Всего лишь любовь

Глава 24. Костя

Витка позвала меня в клуб. Ведь это что-то, да значит? «Мы будем выслеживать там нашу дочь», — само предложение это звучит так заманчиво. Пускай назовёт как угодно! Но сам факт того, что она пригласила меня, воспринимается мною, как знак. Так что я собираюсь особенно тщательно.

Что надеть? Что надеть? Перебрав кучу маек, я останавливаю свой выбор на той, что давно не носил. Просто не было повода! Она слишком уж вычурна, чтобы носить в институт. Даже просто ходить в ней по городу стыдно. Ткань цвета мокрого асфальта. На ней яркая надпись, название рок-группы. Выглядит так, будто я — их фанат. И пускай! Зато очень эффектно и круто.

Надеваю дырявые джинсы. Вита бы точно сказала, что мне «не по возрасту» такое носить. Я становлюсь похожим на хипстера лет сорока. Ну, и пускай! Хипстеры могут быть какого угодно возраста. Ведь это не стиль. Философия! Состояние души, так сказать.

Выходя из дома, я ощущаю давно позабытый мандраж. Так, словно иду на свидание.

— Это не свидание! — звучит в голове Виткин голос. А что же это, по-твоему? Двое людей, разнополых, пока ещё связанных узами брака, идут в ночной клуб. Свидание и есть.

На такси добираюсь до места. Где уже стоит масса людей. Строгий ценз в лице двух секьюрити пропускают их парами внутрь. Я ищу глазами мою ненаглядную. Хочу увидеть её в платье! Она надевает их редко, по случаю. Но разве это не случай надеть?

Обожаю её аккуратные ножки. И понять не могу, зачем прятать такое богатство под брюками, джинсами? Но стоит заметить, мужские наряды ей тоже к лицу! А стройные ножки должен видеть супруг, и никто иной. Правда, супруг тоже давненько не видел её стройных ножек. Соскучился сильно! Аж сердце стучит…

Вот она! Рыжик. Стоит, напряжённо глядит на часы. Конечно же, в брюках! И маечке в стиле «тельняшка». Вижу её между полами синего пиджачка. Прижимает свою миниатюрную сумочку к боку и внимательным взглядом сканирует горстку людей.

Все нарядные, модные. Кто во что горазд! Понимаю, что выгляжу очень уместно, в аляпистой майке и джинсах. И щетина, которую я отрастил за два дня тоже в масть. И плотный пучок из волос на затылке. Теперь я могу их собрать целиком, а не как в причёске «Мальвина», когда нижняя часть остаётся висеть.

Держу пальцем джинсовку на правом плече. Подхожу.

— Ну, привет, незнакомка!

Витка пугается. Но быстро берёт себя в руки. Наверное, думала, кто-то решил подкатить?

— Шумилов? — окинув взыскательным взглядом, она произносит, — Ну, ты и вырядился!

— А чего? Вроде всё в одном стиле? — я смотрю на себя сверху вниз.

Она, закатив свои глазки, бросает:

— Идём! Хоть бы нас пропустили.

— Не волнуйся, ведь ты же со мной, — усмехаюсь.

Она опять смотрит так, будто именно моё присутствие рядом ставит под сомнение факт того, что нас с ней пропустят.

Но нас пропускают безропотно. Войдя внутрь знаменитого бара, мы какое-то время стоим, привыкая к такой обстановке. К отсутствию света. Который внутри заменяют светодиодные лампы. Царит полумрак. Атмосфера волшебная.

— Вот это стилистика! — произношу.

На входе встречает Ильич. А точнее, скульптура, одетая в клубный пиджак. И почему здесь Ильич, а не Ломоносов? Ведь клуб же назван в честь Ломоносова?

— Смотри, даже Ленин оделся, как рокер! — толкаю Виталю плечом.

Мы бредём в направлении бара. По пути изучаем «жилой интерьер».

— Я бы сказал, этот стиль называется лофт, — говорю.

Стены кирпичные, свет фиолетовый. Всюду скульптуры из белого мрамора. Здесь не только Ильич! И другие. Постамент возле лестницы с надписью Concept умещает большой мотоцикл. Словно кто-то решил его здесь припарковать, чтобы выпить за стойкой.

