Земля воров

Глава 12

Бринла

Я просыпаюсь от того, что Леми лижет мою руку.

— Иди на улицу, — говорю я со стоном, переворачиваюсь и натягиваю одеяло на голову. — Сходи пописай на улицу, — бормочу я снова.

Он скулит, и я слышу, как он опускается на задние лапы, скребя когтями по полу.

Я могла бы спать вечно, погружаясь все глубже в безмятежный сон. Пробуждение приведет к ощущению своего тела, а с ним что-то не так. Во рту пересохло и ощущается вкус вина, а в голове чувство, как будто череп набит чем-то. Дело не только в алкоголе, это какое-то странное давление.

Мне снилось, что идет дождь, я чувствовала, как капли воды падают на мои окоченевшие руки, смотрела на темное небо, а Андор с улыбкой наблюдал за мной и держал в своих объятиях.

Но нет, все это не было сном, правда?

Я стягиваю одеяло с лица, открываю глаза и смотрю в потолок. На деревянных балках, покрытых бледно-золотой краской, вырезаны изображения оленей в лесу. Я укрыта мягчайшими простынями под роскошным одеялом из золотистого бархата с янтарными кисточками на концах, такого же драгоценного оттенка, как глаза Андора.

Я поворачиваю голову и смотрю на Леми. Он сосредоточен, наклонил голову набок, наблюдает за мной и чего-то ждет.

— Ты знаешь, как выйти на улицу, — говорю я. — Я уверена, что ты можешь переместиться во двор или сад, а потом вернуться сюда.

И тут я замечаю, что его лапы грязные. Он уже сделал это. Теперь он хочет чего-то другого. Наверное, завтрак.

И вот он, аромат жареной свинины, доносящийся откуда-то. Я оставила дверь на балкон приоткрытой, чтобы дышать свежим ночным воздухом пока сплю, хотя с точки зрения безопасности, наверное, это было не очень разумно. Я ушла с ужина с явным чувством, что Торстен и Кьелл Колбек хотят моей смерти.

Но для этого есть и другие способы, кроме как пробираться через балконную дверь.

Я вздыхаю и совсем сбрасываю одеяло, затем поворачиваясь и сажусь на край кровати. Солла одолжила мне ночную рубашку, свободную, удобную и скромную. Интересно, как долго я буду носить ее одежду. Интересно, как долго я здесь пробуду.

Вчера вечером я попросила Андора отпустить меня.

Он отказал.

Если он не отпустит меня по собственной воле, у меня не будет шанса сбежать. Не здесь, с Торстеном или Кьеллом, или даже Видаром, не из страны, которая настолько чужда мне, что даже дождь кажется религиозным опытом.

Если я хочу выбраться отсюда, если хочу вернуться к тете целой и невредимой, то должна играть по правилам. Играть роль, быть тем человеком, которым меня хотят видеть Андор и Колбеки. Я заметила тьму в глазах Андора, видела, как быстро он готов приставить нож к чужой шее, и часть меня думает, что он, может, и обещает мне свободу, освобождение моей тети, но делать этого не собирается. Капитан его корабля сказал, что он честный, но, конечно, что еще он мог сказать.

Как бы ни хотела, я не могу доверять Андору. Он старается хорошо ко мне относиться, потому что хочет внушить мне ложное чувство безопасности, чтобы я стала зависимой от Колбеков, по крайней мере до тех пор, пока не перестану приносить им пользу.

Я должна найти способ сбежать при первой же возможности.

Мидланд.

Следующий рейд за яйцами.

Я ориентируюсь там лучше. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы справиться с Андором, не убивая его, и сбегу с Леми. Если я правильно разыграю свои карты, если запасусь достаточным количеством еды и воды, возможно, смогу украсть одну из лодок и добраться до Земли изгнанников. Шансы невелики, но свобода стоит такой цены.

Мой отец научил меня, что свобода стоит любой цены.

