Земля воров

Глава 6

Бринла

Два дня спустя на горизонте появляется земля. Сначала я вижу только низко стелющийся над водой туман, но потом он рассеивается и появляются очертания гор, пронзающих небо снизу, как ряд острых зубов.

— Вот он! — кричит Тумбс с руля. — Наш прекрасный Норланд.

Я сижу на ящике с апельсинами, Леми лежит на палубе у моих ног. Он дремал, но теперь поднимает голову на крик Тумбса и нюхает воздух. Я чувствую только запах морской воды и сырого дерева корабля, к которым привыкла за последние сорок восемь часов, но не сомневаюсь, что Леми улавливает запах далеких земель.

Вероятно, он также улавливает мою энергию. Из-за волнения я сажусь прямее и смотрю вдоль борта корабля на волны и мир за ними с тревожным удивлением.

Норланд.

Мне рассказывали об этом месте всю мою жизнь. Конечно, я слышала только плохое. Правительство Эсланда всегда представляло другие королевства хуже того, в котором мы были заключены. Нам описывали Норланд как место, где в реках и озерах скрываются монстры, делающие воду ядовитой и опасной для питья. Восточная часть отделилась и образовала королевство под названием Альтус Дугрелл, и эти два королевства постоянно воевали друг с другом. Легенда гласила, что весь север покрыт снегом и льдом, настолько холодным, что там ничего не растет, в ледяных пещерах скрываются кровожадные тролли, а юг окутан покровом постоянных дождей и туманов, от которых люди постепенно сходят с ума. Нас учили, что сами норландцы — двуличные люди, которые при первой же возможности вонзят нож в спину, если, конечно, они еще не утонули в море или бочке соснового спирта.

Несмотря на то, что мне говорили, я немного познакомилась с командой, и все кажутся вполне нормальными людьми. По крайней мере, для банды воров. Тем не менее, я понятия не имею, чего ожидать от Норланда и его жителей.

Тумбс — самый веселый и общительный из всех, и он, кажется, проникся ко мне симпатией, потому что подсовывает конфеты из своих, казалось бы, бездонных карманов при каждой возможности. Спокойный и собранный Кирни, который, похоже, является доверенным лицом Андора; Рольф, маленький, но энергичный шестнадцатилетний мальчик с ярко-рыжими волосами, который может взобраться на мачту за считанные секунды; и Фит, круглый моряк с лысой головой, который мало говорит. Его ступни³ кажутся совершенно обычными, поэтому я не понимаю, откуда взялось такое имя.

Учитывая, что я их заложница, со мной обращаются довольно хорошо. По крайней мере, лучше, чем я ожидала от дома Колбек. Сначала меня держали в каюте со связанными запястьями. Андор развязывал меня только для того, чтобы я могла воспользоваться корабельной уборной и небольшой бочкой, которая есть на борту для купания. По крайней мере, вода была теплой и свежей. Но сегодня мне предоставили свободу в пределах каюты. Она маленькая, но уединенная. Иллюминатор оказался слишком мал, чтобы пролезть в него — я пробовала, но моя задница застряла в нем как пробка, — и они дежурят у моей двери.

Обычно это Андор, к которому присоединяются Кирни или Фит. Полагаю, они не столько боятся, что я снова прыгну за борт — сомневаюсь, что кто-то из них спасет меня во второй раз — как того, что попытаюсь убить одного из них и заставить корабль вернуться в Эсланд.

Честно говоря, эта мысль приходила мне в голову. Клинок, которым Андор перерезал веревки, выглядел так, что мое вулканическое стекло померкло от зависти. Если бы я могла заполучить его…

Теперь уже слишком поздно. Когда Норланд предстает перед моими глазами, окутанный высокими облаками и клочьями тумана, я понимаю, что мы с Леми могли бы прыгнуть с корабля и добраться до берега вплавь. Сейчас я чувствую себя гораздо сильнее, чем во время своей первой тщетной и, честно говоря, постыдной попытки, благодаря простым, но богатым белком рыбным блюдам, которые мне подавали в каюте, и не сомневаюсь, что доберусь до суши.

