Земля воров

Глава 32

Андор

— Как думаешь, с ней все в порядке? — шепчет мне Кирни. Кажется, что мы стоим за жуткими статуями драконов уже целую вечность, ожидая появления Бринлы. В каждой проходящей мимо сестре в вуали, которая направляется в часовню, мне мерещится Бринла — я жду, что она остановится перед нами, снимет вуаль и покажет свое прекрасное лицо.

Но этого не происходит.

— Я уверен, что с ней все в порядке, — говорю я Кирни, но на самом деле понятия не имею. Я не должен был позволять ей делать это в одиночку. Я должен был убить еще одну сестру и надеть вуаль. Никто бы не узнал меня. Мы могли сделать все это вместе, хотя я знаю, что чем больше жизней мы здесь забираем, тем больше рискуем. Но самый большой и невыносимый риск — это то, что Бринла не выберется отсюда живой.

Верь в нее, напоминаю я себе, чувствуя, как ладони начинают потеть. Ты знаешь, что Бринла может позаботиться о себе. Возможно, в ее крови нет суэна, но она сможет противостоять им.

Но часть меня задается вопросом, насколько чист этот культ на самом деле и насколько он лицемерен. Возможно, употребление суэна в Эсланде запрещено законом, но это не значит, что правительство не делает этого за закрытыми дверями. Это не значит, что настоятельница не употребляет его. И уж точно не значит, что Черная гвардия этого не делает.

Черт. Я молю богинь, чтобы Видар не упустил это из виду.

— Я не думаю, что эта дама когда-нибудь проснется, — устало говорит Кирни.

Я смотрю на ее тело. Она мертва. Если эта женщина употребляла суэн, то это определенно не помогло ей справиться с нами и не обеспечило ей бессмертия.

— Ты сделал то, что должен был сделать, — говорю я ему. — Ты не убивал ее. Это сделала Бринла.

— Я помог.

Я тяжело вздыхаю.

— Искупление — это дело другого дня. Сегодня нужно выбраться отсюда живыми.

— С яйцом.

— С яйцом, — повторяю я. Но правда в том, что сейчас мне плевать на яйцо. Как бы меня ни волновала идея бессмертия, как бы мы не нуждались в яйце, Бринла — единственное, что имеет значение.

И я тот, кто втянул ее в это. Она может умереть раньше всех нас.

Еще до того, как я наберусь смелости сказать ей, что люблю ее.

— Смотри, — шепчет Кирни, толкая меня локтем.

Двери часовни открываются, и сестры выходят строем, как гигантские черные муравьи, по двое. Они болтают между собой, я слышу только обрывки их разговора, когда они, не замечая, проходят мимо нас.

Но где-то в конце я слышу кое-что совершенно ясно.

Одна Сестра говорит другой:

— Я не могу пойти с тобой, мне нужно покормить дракона.

Мы с Кирни обмениваемся удивленными взглядами.

— Неприятное дело, — говорит другая. — Давай встретимся позже.

Мы выглядываем из тени и смотрим, как они исчезают за углом, но та, которая только что сказала, что пойдет кормить дракона, направляется к служебной лестнице, по которой мы ранее поднялись.

— Оставайся здесь и жди Бринлу, — говорю я Кирни. — Я пойду посмотрю, что там. Встретимся у резервуара.

Не давая Кирни возразить, я выхожу из тени и бегу за женщиной, успевая проскочить на лестницу так, чтобы меня никто не заметил.

Тела женщин, которых обезвредил Кирни, уже исчезли, и я знаю, что у нас не так много времени, прежде чем поднимется тревога. Они, может, и не могут говорить, но писать-то уж точно умеют.

Я тихо спускаюсь по лестнице за женщиной, ее шаги слышны все ниже, ниже, ниже, пока она не оказывается в подвале. Я иду за ней, наблюдая, как она пересекает холодильную камеру, а затем подходит к маленькой деревянной двери на противоположной стороне. Она берет факел со стены, затем достает из кармана связку звенящих ключей, открывает дверь и входит внутрь.

