Всего лишь любовь

Глава 25. Вита

— Когда меня ты позовёоошь,

Боюсь, тебя я не услыышууу,

Как громко дождь стучиит по крышеее,

Всё тот же запевала, доождь…

— звучит в моей голове голос. Но, почему-то не Кузьмина, а… Шумилова. Странно! Но ведь во сне всё возможно…

Открываю глаза, шумно выдохнув воздух из лёгких. Пить охота, ужасно! Я вроде дышу еле слышно, а кто так сопит? Неужели, Капустин забрался ко мне на кровать? Хотя я его приучаю, что спать на кровати нельзя.

Затаившись, я слушаю. Чьё-то дыхание с присвистом, слышится сзади. Боюсь повернуться туда!

На двери витражи из стекла. И мне видно, что сзади лежит не Капустин. А кто? На полу вижу джинсы. Мужские. Мы же были с Шумиловым в баре? Майку мы там не нашли. А что делали? Пили. И пели. Я, кажется, тоже исполнила песню. Вот только какую, припомнить бы.

В голове возникает мой собственный голос, поющий:

— А мооожет, к чёрту любооовь? И это после того, как Шумилов исполнил Носкова:

— Я люблюю тебяяяаа! Это здоооровооо!

По-моему, мы с ним устроили певческий баттл. И весь клуб «Ломоносов» стоял на ушах! Все девочки пели со мной, а пацаны подпевали Шумилову…

Да, уж! Давненько мы так не кутили. Даже в юные годы не помню подобного. Но… Стоп! А что было дальше? Ну-ка, Дольская! Напряги свои, размытые алкоголем извилины.

Помню, мы пили текилу. И Шумилов ругался, что я делаю это не так, как положено. Там нужно: сначала лизать, потом пить, а уже после — заедать это дело лимоном. Мне же нравилось делать наоборот! Сперва съесть лимончик, потом опрокинуть текилу, а в конце «зализать». Даже бармен смеялся и разводил руками. Мол: «Ваше право». А Шумилов упорно пытался меня обучить! Профессиональное, видно, взыграло?

Дальше мы-таки засобирались домой. Пить устали и голос охрип! Шумилов забыл свою куртку. Замёрз. Белой ночью гулять вдоль Невы было холодно. Я предложила ему свой пиджак. Он с трудом натянул на себя, ради смеха. Это было, действительно, очень смешно! Я так сильно смеялась, что чуть не описалась. Пришлось возвращаться назад. И, пока я искала туалет в кулуарах гламурного бара, Шумилов пытался найти свою куртку. Бармен сохранил её, спрятал подальше. И вручил, опознав в нём «певца».

Дальше мы просто гуляли. Болтали о чём-то… Не помню! Помню, что уток кормили. В круглосуточном магазине купили буханку пшеничного хлеба. И крошили с моста. А потом он пошёл провожать меня, хотя я запрещала. Чего притворяться? Ведь ночи же белые! Но Шумилов заверил меня, что иначе нельзя и так принято. Парень после свидания обязан проводить свою спутницу до двери квартиры, где та обитает.

— У нас не свидание! — спорила я до последнего. А возле двери он стоял близко-близко… И жар, исходивший от тела, дурманил рассудок. Я разрешила войти потому, что он попросился в туалет.

— Ну, не писать же мне в вашем светском дворе? Ещё арестуют! За порчу имущества.

Но это была лишь уловка с его стороны. Попытка проникнуть в квартиру. А дальше…

Я жмурюсь, кусаю губу. Во рту сухо. Ужасно охота глотнуть что-нибудь. Что угодно! Хотя бы из крана воды. Поднимаюсь на цыпочках. Взгляд на смартфон убеждает меня, что Шумилов проспит ещё пару часов. Это как минимум. Если его не будить, а сегодня суббота, то он может спать до обеда.

И я вынимаю себя из постели, сую ноги в тапки, и голой иду в коридор. Прикрыв дверь, выдыхаю. О, Господи! Я и Шумилов? В постели и без одежды. Разве это должно удивлять? Но меня удивляет, как я допустила подобное? Бёдра нещадно болят. Любой фитнес-клуб не идёт ни в какое сравнение с сексом. С сексом, длиною всю ночь!

Закрываю ладонями стыд на лице. Лучше бы это был сон. Марафон длился долго. Следы «упражнений» повсюду! В прихожей разбросаны вещи. Моя сумочка жмётся в углу. И обувка лежит, как попало. Нахожу свои трусики здесь же, на вешалке… Кажется, первый наш «раунд» случился в прихожей. Шумилов меня прислонил… и вошёл. Кончил быстро! Потом извинялся. Сказал, что исправит оплошность.

Я говорила ему, что он должен уйти. А он… не ушёл! Подхватил и понёс в направлении спальни. А там… Боже мой! Чего мы там только не делали. Точнее, он делал со мной. Будто всё это время копил и смотрел извращенское порно. А, может оно так и есть?

Капустин лежит на диване. Подняв морду, сонно зевает. Я делаю жест не шуметь. Прикрываю дверь спальни. Иду умываться. Из зеркала в ванной глядит совершенно чужая мне женщина! Волосы спутались, тушь потекла. А на шее дорожка засосов! Она обрывается где-то в районе соска…

Закрываю глаза, предпочитая не видеть всё это. Вытираю остатки того макияжа, с которым ходила вчера. Чищу зубы, попутно глотнув из-под крана. Взбрызнув на них увлажняющим спреем, пытаюсь продрать свои волосы. И зачем я вчера уложила их муссом? Могла бы оставить как есть.