Но что потом? Команда, может, и относилась ко мне с некоторым уважением, но это не значит, что остальные норландцы будут вести себя так же. Что, если все, что мне рассказывали о них, правда? Что, если я буду здесь выделяться как белая ворона? Андор все время комментирует мои фиолетовые волосы — возможно, этот цвет встречается только у эсландцев? Судя по насмешливому тону, с которым он произнес «свогер», я полагаю, что их не очень хорошо принимают. Без оружия я вряд ли смогу долго выживать в Норланде в одиночку.

Меня раздражает мысль о том, что мне придется полагаться на чью-то защиту.

— Ты выглядишь немного зеленой, — говорит Андор, поднимаясь ко мне широкими шагами с нижней палубы.

Я поднимаю на него взгляд, и на моем лице появляется хмурое выражение.

— Наверное, я думаю о том, что впервые ступлю на землю Норланда.

Он пристально смотрит на меня пару мгновений, его внимательные золотистые глаза впиваются в меня, улыбка трогает его губы. Он всегда выглядит так, будто вот-вот расскажет анекдот, будто он считает всю эту историю с похищением и шантажом очень забавной.

— Ты думала доплыть до берега, — говорит он, приседая, чтобы почесать Леми за ушами, и я чувствую, что хмурюсь еще больше. Леми, кажется, нравятся все здесь, за исключением Тромсона, и было бы гораздо проще, если бы он не любил Андора.

Андор смотрит на меня.

— Я бы сказал тебе, что это плохая идея, но знаю, что это только подтолкнет тебя к действию.

— Ты говоришь так, будто знаешь меня, — отвечаю я, не в силах скрыть яд в своем голосе.

Он выпрямляется, нависнув надо мной. Я думала, что без брони Андор будет выглядеть менее внушительно, но это не так. Теперь, когда он одет только в угольно-черные брюки, темно-коричневый кожаный жилет и черную рубашку с рукавами до локтей, я понимаю, что доспехи не добавляли ему мускулов — без них он такой же сильный и подтянутый.

Что ж, он принимает суэн, напоминаю я себе, стараясь не обращать внимания на то, как его одежда облегает его тело. Именно это дает ему силу и мощь.

Хотя большинство знакомых мне людей, принимавших это вещество, не похожи на него.

— О, я бы не стал утверждать, что знаю тебя, — говорит Андор, почесывая щетину на подбородке. — Пока нет.

— Пусть так и остается, — бормочу я себе под нос, отворачиваюсь от его пристального взгляда и устремляю глаза к горизонту. Туманная завеса вдали начинает расходиться посередине, пропуская лучи солнца, которые отражаются от моря, как пылающие зеркала.

— Это богини, — говорит он, проследив за моим взглядом. — Они приветствуют нас дома.

— Богини?

Он вытягивает руку, указывая на горизонт.

— Видишь те высокие изогнутые очертания вдали на фоне гор? Это Врата Богинь, которые защищают гавань Менхейма, драгоценного города.

Я щурюсь, глядя на мерцающий свет, и смотрю мимо него, туда, где две точки сходятся. Сначала я подумала, что это две горные вершины, но чем ближе мы подходим, тем яснее вижу очертания двух женщин, прижавшихся лицами друг к другу. Отсюда трудно сказать, но статуи, должно быть, высотой в сотни футов, что заставляет устыдиться наши статуи драконов у монастыря и вокруг столицы Эсланда.

— Кто эти богини? — спрашиваю я, оглядываясь на него.

— Технически это волшебницы Вигдис и Валдис, — объясняет он и наклоняет голову в мою сторону. — Я думал, ты знаешь о них, но забыл, что у Святых огня свои боги.

— Я не последователь Святых огня, — резко возражаю я ему. Он продолжает смотреть на меня, и я страдальчески вздыхаю. — Я мало что знаю о других королевствах и их богах.

— Тяжело было это признать? — спрашивает он с усмешкой. Я смотрю на его ботинки, надеясь, что у него там спрятан кинжал, который я смогу выхватить и приставить к его горлу. Его смех становится громче, как будто он знает, о чем я думаю. — Вигдис и Валдис — потомки Магни, Первого мага. Другие считают, что они принадлежат к числу Великих магов, но здесь, в Норланде, их также чтят, как богов.

— Я думала, что в каждом королевстве есть по одному магу? — спрашиваю я, смутно вспоминая то, что мне рассказывали родители.