— А там что? — я киваю на лестницу.

Вита в ответ пожимает плечами:

— А я знаю? Я здесь не была!

— Ну, вот и узнаем! — повышаю я голос, гляжу на большую трехглавую люстру с хрусталиками. Такая была у нас лет двадцать тому назад.

— Майю ищи! — призывает Виталя.

Людей прибывает всё больше и больше, и нас оттесняют к подножию лестницы. Я, внимательно глядя на тех, кто пришёл, пытаюсь узнать свою дочь.

Ухватив меня за футболку и вынудив ближе склониться к ней, Витка кричит мне на ухо:

— Нам нужно разделиться!

Музыка стала играть чуть погромче, да и шум голосов нарастает вокруг. И мне уже трудно услышать, не то, что её, но даже себя самого.

— Эт зачем? — говорю, прижимаясь к её волосам.

— Так будет быстрее! — отвечает Виталя. Её пальцы до сих пор сжимают мою футболка, как будто боится меня отпускать, но голос уверенно произносит, — Иди наверх, а я тут останусь. И буду смотреть на тех, кто приходит.

— Я не оставлю тебя! — говорю.

Подняв на меня вопросительный взгляд, она усмехается:

— Шумилов! Я — взрослая девочка. Справлюсь!

Контингент разнообразный. Но я бы сказал, что мы в этой массе не самые старшие. Скрепя сердце, оставив Виталю одну возле стойки кишащего бара, поднимаюсь наверх по изогнутой лестнице. Там моему любопытному взору открывается клуб.

«Искать нужно рыжие волосы», — думаю я, блуждая глазами по лицам, фигурам. Но как различить в этом свете, кто рыжий? Они все фиолетово-розовые! Наверно, я тоже.

К слову, здесь, наверху, обстановка куда откровеннее. Танцпол, диско шар отражает свет множеством граней. По бокам от площадки, на сценах — шесты.

«Даже так?», — удивляюсь я мысленно. Будет стриптиз?

Диджей заседает за пультом. Миксует хиты. Никогда не любил эту клубную музыку! Шумно здесь, людно и душно. Да и Майки тут нет. Осмотрел всех и каждого.

Торопливо спускаюсь назад. Дышу учащённо. Вдруг Виталя ушла? Снова бросит меня одного…

Отыскав её взглядом, я выдыхаю. А, пробившись к ней, кладу свою руку на талию. Заслоняю собой от людей.

— Не нашёл? — уточняет она.

Я машу головой:

— Неа!

— Значит, будем смотреть, кто приходит. Вон оттуда вход видно лучше всего, — говорит, призывая меня занять место поближе к двери.

Я тяну за собой, пробивая нам путь между тех, кто стремится скорее напиться. Виталя залазит на стул, я сажусь рядом с ней.

— Может, закажем чего-нибудь выпить? — бросаю.

Она неотрывно глядит на поток пребывающих. Рассеянно машет:

— Давай!

Я беру два коктейля. Джин-тоник — себе. Для Витали — какой-то тропический Бум, в претенциозном бокале с изогнутой трубочкой.

— Это что ещё? — хмурится.

— Попробуй, узнаешь! — кричу ей на ухо.

Опасливо пробует, брови взлетают на лоб:

— С ананасом? — кивает.

— Угодил? — усмехаюсь в ответ. Предлагаю ей чокнуться, вскинув высокий стакан со своим крепким джином.

— Обойдёмся без этого! — хмыкает Витка и тянет в себя ярко-жёлтый коктейль.

— Мы на задании, — приглушаю я голос, смотрю острым глазом на горстку прибывших людей.

Замечаю «своих». А точнее, студентов! И спешу отвернуться. Не хватало ещё, чтобы они подошли поздороваться.

— Здравствуйте, Константин Борисович! Как вам отдыхается? Вы к нам вернётесь, или Чердынцев теперь навсегда вместо вас?