На кухне я делаю кофе, смотрю на часы. Из спальни ни звука! Точнее, сопение слышно, а значит, он всё ещё спит. Напиток немного бодрит. В голове всё равно непрерывная дробь. Нахожу аспирин, развожу, выпиваю. Ещё одну круглую таблетку оставляю ему, на столе. А рядом записку:

«Прости! То, что было вчера, ничего не меняет».

Комкаю белый листок. На другом вывожу:

«Давай сделаем вид, что ничего не было».

Да, уж! Казалось бы, что может быть проще?

Этот вариант отправляется следом за первым. На третий раз я подхожу основательно:

«Костя! Этот вечер был просто чудесным. Но давай будем считать, что это был наш прощальный вечер».

Добавляю, подумав:

«И наша прощальная ночь».

Прощальный! Звучит как-то грустно. Но это же правда? Зачем разводить суету? Мы же взрослые люди. И оба знаем, что вернуться назад не получится. Это нужно принять и забыть! Хотя… Я не знаю, как Косте, но мне будет сложно не думать об этом. Пока эта боль не пройдёт, пока на груди не исчезнут засосы…

Все мои вещи остались в шкафу, в спальне. Здесь только пижама. И джинсы, которые я «обронила» вчера. Надеваю футболку с лисятами, джинсы придётся надеть без трусов. Беру куртку с вешалки, утром прохладно! И, стараясь вести себя как можно тише, вывожу на прогулку Капустина. Заодно и проветрюсь сама.

Снаружи светло, слышно шелест листвы, звуки шин. Где-то птички щебечут, где-то люди болтают друг с другом. Мы с Капустиным вместе молчим. Я, набросив на плечи джинсовку, ощущаю, как тело знобит. Тру виски, ожидая, когда аспирин начнёт действовать. Когда я в последний раз так напивалась? Не помню! Ещё в институте, наверное.

С тех пор, как мы вместе с Шумиловым… Было однажды! Новый год отмечали с друзьями. Напились тогда все, и я в том числе. Толик тогда обзавёлся «солидной берлогой». Так называл свою трёшку. И очень гордился, что приобрёл её сам, а не на отцовские деньги. В какой-то момент своей жизни он осознал, что мужского в нём только писюн и большой кошелёк. Да и тот, не его, а папашкин! И стал вдохновенно копить…

Капустин опять копошится в траве. Раскопал неглубокую ямку. Я обращаюсь к нему, будто он понимает:

— Ну, и где твой обещанный лай? Что же ты не лаял вчера?

Подняв морду, он смотрит с вопросом.

— Да, ты! Ещё друг называется. Мог бы полаять, укусить, наконец? Сделать хоть что-нибудь!

Он, осознав, принимается лаять:

— Вав, вав!

— Ну, теперь-то уж что? — возмущённо гляжу на него.

Знобит ещё крепче. Я решаю надеть куртку, сую в рукава полуголые руки… И вдруг понимаю. Что я по-ошибке взяла не свою! Там висела моя, рядом с Костиной. И вот. Вся надежда на то, что Шумилов слиняет, пока я гуляю с собакой, рассеялась, словно туман в голове.

Правда, туман в голове не рассеялся. А только сгустился! Что делать теперь? Как мы будем смотреть друг на друга теперь? Как ни в чём не бывало?

Достаю телефон из кармана джинсов. Смотрю на часы. Примерно ещё полчаса до его пробуждения. Ну, теперь-то скрываться бессмысленно. И мёрзнуть тоже! Вот только обратно идти не охота. Боюсь.

В приложении «женский календарь» вижу пометку о том, что «вероятность забеременеть низкая». Ведь он же кончал в меня? И не единожды. Далеко не единожды! Я даже не помню, сколько раз у нас было. Стыдобище просто! Дала бы тогда Богачёву, и не было б шансов у Кости меня соблазнить.

«Да о чём это я? Совсем мозги набекрень!», — злюсь на себя, а попадает Капустину.

— Хватить рыться! Идём! — дёргаю поводок. Тот неохотно бросает свой клад. То ли личинку нашёл, то ли червя дождевого. Он не ест их, а так, изучает! Пытливым собачьим умом.

«Может, всё же купить контрацепцию?», — размышляю над этим, пока поднимаюсь наверх. Застываю в пролёте перил. «Безопасные дни» — это правда. Обычно Шумилов кончал в меня запросто. Я даже подумала, что не могу забеременеть больше. Но, кто его знает! Куплю. Вот спроважу его, и отправлюсь в аптеку.

По пути, с каждой новой ступенью, я думаю. А с Миланой он спал? После нас. После того, как я съехала. Было у них? Хоть разочек. И такая брезгливость берёт! Словно в грязи извалялась. Он ведь спал с ней, в любом случае спал! Я видела, слышала, знаю. И сам этот факт должен был оградить моё тело от рук его, ласк, от его поцелуев. Ну, зачем я позволила этому быть? Этой ночи. Последней! Пускай. Но зачем?

Прежде, чем сунуть ключ в замочную скважину, я замираю и слушаю. Двери здесь тонкие, слышно, как льётся в бочок унитаза вода. Он проснулся. Ну, что ж! Надеюсь, записку уже прочитал? А если даже и нет, я озвучу.