Земля воров

Глава 19

Бринла

Я нечасто испытываю неловкость, но два самых унизительных случая в моей жизни были связаны с Андором — он увидел меня голой после ванны, и я поцеловала его, когда была пьяна.

Я хотела провалиться сквозь землю. В тот момент, когда он рассказал мне, что я сделала прошлой ночью, ко мне вернулись некоторые воспоминания. Я помню странное влечение, которое испытывала к нему, желание быть невероятно бесстыдной, использовать алкоголь как топливо, чтобы решиться. Я даже не знала, было ли что-то между нами, и все равно выложила все свои карты на стол, а он делал все возможное, чтобы сдержаться.

Он вел себя как джентльмен, хотя я совсем не этого от него хотела. Я не могу сильно расстраиваться по этому поводу — возможно, в противном случае почувствовала бы себя использованной и уязвимой.

Но я помню поцелуй.

Я помню его тихий стон, небольшое подрагивание его губ, легкое, но жадное скольжение его языка. Думаю, он шутил, когда сказал, что это был лучший поцелуй в его жизни, но даже наполовину забытый, это был лучший поцелуй в моей.

А потом я вспоминаю очень твердое, большое и устрашающее ощущение его члена, когда он прижал мою ладонь к нему, огонь, который горел в его глазах, когда он спросил, не кажется ли мне, что он меня не хочет, и сразу чувствую, как мой пульс учащается, а между ног вспыхивает жар.

Черт.

Я снова ополаскиваю лицо холодной водой и наклоняюсь над умывальником, пытаясь успокоиться. Мои физические потребности и желания придется пока игнорировать. Я должна сосредоточиться на задаче, которая стоит передо мной. Сегодня мы отправимся в Темный город. Я возвращаюсь домой. И я понятия не имею, что меня там ждет. Мне нужно подготовиться к любому сценарию.

В дверь уборной стучат.

— Бринла?

Это Андор.

Я в последний раз смотрю на себя в ржавое, мутное зеркало, висящее над умывальником, радуясь, что не могу как следует разглядеть свое лицо, а затем глубоко вдыхаю и открываю дверь.

Его брови нахмурены, отчего на лбу появляются морщинки, придающие ему щенячий вид. Совершенно неподходящее время, чтобы испытывать к нему сексуальное влечение.

— Ты в порядке?

Я киваю.

— Просто нервничаю.

Его губы складываются в сочувственную улыбку, и я замечаю, что он вытащил свой драконий зуб из-под рубашки, а это значит, что он нервно теребил его.

— Мы как раз собираемся бросить якорь, — говорит он. — Тумбс подумал, что ты, может быть, знаешь хорошее место.

Я киваю и выхожу из каюты.

— На этом побережье один песок, у него не должно быть…

Прежде, чем я успеваю закончить фразу, Андор издает негромкий стон, поднимает руки, обнимает мое лицо ладонями и притягивает к себе. Он быстро наклоняется и накрывает мои губы своими. Сначала я в шокировано упираюсь руками ему в грудь, готовая оттолкнуть его, но потом чувствую его твердые мышцы и жар, разгорающийся внутри меня, внезапный прилив желания, и решаю, что не хочу больше притворяться. В любом случае, после прошлой ночи это бессмысленно.

Его поцелуй собственнический. Он властный и глубокий, медленное, неумолимое слияние губ, рты открываются от желания, давая волю нашим языкам, все сильнее разжигая жар между нами, и я чувствую, что таю в его руках, как будто, если бы он не держал меня так крепко, я бы превратилась в лужу на палубе. Я чувствую его до самых кончиков пальцев ног, сжимающихся в ботинках, все мое тело пылает.

Я хочу делать это вечно.

Я хочу гораздо большего.

Я впиваюсь ногтями в его рубашку, а он прижимает меня к стене, пока я не ощущаю каждый его твердый сантиметр, желание словно душит меня, пугающее и дикое, и все, о чем могу думать, — это ощущение его языка во рту, как будто он тщательно трахает меня, и эта задыхающаяся потребность, которая…

— Хорошо, — шепчет он, отрываясь от меня, прижимая свой влажный лоб к моему, его взгляд не отрывается от моих губ. — Возможно, это лучший поцелуй в моей жизни. Он значит больше, потому что ты трезвая.