С этой мыслью я встаю и начинаю собираться. Я пользуюсь ванной напротив, пока остальная часть замка еще спит. После того, как мы вчера вечером вернулись после дождя, Андор отвел меня на кухню, где я познакомилась с поваром Нельсом и смогла накормить Леми остатками еды, которые он с удовольствием съел. Мне удалось стащить булочку с травяным маслом и принести ее в комнату, чтобы съесть позже. Андор проводил меня, но у меня сложилось впечатление, что он делал это, чтобы не возвращаться на ужин. Должна признать, что наше прощание у двери было странно неловким, возможно, потому что мы оба вдруг вспомнили, как в последний раз были в этой комнате — он вдыхал мой запах, а я была полностью обнажена.

Я надеваю одно из платьев Соллы, на этот раз светло-голубое с бархатной отделкой вдоль V-образного выреза, спадающего с плеч, которое подчеркивает теплый оттенок моей кожи, а затем надеваю туфли без задника, которые Солла положила под кровать. Носки туфель сдавливают пальцы, а пятки свисают, но их можно носить внутри замка.

Если я хочу, чтобы у меня был шанс сбежать от Андора, мне нужно понять, как работает он и вся эта торговля суэном. Мне нужно поговорить с мозгом семьи, Штайнером.

Я собираю волосы в свободный пучок и выхожу из комнаты вместе с Леми. Я иду по коридору, не торопясь заглядывая в открытые двери. Все они похожи на мою комнату — гостевые спальни разных цветов и стилей, с аккуратно застеленными кроватями. Интересно, часто ли Колбеки принимают гостей из других городов, устраивают роскошные вечеринки и ужины, а может быть, даже королевская семья Норланда бывает у них. Они кажутся такими напряженными, что мне трудно представить их на балу или принимающими гостей, хотя, наверное, я не могу выносить суждение, основываясь на одном ужине.

Я иду дальше, коридор расширяется, здесь, по-видимому, находятся главные комнаты, все двери которых закрыты, и царит тишина. Возможно, Колбеки еще спят. Затем я спускаюсь по лестнице на первый этаж, как раз в тот момент, когда дверь напротив лестницы медленно, с тихим скрипом открывается.

В холл вплывает облако легкого дыма от благовоний, и через приоткрытую дверь я вижу множество зажженных свечей, пламя которых мерцает на красных бархатных гобеленах. Мы с Леми останавливаемся у подножия лестницы, ожидая, когда кто-нибудь выйдет.

Появляется мужчина, хотя сначала я принимаю его за женщину из-за его грациозных движений и худощавого телосложения. На нем серая мантия, его рыжие волосы волнами спадают на плечи, глаза глубоко посаженные, ярко-золотистые и пронзительные.

— Бринла Айр, — говорит мне мужчина грубым, хриплым голосом, слегка скривив губы. — Наконец-то мы встретились.

Он не похож на мрачных и задумчивых Колбеков, поэтому я не уверена, кто этот человек. У него гладкий высокий лоб, бледная кожа с тенями под глазами и на скулах, и его возраст трудно определить, ему может быть пятьдесят, а может тридцать.

— Кто ты? — удается мне выдавить из себя.

— А, — говорит он, медленно кивая. — Я часто забываю, что другие не знают меня так, как я знаю их. Я — Сэй Белак. Мастер Истины дома Колбеков.

— Что?

— Мастер Истины, — терпеливо повторяет он, криво улыбаясь.

— Я не знаю, что такое «Мастер Истины».

Он слегка поднимает подбородок.

— Хм. Нет, полагаю, не знаешь. Нас используют предвестницы в монастыре и даже правительство в глубине склепов Лерика. Ты слышала о Каппусе Зорете, том, что обладает даром предвидения?

Я презрительно фыркаю. Имя Каппуса Зорета, того, кто основал Святых огня, с раннего возраста вбивают в голову каждого эсландца, особенно в монастыре.

— Я знаю.

— Конечно, знаешь. Именно Мастер Истины показал ему это видение.

Интересно. Об этом я никогда не слышала. В любом случае, этот человек, его одеяние и манера поведения напоминают мне Дочерей безмолвия, и мне это не нравится. Но он здесь и готов делиться информацией.

— Так ты обеспечиваешь Колбекам возможность заглянуть в будущее?

Он кивает.

— Только тем, кто хочет общаться с богинями напрямую. Большинство не хотят. Пока что только Торстен и Видар делают это. Остальные… опасаются.

Я хмурюсь.

— Ты помогаешь людям общаться с богинями? Но свогеры в Эсланде не поклоняются никаким богиням. Они поклоняются только драконам.