Я успеваю добежать до двери как раз перед тем, как она закроется, достаю из кармана кубик светящегося папоротника, свет которого уже погас, и использую его, чтобы оставить дверь приоткрытой, на всякий случай.

Затем я спешу вниз по лестнице, следуя за пламенем, хотя мои глаза уже привыкли к темноте. Мы спускаемся вниз, воздух становится все холоднее, пахнет сыростью и металлом, плесенью и кровью. Должно быть, мы проходим не менее ста шагов, когда я вижу, как она спускается с последней ступеньки и направляется по узкому, выложенному камнем проходу. Я иду за ней по плотно утрамбованному земляному полу, держась на расстоянии и прячась в тени. Даже если она обернется, я не думаю, что она меня увидит.

Но по мере того, как она идет, ее шаг замедляется. Как будто она не хочет идти дальше.

И коридор начинает наполняться звуками. Пронзительными звуками. Слышен приглушенный плач. Чистый ужас вибрирует вокруг меня, заставляя мою кожу покрываться мурашками.

Это то самое подземелье, о котором говорила Бринла? Может быть, в монастыре действительно держат дракона, о котором заботятся сестры Высшего ордена? Этого дракона почитают как бога?

Коридор расширяется, и я сразу получаю ответы на все свои вопросы.

Мы находимся в огромном подземелье с каменными опорами, возвышающимися на пятьдесят футов вверх. Ближе всего к нам стоят три клетки.

В клетках находятся люди. Некоторые мертвы, некоторые живы, женщины, мужчины, на некоторых одежда Дочерей безмолвия, все с завязанными глазами и заткнутыми ртами.

Женщина в вуали стоит в середине, лицом к теням в глубине, подняв факел, который слегка дрожит в ее руке.

— Магни, — зовет она. — За твою мудрость и милость мы преподносим тебе наш дар. Пусть он поддержит тебя, пусть он поддержит нас.

Я с ужасом наблюдаю за происходящим, осознавая ее слова, и вижу, как из теней появляется массивная фигура, сопровождаемая звуком лязгающих цепей.

Появляется голова.

Намного больше, чем любой смертодраг, с гладкой зеленой кожей, отражающей свет факела, который кажется крошечным по сравнению с ним, и выступающими клыками, длиной с мой рост. Из его пасти высовывается язык, дрожащий в воздухе, как у змеи. Он издает низкий шипящий звук, который пробирает до костей.

Он не похож ни на одного из драконов, которых я когда-либо видел. Совершенно неизвестный мне вид.

И его зовут Магни. Не знаю, назвали ли его в честь Великого Мага или они думают, что это и есть Великий Маг. Но это не имеет значения, потому что у них в подземелье сидит на цепи чертов дракон.

Женщина прерывисто вздыхает, а затем быстро подходит к клеткам. Она открывает одну из них, протягивает руку внутрь, хватает за руку голого старика и вытаскивает его наружу. У него не только завязаны глаза и кляп во рту, но также стянуты лодыжки.

Мой желудок скручивает от отвращения, когда она тащит его по грязному полу к месту, где она стояла раньше.

— Я притащу его к тебе поближе, — говорит она, обращаясь к дракону с предупреждением. — Это твой подарок, а не я.

Я задаюсь вопросом, сколько сестер погибли, делая это. Что, если дракон решит, что не хочет играть по правилам? Достаточно ли драконы разумны, чтобы понимать, что они боги? А этот понимает?

Я должен что-то сделать.

— Эй! — кричу я, поднимая меч. Я не знаю, что собираюсь делать дальше, потому что точно не хочу попадать под огонь дракона.

Но этого достаточно, чтобы женщина обернулась и посмотрела на меня.

Достаточно, чтобы дракон задался вопросом, друг я ему или враг.

Достаточно, чтобы он бросился вперед, его тяжелые когти ударили по земле и заставили содрогнуться всю крепость, с балок посыпалась пыль, на шее дракона стал виден железный ошейник, цепи загремели, с трудом удерживая зверя на месте.