Я даже говорить не могу. Как будто он лишил воздуха мои легкие, а мою голову — мыслей. Я чувствую себя ошеломленной, обессиленной, неспособной ничего делать, кроме как смотреть на его прекрасное лицо, чувствовать прикосновение его губ и хотеть, чтобы он сделал это снова.

Я хочу этого больше всего на свете.

— Андор! — кричит Кирни сверху.

Андор низко нетерпеливо рычит, его глаза светятся плотским желанием, и у меня внутри все переворачивается. Он поднимает голову.

— Уже иду! — кричит он, а затем снова смотрит на меня. — Я понимаю, что, возможно, это не самый подходящий момент, — говорит он. — Но я не знаю, что нас ждет впереди. И, прежде всего… я чертовски этого хотел.

Он поворачивается, берет меня за руку и ведет к лестнице на верхнюю палубу, и теперь все мои неудовлетворенные желания погребены под тотальным ужасом. В этом поцелуе была безнадежность, ощущение, что он может произойти сейчас или никогда, потому что мы не знаем, что будет дальше. Поцелуй мужчины, который не знает, вернется ли он живым.

— Может, мне стоит пойти в Темный город одной, — говорю я. — Останься на корабле. Я заберу тетю и приведу ее сюда.

Он смотрит на меня, когда мы выходим на верхнюю палубу, и солнце обжигает нас в мгновение ока, теперь, когда мы больше не в море.

— Я не выпущу тебя из виду ни на минуту, — серьезно говорит он, крепко сжимая мою ладонь.

— Потому что ты мне не доверяешь, — говорю я. — Ты думаешь, я не вернусь.

— Потому что не имеет значения, насколько хорошо ты знаешь свой город, — говорит он, пристально глядя на меня. — Ты возвращаешься как воровка, работающая на Колбеков. Я не доверяю никому из твоего окружения.

— Ты можешь доверять моей тете.

— Мне придется.

— Бринла, — говорит Тумбс, подзывая меня к штурвалу. Я на мгновение встречаюсь взглядом с Андором и подхожу к капитану. — Боюсь, я никогда не заходил на корабле так далеко на юг, — признается Тумбс, потирая подбородок. — Ты знаешь, есть ли здесь рифы? Карты не очень полезны… и не очень надежны.

Я ободряюще улыбаюсь ему.

— Будь осторожен с отмелями, когда приблизишься к берегу, прилив может быть сильным и непредсказуемым, но, если бросишь якорь здесь, все будет в порядке. Ты останешься на корабле?

— Да, — отвечает он. — Мы с Тромсоном останемся охранять его. Без корабля мы далеко не уйдем, и, без обид, но я не доверяю свободным жителям ни на йоту.

— Ничего страшного, — говорю я, вздергивая подбородок. — Доверие здесь заслуживают и редко дарят. Если бы мы были ближе к ущельям на границе, я бы больше опасалась рейдеров, но редко кто забирается так далеко на юг, если только не направляется в Мидланд или Сорланд.

Он наклоняется ближе и пристально смотрит на меня.

— И позволь мне спросить про Андора — он заслужил твое доверие?

Его вопрос застает меня врасплох.

— Я доверяю ему, — признаюсь я.

— А он может тебе доверять?

Ах. Вот что он на самом деле хотел у меня спросить. А не то, где поставить корабль на якорь.

— Я знаю, что он тебе дорог, — говорю я, — но он дорог и мне.

— Я вижу, что это так, девочка, но это не значит, что он может тебе доверять. И не значит, что я могу доверять тебе. Мне нужно, чтобы этот мальчик вернулся целым и невредимым, желательно вместе с тобой. Но если по какой-то причине ты передумаешь и решишь остаться в Темном городе со своей тетей, пожалуйста, просто отпусти Андора. Не втягивай его в это. Помоги ему уйти. Иногда он действует, не думая, и последнее, чего я хочу, — это чтобы он погиб, совершая какую-нибудь глупость, чтобы защитить или вернуть тебя.

