Земля воров

Глава 25

Бринла

Луна не дает мне уснуть. Круглая, с голубоватым оттенком, она висит в темном небе прямо над шпилями замка, пробиваясь сквозь полуприкрытую штору. Свет освещает Леми, который спит, свернувшись калачиком рядом с кроватью, раскрашивая его черную шерсть оттенками индиго. Я бы встала и задернула штору, но не могу пошевелиться, даже если бы хотела. Мое тело чувствует себя истощенным, а душа покинула меня. Чем дольше я смотрю на луну, тем более опустошенной чувствую себя, как будто она проливает свет на мою утрату.

Мою утрату.

Сегодня утром Андор сказал мне, что прошла неделя с тех пор, как я потеряла тетю, но это все еще кажется мне не фактом, а каким-то злобным обманом. Ужасным, страшным, невозможным обманом о двух вещах, которые не могут быть правдой. Во-первых, что моя тетя умерла. Во-вторых, что время течет дальше. Как жизнь может просто… продолжаться? Как можно пройти мимо ее смерти? Почему мир не остановился, когда она умерла? Потому что мой мир сделал именно это.

Хотя, вспоминая наш разговор, должна была сказать ему, что я ее не потеряла. Потерять кого-то — значит признать свою вину. Потерять кого-то — значит думать, что однажды вернешься туда, где ты его оставил в последний раз.

В этом смысле я не потеряла свою тетю. Она не пропала, она не ушла. Она не вернется однажды, и у нас не будет счастливого воссоединения. Она была жестоко убита и умерла на моих глазах.

И слово «потеря» слишком лаконично, оно совершенно не отражает всю тяжесть того, когда из твоей жизни вырывают самого близкого, надежного человека, который у меня оставался в этом мире, женщину, которую я любила больше всего на свете. Оно даже близко не может описать дыру, проделанную в тебе грязными когтями, рану, которая не только не заживет, но и будет гноиться и заражать все остальное, проникая прямо в твою душу.

Но, возможно, это была моя вина. Я, может, и не потеряла ее так, как кошелек, но это была моя ответственность. Все произошло потому, что я вернулась в Темный город и подвергла ее жизнь опасности. Я попросила Штайнера отправить сообщение с вороной. Я сама запустила эту цепь событий. Да, я могла бы винить Андора. Я и виню Андора, ведь именно он поставил меня в это ужасное положение. Но в конце концов, именно я решила, что вытащить тетю из Земли изгнанников важнее всего остального. И это было эгоистично с моей стороны, от этого никуда не деться. Я хотела, чтобы она уехала со мной, потому что думала, что знаю, что для нее лучше.

Какой наивной и глупой я была. Откуда я могу знать, что лучше для кого-либо, если не могу определить это даже для себя. Мое эго, моя потребность спасти тетю, когда она не нуждалась в спасении, стоили ей жизни.

И я не знаю, смогу ли когда-нибудь оправиться от этого.

Я жалею, что Андор не оставил меня в городе горевать.

Я бы хотела, что он оставил меня умереть там.

Раздается слабый стук в дверь. Я даже не поднимаю головы, чтобы посмотреть кто пришел. Солла обычно приносит еду, которую я не ем, но с удовольствием поглощает Леми, или заходит Андор. Учитывая, что луна высоко, предполагаю, что это Андор.

Я слышу, как скрипит открывающаяся дверь. Мерцающий свет свечи разливается по комнате, соревнуясь с лунным. Хвост Леми стучит по полу, и на мгновение я чувствую себя преданной своим псом. Почему Леми позволил Андору уйти с моим бессознательным телом? Почему он не остановил его? Даже сейчас он рад присутствию Андора, не обращая внимания на мои чувства.

С другой стороны, они мне безразличны.

— Ты не спишь? — тихо спрашивает Андор.

Я прочищаю горло.

— Нет, — шепчу я.

— Можно мне войти?

Обычно я прошу его уйти. Или позволяю остаться на несколько минут, пока он пытается поговорить со мной, пытается достучаться до меня сквозь мое горе, ищет ту, кем я была до того, как все это произошло. Он не может найти ее. Я тоже.

Но сегодня, когда холодная, холодная луна заглядывает в комнату, делая тени резче и освещая мою боль, я не хочу прогонять Андора. Сегодня я не хочу быть одна. Я хочу забыть.

— Да, — говорю я, и он тихо закрывает за собой дверь. Я двигаюсь на кровати, чтобы освободить ему место, и смотрю, как он пересекает комнату, его высокое мускулистое тело движется с такой грацией, что у меня замирает сердце. Забавно, что мое тело все еще способно испытывать похоть, желание, физическую потребность, даже когда внутри все разрывается на части.

