Внимание! Мы ищем маму

41

Судья сдвинул брови, изучая её с головы до ног, но кивнул:

— Излагайте, госпожа Орлова. Но помните — за ложные показания наступает ответственность.

Роза вышла на середину зала, её каблуки отчётливо стучали по паркету, словно отбивая такт приближающемуся краху. Она прошла так близко, что я почувствовал знакомый аромат её духов с ароматом розы — тот самый, что когда-то сводил меня с ума. Но сейчас он пах только болью и предательством.

А еще я вдруг осознал — тот шикарный букет бело-красных роз был от нее. От этой мысли меня прошиб пот, словно окатило ледяной водой.

— То, что вы видите здесь, — не просто суд об опеке, — начала она, и её голос дрогнул, выдавая внутреннюю борьбу. — Это финальный акт мести. Мести моего отца, Виктора Орлова. Но чтобы понять её поистине библейский масштаб, нужно вернуться на полгода назад.

Она повернулась ко мне, и в её глазах стояли слёзы, которые она отчаянно сдерживала. В зелёной глубине её глаз читалась вся история нашей несбывшейся любви.

— Год назад мы с Андреем начали встречаться. Всего один год. Но для меня... — она сглотнула ком в горле, — для меня этого хватило, чтобы понять — он тот единственный, кого я искала всю жизнь.

В зале воцарилась тишина. Я смотрел на неё, не веря своим ушам. Всего один год? И такая драма?

— Отец был против наших отношений с самого начала, — продолжала Роза. — А когда Андрей отказался разорвать со мной связь по его приказу... отец его сломал. Подставил, вышвырнул с работы. Но Андрей был единственным, кто не испугался его власти и влияния. И единственным, кого... — она сглотнула ком в горле, — кого я полюбила всем сердцем.

В зале воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Игнатенко.

Я если честно охерел. Моя бывшая, с которой я знаком без году неделя меня полюбила? Чегооо? Это что прикол такой? Я посмотрел на Марата, как бы спрашивая: “Это че блядь за херня?”

Но тот снова лишь пожал плечами.

Роза снова обратилась к суду, её пальцы бессознательно сжимали и разжимали конверт:

— Полгода назад отец тяжело заболел. Цирроз последней стадии. Ему нужна была пересадка печени. И он, привыкший покупать всё, создал систему, где мог купить себе жизнь. Но судьба приготовила ему жестокий урок.

Она указала на Машу дрожащей рукой:

— Эту женщину прооперировали, использовав тот самый донорский орган, который был зарезервирован для отца. Его жизнь снова оказалась под угрозой. И в его воспалённом сознании сложилась чудовищная картина: «Этот чёрт Проскуров снова встал у меня на пути! Сначала отнял дочь, теперь крадёт мою жизнь!»

Роза дрожащей рукой вынула из конверта документы. Бумаги шелестели в тишине, словно осенние листья:

— Всё это — финансовая отчётность, распечатки переговоров, признательные показания доктора Пономарёва. Отец платил за лечение Маши не из сострадания. Он создавал идеальную картинку для суда, чтобы отнять у Андрея детей. Чтобы он почувствовал то же бессилие, что чувствовал мой отец, глядя на свою ускользающую жизнь.

— Почему... почему вы рассказываете об этом сейчас? — тихо спросил судья, и в его голосе впервые прозвучало не формальное, а человеческое участие.

Слёзы наконец потекли по её лицу, оставляя тёмные следы на идеально наложенном макияже:

— Потому что я целый год наблюдала, как ненависть пожирает моего отца, превращая его в монстра. Потому что сегодня утром я увидела в коридоре детей моего Андрея... — её голос сорвался, — и поняла, что не могу позволить отцу сломать ещё одну жизнь. Ту жизнь, которая когда-то могла бы быть моей.

Она посмотрела на меня, и в её взгляде была вся боль несостоявшейся любви

— Я любила тебя, Андрей. Сильнее, чем можно любить. И когда ты выбрал их... я возненавидела тебя. Но ненавидеть оказалось больнее, чем любить. Гораздо больнее.

Она положила документы на стол перед судьёй, и этот жест был похож на возложение цветов на собственную могилу:

— Всё это время я была соучастницей, наблюдая со стороны, как разворачивается эта трагедия. Но сегодня я выбираю сторону тех, кто не боится говорить правду. Даже если эта правда уничтожит мою собственную семью. Даже если я больше никогда не смогу посмотреть в глаза отцу.

Судья медленно поднял документы. Его пальцы бережно перелистывали страницы, словно он понимал, какую цену заплатила эта женщина за правду.

— На основании представленных доказательств, суд приостанавливает слушание по делу об опеке и направляет все материалы в прокуратуру для возбуждения уголовного дела.

Когда молоток грохнул, Роза стояла неподвижно, словно невинный приговорённый, ждущий своей участи. Она принесла в жертву отца, карьеру, всё что у неё было... чтобы дать мне шанс сохранить моих детей.

И в её глазах я наконец увидел не обиду, не месть, а страшную, всепоглощающую правду: некоторые любят так сильно, что способны уничтожить самих себя, лишь бы тот, кого они любят, был счастлив.

Даже если это счастье — с другой. Даже если цена этому счастью — их собственная сломанная жизнь.