— Может быть, это одно и то же, — говорит он, его глаза странно меняют цвет, как будто в них буквально вспыхивают искры.

— Пойдем, я провожу тебя в лабораторию мастера Штайнера.

Я напрягаюсь от беспокойства.

— Как ты узнал, что я ищу Штайнера?

На его гладком лице появляется терпеливая улыбка.

— Богини сказали мне. Поэтому я вышел из часовни, чтобы поприветствовать тебя.

Я смотрю на Леми. Мой пес, навострив уши, внимательно следит за Мастером Истины, но не похоже, что он нервничает. С другой стороны, он любит людей больше, чем я.

— Идите за мной, — говорит Сэй Белак, и когда он поворачивается лицом к свету, льющемуся из витражных окон, выходящих во внутренний двор, его глаза начинают меняться, как будто золотые радужные оболочки начинают смешиваться с белками, и цвет становится металлическим.

— Ты обратила внимание на мои глаза, — говорит он, продолжая идти глядя прямо перед собой. — Не пугайся. Это их естественное состояние. Я использую игру света, чтобы они выглядели нормальными и не пугали людей при первой встрече.

Этому человеку не нужны золотые глаза, чтобы пугать людей, но я оставляю этот комментарий при себе.

— Тебе не интересно, почему они золотые? — спрашивает он.

— Я подумала, что если это важно, ты мне расскажешь, — честно говорю я.

Его губы искривляются в улыбке.

— Ты права. У меня есть дар ви́дения — мне не нужны глаза. Их заменили золотом богинь. Ты знаешь об этом материале?

Я качаю головой, больше шокированная тем, что его лишили глаз, чем материалом, их заменившим. Зачем кому-то понадобилось совершать такие ужасные поступки? Даже экстремисты-свогеры не заходят так далеко — хотя и близки к этому.

— Я уверен, Штайнер введет тебя в курс дела, — говорит он, останавливаясь у железной двери напротив той, через которую мы с Андором вчера вечером вышли в сад. Он легонько стучит в дверь и снова терпеливо улыбается мне, хотя его лицо трудно интерпретировать иначе, чем угрожающее, с этими двумя золотыми шарами, которые смотрят на меня, не видя.

Дверь открывается, и за ней стоит Штайнер с затуманенными глазами, в руке у него кружка с чем-то горячим, от нее идет пар с насыщенным и незнакомым ароматом.

— Леди Айр хотела тебя видеть, — шепчет Сэй Белак. — И ее верный пес. Есть какие-нибудь новости?

Штайнер потирает подбородок и зевает.

— Пока нет. Возможно, завтра. Я найду тебя, когда будет, что сказать.

— Буду признателен, — говорит Сэй Белак с легким поклоном, прежде чем удалиться по коридору, его мантия развевается у него за спиной.

Я поворачиваюсь к Штайнеру.

— Доброе утро, — говорю я, внезапно почувствовав неловкость. — Не знаю, почему этот мужчина с золотыми глазами решил, что я хочу встретиться с тобой сегодня утром, но он настоял, что проводит меня сюда.

— Сэй Белак? Он много знает, — мягко говорит Штайнер, а затем отступает назад, приглашая меня войти. В отличие от формальной одежды, которая была на нем вчера за ужином, сейчас он одет в черную тунику, спускающуюся до колен, и бордовые брюки. — Андор вчера после ужина упомянул, что хочет показать тебе лабораторию. Удивлен, что его здесь нет.

— Я его не видела, — говорю я, входя в комнату. — Может, спит? Там очень тихо.

Штайнер многозначительно улыбается.

— Скорее, прячется. Мой отец становится раздражительным, если его разбудить раньше определенного времени. Он сова. Мы все завтракаем в своих комнатах, чтобы не беспокоить его. — Он смотрит на Леми. — А как твой пес ладит с кошками?

— Зависит от кошки, — признаюсь я, ласково почесав голову Леми. — Хочешь, чтобы он остался снаружи? Я не хочу, чтобы он бегал по твоей лаборатории и ронял вещи. Он не привык находиться в таких помещениях. — Я едва вижу лабораторию, так как в помещении очень темно, но у меня есть ощущение, что все, что хранится на полках и лежит на столах, имеет большое значение.