Леми поднимает голову, и Андор наклоняется, чтобы погладить пса, почесать его за ушами.

— Будь хорошим мальчиком и дай нам побыть наедине, — говорит он.

Леми понимает. В мгновение ока он перемещается на балкон и садится спиной к нам.

Андор тихо смеется.

— Он ужасно тактичный, не так ли?

Я улыбаюсь, совсем чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы он заметил. Его выражение лица смягчается, когда он садится на край кровати и смотрит на меня влажными глазами.

— Это первая улыбка за долгое время.

Инстинктивно я снова нахмуриваюсь. Он тянется и проводит большим пальцем по моим губам.

— Все в порядке, — говорит он. — Ты имеешь право почувствовать немного радости. Это не стирает всего остального. — Он проводит пальцами по моей щеке, убирая со лба пряди растрепанных волос.

— Я знаю, каково это. То, через что ты проходишь.

— У наших семей нет ничего общего, — удается мне сказать.

— Возможно, это так, но смерть приходит за всеми нами. Ты потеряла гораздо больше, чем я, Бринла, больше, чем я могу себе представить. У меня была привилегированная жизнь, которой у тебя никогда не было. У тебя была жизнь, полная боли, во всех смыслах этого слова. — Он делает паузу, тяжело вздыхая. — Но я знаю, каково это — быть поглощенным горем и печалью, которые пожирают тебя изнутри, словно голодный зверь. Это становится чем-то физическим, чем-то реальным, тем, с чем ты чувствуешь, что должна бороться, потому что, если сдашься, если уступишь… ты сомневаешься, что сможешь когда-нибудь обрести себя снова. Но ты сделаешь это, лавандовая девочка. Я обещаю тебе. Ты найдешь себя и выберешься, и все начнется с этой улыбки. Все начнется с того, что ты позволишь себе увидеть свет в конце тоннеля, даже когда ты не можешь представить ничего, кроме тьмы.

Серьезность его слов каким-то образом проникает в меня, удерживает в реальности. Я уже бывала в той тьме, о которой он говорит. Сначала отец, потом мать. У Дочерей безмолвия скорбь была неуместна. Я была так сосредоточена на том, чтобы просто выжить в монастыре, что у меня не оставалось времени, чтобы размышлять, что потеряла, и все еще блуждала в темноте.

На самом деле, я думаю, что слонялась неприкаянной, пока не встретила его.

На короткое время, несмотря на мой страх перед Колбеками и обстоятельствами моего пребывания здесь, у меня действительно появилась надежда на лучшую жизнь. Впервые в жизни у меня появилась надежда.

Андор подарил мне этот свет, и он же принес мне тьму, ту самую, которая пожирает меня, скрежеща зубами.

И прямо сейчас я нуждаюсь в нем, со всеми его оттенками.

— Ты имеешь право чувствовать себя хорошо, — шепчет он, проводя пальцами по моей шее, по ключицам, так нежно, что у меня перехватывает дыхание. — Могу я сделать так, чтобы ты почувствовала себя хорошо?

Я киваю, сердце бьется быстрее. Я хочу, чтобы он доставил мне удовольствие, чтобы принес облегчение, даже если это останется только между простынями, даже если всего на одну ночь.

Он улыбается мне восхитительной развратной улыбкой, в его глазах вспыхивает золотистый огонь.

— Хорошо.

Затем он наклоняется и хватает меня за бедра, дергая к краю кровати. Я ахаю, а он опускается на колени, грубо раздвигает мои ноги одной рукой и поднимает подол ночной рубашки другой.

Ох.

Мои щеки вспыхивают, дыхание сбивается, когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Он смотрит между моих ног с такой жадной интенсивностью, что мой пульс неистово колотится. Я никогда раньше не была такой уязвимой и обнаженной.

— Все в порядке? — спрашивает он, и его обжигающие пальцы впиваются в мягкую плоть внутренней поверхности моих бедер, когда он раздвигает их шире.

Я киваю, с трудом сглатывая.

— Я, э-э, никогда не делала… этого раньше.

Он поднимает бровь.

— У тебя никогда не было мужчины, который бы пировал тобой, словно умирает с голоду?

Я слегка качаю головой, в предвкушении вцепляясь пальцами в простыни. Хотя у меня было немало партнеров, ни один из них не делал того, что собирается сделать он. Слава богам, что сегодня у меня хватило сил принять долгую ванну и убедиться, что я тщательно вымылась.

Мой ответ вызывает широкую улыбку на его лице, выражение абсолютной гордости.

— Тогда я постараюсь быть нежным, — говорит он, наклоняясь ко мне, пока я не чувствую его горячее дыхание, щекочущее меня и заставляющее поежиться. — Но ничего не обещаю.

