Так успокойся, всё нормально, психовать не нужно, — спокойно, излучая уверенность, сказала Настя, и мне показалось, что она действительно понимает, о чём говорит. Она поднялась, налила мне ещё чаю, положила в тарелку омлет с колбасой, который она приготовила.

Чертовски вкусный омлет, — с удовольствием подумал я. Настя мне нравилась всё больше и больше. Она была отличной хозяйкой и невероятно сексуальной женщиной.

Надо рассмотреть вариант, чтобы она чаще готовила мне завтраки… в постель. Да, и попка у неё очень даже ничего, особенно в этих спортивных штанах.

— Не нужно, думаешь? — пошутил я, не сводя глаз с ее обалденной фигуры.

— Возьмём детей с собой, ты поговоришь с Машей, а потом заберёшь их, и вы поедете дальше по своим делам, — предложила она.

— Да наверное, ты права. Оставлять детей дома нельзя. С садиком пока не выходит, но юристы этим занимаются. Надеюсь, скоро сможем устроить их в частный садик. Насть, а что там с опекой?

— У меня все документы готовы. Если будет нужно, я в любой момент могу их тебе предоставить.

— Это хорошо. Я просто не представляю, когда опека может заявиться ко мне. Почему-то мне кажется, что со дня на день…

— Давай я сегодня соберу последние документы, своё заключение дам и привезу. Но для того чтобы нам не оплошать перед опекой, нам нужно подготовиться хорошенько. То есть квартира должна быть подготовлена для жизни детей, а у нас сейчас пока ничего нету…

— Точнее, не у нас, а у тебя… — она смутилась и отвернулась. Но я заметил, как ее щеки полоснуло красным, и я улыбнулся.

— Оговорочка по Фрейду, — усмехнулся я. — Ничего, Насть. Я… я очень рад, что ты помогаешь нам, что ты сейчас живёшь здесь. Мне это очень сильно… очень важно.

— Правда? — Настя повернулась и посмотрела на меня. — Я правда тебе важна?