— Наверное, ему лучше остаться здесь, где ты можешь за ним присматривать и где он будет в безопасности, — говорит он многозначительно, и я понимаю, что он беспокоится, что его дядя или отец могут что-то предпринять. — Ву-Ву все равно на улице, донимает кур во дворе. Ву-Ву — моя кошка.

Я киваю, и он заходит мне за спину и закрывает дверь. На мгновение я испытываю легкий приступ страха из-за того, что оказалась запертой здесь в почти полной темноте, но Штайнер не похож на того, кто мог бы мне сильно навредить.

— Ты всегда работаешь в темноте? — спрашиваю я, кивая на единственную маленькую свечу, стоящую в середине комнаты.

— Извини, я забыл, что не все могут видеть в темноте, — говорит он, подходя к длинному низкому столу и зажигая пару свечей, которые стоят в латунном подсвечнике с изображением оленя. — Итак, раз ты уже здесь, не могла бы ты ответить на несколько вопросов? Меня очень интересуют эсландцы, а свободные жители — еще больше.

— Конечно, — говорю я, скрестив руки на груди. — Но в нас мало интересного.

— Ха! — восклицает он, садясь за стол и вытаскивая книгу с чистыми страницами. — Полагаю, мы настолько привыкаем к самим себе, что не понимаем, каково это — смотреть на себя со стороны. Ты интересная. Твой пес интересный. И планы Андора на тебя очень, очень интересные.

— Он тебе о них рассказывал?

— Не особо, — говорит он, открывает ящик и осторожно роется в нем. — Но это же Андор, он всегда мыслит нестандартно — даже когда нестандартное мышление может стоить жизни. Ах! Думаю, для этого лучше всего подойдут фиолетовые чернила. Как твои волосы. — Он достает флакон с фиолетовыми чернилами и перьевую ручку. — Можно начать с моего первого вопроса. Твои волосы. Они что-то значат? Ты с такими родилась?

— Я так понимаю, что цвет моих волос здесь не очень распространен, — говорю я.

— Не очень. Более светлые и яркие цвета волос — это скорее черта жителей Сорланда. Прошло тысяча лет с тех пор, как первые кланы покинули Сорланд и прибыли на этот континент. За многие поколения мы стали выше, наша кожа стала светлее, а волосы — темнее. Иногда можно увидеть кого-то с синими или зелеными волосами. Но чаще всего они бывают темного цвета. Мне просто интересно, были ли у тебя такие волосы с рождения или дело в суэне.

Я хмурюсь.

— Они у меня с рождения. Суэн может менять цвет волос людей?

— Иногда, — отвечает он. — Я изучаю суэн с двенадцати лет, с того дня, когда впервые принял его, и до сих пор открываю что-то новое. Никто точно не знает, как он работает.

— Потому что это магия…

— Некоторые говорят, что это магия, — отвечает он, пожимая плечами, и пишет что-то длинными изящными штрихами, его почерк сам по себе является произведением искусства. — Некоторые говорят, что это наука. Я говорю, что это и то, и другое. Что поможет понять его, тому я и поверю.

— Так это и наука, и магия? — спрашиваю я, испытывая любопытство, поскольку употребление суэна считалась в Эсланде кощунством, и свободные жители, похоже, не часто об этом говорили. Вероятно, потому что никто не мог себе позволить его купить. Я могла бы заработать кучу денег, продавая его сама, а не Дому Далгард, но тогда я бы очень быстро умерла. Синдикаты ненавидят конкуренцию.

— Пока мои эксперименты не докажут обратное. А что ты об этом думаешь? Как ты ощущаешь свои силы?

— У меня нет никаких сил, — говорю я, наконец решившись сказать правду. — Суэн на меня не действует.

— Это невозможно, — говорит он, и в этот момент раздается стук в дверь. — Войдите! — кричит он.

Дверь открывается, и входит Андор. На нем темная туника с длинными рукавами и V-образным вырезом, который открывает вид на его волосатую грудь и цепочку с зубом дракона. Половина рубашки небрежно заправлена в брюки с прямыми штанинами, на ногах у него высокие ботинки. Его борода подстрижена, волнистые волосы зачесаны назад, и когда он видит меня, его глаза загораются так, что у меня внутри все сжимается.