Его голос такой темный и страстный, его желание настолько очевидно, что волна возбуждения и предвкушения накрывает меня, заставляя сердце биться чаще.

Андор придвигается ближе, все еще стоя на коленях у меня между ног, затем прижимается губами к чувствительной коже моего бедра, оставляя там теплый, влажный поцелуй. Близко, так близко. Я выгибаюсь навстречу ему, мой клитор требует контакта.

Его руки сжимают мои бедра, притягивая ближе, и я чувствую нежное прикосновение его щетины, когда он дразняще медленно приближается ко мне. Я не знаю, чего ожидать, но уверена, что приму все, что он может дать, поэтому просто отдаюсь его прикосновениям, позволяя ему взять все под свой контроль.

Его язык, влажный и скользкий, касается меня в местах, которых никогда раньше не касался ничей рот. Это совершенно новое ощущение, острое и интенсивное, как будто каждая клетка моего тела поет от удовольствия. Я тихо стону, мои руки хватаются за простыни, сжимая их так сильно, что пальцам становится больно.

Он снова проводит языком, на этот раз сильнее, проникает внутрь, словно заявляет о своих правах, его рот жадно впивается в меня. И затем, так же внезапно, как он начал, он останавливается, отстраняется от меня и смотрит с такой интенсивностью, что мое сердце замирает.

— Ты даже не представляешь, насколько ты хороша на вкус, — шепчет он, его губы блестят от моего желания. — Как сильно я хочу утонуть в тебе.

Я не могу дышать, не могу думать. Все, что чувствую, — это жар его тела, то, как его пальцы сжимают мои бедра, все, что вижу, — голод в его глазах. Он раздвигает меня пальцами и внимательно наблюдает за моей реакцией, двигая ими внутрь и наружу, пытаясь насладиться мной всеми способами.

И, черт возьми, мне нужно, чтобы мной наслаждались. Каждую частичку меня нужно взять, обнять и насладиться. Передышка от горя, душа, потерявшаяся в наслаждении вместо боли.

Он снова смотрит на меня, его глаза темнеют от желания, а затем он опускает лицо и снова впивается в меня, его язык уверенно скользит в мое самое сокровенное место. Я задыхаюсь, мои бедра поднимаются навстречу, побуждая его продолжать. Он подчиняется, его язык погружается глубже. Он больше не дразнит.

Я чувствую, что близка, волны удовольствия поднимают меня все выше и выше. Мое тело реагирует на его прикосновения, бедра дико бьются, дыхание становится прерывистым. Я чувствую, что вот-вот взорвусь, и, внезапно, это происходит.

В этот момент все вокруг меня исчезает. Единственное, что существует, — это язык Андора, его рот, его губы, его руки. Такое чувство, что я парю, как будто покинула свое тело и плыву в каком-то небесном эфире. Я кричу — из меня вырывается гортанный, первобытный звук, который заполняет комнату.

Андор не останавливается. Он продолжает доставлять мне удовольствие, зарывшись лицом между ног, его язык творит свою магию, пока я снова не кончаю, застигнутая врасплох. На этот раз невозможно сдержаться, его имя срывается с моих губ и эхом отскакивает от стен, как отчаянная молитва, которая только что была удовлетворена.

— Черт, — сдавленно выдыхаю я, пока мое тело все еще пульсирует у его лица, дико извиваясь от переполняющих ощущений.

— Я мог бы заниматься этим всю ночь, — шепчет он, его губы скользят по мне, пока я не могу больше это выносить. — Лизать тебя, пробовать тебя, пока не смогу двигать ртом. Но еще я хочу трахнуть тебя до потери сознания. Почувствовать членом, какой влажной тебя сделал. Ты ведь не против, правда?

Я едва успеваю кивнуть, мой мозг в тумане от невероятной интенсивности ощущений, которые захлестнули меня. Андор принимает это за согласие и, не теряя времени, встает между моих ног, в его глазах пылает одержимость, когда он смотрит на меня.

— Ты чертовски красивая, — рычит он низким, хриплым голосом. Затем издает тихий, удовлетворенный стон и быстро сбрасывает одежду.

Я не могу отвести взгляд. Я заворожена, загипнотизирована чистой животной похотью, которая овладела им, и когда он стоит передо мной, голый и внушительный, я не могу сдержать дрожь. Вид его мускулистого тела, напряженного и блестящего от пота, почти невыносим для меня. Андор нависает надо мной и наклоняется, его губы захватывают мои в жгучем поцелуе, его язык глубоко проникает в мой рот, и соль моего собственного желания попадает мне на язык.

Мои руки сжимают его плечи, мои пальцы впиваются в его кожу, пока наши языки сливается в единое целое. Он тянется к своему члену, и я широко раздвигаю для него ноги. Я чувствую тепло его эрекции на своем бедре, и мысль о том, что он собирается со мной сделать, пронзает меня волной удовольствия.