Достаточно, чтобы он открыл пасть и перекусил женщину пополам, проглотив сначала ее верхнюю половину, а затем и нижнюю.

Приглушенные крики в клетках усиливаются. Я жду, что дракон извергнет на меня огонь, но вместо этого он отступает в тень, пережевывая свою добычу. Возможно, он вообще не дышит огнем.

Я пользуюсь своим шансом и бегу вперед, подхватывая старика и взваливая его себе на плечи, унося подальше от дракона, как раз в тот момент, когда слышу крики, доносящиеся из коридора, по которому пришел.

Внезапно передо мной появляется Леми.

— Какого черта? — восклицаю я.

Леми просто бегает по кругу, пока в поле зрения не появляются Кирни и Бринла.

От облегчения я чуть не падаю, когда вижу ее.

Но по страху в их глазах я понимаю, что времени нет.

Она дикими глазами озирается по сторонам, а Кирни спрашивает:

— Что это за место?

— Что происходит? — спрашиваю я, когда Бринла бежит ко мне.

— Она бессмертна, — говорит она, задыхаясь. — Предвестница бессмертна. Она вернулась к жизни после того, как Леми сожрал ее лицо, и теперь остальные монахини монастыря преследуют нас. Но у нас есть яйцо, так что это уже что-то. Что здесь происходит?

— У них есть дракон, и они кормят его людьми, — объясняю я, поправляя старика на спине и кивая в сторону клеток. Я очень рад, что она смогла найти яйцо, но у меня нет времени, чтобы это осознать.

Она ахает и подбегает к ним, достает свой инструмент для вскрытия замков и поспешно открывает каждую клетку.

— Нам нужно убираться отсюда, — говорит Кирни, протягивая руку и снимая с мужчины повязку с глаз и кляп. — Простите, сэр, как нам выбраться отсюда? Есть другой выход?

Мужчина что-то бормочет, явно потрясенный.

— Вон там, — говорит одна из женщин после того, как Бринла снимает с нее кляп и повязку, а затем развязывает остальные веревки. Она откидывает с лица свои непослушные светло-зеленые волосы и указывает на другую сторону подземелья, на еще одну дверь. — Иногда люди приходят оттуда, — говорит она.

— Хорошо, ты можешь помочь мне развязать остальных? — спрашивает ее Бринла.

Женщина кивает, и Кирни подбегает к ним. Через несколько секунд остальные заключенные освобождены.

— Пошли! — кричу я, и мы устремляемся к двери. Я выбиваю ее ногой, игнорируя замок, и мы попадаем в другой коридор, который судя по всему ведет на поверхность.

— Так нас и привели, — говорит женщина. — Я была осуждена Черной гвардией за богохульство, и вместо тюрьмы или повешения они привели меня сюда.

— Ты знала, что здесь с тобой будет? — спрашивает Бринла, тяжело дыша за моей спиной.

— Нет, — отвечает она. — В Мидланд и так ежемесячно отправляют жертвоприношение. Я никогда не слышала, чтобы такое происходило под монастырем.

— Они назвали дракона Магни, — говорю я. — Они думают, что это колдун?

— Да, — говорит женщина, задыхаясь. — Они верят, что это Магни в его истинном обличье.

— А ты? — спрашивает ее Бринла.

— Я думаю, что они полные идиоты, — отвечает она.

Наконец я вижу впереди слабый свет, очертания двери, и мы врываемся через нее в помещение, залитое приглушенным светом, воздух тяжелый от запаха сена и навоза. На мгновение я теряю ориентацию, пока не понимаю, что мы оказались в конюшне, вижу ряд стойл с лошадьми, карету, оставленную снаружи, пару лошадей, запряженных в нее и жующие сено, разбросанное по песчаной земле. Мы не рассчитывали на такое — думали, что Видар, Рейн и Фит уже вернутся сюда под видом Черной гвардии, — но нищим выбирать не приходится.