Я тронута тем, как сильно седой капитан привязан к Андору. В некотором смысле это похоже на настоящие отношения между отцом и сыном, гораздо более искренние и честные, чем те, что я наблюдала у Андора с его собственным отцом.

— Я уверена, что ты не примешь всерьез мои обещания, раз не доверяешь мне, — говорю я, — но я даю слово, что отпущу его, если в какой-то момент он окажется в опасности.

Он пристально смотрит на меня пару мгновений, затем кивает и хлопает меня по спине.

— Хорошо. Теперь нам остается только надеяться и молиться, чтобы у него хватило ума послушаться тебя.

Я тихо смеюсь.

— Для этого может понадобиться нечто большее, чем надежда и молитва.

Леми лает, привлекая мое внимание, и я смотрю на борт корабля, где загружают весельную лодку.

— Становимся на якорь! — кричит Тумбс, и раздаются лязгающие звуки, когда Рольф и Тромсон начинают опускать его.

Я подхожу к Андору, Кирни, Фиту и Леми у лодки.

— Ты готова? — спрашивает Андор.

Я киваю, чувствуя себя странно робко рядом с ним. Кажется нереальным, что всего несколько мгновений назад он прижимал меня к стене под палубой и целовал.

Целовал так, будто не надеется вернуться.

После разговора с Тумбсом я пришла к выводу, что вся команда считает, что он отправляется на какую-то самоубийственную миссию. Я понимаю, почему они ведут себя как параноики. Все истории, которые им рассказывали о свободных жителях и о том, что происходит на Земле изгнанников, благодаря пропаганде свогеров заставляют их думать, что чужак здесь не выживет. Но это совсем не так. Свободные жители сами являются чужаками, именно по этой причине мы и были изгнаны. Мы, конечно, с подозрением относимся к вновь прибывшим, потому что Черная гвардия часто проникает в наши сети, собирая информацию о самых разыскиваемых преступниках Эсланда, которые скрываются здесь. Но даже в этом случае их обычно легко распознать. Андор, как и все мы, тоже чужак. Думаю, он впишется.

Я больше беспокоюсь о своей тете. И о словах Андора о том, что, возможно, уже известно, что я работаю на Колбеков. Но, кроме Дома Далгард, я не думаю, что это кого-то волнует, да и никто из этого синдиката не сможет незаметно проникнуть в подземелье.

Я глубоко вдыхаю, стараясь сохранять оптимизм, хотя это никогда не было легкой задачей, и сажусь в лодку, а Леми выбирает легкий путь и перемещается на место рядом со мной.

Как только корабль становится на якорь, Кирни, Фит и Андор забираются в лодку, а Тумбс и Тромсон спускают ее в море. Мы находимся примерно в ста футах от береговой линии, вода поразительно прозрачная и по мере приближения к берегу приобретает нежно-голубой оттенок. Я выглядываю за борт и вижу тень от лодки на дне и несколько снующих вокруг рыбок.

Но, несмотря на прохладу воды, воздух сухой, как в пустыне, и температура растет с каждой секундой. На мне длинная прозрачная юбка, которую портниха сшила для меня как нижнее белье, но она не просвечивает, а в чем-нибудь другом было бы слишком жарко. Сверху на мне только бюстгальтер и одна из белых рубашек Андора, которую я завязала на талии. Все мужчины одеты в белые или бежевые туники и широкие брюки, у некоторых на шее льняные шарфы, которые можно повязать на голову.

— У тебя есть какая-нибудь мазь? — спрашиваю я Андора, когда Фит начинает грести к берегу, а мы машем на прощание Тумбсу на корабле. — С этого момента солнце будет становиться только ярче.

