Внимание! Мы ищем маму

6

— Не может быть, Костян, ты! — Ухмыляясь, я подхожу к здоровому мужику, в котором бы не в жизь не узнал того худощяго и прыщавого парнишку.

В общем-то, мы оба были одинаковой комплекции. После армии я вернулся в деревню, а Костик, насколько я помню, остался еще служить по контракту. Потом наши пути-дорожки разошлись.

Я осторожно передаю Тёму Насте, и в этот самый момент, Костик, широко ухмыляясь, до боли хлопает меня по плечу, а потом сжимает в своих объятиях.

Блядь, мне показалось, что кости скрипнули, а ребро как будто треснуло. Я недовольно крякнул и отодвинулся. Хрустнул шейными позвонками и выдохнул. Кажется, все на месте.

Кабинет участкового пах пылью, старыми бумагами и приготовленным дошиком.

— Андрюха, старый хрыч! Неужели это твои орлы? — он с нескрываемым удивлением смотрит на Стёпку, который изучает милицейскую фуражку у него на голове, и на Тёму, который устроился на коленях у Насти и сонно клюет носом.

Презабавное зрелище.

— Мои, — кряхтя, ответил я, все еще разминая свои мышцы, которые пострадали при массированной атаке тяжеловеса. — Не топорщись, как индюк. Сам до сих пор в шоке.

— А я помню, как ты клялся и божился, что «бабы и детишки — это не моё», — передразнил его Костик подмигивая. — А теперь глянь — целый выводок. И Настьку мою тогда, в восемнадцатом, ты тоже поцеловал с такими же словами.

— Ну… хм…

Я почувствовал, как горит шея под воротником. Украдкой глянул в сторону Насти. Она сидела на стуле, укачивая Тёму, и тихо о чем-то говорила со Степой. Мальчик, сначала насупившийся, потихоньку оттаивал, кивая в ответ на её мягкие вопросы. Кажется, она не слышала и вообще, вполне вероятно, что забыла про тот поцелуй. Если честно, вспоминать там особо нечего. Ну поцеловались разок, с кем не бывает.

— Давно это было, — буркнул я. — Водки тогда перебрали. И ты же сам подначивал: «Сделай ей сюрприз, она по тебе с пятого класса сохнет».

— Ага, а ты, такой весь из себя крутой, из армии только что вернулся и сделал. А потом как ошпаренный смылся. Она, мелкая, потом неделю не выходила из комнаты, по-моему, — потер репу и икнул, — ревела вроде.

— Врёшь, — неуверенно отреагировал, но в памяти вдруг отчётливо всплыл образ той, шестнадцатилетней Насти: смеющиеся глаза, тёмные косы и её растерянный, но вовсе не обиженный взгляд после того поцелуя. А потом я и правда уехал, потому что испугался того нахлынувшего чувства, такого острого, что его нельзя было контролировать.

Я снова уставился на неё.

Настя выросла. Из гадкого утёнка-подростка превратилась в… в вот эту. В красивую женщину с ясным, умным взглядом и твёрдым характером, у которой на щеках, когда она улыбалась Стёпе, появлялись те самые, симпатичные ямочки.

Она ловко пристроила спящего Тёму поудобнее, и её движения были такими естественными, такими бережными, что у меня в груди что-то ёкнуло.

— Так о чём это я? — Костик развёл руками, прерывая его мысли. — Ах да! Значит, Настька моя тебя, такого грозного, на месте преступления и повязала? Детей запустил, борода тебе дороже сыновей? Ну, Андрюха…

— Да не запустил я их! — взорвался я, но без былой уверенности. — Они просто… с бабкой и дедом живут. Свободно. А городские, они всегда чистенькие, как с картинки. Понимаешь, — я отвел его в сторону, чтобы Настя не слышала, — я про Степана узнал пару дней назад. А Тёмыч вообще мне неродной. Машка обоих бросила и умотала куда-то с очередным любовником. Ну а мне что делать? Тесть с тещей вообще никакие. Больные и старые. Детей запустили. Степка вон, воровать начал. Я вытряхнул из коробки украденные кошельки. Пробей их по базе. Может, кто заяву писал на поиск?

— Хм... вот это улов! Нормальный. Посмотрю, проверю, только…

В этот момент Степан громко рассмеялся в ответ на что-то сказанное Настей. Звук был таким искренним, таким редким в последнее время, что я замолчал и повернулся. Посмотрел на сына, который ожил на глазах, и на красивую девушку, которая одним своим присутствием перевернула всё с ног на голову.

— Слушай, Костян, — я наклонился к другу, понизив голос. — Я всё понял. Исправлюсь. Только уговори её, пусть не поднимает на уши соцслужбы. Я завтра же, честно, в больницу. Куплю им всё, что надо. Одежду, обувь, эти все… витамины. Прививки. Сделаю, все, что нужно и как нужно.

Костян скептически хмыкнул, глядя на меня, и покачал головой.

— Она меня не послушает. Она тут главный следователь, — улыбнулся и положил руку мне на плечо, — кажется, тебе придется самому разгребать этот сыр-бор. Но, — замолчал на мгновение, — я помогу тебе разобраться с кошельками и замять это дело.

— Понял.

Я обернулся к Насте и понял, что она внимательно смотрит на меня. Изучает. В её взгляде уже нет прежней строгости. Сквозь неё пробивалось любопытство, какая-то тёплая усмешка и… интерес?

От этого пристального взгляда стало не по себе, и я кашлянул. Сделал шаг в ее сторону и остановился.

И вдруг мне дико захотелось вдохнуть её запах, не духи, а — свежий, какой-то домашний. Зарыться в ее волосы и вспомнить то ощущение от горячего поцелуя, несколько лет назад. Вернуться в прошлое, когда я был счастлив и ни о чем не думал.

От этих мыслей у меня засосало под ложечкой, и я сглотнул. А потом поймал себя на мысли, что ощущаю себя сейчас как нашкодивший мальчишка. Нехорошо.

— Настя, — начал я, и голос вдруг подвёл, сорвавшись на хрип. Я сглотнул. — Давай я… я их завтра к тебе привезу. Куда скажешь. Ты сама посмотришь. Я, правда… я всё сделаю.

— Я сейчас живу все там же, — улыбнулась Настя, — в том самом доме, у которого ты меня поцеловал. Помнишь?