— Все в карету! — кричу я. Люди выбегают из сарая, а я забираюсь на сидение кучера, рядом со мной — Кирни, Бринла и Леми остаются в карете с остальными освобожденными заключенными.

Я щелкаю языком и натягиваю поводья, отчего лошади в испуге встают на дыбы, а затем пускаются галопом по пустыне. Я продолжаю подгонять их, оглядываясь через плечо на монастырь, темную громаду замка, возвышающуюся над суровой пустыней, как язва на земле. Пока никто не отправился в погоню за нами, обеспечивая нам фору.

Только когда мы преодолеваем узкое ущелье и на горизонте появляются восточные ворота Лерика, окруженные статуями драконов, из зарослей полыни выскакивает черный гвардеец и мчится прямо на нас.

— Видар! — кричу я быстро приближающемуся стражнику, чья черная лошадь, той же породы, что и Оникс, движется быстрее, чем может скакать обычное животное. Даже если стражники не принимают суэн, очевидно, что их лошади да.

— Видар! Белфаст! Рейн! — кричит ему Кирни. — Подними руку, если это ты!

Гвардеец вместо этого поднимает булаву, размахивая шипастым шаром, собираясь опустить его на наших лошадей. Другой рукой он поднимает забрало, демонстрируя бледное лицо с красными глазами.

— О, черт, только не они, — говорю я, пытаясь увести лошадей с дороги.

Но стражник продолжает приближаться, отпустив поводья и почти настигнув нас.

Он уже собирается нанести удар булавой, когда внезапно ему попадает что-то прямо между глаз, кажется, маленькая стрела, и он падает с лошади навзничь, оставаясь лежать в пыли.

— Что это было, черт возьми? — кричу я, передавая вожжи Кирни, пока смотрю назад, где стражник корчится в песке, а его лошадь убегает в другую сторону.

Бринла высовывает голову из кареты и улыбается мне, ее фиолетовые волосы распустились из косы и развеваются за спиной.

Я не думаю, что она может стать еще красивее.

— Я украла у Предвестницы не только яйцо, — говорит она с гордостью. — Еще и миниатюрную отравленную стрелу.

Я признаю свою ошибку. Теперь она — самое прекрасное зрелище в мире.

Она посылает мне воздушный поцелуй, а затем снова прячет голову в карету.

Я тихо рычу, мой член пульсирует под броней. Если мы выберемся отсюда живыми, я буду трахать ее до изнеможения, и мне плевать, если весь корабль это услышит.

Кирни бросает на меня странный взгляд.

— Просто езжай дальше, — говорю я ему. — Мы должны оставить позади Лерик, прежде чем сможем расслабиться.

А карета, мчащаяся на полной скорости, привлечет к себе много внимания.

К счастью, к тому времени, когда мы проезжаем под восточными воротами, Черной гвардии нигде не видно. Похоже, Видар и остальные сделали свое дело.

Я беру вожжи из рук Кирни, когда мы въезжаем в город и улицы становятся узкими, и делаю все, что в моих силах, чтобы уворачиваться от людей, хотя мы сбиваем и опрокидываем все уличные тележки, которые видим, проносимся галопом сквозь навесы магазинов, крушим палатки на рынке, специи летят в воздух, пока лошади не окрашиваются в оттенки красного, желтого и белого.

Люди кричат, разбегаются в панике, а вдалеке я вижу темные фигуры на строительных лесах и крышах зданий, натянутые луки, а затем трех стражников, мчащихся к нам.

— Друзья или враги, друзья или враги? — кричу я, не смея замедлить ход, пока карета преодолевает очередной крутой поворот, а все сзади меня визжат.

Только когда один из стражников подъезжает ближе и поднимает щит, я вижу, что это Видар.

— Направляйтесь к кораблю! — кричит он, когда он, Рейн и Фит выстраиваются в колонну позади нас. — Берегитесь стрел.

Как только он это говорит, с крыш на нас обрушивается смертельный дождь, попадая в бока кареты.

Одна из них попадает Кирни в руку.