Он располагается между моими ногами, его член готов к проникновению. Я смотрю на него, зная, что сама выгляжу немного дикой и отчаявшейся. Наши глаза встречаются, и на мгновение кажется, что все между нами меняется. Как будто все стены, которые мы воздвигли, рушатся, барьеры между нашими сердцами и душами растворяются перед лицом этой первобытной связи.

Я нуждалась в этом, думаю я, проводя пальцами по напряженным мышцам его рук, к плечам. Я ужасно нуждалась в этом.

Андор наклоняется, его губы снова захватывают мои, когда он медленно, дюйм за дюймом, проникает в меня. Я задыхаюсь, моя спина выгибается на кровати, когда греховная смесь удовольствия и боли пронзает меня, воспламеняя мои нервные окончания, это чувство почти невыносимо. Его член заполняет меня, растягивает, и я чувствую, как он овладевает мной так, как я никогда не считала возможным.

Он прерывает поцелуй, наши взгляды встречаются и вспыхивают, когда он начинает двигаться. Вся нежность исчезла. Его толчки жесткие и сильные, каждый из них посылает по мне волны удовольствия. Мои пальцы впиваются в его плечи, и я чувствую, как мое желание нарастает, и я становлюсь все более мокрой.

— Сильнее, Андор, — мой голос наполнен вожделением. — Трахни меня сильнее.

Мои слова вызывают вспышку жара в его глазах, и он подчиняется, его толчки становятся все более неистовыми, более интенсивными. Его член скользит во мне, каждым толчком приближая все ближе и ближе к краю. Я чувствую, как нарастает оргазм, яростная буря внутри меня, которая, я знаю, поглотит в мгновение ока.

Глаза Андора не отрываются от моих, усиливая интенсивность нашей связи, его лицо искажено страстью и чистой одержимостью. Он опускает руку, находит мой клитор и начинает ласкать его круговыми движениями. Ощущение ошеломляющее, и я чувствую, как приближаюсь к кульминации.

— Я… сейчас кончу, — выдыхаю я дрожащим голосом.

Андор продолжает врываться в мое тело, его толчки становятся еще более мощными. Пальцы снова находят мой клитор, и я чувствую, как оргазм нарастает еще быстрее, пока ощущение не становится невыносимым.

— Сейчас, Андор, — умоляю я, мой голос охрип от похоти. — Пожалуйста, мне нужно сейчас.

Он отвечает диким рыком, его член входит в меня с новой силой. Его пальцы продолжают безжалостно тереть мой клитор, и я дрожу, находясь на грани того, чтобы разбиться на миллион осколков.

Я откидываю голову назад, все тело содрогается, когда меня накрывает оргазм, подобного которому я никогда раньше не испытывала. Нахлынувший прилив настолько силен, что мои крики удовольствия эхом разносятся по комнате, смешиваясь с резкими стонами Андора.

Когда волны оргазма обрушиваются на меня, Андор тоже достигает кульминации, и его член судорожно сокращается глубоко во мне, когда он кончает с такой силой, что перехватывает дыхание. Он дрожит надо мной, твердые мышцы напрягаются, пока оргазм прокатывается по нему, наши тела все еще соединены, дыхание прерывистое и неровное.

Мы медленно отстраняемся друг от друга, Андор осторожно выходит из меня, и я ощущаю странную пустоту там, где он был только что. Затем он ложится рядом со мной на кровать, на его лице отражается та же смесь благоговения и эмоций, которые я испытываю сама.

— Это было… — запинаюсь я, мой голос все еще хриплый от страсти и эмоций. Я на грани слез, мне трудно справиться с ощущениями.

В его глазах нежность и яростное обладание.

— Я знаю. Я тоже это почувствовал. Это было нужно нам обоим. — Он делает паузу, глубоко вздыхая. — В последний раз, когда мы… Я давал тебе свободу и надеялся, что не потеряю тебя. Но я нуждался в тебе, Бринла. Ты нужна мне, как никто другой в этом мире. Мы оба пережили травмирующее событие, и я так боялся, что мы не сможем найти дорогу друг к другу.

Я смотрю в его глаза, все еще широко раскрытые от пережитого, и киваю.

— Я боялась того же, — тихо признаюсь я. — Но, тем не менее, я все еще здесь. И ты тоже.

Среди нашего горя и потерь мы нашли то, что нас связывает и утешает. Это, может, и не заменит то, что мы потеряли, но, по крайней мере, он подарил мне свет. Свет, который может погаснуть, когда он выйдет из этой комнаты, и тьма всегда готова вернуться, но что-то хорошее, что-то настоящее — все равно останется.