Не хватало ещё, чтобы Вита узнала всю правду. Надеюсь, меня оправдают. И рассказывать ей ничего не придётся. А уж если дойдёт до увольнения, то и смысла не будет скрывать…

Время идёт, я три раза ходил «за добавкой». Виталина пила «Blue Lagoon». Я — ром-колу. Теперь взял себе «Ломоносовский микс», ей — «American Pie». Решили испробовать всё их меню! Майки нет. Вита в стрессе. Оттого, очевидно, и пьёт.

— Обманули меня! Развели, как лохушку! — восклицает она, принимая коктейль, — Небось, в другом заведении сейчас сидят и хохочут на пару.

— Да, ну! Брось! — я пытаюсь утешить, — Может, и правда, хотели прийти? Не сложилось. А может, Маринка ей обо всём проболталась, и Майя решила вообще не ходить никуда.

— Пресловутая женская дружба! — вздыхает Виталя, говоря, скорее всего, о своей.

Я стыдливо смотрю на подставку для влажных стаканов. Конденсат сделал лужицу возле неё. Так какой же с них толк?

— Слушай, а я не жалею! — бросаю я, сделав глоток, — Когда бы мы с тобой ещё выбрались в такое место? Смотри, как здесь здорово!

— Здорово, — Вита вздыхает, — Но шумно уж очень!

В этот момент понимаю, что нужно в туалет. Вижу надпись и стрелочку. Опять же, светодиодные. Что в таком заведении как нельзя кстати.

— Виталь, посидишь? Я схожу в туалет! — опускаюсь на землю с высокого стула.

Она, подперев подбородок рукой, равнодушно кивает:

— Ага.

Стараюсь как можно быстрее. Почти не заметив всего, на что обратил бы внимание прежде! Например, недвусмысленный постер, где девушка явно ласкает себя. Крылья ангела, так живописно парящие в небе, на фоне стены. Где уже образовалась стихийная фотозона! Карикатура на Шнура, вокалиста рок-группы. И надпись с хештегом #впитерепить. Всё это вскользь…

Сделав дело, иду в направлении бара. И вижу… Виталя сидит, беззаботно общаясь с другим. Мужичонка занял моё место! Расставил колени. А Виткины ножки аккурат умещаются между его растопыренных ног.

«Вот вертихвостка!», — рычу про себя. Продвигаюсь, толкая локтями народ.

— Парень! — кричу ему на ухо, — Ты моё место занял!

Наблюдаю, как Вита отводит глаза. Мол, это не я! Это — он. Сам подсел. Сам пускай отвечает. Коктейля в её бокале осталось на пару глотков. Вероятно, уже напилась? Раз ведёт себя так неразборчиво?

— Чего? — слегка хамовато бросает её «кавалер».

— Того! — отвечаю я в той же манере. Хватаю Виталину правую руку. Хотя она изо всех сил пытается мне помешать.

Парень уже вознамерился встать и начистить мне рожу. Защитить, так сказать, честь выбранной им дамы сердца. Ага, как бы ни так! Соединив наши пальцы, я демонстрирую пару колец. Обручальных. Хорошо, что она не удосужилась снять своё раньше срока.

Он оседает на стул. Разочарование явно читается на физиономии.

— Ну, сорян! Я не знал, — произносит, с укором глядит на неё. Обманула! Коварная рыжая бестия.

Я сажусь на освобождённый им стул.

— Ну, и как это называется? — говорю, отодвинув напиток, оставленный им.

Виталя молчит, вздёрнув носик.

— Ты о чём говорила с ним, а? — формулирую я. Зная заранее, что ответа не будет.

Вдруг, вспыхнув всем своим существом. Зарумянившись от духоты и коктейлей, она принимается дёргать свой палец. Я не сразу понимаю, что она собирается сделать. А поняв, ощущаю такую безмерную боль…

Но кольцо не снимается! Вита изо всех сил пытается избавить себя от него. Словно оно натирает ей руку. Суёт палец в рот, облизнув, снова и снова пытается снять. И глаза уже влажные! Вот-вот заплачет.

Позади раздаётся какой-то фальшивый вокал.

«Только этого нам не хватало ещё», — сокрушённо молчу. Караоке!

Виталина сидит, отвернувшись. Наверное, плачет? Поток пьяных слёз не унять.

