Внимание! Мы ищем маму

33

Ответ застрял у меня в горле. Я не знал, что сказать. А снаружи звонок повторился, на этот раз более нетерпеливо.

— Никто ни с кем не останется, — твёрдо сказал я, больше для самого себя, и двинулся открывать дверь.

Но ручка двери повернулась сама, и створка распахнулась. На пороге стояли двое санитаров с решительными лицами, а за их спинами… Настя. Она была в том же платье, что и на свидании, на плечи наброшено легкое пальто, щёки раскраснены от ночного воздуха. Ух… какая же она красивая.

В руках она держала подготовленные документы для опеки, но я этого не замечал. Ничего не замечал, кроме ее пухлых губ, которые нужно было срочно расцеловать.

— Андрей, ты забыл... — начала она, но её слова застряли в горле, когда её взгляд скользнул по прихожей.

Она увидела всё разом: Машу, застывшую посреди комнаты с протянутой к сыну рукой. Её больничную одежду. Мой бледный, напряжённый вид и испуганное лицо Стёпы, вжавшегося в мою ногу.

Тишина стала густой, почти осязаемой. Маша, увидев Настю, медленно опустила руку. В её глазах снова заплясали знакомые демоны — ревность, ярость, обида.

— А... вот и новая пассия пожаловала, — с неискренней притворной любезностью произнесла она. — Пришла занять мое место?

— Маша, замолчи, — резко оборвал я её, но было поздно.

Настя, оправившись от шока, сделала шаг вперёд. Её взгляд был холодным и профессиональным.

— Мария, тебе нужна помощь. Эти люди здесь, чтобы помочь тебе, — она кивнула на санитаров, которые замерли в нерешительности на пороге.

— Мне нужна помощь?! — Маша фальшиво рассмеялась, и её смех перешёл в истеричный визг. — Мне нужны мои дети! А ты... ты нужна ему? Думаешь нужна? А не боишься того, что он тебя бросит? Променяет на работу или другую женщину?

Она метнулась вперёд, но не к Стёпе, а к Насте. Я едва успел перехватить её, обхватив сзади. Она вырывалась, кричала, её пальцы сцепились в когтистые когти.

— Всё, хватит! — скомандовал я, обездвиживая её. — Ребята, работайте!

Санитары, наконец, пришли в себя и двинулись к нам. Стёпа громко заплакал. А Настя стояла, прижав ладонь к губам, и смотрела на эту сцену с таким ужасом и болью, что мне захотелось провалиться сквозь землю.

Пока санитары аккуратно, но твёрдо удерживали Машу, чтобы сделать укол седативного средства, я попытался дотянуться до Насти взглядом, но она смотрела только на Машу и плачущего Стёпу. Потом её взгляд медленно поднялся на меня, полный немого вопроса, упрёка и... отчуждения.

— Я... я, наверное, не вовремя, — тихо произнесла она, и её голос дрогнул.

Прежде чем я смог что-то ответить, она резко развернулась и вышла за дверь, растворившись в темноте подъезда, оставив меня с рыдающей бывшей женой, плачущим сыном и леденящим душу пониманием.

Я потерял её.

В один миг я потерял всё, что только начинало налаживаться. И виной тому была женщина, которую я когда-то любил, а теперь не знал, как спасти.

Уложить Стёпу спать оказалось почти невозможным. Мальчик плакал, цеплялся за меня и постоянно спрашивал про маму и тётю Настю. В конце концов, истощённый эмоциями, он уснул у меня на руках, всё ещё всхлипывая во сне. Я бережно перенёс его на кровать, рядом с Тёмой, и на цыпочках вышел из комнаты.

Тишина в квартире давила. Предстоящий визит опеки, истерика Маши, уход Насти — всё это навалилось неподъёмным грузом. Мне нужно было действовать. Сейчас.

Я набрал номер своей помощницы Аннушки, хотя на часах было уже за полночь.

— Анна, прости за беспокойство... У меня ЧП. Не могла бы ты приехать посидеть с пацанами? Пару часов, не больше.

— Андрей Игнатьевич, конечно! Я уже одеваюсь.

Пока я ждал Аннушку, мои мысли лихорадочно работали.

Я потерял её... Нет, чёрт возьми, ещё не потерял!

Я не мог позволить Насте уйти с такими мыслями. Она должна была всё понять. Увидеть, что я не тот человек, которого рисовала в своём воображении Маша.

Через двадцать минут Аннушка была на пороге, с встревоженным, но решительным лицом.

— Андрей Игнатьевич, не волнуйтесь. С мальчиками всё будет в порядке.

— Спасибо, Анна. Я должен... я должен всё исправить.

Я выскочил из дома, не помня себя. Город проносился за окном машины размытыми пятнами света. Я мчался к Насте, прокручивая в голове слова, которые скажу. Что она всё для меня значит. Что этот кошмар с Машей и все, что она наговорила обо мне — это не про меня. Что моё будущее — это она и мои сыновья.

Я припарковался у её дома, даже не заглушив двигатель, и взлетел по лестнице, не в силах ждать лифт. Сердце колотилось где-то в горле. Вот её дверь. Я глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в руках, и нажал на звонок.

Из-за двери донёсся негромкий смех. Женский. И... мужской.

Лёд пробежал по спине. Дверь открылась.

В проёме стояла Настя. Она уже переоделась в домашнюю одежду — мягкие штаны и просторную футболку. Её волосы были распущены, а лицо... лицо было спокойным. Слишком спокойным для женщины, которая только что стала свидетелем ночного кошмара.

За её спиной, в уютной гостиной, сидел мужчина. Вот только я не видел кто это был.

— Андрей? — её брови удивлённо поползли вверх. — Что ты здесь делаешь? А где дети?

— Я... мне нужно было поговорить, — выдохнул я, и голос мой прозвучал хрипло и глухо, — объяснить.

— Не нужно ничего объяснять. Всё в порядке, — она махнула рукой и тепло улыбнулась. — Хочешь зайти?

Я отступил на шаг, но тут заметил, как мужчина поднимается и идёт к нам. Только тогда я понял, кто это.