— Так ты все-таки что-то знаешь, — замечает он, скрестив руки на груди. Я смотрю на Леми, а не на Андора и его мускулистые, покрытые венами, загорелые предплечья. Мне не нужно, чтобы меня отвлекали. — Ну, Вигдис и Валдис иногда считаются одним целым. Они близнецы. Так что у Норланда их две. Что вполне устраивает нас, поскольку мы граничим с Альтус Дугрелл — они тоже могут поклоняться нашим богам. У Весланда есть маг Вердант, у Сорланда — Вэндилл. Хотя в Мидленде обитают только драконы, Волданса считается богиней этой земли, хотя о ней никто ничего не знает. А у Эсланда… — Он смотрит на меня в ожидании.

— Веллус, — отвечаю я. — Но никто в Эсланде не верит в Веллус; по крайней мере, ей не поклоняются как богу. Все знают, что Магни был Первым магом, и что его дочери, которые последовали за ним, обладали той же магией, что и он. Но поклоняться кому-либо, кроме самих драконов, считается грехом. Драконы появились первыми, они являются первыми сотворенными существами. Они — первые и последние боги для эсландцев.

— Так во что же ты веришь? — спрашивает он. В его голосе звучит неподдельное любопытство, но я не могу не подозревать, что он пытается выведать у меня информацию, чтобы потом использовать ее против меня.

Я пожимаю плечами и поднимаю подбородок.

— У меня нет бога.

Он поднимает брови.

— Ты ни во что не веришь?

— Я бы так не сказала, — осторожно отвечаю я. — Я просто не верю в то, что мне говорит правительство. И я точно никогда не поверю в религию, которая использует веру как оружие.

Он хмурится и кивает.

— Это я могу понять. Уверен, ты заметишь, что норландцы глубоко привязаны к своим богиням — когда им это выгодно, — заканчивает он с улыбкой, демонстрирующей кривой клык. Если бы верила в богинь, я бы поблагодарила их за это. Я уже начинала думать, что он слишком совершенен.

— Похоже, нас ждет спокойное море при входе в гавань! — кричит Тумбс с кормовой палубы. — Поднять фок-мачту!

Команда начинает бегать по палубе, когда мы приближаемся к берегу, и я обнаруживаю, что встаю на ноги и иду вдоль корабля, пока не оказываюсь на носу. Леми останавливается рядом, опираясь двумя лапами на леера, чтобы вдохнуть все то, что ветер принес с суши.

Бриз развевает мои волосы, и теперь я наконец могу ощутить запах, который Леми чувствовал все это время.

У меня наворачиваются слезы на глаза.

Воздух пахнет мечтами, тем, что я могла только представить. Я чувствую запах, похожий на запах трав, которые сжигали в монастыре, но гораздо более свежий и насыщенный. Он наполняет меня энергией, словно колодец в пустыне, как будто внутри меня прорастают семена.

— Что это? — шепчу я вслух.

Я чувствую присутствие Андора за своей спиной. Его окружает особая энергетическая аура, которую я снова приписала бы суэну, но не думаю, что дело в нем. Он словно полон едва сдерживаемого огня, как лава, тлеющая в недрах горы.

— Норланд, — говорит он с ноткой гордости в голосе. — Но на самом деле ты спрашиваешь про умбервуд. Это вид кедра, который встречается только в Норланде. Они растут здесь с самого появления драконов, некоторые достигают высоты в четыреста футов. Люди говорят, что это единственные деревья, которые смогли выжить среди смертодрагов. — Он подходит и становится рядом со мной у лееров, его рука касается моей, достаточно, чтобы между нами заискрило. Достаточно, чтобы я отодвинула руку на дюйм. — Хотя я видел немало драконов в Мидланде, трудно представить, что они когда-то существовали здесь.

Леми фыркает и трется о меня головой, виляя хвостом. Я вижу, что ему не терпится сойти с корабля и исследовать новые земли. Хотелось бы сказать то же самое, но я не позволю всему этому восхищению и новизне затмить тот факт, что я здесь не по своей воле. Все, что потребовалось, — это новый запах, и внезапно я почувствовала, что мне может понравиться это место.

— Так как же нам поступить? — спрашивает Андор, глядя на меня. — Мне снова связать тебя или я могу довериться тебе настолько, чтобы позволить передвигаться свободно?

Я пытаюсь расслабить свою напряженную челюсть.