Он кивает, достает мазь из рюкзака, намазывает глаза черной субстанцией, а затем протягивает мне. Я делаю то же самое, а потом передаю мазь Кирни и Фиту. Сначала они колеблются, но я объясняю им, что мазь не только защищает от вулканического воздуха в Мидланде, но и уменьшает яркость солнца на Земле изгнанников. После того как мы покинем побережье, нам предстоит пересечь обширную пустыню под названием Раскаленные пески с почти белыми песчаными дюнами, которые просто ослепят нас.

К тому времени, когда мы достигаем берега, нам кажется, что мы прошли сквозь стену мерцающего жара, и Фит потеет от напряжения, хотя пот быстро испаряется с его кожи. Я в некоторой степени привычна к жаре, но там, где я выросла, в Лерике, прохладнее, и есть причина, по которой свободные жители обосновались в Темном городе.

Мы выбираемся на песок, вытаскиваем лодку на берег, и Леми сразу же начинает перемещаться с места на место, исчезая и появляясь снова всего в полуметре от нас.

— Что он делает? — спрашивает Андор, пытаясь уследить за Леми.

— У него горят лапы, — говорю я. — Он постоянно перемещается, чтобы они не успели обжечься. Даже с его толстой кожей он не сможет простоять больше тридцати секунд, прежде чем песок нанесет ему вред. Мы бы не продержались и пяти. Надеюсь, подошвы ваших ботинок не расплавятся.

Мужчины обмениваются обеспокоенными взглядами.

— Лучше поступить как Леми и просто продолжать двигаться, — говорю я, начиная шагать по песку. Я оглядываюсь через плечо на корабль, стоящий на якоре в сверкающей гавани, а затем осматриваю побережье. Ущелья пограничной зоны находятся далеко на севере, скрытые мерцающей жарой, а к югу от нас нет ничего, кроме пологих песков. Перед нами возвышаются дюны, и я по опыту знаю, что они будут казаться бесконечными, пока мы наконец не увидим вулкан, возвышающийся над подземным городом.

— Пока все тихо, — говорю я, оглядываясь на Андора. — Уверена, Леми первым сообщит нам, если появятся враги.

— А кого нужно считать врагами в этих краях? Ты сталкивалась с ними, когда отправлялась на лодке в Мидланд?

Я качаю головой.

— Не совсем. К северу есть небольшая гавань, которую местные жители используют для рыбалки. Мы не вошли в нее по веской причине — неизвестный корабль, скорее всего, подвергся бы нападению и был бы разграблен. Обычно я нанимаю лодку до Мидланда именно там, но высадиться здесь намного безопаснее, кроме того Черная гвардия редко патрулирует этот район, и я сомневаюсь, что они заберутся так далеко на юг, в самый центр Раскаленных песков. Думаю, мы никого не встретим.

Я оглядываюсь через плечо на Кирни и Фита.

— Извините, возможно, вы напрасно отправились в это ужасное путешествие.

— Эх, как же хорошо сойти с корабля, — говорит Фит, стараясь казаться беззаботным, хотя у него уже покраснело лицо и он тяжело дышит. Кирни, похоже, лучше переносит жару, а Андор, конечно же, даже не вспотел. Я знаю, что все члены команды в то или иное время принимали суэн, но почти уверена, что способности Фита сейчас ему не помогают.

— Как долго идти до города? — спрашивает Андор.

— Дюны займут у нас несколько часов, — говорю я ему. — Возможно, на по дороге из города мы сможем одолжить несколько верблюдов, чтобы облегчить обратный путь.

Он выглядит заинтригованным.

— Я никогда раньше не ездил на верблюде, — говорит он.

— Не слишком радуйся, — предупреждаю я его. — Они двигаются либо слишком медленно, либо слишком быстро. Ах да, и они плюются.

— Надеюсь, это не что-то ядовитое, — говорит Кирни.

— Нет, но это отвратительно, — говорю я, поморщившись. — Хотя и не так отвратительно, как паутина слизней.

Глаза Андора расширяются.

— Что?

Я только улыбаюсь.

— Скоро сам узнаешь.

Нет смысла рассказывать им об этом, пока мы не достигли города. У них и так будет достаточно забот по дороге туда.