— Черт! — кричит он, хватаясь за бицепс. — Она пробила доспехи!

— Держись, — говорю я ему, когда дорога расширяется и мы оказываемся на набережной. — Уже почти на месте.

Здесь плитка белая, что придает набережной чистый вид, рыбацкие лодки аккуратно привязаны вдоль причалов, а копыта лошадей отдаются громким эхом, когда мы мчимся сквозь толпу людей.

Впереди — причал, а в самом его конце — мой корабль, на палубе которого стоят Штайнер и Тумбс, а на причале — Фит, держась за корабельные канаты, за их спинами заходит солнце.

— Почти на месте, — шепчу я. — Давай же.

Причал достаточно широкий для кареты, но даже несмотря на это, трудно не задеть людей, рыбачащих с него, и большинству из них приходится прыгать в воду, чтобы не попасть под копыта.

— Отчаливай! — кричу я Тумбсу.

Он кивает, и они с Штайнером начинают бегать по кораблю, пытаясь отплыть как можно скорее. В любое другое время я был бы в восторге от идеи, что Штайнер, самый физически слабый человек, которого я знаю, помогает мне, но на самом деле он справляется хорошо.

Я останавливаю лошадей и спрыгиваю с кареты, похлопывая их в знак благодарности, затем бегу к лодке и выхватываю канат у Фита.

— Все на борт, вперед, вперед, вперед. — Корабль уже начинает отходить от причала, Кирни пробегает мимо меня, чтобы прыгнуть на него, вместе с Видаром, Рейном и Белфастом.

— А как же мы? — спрашивает женщина с мятными волосами, другие заключенные сгрудились за ее спиной.

— Вы можете пойти с нами, — говорю я им. — Начать новую жизнь. Или можете вернуться к той, что у вас есть здесь.

— Помните, что всегда есть Земля изгнанников, — говорит им Бринла. — Вы можете сохранить свою свободу в Темном городе. Но если пойдете с нами, то не сможете вернуться сюда.

— Бринла, поспеши! — кричу я. Я ценю ее сострадание, но не ценой жизни.

— Хорошо, — говорит женщина. — Я пойду с вами. — Она смотрит на остальных. — Если вы останетесь здесь, то умрете. Или окажетесь снова в том подземелье.

Этого достаточно, чтобы группа двинулась. Бринла и женщина помогают старику и остальным заключенным дойти до корабля и подняться на борт.

— Как вас зовут? — спрашиваю я женщину, когда она спешит мимо.

— Эйдис, — отвечает она, и я впервые осознаю, как она молода. Примерно одного возраста со Штайнером.

— Рад видеть тебя на борту, Эйдис, — говорю я.

Затем, когда все оказываются на корабле, я ослабляю веревку и начинаю отталкивать корабль от причала. Когда веревка натягивается, я прыгаю, держа ее в руке, и падаю в море, а затем поднимаюсь по ней на корабль.

Видар хватает меня за руку и подтягивает на палубу, помогая встать на ноги.

— Рад тебя видеть, брат, — говорю я ему.

— Удалось? — спрашивает он.

Я убираю мокрые волосы со лба и смотрю на гавань, где Черная гвардия заполняет белые плитки набережной, как расползающееся черной пятно. Если повезет, ветер будет на нашей стороне и понесет нас прямо в Мидланд, место, куда они все равно не осмелятся последовать за нами.

Хотя после всего, что я видел сегодня, не стал бы их недооценивать.

— Андор? — повторяет Видар, пока я не встречаюсь с его взглядом. В них появился лихорадочный блеск, они уже не такие холодные и собранные, как обычно. — У вас получилось? Ты достал яйцо?

Я медленно киваю.

— Да, это сделала Бринла.

— Ты уверен, что это то самое?

— Уверен, что мы это выясним, — осторожно говорю я.

Он как будто чувствует, что я его изучаю, и его лицо становится непроницаемым.

— Хорошо поработал, — говорит он, прежде чем повернуться и уйти.