Наследник графа Нортона

Глава 3. Планы леди Джейн

Убить Мелани стало какой-то навязчивой идеей, которую вынашивала Джейн изо дня в день. Она то была тиха и спокойна, будто наконец-то приянала то, что её соперница станет её же наследницей. Но свадьба сэра Ричарда и миссис Мейберри приближалась, и в глазах Джейн загорались нехорошие искры. Александр старался не отпускать её от себя ни на шаг, скрывая это заботой о ней.

— О, не переживай, дорогой, я не упаду в обморок, если выйду одна из дома, — говорила Джейн, — я только погуляю с Адамом в Гайд-парке. Ты же знаешь, столько женщин выходят туда с детьми. И Адаму было бы хорошо, если бы он поиграл с кем-то, кроме детей слуг.

Адам был общительным ребенком, всегда в хорошем настроении, смешливым. Джейн в нем души не чаяла. Она могла возиться с малышом целыми днями, а если он болел, впадала в истерическое настроение и сидела у его кровати. Иногда Александр находил её спящей в постели малыша, обнимавшую его, с блаженным выражением на красивом лице.

Малыш Адам не был ей сыном, но Джейн была ему матерью. Александр помнил её восторг, когда он принёс ей младенца, завернутого в кружевное одеяло. Джейн схватила его и с тех пор не отпускала, будто ей дали новую живую куклу, и в эту куклу можно было играть каждый день. Наверное Адаму повезло, ведь такой материнской любви редко удостаивались дети знатных дам. Чаще дамы отдавали детей нянькам, и приходили только поцеловать малыша на ночь. Джейн же возилась с ним постоянно, позволяя наням только кормить его и переодевать. Она не выходила из детской, приходя в восторг от любого достижения Адама, будто сделав первый шаг он стал академиком или завоевал Францию.

— Мне будет одиноко, если вы оба уйдете, — говорил Александр, надеясь, что Джейн не придумает какой-то хитрый план в своём духе и не причинит Мелани или кому-то ещё вред, — позволь выйти вместе с вами.

Джейн ничего не оставалось, как смириться. Он был настойчив. Но постепенно она успокаивалась, даже видя, как леди Кортни бегает по магазинам, чтобы украсить свой дом к свадьбе сына. Сама леди Кортни собиралась переехать в небольшой домик неподалеку, ведь теперь их особняк станет пристанищем новой леди Кортни, леди Мелани.

Мелани окончательно переехала в Лондон за месяц до свадьбы, которую собирались сыграть сразу после Рождества. Александр видел её на приемах, которые устраивали в честь такого события их родственники и друзья, но ни разу не сказал ей ни слова больше, чем требовалось. Любое его внимание к миссис Мейберри было бы расценено Джейн, как признаки влюбленности. Джейн следила за ним, за каждым его движением, каждым взглядом, и иногда ему казалось, что даже мысли его в опасности.

— Она родит наследника Ричарду, — твердила Джейн, как заведенная, — и что будет с Адамом?

Александр старался её утешить.

— Ничего. Кортни достаточно богаты, чтобы не преследовать нас.

— Ты не знаешь женщин, — Джейн хихикала, — женщинам всегда надо больше, чем они могут иметь!

С каждым днем Александр чувствовал, что жизнь его, и так не слишком радостная, постепенно скатывается куда-то в ад. В груди поселился страх. Он боялся за Мелани, которой, он считал, грозила опасность, он боялся за Джейн, в ужасе от того, что она и правда может что-то сделать такое, что не позволит им больше скрывать её состояние. Джейн умела вести себя в обществе достаточно прилично, так, что он мог сглаживать все её промахи. Знакомые и родня давно привыкли к её странностям, а подруг у неё не было. Она не нуждалась в ни в ком, кроме него. Но в нем нуждалась постоянно, бесконечно, и Александр чувствовал себя в ловушке.

Когда они только поженились, он был уверен, что её странности возникли от страха перед дядюшкой, и при хорошем обращении они пройдут. Он был ласков с ней, выполнял все её желания, которых постепенно становилось все больше. Джейн будто прощупывала почву, ища грань, где вынуждена будет остановиться. Но Александр все отступал, боясь обидеть её хоть чем-то, и постепенно желания её переросли в капризы. Джейн стала настойчива, она не просила, а требовала, и если она что-то вбивала себе в голову, то проще было это сделать, чем объяснить, почему он не может ничем ей помочь.

Посоветовавшись с доктором, который осмотрел Джейн и долго беседовал с ней, Александр предпринял путешествие в Париж, надеясь, что разум её под большим количеством впечатлений перейдёт ту черту, где девочка становится женщиной. Джейн пришла в восторг от путешествия, но осталась все той же. Она забыла про кукол, но не перестала быть ребёнком.