Тем не менее, путь через Раскаленные пески проходит без происшествий, хотя и утомительно. Наша вода быстро заканчивается, жара не спадает, и даже песчинка, попавшая на кожу, достаточно горячая, чтобы обжечь. В конце концов, я вынуждена заправить юбку в ботинки, чтобы не обжечь бедра. Все обмотали головы шарфами, и даже Леми выглядит уставшим от того, что ему приходится так часто перемещаться. Дюны в этой местности довольно высокие, из-за чего путешествие оказалось длиннее, чем я предполагала.

Наконец, преодолев последнюю дюну, мы останавливаемся и смотрим вниз, на вход в Темный город.

— Вот он, — говорю я, задыхаясь. По крайней мере, Андор выглядит таким же уставшим, как и я. Мазь, нанесенная на глаза, расплавилась и собралась на шарфах в виде грязных черных луж.

— Не то, что я себе представлял, — признает Андор. — Но приятно видеть, что эти проклятые дюны наконец-то закончились.

Он прав в том, что это не выглядит чем-то особенным. Дюны под нами переходят в грязные степи с низким кустарником, которые время от времени пересекают суровые полосы остывшей черной лавы, словно русла рек, спустившихся со склонов вулкана вдали. На полпути к вулкану находится ряд черных пещер, едва заметных между кустарниками. Если не знать, что искать, заметить их не так просто.

— Где? — спрашивает Фит, который наклонился и, уперев руки в колени, слегка соскальзывает по песку.

— Видишь верблюдов? — я указываю на небольшое стадо, пасущееся среди колючих кустов. — Вход — это пещера сразу за ними. Люди кормят верблюдов и иногда дают им воду, чтобы они оставались поблизости, и их было легче поймать, когда нужно куда-нибудь поехать.

— Слава богиням, — говорит Фут. — Я ни за что не пойду пешком обратно.

— Ну, там ты и будешь ждать, — замечает Андор. — Надеюсь, у тебя будет достаточно времени, чтобы подружиться с ними.

Мы бежим вниз по склону, стараясь не запутаться в своей свободной одежде, песок летит во все стороны, пока мы не добираемся до подножия дюны. Затем остается небольшое расстояние до верблюдов и входа в город. Леми перестает перемещаться и тяжело дышит, земля под его лапами больше не обжигает, и я жалею, что у меня нет лишней воды, чтобы дать ему.

Но он знает, где ее искать. Когда мы подходим к входу, он исчезает, и я не сомневаюсь, что он появляется у поилки и, вероятно, сражается за нее с какими-нибудь упрямыми верблюдами.

Мы спешно преодолеваем остаток пути, и когда наконец добираемся до места, то видим, что Леми лежит в тени корыта, в котором еще осталось немного воды. Верблюды стоят в нескольких метрах, наполовину скрытые кустами, и смотрят на нас с подозрением.

— Я бы, конечно, не советовала вам пить воду отсюда, но если вы можете смириться с тем, что она полна слюны собаки и верблюдов, то она вся ваша, — говорю я Фиту и Кирни. — В остальном это безопасно.

— Парни, с вами все будет в порядке? — спрашивает Андор, поправляя рюкзак на спине.

Кирни достает из ботинок оба своих ножа, вертит их и снова прячет. Они, похоже, сделаны из тех же водных кристаллов, что и кинжал Андора.

— Мы будем в порядке, — говорит он. — Только возвращайтесь побыстрее. — Он бросает на Андора взгляд, который, кажется, говорит ему, чтобы тот вообще вернулся.

— Будет сделано, — говорит он, серьезно кивая.

Мы оставляем их, Фит и Кирни смотрят нам вслед, как будто в последний момент могут побежать за нами.

— Ты уверен, что не хочешь остаться здесь? — спрашиваю я Андора, когда мы идем к пещере, а Леми лениво трусит за нами. — Им не придется так сильно волноваться.

— Ни за что, — с улыбкой говорит он. — Лучше пусть они беспокоятся обо мне, чем я о тебе. — Мы останавливаемся перед входом в пещеру. — Мне стоит что-то узнать прежде, чем мы окажемся там? Ты говорила, что в темноте плохо видишь, нам нужно зажечь факел? Мы не будем разговаривать? Будем держаться поближе? — Его глаза вспыхивают при последних словах.