Отслушав бездарную песню какой-то девчонки, я поднимаюсь со стула. Меня посетила безумная мысль! Наверно, я тоже изрядно надрался? Раз помышляю об этом. Но тут одно из двух зол: либо пан, либо пропал. И третьего не дано! В конце концов, надо попробовать. Давненько не пел. Только в ду́ше! В душе́ тоже пел много раз.

— Вит, у меня для тебя есть сюрприз, — говорю я, приблизившись к ней. Ощущая, как дуновением ветра, её нежный запах рождает в душе непомерную тягу. Желание быть рядом с ней. Извиниться. Утешить. Желание как-то её удержать…

Продираюсь «сквозь тернии к звёздам». Сквозь толпу незнакомых людей. Всем охота попеть и попить! Но мне это жизненно нужно.

Здесь очередь. Я объясняю двум пьяным девчонкам, что мне для жены. Парню, который уже вознамерился выступить, даже даю пару сотен.

— Прошу, пропусти! Мне позарез надо! Прям щас! — умоляю его.

В итоге, пробившись к микрофону, я торопливо берусь перелистывать репертуар. Есть! Это знак. Отыскал. Выбираю знакомую песню. Закрываю глаза и молюсь, чтобы Вита осталась сидеть возле стойки. Ведь если она убежит, то мой подвиг напрасен…

Помню, как раньше она говорила, что именно эта песня у Кузьмина — самая лёгкая. Якобы куплеты он «шепчет». Зато на припеве даёт осознать глубину своих чувств. Вот и мне нужно также! Когда подпевал, пытаясь копировать голос певца, она удивлялась тому, как похоже. Но… Как же давно это было! Уже и не вспомнить.

Пытаюсь припомнить. И слыша аккорды вступительных нот, подношу микрофон к пересохшим губам:

— В твоих глазах печать греха,

Представляю себе изумрудную топь её глаз…

— Оооо, как она нас… разделяет,

И боль предстоящей разлуки терзает меня…

— И скорби ты не разделяешь,

Я почти говорю в микрофон…

— Любовь, как старая труха.

О, нет! Это не про нас, моя милая! Моя любовь всё также горит, всё также трепещет…

— Я по осенним мягким тропам,

Иду, не думая, куда,

Потому, что все мои пути, все дороги мои, ведут к тебе…

И растекается вода,

Весенним паводком неловким.

Набираю в грудь воздуха, и вместе с болью тону в этой грустной мелодии:

— Когда меняяааа ты… позовёооошь,

Боюсь, тебя яааа… не услыышууу,

Так громко дождь стучииит по крышеееэээ,

Всё тот же запеваааала доооождь,

Запеваалааа доооождь,

Запевала дождь,

Твой дождь…

Я смотрю на экран, где появляются эти стихи. Хотя знаю их наизусть и могу петь с закрытыми глазами. Я просто боюсь оглянуться! Боюсь не увидеть тебя там, за стойкой. Один опустевший стакан. Пока не вижу, я верю, ты здесь. Я пою для тебя. Без тебя моя песнь оборвётся…

— В твоих глазах опять упрёк,

И снова вижу глаза, упрекающий взгляд, каким он в последнее время всегда остаётся…

— Как ты меня не понимаешь,

И скорби ты не разделяешь,

Я скорблю по тебе, по тому, что утеряно…

— Я, как и прежде, одинок.

Не оставляй меня, Вита! Молю. Я знаю, что будет непросто. Я знаю, мы всё одолеем. Мы, вместе. Вдвоём. Ты и я…

Когда наступает момент, где в песне звучит саксофон. Я замечаю кольцо из танцующих пар. Моё пение так вдохновило гостей пресловутого бара, что меня окружили влюблённые парочки. А где же пара, моя? Ещё там?

Обернувшись на выдохе, я устремляю глаза в закуток, где сидели мы с Витой. В промежутках танцующих пар вижу рыжие волосы, синий пиджак. Не мираж! Не иллюзия… Вита. Наши взгляды встречаются, и последний припев я пою для неё.

Всё другое — ничто. Декорации. Есть только мы. Ты и я. И незримая связь между нами…