Наверное, мне просто нужно позавтракать.

— Мастер Истины сказал, что ты здесь, — говорит Андор, и я с трудом отрываю от него взгляд и замечаю, что он держит в руках две каменные кружки, из которых поднимается пар и пахнет так же, как от напитка, который пил Штайнер. — Я принес тебе кофе. Ты его пробовала раньше?

— Нет, — говорю я, когда он закрывает дверь пяткой и подходит ко мне, протягивая кружку. Я беру ее и смотрю на светло-коричневый напиток с молоком, внезапно почувствовав странную застенчивость. Чувство, без которого я вполне могу обойтись.

— Его выращивают по всему Весланду. Мы импортируем его, — говорит Андор, в его голосе звучит гордость. — Я добавил в твою кружку молоко и сахар, большинство людей пьют его именно так.

— Но не Андор, — смеясь, говорит Штайнер. — Он думает, что употребление кофе без добавок делает его более брутальным.

— Возможно, так и есть, — дразнит Андор. — Ты должен попробовать. Тебе не помешало бы немного волос на груди.

Штайнер отмахивается от этого комментария.

— В другой раз. Ты не сказал мне, что твоя воровка не употребляет суэн.

Андор хмурится, делая глоток своего напитка. Я все еще держу свой, жду, пока он остынет. В Темном городе мы не пьем горячие напитки, там и без того очень жарко.

— Что ты имеешь в виду под «не употребляет»? — спрашивает он.

— На меня он не действует, — объясняю я.

Приятно наконец-то рассказать ему об этом, как будто я хранила важный секрет.

— Но это невозможно, — говорит Андор.

— А я говорю, что возможно.

— Нет, — говорит Штайнер, вставая. — Как ты выжила, добывая яйца дракона все это время? Это никому не под силу.

— Каждый вор, которого мы когда-либо использовали для наших операций и который вернулся живым, принимал суэн, — говорит Андор. — Первые несколько раз мы пробовали использовать людей без магических способностей, но они погибали. Ужасной смертью. Для этой работы нужны скорость, сила и другие способности, дарованные суэном, чтобы выжить.

Я пожимаю плечами.

— Ну, вчера за ужином ты намекнул, что все мои успехи связаны с Леми.

— Это не объясняет, почему ты все еще жива, почему тебя не сожгли или не съели, — говорит Андор. — Что ты имеешь в виду, говоря, что суэн никогда не действовал на тебя? Ты правильно его принимала?

— Да, — говорю раздраженно. — Ты думаешь, моя тетя не давала мне его, прежде чем я стала заниматься этой работой? Суэн действует на нее, но не действует на меня.

— Может, тебе не хватило, — говорит Штайнер, вставая. — Мы можем это исправить.

— Ладно, но я пыталась принимать его еще несколько раз.

— Сколько тебе было лет? Оно не действует, если тебе меньше двенадцати или тринадцати.

— Мне было семнадцать, — говорю я. — Восемь лет назад.

Черт, как летит время.

— А сколько ты его приняла? — спрашивает Штайнер, начиная рыться в полке.

— Рюмку, — говорю я, все еще ощущая ужасный вкус и то, как он скользил по горлу. Я почти чувствую его. Я делаю глоток кофе. Он сладкий и горький, приятно ощущается на языке и смывает воспоминания.

— Это много, — говорит Андор. — Ты должна была сразу почувствовать первые эффекты.

— Да, это были бы твои доминирующие черты, — говорит Штайнер, поворачиваясь ко мне с чем-то серебристым в руке. — Они проявляются через несколько минут после первого приема. Любой дополнительный суэн после этого не окажет такого сильного влияния.

— Ну, у меня не проявилось никаких черт, доминирующих или иных. Я принимала его примерно четыре раза. Я продолжала пытаться.

— Так ты просто… обычная смертная, — говорит Андор.

Я свирепо смотрю на него.

— Я бы предпочла, чтобы меня называли не обладающей магией.

— А все твои боевые навыки… — продолжает он.

— Я тренировалась.

— Я вижу. И нам придется тренировать тебя еще лучше. Штайнер, тебе нужно будет достать ей лучшую броню. Все возможные улучшения.