— В проходах города есть свет, — говорю я, понимая, что он действительно не знает, чего ожидать. — Просто оставайся рядом со мной, молчи и позволь мне вести разговоры. — Он открывает рот, чтобы что-то возразить, но я прижимаю пальцы к его груди. — Я серьезно. Все разговоры.

Он плотно сжимает губы и кивает, и на его лице появляется достаточно серьезности, чтобы я поверила, что он послушает меня. Но в этом и заключается особенность Андора — он заставляет тебя поверить, что не о чем волноваться, когда на самом деле все совсем наоборот. Это делает его таким обезоруживающим — и опасным.

Я оглядываюсь на Леми.

— Если в какой-то момент ты захочешь попасть домой, чтобы увидеть тетю Эллестру и сообщить ей, что мы вернулись, я не буду против.

Но Леми только виляет хвостом. Возможно, он переместится, когда мы подойдем ближе, но я думаю, что он не оставит меня, пока мы не окажемся в безопасности.

Я только надеюсь, что могу ожидать того же от Андора.

Я глубоко вздыхаю.

— Пойдем.

Вход в пещеру шириной всего около шести метров, и единственный признак того, что впереди что-то может быть, — это борозды от колес телег и следы ног, оставленные в грязи у входа.

Я иду первой, захожу внутрь и поворачиваю направо. Сначала дорога довольно ровная, ведет нас мимо контрольно-пропускных пунктов, которые большинство людей даже не заметят. Примерно в шести метрах от входа, когда свет снаружи начинает угасать, появляется первый факел. Эти факелы горят круглосуточно, их зажигает Городская стража. Они отвечают за освещение, а также обеспечивают безопасность внутри города.

Можно не сомневаться, что в темноте между факелами кто-то наблюдает за нами, даже если мы никого не видим. Множество расщелин в лавовой породе уходят глубоко в стены тоннелей, и там часто дежурят люди, готовые при необходимости броситься на вас с обнаженными мечами.

Но они узнают меня, и я полагаю, не слишком беспокоятся об Андоре, поскольку никто не выходит, чтобы остановить нас и задать вопросы.

— Смотри под ноги, — говорит Андор. — Я только что наступил на что-то липкое.

Я смотрю на землю и вижу слабые белые полосы, блестящие в свете факелов, затем поднимаю руку, хватаю Андора за плечо и тяну его вниз.

— Я предлагаю пригнуться на следующие несколько футов, — говорю я, шагая рядом с ним.

— Почему? — спрашивает он, наклоняясь ближе ко мне.

— Помнишь, я упоминала паутину слизней? Предлагаю тебе не смотреть вверх в ближайшие пару минут.

Естественно, Андор делает именно то, что я ему сказала не делать.

— Что это за хрень? — говорит он с отвращением.

Мне не нужно смотреть вверх, я и так знаю, что над нами. В лавовых трубах обитают пещерные пауки и многие другие виды насекомых, но хуже всего слизни. Они плетут гигантские липкие паутины поперек тоннелей, и некоторые из них вырастают до нескольких футов в длину.

— Они не опасны, но паутина может вызвать неприятную сыпь, — говорю я. — И я уверена, что Фит будет рад узнать, что возбуждающий чай, который он так жаждет, изготавливают из слизи.

Андор морщится.

— К счастью, мне это не нужно.

Я не могу удержаться от ироничной улыбки. Судя по его действиям — или их отсутствию — прошлой ночью, я бы подумала, что ему не помешало бы ведро этого чая.

Убедившись, что больше нам ничто не угрожает, мы снова выпрямляемся и продолжаем идти по освещенному факелами тоннелю. Мы идем уже не менее двадцати минут и собираемся спуститься по лестнице в первую часть города, когда внезапно из противоположных стен прохода прямо перед нами появляются две фигуры. Андор инстинктивно тянется к короткому мечу, висящему у него на поясе, но в остальном он, кажется, не слишком удивлен. Благодаря его обостренным чувствам, их появление не стало для него неожиданностью.

