Всего лишь любовь

Глава 48. Костя

Люди толкутся на входе в «Асторию». Мы стоим в стороне. Под тем самым деревом, откуда на меня в мае упал майский жук. Тот, которого я победил... Вита стоит с гордым видом. С её слов, я её «притащил» сюда чуть ли не силой, чтобы не быть одному. Одинокий мужчина под деревом похож на маньяка! А так, мы вдвоем, нам не скучно. Но Вита лукавит! Ведь ей и самой интересно, как пройдёт. Вернее, уже не пройдёт. Это теперь будет длиться и длиться. И мне нужно свыкнуться. У Майки есть папа. И это не я...

— Я стою у ресторана. Замуж поздно, сдохнуть рано! — выдаёт Виталя, ковыряя носком своих белых кроссовок газон.

— Милкина фраза? — припомнив, бросаю.

Она только хмыкает.

— Вы помирились с ней? — решаю спросить.

До конца не уверен, какой исход этой ссоры для меня более приемлем. Как прежде не будет, я знаю! Да и сам вряд ли смогу сесть за один стол с Миланой, посмотреть ей в глаза. Наш «утешительный» секс, всё же секс. Хотя я и пытаюсь не думать об этом. Слишком много случилось потом! Вот только Вита не сможет не думать…

— Ещё чего! — говорит, — Я никогда не прощу ей тебя.

Мне становится даже приятно. Меня. Значит я ей так дорог? Дороже подруги, уже хорошо.

— А мне? Мне её простишь? — вопрошаю.

Ведь и я отобрал у неё подругу, своим глупым поступком, своим желанием скрыться, как страус, в песке.

Вита, взглянув на меня снисходительно. Обожаю её этот взгляд! Произносит:

— Уже. Уже простила, Шумилов.

Мне так охота прижаться к ней сзади, обнять, сунуть нос в её волосы. Но боюсь, оттолкнёт! Она стала такой несговорчивой в последнее время. Вероятно, опять ПМС?

— Напомни мне, что мы тут делаем? — топчется, словно бычок на корриде.

Я говорю:

— Наблюдаем.

— Мы шпионим! — роняет Виталя.

— Ну, — я думаю, — Можно и так сказать.

Она пожимает плечами:

— И как я согласилась себя уболтать на эту авантюру?

Я опираюсь рукой о шершавую твёрдость ствола и смотрю на неё сверху вниз:

— Так ты же шпионила! Помнишь? У Ломоносова в баре.

Она выдыхает:

— То было другое!

— Другое? С чего бы? По-моему, то же самое было, — пытаюсь я спорить.

Но Виту всегда было трудно переспорить. Уж если она вбила в голову что-то, упрётся рогами, как маленький злобный бычок. Точнее, тёлочка!

— Ну, да, — усмехаюсь, — Богачёв тебе ближе, чем Немов. Ты ему доверяешь!

Не могу удержать эту ревность в груди. Если учесть, что в «Астории» в данный момент сидит Майя, а с ней Богачёв. Это я разрешил состояться их встрече. Так отчего же теперь не могу совладать с бурей чувств?

— Представь себе, да! — льёт масла в огонь Виталина, — Странно, что тебя это удивляет.

— А вдруг он её увезёт? — вылупляю глаза.

— Кого? — Вита хмурится.

— Нашу дочь! — говорю на эмоциях.

— Куда? — усмехается Витка.

— Не знаю, куда, — пожимаю плечами в ответ, — За тридевять земель.

Она закрывает руками лицо и смеётся:

— Шумилов! Тебе нужно книги писать! Побеседуй с профессором Немовым. Пусть он возьмёт тебя в… членство.

И снова взрыв хохота. Ощущаю, как щёки краснеют.

— Не смешно, — говорю.

— А, по-моему, очень смешно! — издевается Витка.

Так бы прижал её к стволику… Взял прямо тут!

Вдруг она произносит:

— Пойдем, погуляем? Мне надоело стоять. И погода хорошая.

Погода и в самом деле хорошая. Сегодня не жарко. Тепло. И не дует.

Приток Невы, Фонтанка, как девчонка с косичками, прячет свои юные девичьи воды меж каменных стен. Она отдалилась от матери, речки Невы, отошла от неё, чтобы выглядеть взрослой! Но потом, погуляв и соскучившись, вернулась назад, в материнское русло.

Они всегда возвращаются! Через года, через боль, через тень совершаемых ими ошибок. Чтобы прижаться лицом к теплой женской груди, и шепнуть: «Я люблю тебя, мама».

По дороге находим фургончик с мороженым. Витка стоит, выбирает. Розовый кончик её языка так забавно торчит.

— Вот это! — тычет пальчиком в белый брикет.

— Ты же вся извазюкаешь? — говорю недоверчиво, словно ребёнку.

— Пускай! — соглашается Вита.

Я покупаю себе шоколадный стаканчик, ей брикет, упакованный в вафлю. Вита его достаёт, с наслаждением смотрит. Также восторженно смотрит Капустин на лежащий перед ним огурец! Усмехаюсь, кусаю свой тёмный пломбир.

— Будешь? — тяну угощение Витке.