— Сначала мы проверим вот это, — говорит Штайнер, протягивая мне серебряную палочку, мое лицо искажается в отражении на закругленной поверхности.

Я откидываю голову назад.

— Что это?

— Это суэн в шприце, — отвечает он. — Достаточно одной капли под язык. Открой рот.

Клянусь, я вижу, как Андор ухмыляется. Я делаю, как говорит Штайнер, и чувствую прикосновение холодного металла к нижним зубам. Он нажимает, и холодная жидкость наполняет мой рот. Я проглатываю его, ощущая прохладу, от которой немеет язык, но, к моему удивлению, совсем не чувствую вкуса.

— Как тебе это удалось? — спрашиваю я, облизывая губы, чтобы избавиться от ощущения онемения. — Он безвкусный.

— Я смог отделить особые молекулы, или элементы, от желтка с помощью центрифуги, которую сам изготовил. Именно эти молекулы удерживают соединение. Таким образом, нужно всего лишь небольшое количество, и армии легче распределять его между собой. Он наклоняет голову, пристально глядя на меня голубыми глазами. — Как ты себя чувствуешь?

Я смотрю на свои руки, как будто они могут мне что-то сказать, затем поднимаю глаза на Андора и Штайнера.

— Не знаю. Так же.

— Подожди немного, — говорит Андор. — Доминирующие черты всегда проявляются быстро, но поздние дозы вызывают меньшую и более медленную реакцию.

— Я же тебе говорила, — говорю я, спокойно глядя на него, — что принимала его много раз. Настоящие версии, а не эту лабораторную подделку. Красный яичный желток прямо из стакана. Это ничего не даст.

На данный момент нет смысла питать надежды. Хотя я и могу время от времени смотреть на это вещество свысока, но это только из-за зависти. Я бы хотела получить какое-то преимущество, какой-то способ почувствовать себя не такой слабой. Но я смирилась с этим. Я научилась полагаться только на себя и ни на что другое.

Штайнер продолжает смотреть на меня с недоверием, и я делаю еще один глоток своего напитка, пока он смотрит.

— Он должен был как-то подействовать. Мой интеллект сразу же расширился. Через час я был так умен, как никогда раньше. Все, что было после этого, было просто приятным бонусом. Обостренные чувства, скорость, но не сила. Пока нет. Не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем осмелюсь принять еще.

Я хочу спросить его, что будет, если принять слишком много, но вместо этого смотрю на Андора.

— А какая твоя доминирующая черта?

— Ничего особо полезного, — говорит он резко, выражение его лица становится мрачным.

— Он может лечить, — говорит Штайнер. — Своими руками. — Теперь его брови хмурятся, он настороженно смотрит в сторону. — Раны, болезни и тому подобное, — быстро добавляет Штайнер.

В атмосфере внезапно появляется напряжение, между братьями чувствуется странная динамика. Все, о чем я могу думать, — это то, что он может лечить. Его руки лечат. Это то, что я видела, когда он вылечил Леми? Это было больше, чем просто лечение, это было возвращение к жизни.

— Ты можешь лечить… — начинаю я, облизывая губы, сердце замирает, пока я подбираю слова. — Ты можешь лечить болезни? Недуг? Что-то, что причиняет кому-то сильную боль?

Он хмурится, и его лицо бледнеет. Он слегка качает головой.

— Я не уверен. Не стоит рассчитывать на это.

— Но я видела… — начинаю я.

Но его ноздри раздуваются, а взгляд становится острым, словно лезвие, заставляя меня замолчать.

— Что видела? — С любопытством спрашивает Штайнер, переводя взгляд с одного на другого.

— Ничего, — говорю я. — Я ничего не видела. — Я принимаю решение поговорить об этом с Андором наедине. Может быть, поэтому наши пути пересеклись? Может быть, он — спасение от моих проблем? Я не смею надеяться на это.

Я меняю тему.

— А какие способности у остальных членов вашей семьи?

— Солла может двигать предметы силой мысли, — говорит Штайнер. — Но она приняла только одну дозу суэна. Она не хочет принимать больше. Полагаю, ей повезло с одной дозой, так зачем ей еще? Что касается нашего дяди, ты будешь удивлена — или разочарована — узнав, что его трудно убить. Наш отец — мастер алхимии и трансмутации, обладает даром предвидения, а Видар хорош в контроле над разумом.