— Стой, — говорит один из стражников с акцентом свободного жителя, из-за чего его речь звучит иначе, чем общий язык Драгемора. — Кто идет?

— Бринла Айр, — отвечаю я, рисуя знак свободных жителей на лбу. — Племянница Эллестры Дун, четвертый квартал, десятое владение.

— Ах да, воровка и ее пес, — говорит стражник. На нем маска из почерневших костей, и хотя я, вероятно, встречала его раньше, трудно сказать, кто он такой. — А кто это? — он смотрит на Андора.

Андор открывает рот, но я успеваю ответить за него.

— Это мой двоюродный брат, Лотар. Я привезла его из Лерика.

— Неужели? — говорит охранник, пристально глядя на Андора, а другой охранник начинает обходить нас сзади, разглядывая его одежду. К счастью, Андор одет так же, как и большинство эсландцев, и ничто не указывает на то, что он норландец.

— Тебя зовут Лотар? — спрашивает второй охранник, подходя поближе. Я задерживаю дыхание, ожидая, что Андор не сдержится и потянется за мечом, но, к его чести, он остается неподвижен.

— Лотар Дун, — ответил Андор с безупречным акцентом. Но я все еще не могу вздохнуть с облегчением.

— И ты готов отказаться от хорошей жизни и поселиться в темноте? — спрашивает первый охранник, подходя к Андору вплотную, проверяя его.

— Я буду жить в темноте, если это означает свободу, — уверенно отвечает Андор. — Какая польза от света, если твоя душа в темноте?

Этот ответ, похоже, их устраивает, потому что охранники кивают.

— Хорошо, — говорит второй. — Добро пожаловать в Темный город, землю свободы.

Они оба отступают в стороны, чтобы пропустить нас, и изображают знак свободных жителей на лбу.

Я почти не дышу, пока мы идем мимо них и спускаемся по лестнице. Если бы у охранников возникло хоть малейшее подозрение, что Андор — шпион из Эсланда, произошла бы жестокая стычка. Я уверена, что мы с Андором вышли бы победителями, но там, где два охранника, всегда есть еще несколько, прячущихся в укромных местах.

— Было бы неплохо обсудить легенду прежде, чем мы вошли в лавовую трубу, — шепчет мне на ухо Андор, пока мы бок о бок спускаемся по лестнице, в темноте, освещаемой редкими факелами.

Я пожимаю плечами.

— Иногда заранее отрепетированные вещи могут обернуться против тебя. Импровизация часто кажется более правдивой. Ты должен это знать.

Он бросает на меня ироничный взгляд, пламя факела отражается в его глазах, пока мы спускаемся вниз.

— Так где мы сейчас? — говорит он тихим голосом. — Есть еще охранники, о которых Лотару Дуну стоит беспокоиться?

— Мы будем встречать их то тут, то там, как только начнем спуск, но официальные контрольные пункты мы уже прошли.

— Мы еще не начали спуск? — спрашивает он.

Я киваю вперед, где в конце почерневшего тоннеля появляется тусклый свет.

— Вот спуск. Это официальный вход в город.

Я вижу, что он хочет узнать больше, но держит свой красивый рот на замке. Лучше, если он просто увидит это.

Мы продолжаем спускаться по ступенькам, пока белый свет не становится ближе, и на мгновение кажется, что потолок тоннеля устремляется вверх.

И затем город предстает перед нами, мы оба вздрагиваем от света и вида, открывающегося внизу.

Название «Темный город» связано с тем, что большая его часть, особенно нижние кварталы, где живем мы с тетей, погружены в кромешную тьму. Но иногда встречаются колодцы, которые ведут прямо на поверхность, и с помощью зеркал жители смогли проецировать этот свет в самые темные уголки системы пещер.

