Я сглотнула ком в горле.
Какое хорошее слово «наладится».
Я сжала кулаки. Из моих глаз брызнули слезы обиды.
— Спасибо… — выдохнула я. — Но… я хочу уйти. Очень хочу.
Мистер Брукс посмотрел на меня долго. Потом опустил взгляд.
— Как дворецкий, я должен утешить вас. Сказать, что всё будет хорошо. Что граф одумается. Что правда восторжествует.
Он сделал паузу. И, когда поднял глаза, в них не было лжи.
Мистер Брукс снял перчатку. Положил её на каминную полку — акт маленького бунта: слуга не должен касаться хозяйки голой рукой.
— Но как человек… — он посмотрел на свою обнажённую ладонь и взял меня за руку, — я не имею права вас останавливать. После того, что с вами сделали. А будь я вашим отцом, я бы просто… выражаясь грубым языком… набил бы хозяину морду. Но, увы…
— Я не хочу оставаться в этом доме, — прошептала я сквозь беззвучные слезы.
Это была единственная мысль, которая вертелась у меня в голове.
— Я понимаю. Давайте сделаем так, — прошептал дворецкий, поглядывая за окно, где уже крупными хлопьями валил ночной снег. — Я знаю безопасное место, где вас точно никто не будет искать. Но там придется работать…
— Я согласна! — с жаром прошептала я.
— Мой брат — дворецкий в одном очень богатом доме, — прошептал мистер Брукс. — Я напишу ему письмо, и он вас примет. Там вы и спрячетесь. Я дам вам плащ и денег на извозчика. Вы доедете по нужному адресу и спросите мистера Герберна. А потом дадите ему письмо. Поверьте, в этом доме вам ничего не угрожает.
Я тихо закашлялась слезами, чувствуя, как шелестит новогодняя гирлянда под руками.
— Я… я согласна, — кивнула я. — На всё! Только бы забыть это всё как страшный сон!
Но тут меня обожгла мысль.
— Что, если я сейчас сбегу, то не станет ли это доказательством вины? — прошептала я, глядя на снежные хлопья за окном.
— Знаете, если человеку требуются доказательства вины, он не торопится с выводами, — негромко ответил дворецкий. — Тот, который торопится с выводами, не нуждается в доказательствах.
И тут же со вздохом добавил:
— К сожалению.