Контроль над разумом. Черт. Нужно держаться настороже в его присутствии.

— Ты уверена, что ничего не чувствуешь? — спрашивает Штайнер, осматривая меня. — Может, это что-то бесполезное или едва уловимое. Может, ты видишь за пределами цветового спектра или чувствуешь запахи, которые другие не могут?

— Меня раздражает твоя настойчивость, это считается?

— Твои родители, наверное, принимали его, — предполагает Штайнер. — Твой иммунитет не может быть генетическим.

— Мои родители? — Я чуть не смеюсь. Они действительно не знают, что значит быть эсландцем, да? — Они никогда не принимали его. У них даже не было такой возможности. Он действительно так широко распространен, как ты говоришь? Все норландцы принимают его?

— Нет, — твердо говорит Андор. — Он предназначен для королевской семьи, для Дворов и для армии. Мы продаем суэн только им. Некоторые могут купить его на черном рынке — рынке, еще более подпольном, чем тот, с которым мы имеем дело, — но он очень дорогой, и большинство простолюдинов не могут себе его позволить. Кроме того, король объявил его незаконным, и людей, пойманных на его приеме, строго наказывают. Это касается не только Норланда, но и Альтуса Дугрелла и Весланда.

— Как их наказывают? — спрашиваю я, думая о том, как эсландцы решают все вопросы — либо приговаривая людей к смерти, либо отправляя к Дочерям безмолвия.

— Их наказание — вступление в армию, — говорит Штайнер. — Мужчины, женщины, все. Король не потратит впустую ни капли силы. Человек должен будет использовать ее, чтобы сражаться за Норланд.

— Мой отец несколько раз предлагал продавать излишки суэна, если бы таковые имелись, на других рынках, — замечает Андор, — но король разорвал бы связи с нами и нашел другой Дом, который бы поставлял его.

— Вероятно, дом Вилетт, — говорит Штайнер. — Они нас ненавидят.

— И, к счастью, королевская семья тоже их не любит, — отмечает Андор. — Но они изменят свое мнение, если мы отклонимся от курса. Мы продаем только королю, и все. Он не может позволить, чтобы его население обрело магию и силы, которые можно использовать для борьбы с ним и армией. Легко может произойти восстание.

Он прав, хотя я думаю, что было бы лучше, если бы каждый простолюдин имел силу восстать и сражаться.

— Король плохо справляется со своими обязанностями?

— Он никогда хорошо с ними не справлялся, — говорит Андор, присаживаясь на край стола Штайнера. — Но короли не обязаны хорошо справляться со своими обязанностями, верно? У народа же нет выбора.

— Но у них мог бы быть выбор, если бы суэн был распределен среди всего населения, — размышляю я, постукивая пальцами по подбородку.

— Ага, — говорит Андор с улыбкой. — Вот и дочь мятежников. Я бы согласился с тобой, если бы это было в любое другое время в истории.

— Что такого важного в этом времени в истории? — спрашиваю я.

Два брата обмениваются взглядами, говорящими — с чего бы начать?

Андор вздыхает, глядя на меня, словно ему приходится играть роль наставника.

— Сначала нужно рассказать многое из истории. Давай позаботимся о вашем с Леми завтраке. — Он смотрит на Штайнера. — Поскольку Бринла явно невосприимчива к суэну, нам нужно дать ей как можно больше преимуществ — лучшую броню, лучшее оружие, любые приспособления, которые ты сможешь создать.

Андор жестом показывает следовать за ним к двери. Я допиваю кофе и пересекаю лабораторию, а Леми идет за мной. Андор открывает дверь и останавливается, глядя на меня с напряженным выражением лица, прежде чем перевести взгляд на Штайнера.

— И мне нужно, чтобы ты дал Мун еще одно задание, — говорит Андор своему брату. — Мне нужно, чтобы ворона нашла тетю Бринлы, Эллестру Дун, в Темном городе. Передай ей, что Бринла в безопасности и скоро приедет, чтобы забрать ее с Земли изгнанников. Она должна быть готова уехать через месяц.

Целый лунный цикл?

Как я смогу продержаться так долго?