— Возможно, горе по матери и сестре и стресс от того, что её никто не любит, а наоборот, она никому не нужна, стал для привыкшей к любви леди Джейн слишком силен, и разум её перестал развиваться, — сказал доктор, когда они вернулись в Лондон, — она осталась там, где её любят.

Александр был в отчаянии, но винить ему было некого. Когда Джейн нуждалась в заботе, он бросил её на дядюшку, ненавидевшего её по каким-то только ему известным причинам. Сэр Мартин не готов был любить, зато готов был издеваться над беззащиным ребенком, ввереным ему на воспитание.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил Александр, уже зная ответ.

— Любить ее, сделать так, чтобы она чувствовала себя нужной.

Но именно с этим и были проблемы. Прекрасно понимая, что главной миссий графини Нортон является рождение наследников, Джейн не могла никого родить. Последствия падения в холодную воду и долгой болезни были неискоренимы. И даже спустя три года после брака, она ни разу не была беременна, и, конечно же, никого не родила. Родственники и так смотрели на неё косо, теперь же ей казалось, что они уговорят Александра бросить её.

— Я бесплодна, — рыдала она, когда осознание этого наконец стало неизбежным, — я никому не нужна! А я так люблю детей! Я так хочу ребенка!

Она и правда любила детей и чувствовала себя уместной в их обществе. Она играла в прятки, бегала с детьми родственников, смеялась, рассказывала им сказки. Дети обожали ее и её бесплодие выглядело злой насмешкой судьбы.

Насмешка судьбы или закономерность? Александр смотрел, как один за другим умирают те, кто становился его наследником, а сам не мог обзавестись ребенком. Джейн же все больше замыкалась в себе, будто задумав что-то. В глазах её вспыхивали искры, которые она скрывала от Александра, пока в один прекрасный день не сообщила ему, что недавно в одном романе вычитала интересую идею.

— Я знаю, как устроить тебе наследника, — сказала она, сияя.

— Недавно у меня появился новый, — пожал он плечами.

— О, это дальний кузен. Тебе же нужен сын.

— Это невозможно и я давно смирился с этим, — сказал он, боясь, что Джейн снова впадет в меланхолию.

Но она только заулыбалась.

— Нет. Это возможно. Ведь ты можешь иметь детей. Это я бесплодна. Но все можно исправить.

Он насторожился. Джейн была возбуждена и руки её тряслись от этого возбуждения. Плохой признак. Ему придётся согласиться на все, что она предложит, если он хочет избежать надвигающейся истерики. Её истерик он боялся. Джейн была способна на все, кроме как успокоиться, прийти в себя и снова стать собой. Несколько дней она будет то рыдать, то смеяться, и ему придётся скрывать её от всех, кроме самых ближайших слуг, которые и так были в курсе её состояния. Он этого не хотел, но явно не был готов к тому предложению, которое она сделала ему, радостно сияя глазами.

— Я не могу родить, — сказала она, — но вместо меня родит другая. Это будет твой ребенок. И таким образом все будет честно — он станет твоим наследником. А я буду счастлива стать его матерью!

Тогда эта идея почему-то не показалась ему безумной. Тогда он даже согласился обсуждать ее. Иметь собственного сына, даже незаконного, казалось ему слишком привлекательным, чтобы он мог подумать, во что это все выльется. Жалел ли он о рождении Адама? Никогда. Но то, чем могло закончиться его рождение тогда не приходило ему в голову. Хотя он, зная Джейн, мог бы и подумать о последствиях.

— Мелани Мейберри не может стать женой сэра Кортни! — кричала Джейн, когда Александр пытался успокоить её после очередного приема, где чествовали невесту сэра Ричарда.

К сожалению таких приёмов было слишком много, а Мелани была настолько хороша и так прекрасно держалась, что все были в восторге от нее.

— Всем нравится эта женщина, — плакала Джейн, — всем! И я знаю, знаю, ты тоже влюблен в нее! Ты же помнишь, как был зачат Адам! Ты так легко на это пошел! Я знаю, что ты помнишь каждый день с ней!

Он отвернулся, не желая, чтобы Джейн видела выражение его лица. Он безумно устал. Сейчас, пожалуй, он жалел о каждом своём поступке в этой жизни. Жалел о том дне, когда бросил Джейн и уехал в путешествие. Когда не забрал ее, вернувшись. Когда женился на ней. Когда согласился на её безумный план зачать Адама с другой женщиной.

Пожалуй, это было поворотной точкой в его судьбе.

Потому что он и правда влюбился.

И потому, что Джейн хорошо знала об этом. Чувствовала. Но ни он сам, ни Джейн, ничего не могли с этим поделать.