А затем начинается спуск, который находится прямо под отверстием в поверхности, высотой в сотни футов. Отверстие имеет диаметр около двухсот футов, позволяя миру под землей получать свет и доступ к солнцу и небу. Посередине проходит большая лестница, ведущая к теплицам и сельскохозяйственным участкам первого квартала, где фермеры используют естественный солнечный свет. По обеим сторонам лестницы раскинулась зелень, а по краям, где благодаря искусно расположенным зеркалам сохраняется освещение, начинается настоящий город с магазинами, кафе и коммерческими предприятиями.

— Черт возьми, — бормочет Андор, когда мы останавливаемся на лестнице на полпути вниз. Я пытаюсь скрыть гордую улыбку, не желая, чтобы он видел, как мне нравится его восхищение этим местом. Я знаю, что он недооценивал Темный город — все так поступают.

— Это культурный центр для свободных жителей, — объясняю я, позволяя ему осмотреться. — Используя естественное освещение, мы выращиваем фрукты, овощи и растения, которые не требуют много воды. Сюда же приходят жители, чтобы пообщаться. Невозможно сохранить культуру, если нет места, где можно встретиться и обменяться мыслями и идеями. Похоже на Менхейм, я полагаю, только в меньших масштабах.

К этому моменту несколько человек внизу уже с интересом смотрят на нас, поскольку не так часто кто-то входит или выходит, а рыбаки и рейдеры обычно используют объездную ровную дорогу, которая огибает естественный атриум, облегчая спуск телег на городские уровни.

— Пойдем, — говорю я. — Я не хочу, чтобы люди слишком долго тебя разглядывали. Последнее, что нам нужно, — это чтобы кто-нибудь поинтересовался у моей тети, а она сказала, что у нее нет сына.

— Насколько опасна твоя тетя? — спрашивает он, когда мы продолжаем спускаться по лестнице.

— Дело не в том, что она опасна, — говорю я ему. — Скорее в том, что она бесстрашна. И вспыльчива. Прямо как я. И как ты, полагаю. Ты обнаружишь, что у вас с ней больше общего, чем ты думаешь.

— Это она помогла тебе сбежать от Дочерей безмолвия, — отмечает он. — Это не могло быть легким делом.

В его голосе слышится любопытство. Я смотрю на него, его глаза светятся на фоне черных пятен мази.

— Ты прав.

— Я бы хотел поговорить с ней о том, как она это сделала, — говорит он, пока мы продолжаем спускаться по лестнице.

— Почему?

Он пожимает плечами.

— Возможно, я смогу почерпнуть что-то полезное для себя.

— Все дело в тщательном планировании. Помогло также то, что Эллестра сама жила в монастыре, когда была ребенком. Она знала все тонкости. Но если ты думаешь, что она откроется незнакомцу, ты ошибаешься. Она такая же осторожная, как и я.

Он фыркает в ответ.

— Думаю, я постепенно завоевываю твое расположение.

— Очень медленно, — улыбаясь говорю я.

Наконец мы выходим на главный уровень, Леми бежит впереди нас, обнюхивая каждую витрину, мимо которой мы проходим. Я помню почти всех, даже если не знаю их имен, и, хотя мне они кивают и смотрят с легким интересом, то Андор вызывает у них подозрение. Предположительно, в Темном городе проживает несколько тысяч человек, и это много, но поскольку все здесь ограничено относительно небольшой площадью, мы все знаем друг друга. Любой чужак сразу выделяется.

— Сюда, — говорю я Андору, следуя за Леми по тоннелю, который уходит вправо, мимо лавки свечника и кафе, где подают вкусные, но дорогие десерты, приготовленные из меда пещерных пчел.

— Чтобы добраться до моего квартала, нам нужно спуститься вниз. Ты можешь почувствовать изменение давления воздуха в ушах, — говорю я, сворачивая за угол, и мы оказываемся в полной темноте.

Я останавливаюсь.

— Что не так? — спрашивает Андор.

Беспокойство покалывает затылок.

— Слишком темно. Обычно этот тоннель освещен.

— Я вижу достаточно хорошо, — говорит он.

Я качаю головой.

— Мне это не нравится. Нам следует вернуться и пойти другим путем.

Но когда я поворачиваюсь, его уже нет.