Она, пару раз откусив, предлагает брикет. Я беру её руку, сжимаю. Смотрю ей в глаза:

— Прям как в седьмом классе. Помнишь?

Она улыбается:

— Да!

Посадив Витку сзади, я катил до ближайшего киоска с мороженым. А затем уточнял, что ей взять? И Вита всегда выбирала брикет. И всегда, извазюкавшись, хмурила брови на жирные пятна пломбира на чистых вещах. Словно удивляясь тому, как они тут появились…

Стаканчик съедаю в два счёта. А Вита не любит есть быстро. Смакует и лижет, кусает и ждёт, пока кончик подтает, чтобы поймать ртом бегущую каплю, пока та не упала на грязный асфальт.

Смартфон начинает звонить.

— У меня? — говорю и растеряно щупаю джинсы.

— Это мой! — произносит Виталя. Облизнув пальцы левой руки, достаёт из кармана смартфон, — Майка! — демонстрирует яркий экран.

— Сделай громкую связь, — умоляю.

Вита включает на громкую. В трубке щелчки. Майка теперь тоже ездит на велике.

— Майюшь!

— Да, мам! — отзывается дочка, — Я в наушниках, еду домой.

Пожив в одиночку, она возвратилась назад, в отчий дом. Чему были рады все, кроме Тоши. Теперь они с Майкой всё время играют в игру: «Кто кого? (переест, переждёт, перепрыгнет)».

— Ну, как посидели? — интересуется Вита.

— Да в целом неплохо, — делится Майка, — Болтали о всяком.

Я сигналю Витале:

— О чём? Спроси, о чём? — одними губами шепчу.

— О чём? — произносит она.

Майка услышав, роняет:

— Да так! В основном, обо мне. Он выспрашивал, чем увлекаюсь, что читаю, что слушаю? В общем, такое! О себе очень мало рассказывал. Ну, ты мне итак рассказала достаточно.

Я делаю знаки бровями. Мол, что же такого ты ей рассказала? Но Вита мне машет: «Отстань!». Брикет в её правой руке начинает подтаивать, капать на землю. И я, ухватив за запястье, подношу её руку к губам. Кормлюсь с её рук, словно преданный пёс. Так хочу укусить за испачканный сливками пальчик…

— Ты не одна? — оживляется Майка.

Вита теряется, шикает мне, чтобы чавкал потише:

— Одна! Я на улице, шумно тут очень.

— Аааа! — дочка верит и вновь возвращается к встрече с отцом, — Никита мне фотки показывал. Ты там такая смешная!

«Никита», — мотаю на ус. Она не назвала его ни отцом, ни папулей, как называет меня. А Никитой! Оно и понятно, всего одна встреча. Наверное, рано ещё? Может, всё впереди? Но этот малюсенький стимул меня вдохновляет.

— Какие фотки? — Виталя нахмурила брови.

Майка весело хмыкает:

— Где ты в кустах!

Я, испытующе глядя на Виту, продолжаю облизывать белый брикет. У Богачёва есть фотки, где Вита в кустах? И в каком, интересно знать, виде?

— Аааа! — вспоминает она, — Это, наверно, в дендрарии?

— Наверно, — соглашается Майка, — Ты там ещё молодая совсем.

— Да, — Вита кусает губу, — Было дело… Он хоть тебя покормил? — подключает она «вечный зов материнской заботы».

Дочь хмыкает:

— Мам, да конечно! Покормил, не то слово. Закормил! Назаказывал всякого. Я говорю — ну, куда? Я не съем.

— Хотел впечатлить, — произносит Виталя.

Я доедаю остатки брикета, оставив ей часть.

— Ну, это ему удалось, — отзывается Майка, — Прикольный мужик! Даже не верится, что он мой папа.

Размокшая вафля встаёт колом в горле. Я, сглотнув, продолжаю жевать. «Папа», — вот и дождались. Впервые она назвала его так…

Попрощавшись, доев свой брикет, Виталина кладёт телефон в аккуратную сумочку. Мы продолжаем идти в абсолютном молчании. Она вытирает пальцы влажной салфеткой, а я смотрю себе под ноги. Кто я теперь? Папа Первый? Как Пётр? Или отчим.

«Отец — тот, кто вырастил», — напоминает мой мозг. Но сейчас эта фраза звучит как издёвка. Отец — это он! Как он там сформулировал мысль перед дверью Витали? «Спасибо за то, что вырастил мою дочь». Типа, я оказал ему важную услугу. Приглядел за девчонками, пока он разбирался с делами.

Слышу звук сообщения. На этот раз мой смартфон дребезжит в заднем кармане джинсов. Вынимаю его. Это Майя. «Папуль, я соскучилась. Очень люблю тебя. Чмок».

Застываю на месте. Улыбка не сходит с лица!

— Ну, и кто это? — Вита подходит, — Снова любовницы?

Вид у неё такой, будто она и вправду считает, что я ей опять изменю.

Вместо ответа сую ей смартфон.

— Майка пишет, что любит меня! — говорю вдохновенно.

— Шумилов, — удивляется Вита, — Ты прям как маленький! Ну, конечно, она тебя любит.

Я обнимаю её. Крепко-крепко. Моя милая рыжая девочка, тебе не понять! Не понять, как я ждал, в этот день, этой фразы.