— Ты можешь мне доверять.

— Хм. Я хочу, правда хочу, — задумчиво произносит он. — Если ты сбежишь, то далеко не уйдешь. У нас глаза повсюду в Менхейме. Ты не выйдешь за городские ворота без меча в спине. И не все здесь оценят магического пса.

С этими словами он отворачивается и шагает обратно по палубе, на ходу отдавая приказы команде, а корабль слегка кренится, поворачивая к входу в гавань.

Это чувство удивления снова возвращается. От него невозможно избавиться.

Высокие скалы цвета белого пепла поднимаются прямо из сине-зеленого моря по обе стороны от нас. В трещинах и расщелинах гнездятся колонии птиц, некоторые из них кружатся вдоль вертикального обрыва, словно белые лепестки, медленно опадающие с деревьев. На вершине растут высокие деревья, возможно, не такие гигантские, как умбервуды, запах которых я чувствую, но все же это густой лес, который тянется вдоль гребня.

Скалы почти смыкаются в узком проходе, соединяющем море и гавань, как перемычка в песочных часах. Богини стоят на скалах друг напротив друга. Они выглядят идентично, возвышаясь на сотни футов, с волосами, развевающимися за спиной, одетые в платья, которые выглядят поразительно реалистично. В руках они сжимают одинаковые клинки, не слишком отличающимися от того, что находится в ботинке Андора. Лица Вигдис и Валдис встречаются в поцелуе над водой, создавая мост на вершине, и я клянусь, что вижу крошечные фигурки людей. Стражи?

Это было бы логично, потому что внизу, у подножия статуй, расположены невзрачные здания, вдоль которых также стоят люди, что наводит меня на мысль об армейских казармах. Гавань так же хорошо защищена, как правительственные здания в Лерике, столице Эсланда.

Но когда мы следуем за вереницей кораблей, чтобы проплыть через узкий проход, мы не проходим никаких контрольно-пропускных пунктов. Полагаю, все корабли, включая судно Андора, известны стражам.

— Посмотри, Леми, — шепчу я, задирая голову, когда мы проплываем под богинями. Высоко над нами кружатся и танцуют стаи белых птиц, а за ними — каменные лица, и я вынуждена отвести взгляд, чтобы не закружилась голова. Размеры и величие всего этого слишком ошеломляют, и даже Леми опускается на палубу.

А затем мое внимание привлекает сама гавань, которая предстает в форме полумесяца. Скромные, побеленные здания усеивают береговую линию, увеличиваясь в размерах и плотности, пока не кажутся сложенными в стопку у основания полумесяца. Здесь у зданий разноцветные крыши — бирюзовые, пурпурные, желтые, зеленые — они сверкают на солнце, как драгоценные камни. За ними виднеются покрытые лесом горы, а еще дальше — белые вершины.

Снег.

Я никогда в жизни не видела снега, только слышала о нем.

Но это должен быть он, то, что покрывает вершины этих скалистых гор.

Достаточно сказать, что я простояла с открытым ртом всю дорогу до гавани, и к тому моменту, когда корабль причалил к длинному оживленному пирсу, я онемела от удивления.

— Ну что ж, — говорит Андор, подходя ко мне.

Я едва могу оторвать взгляд от людей, толпящихся внизу на причале, которые с неподдельным интересом смотрят на корабль, а затем продолжают свой путь. Некоторые мужчины вытаскивают сети из своих лодок, другие продают рыбу, в основном женщинам, которые пришли поторговаться за дневной улов, протягивая блестящие золотые монеты. Это напоминает мне причалы Лерика, где я обычно сидела с отцом, когда он продавал свой улов, только здесь люди одеты по-другому, богаче и многослойнее, теплее, полагаю, и вместо города из песчаника, изнемогающего под жарким солнцем, красочные дома Менхейма сверкают под ярким небом, воздух свежий и бодрящий, а за мерцающими крышами виднеется сочная зелень покрытых лесом холмов.

— Добро пожаловать на север, — говорит Андор, взмахнув рукой.

Я трясу головой, пытаясь привести себя в чувство. Я ничего не добьюсь, если буду таращиться как идиотка. Мне нужно оставаться бдительной. Я не хочу здесь находиться.

Я смотрю на Леми, чтобы успокоиться.

И именно в этот момент Леми исчезает.