Навечно

ГЛАВА 27

Камилла

Жаклин не смотрела на меня. Это был не первый раз, когда я выводила ее из себя, но, возможно, последний. Она отошла от стола с мечом в руке и продолжила шептаться с моей матерью. Меня охватила паника, и мгновение я не могла пошевелиться, не могла думать, не могла дышать.

― Твоя очередь, ― сказала Села властным тоном, из-за которого ее так легко было ненавидеть. Я всегда ненавидела ее, даже когда была маленькой девочкой, и она заходила ко мне на послеобеденный чай. В ее глазах было что-то хищное, чему я никогда не доверяла. Она вошла в Совет вскоре после моей матери и, как и моя мать, готова была на все, чтобы сохранить свое положение.

― Спасибо за новости, ― сухо сказала я, задев ее плечом, когда проходила мимо.

Сарказм был моим единственным другом. Меня не удивило, что Тея не стала вмешиваться в этот спор. Пара моего брата ненавидела меня. Не то чтобы я могла ее винить. Я тоже не слишком любила тех, кто пытался меня убить. Ее безразличие меня не задело, в отличие от Жаклин. Но я не собиралась показывать ей это.

Я была глупа, полагая, что мы сможем простить и забыть. Даже показания, которые она обещала дать Совету, оказались холодными и бесстрастными.

Я остановилась перед оружием и наклонилась, положив ладони на каменный стол, его холод проник мне под кожу и заставил вздрогнуть. Я быстро выпрямилась, надеясь, что никто не заметил этой мелкой дрожи. Это был признак слабости, который я не могла себе позволить, особенно после того, как Жаклин заявила, что я слишком слабая, чтобы сражаться с ней. Хуже всего было то, что она была отчасти права. Я не был слабой, но я боялась. Не дуэли, а противостояния с ней.

Я осмотрела оружие, не вникая в детали, а сосредоточившись на задаче, стоящей передо мной. Вот и все. Мой вызов был принят. Если я выиграю, у Сабины не останется выбора, кроме как рассказать, где она прячет Адриана и Лорел.

И все, что мне нужно было сделать, чтобы наконец-то найти своих детей, ― это убить любовь всей моей жизни.

Ничего особенного.

По крайней мере, не должно быть. Жаклин, казалось, жаждала покончить со мной. Это была цена, которую я должна была заплатить, чтобы снова увидеть своих детей. Так почему же все это казалось неправильным?

Я вернулась к своей семье с одной целью ― уничтожить их и вернуть то, что принадлежит мне. Было легко продолжать ненавидеть их. Никто из них не сожалел. Никому из них не было дела до того, что они со мной сделали. Но я не приняла в расчет Жаклин… Я не ожидала, что после… всего этого все еще буду любить ее.

Я посмотрела туда, где она стояла с моей матерью. На лице Жаклин было бесстрастное выражение, хорошо знакомое мне за эти годы. Ее пальцы сжимали рукоять меча, словно она была готова к бою.

Мой взгляд упал на длинный отполированный клинок. У него не было ни инкрустированной драгоценными камнями рукояти, ни причудливой гравировки, как на большинстве других. Он был простым, как сама смерть, и в этом было что-то прекрасное. Что такое смерть, как не сделка ― обмен душами между этим миром и подземным?

Я протянула руку и коснулась клинка, ощущая его баланс и наслаждаясь тяжестью стали. Это всколыхнуло ярость в моей крови. Они считали меня слабой из-за матери и Уильяма, но я прошла через ад и выжила. Я не вернусь туда так просто. Не сейчас, когда мои дети живут на этой земле. Даже если это означало, что придется предпочесть свою жизнь тому, кого я любила.

Я подняла меч и направила его на Жаклин.

― Никакой пощады, ― сказала я. Я оступилась раньше, когда моя мать выбрала Жаклин в качестве своего представителя. Больше я такой ошибки не допущу.

Подняв глаза, я обнаружила, что Тея наблюдает за мной, судорожно перешептываясь с Аурелией. Вероятно, она пыталась найти способ спасти от меня свою подругу. Я улыбнулась ей жестокой улыбкой, и она побледнела.

Села вышла в центр зала и кивнула нам. Медленно я направилась к ней, Жаклин сделала то же самое. С каждым шагом клинок становился все тяжелее в моей руке, словно мое тело воевало с разумом и сердцем. Я знала, что должна сделать. Выбора не было. Я должна убить Жаклин. Это был мой единственный шанс наконец освободиться от прошлого. Только так у меня будет будущее с моей собственной семьей.

Мы встретились взглядами с Жаклин. На этот раз ни одна из нас не отвела глаз. Мое сердце протестовало, ускоряясь с каждым ударом, но я отказывалась отворачиваться. Я отказывалась сдаваться.

― Не рассчитывайте на пощаду, ― напомнила нам Села. ― Победитель имеет право потребовать голову проигравшего, даже если кто-то из вас сдастся.

Кровь забурлила в моих венах, а рука сжалась вокруг холодной рукояти оружия. Мне нужна была голова моей матери, а не Жаклин. Я бы забрала ее голову ― после того как заставила сказать, где мои дети.

― Последние слова? ― спросила Села.

Я покачала головой, но Жаклин ухмыльнулась.

― Удачи, ― сказала она, и эти слова сочились сладким ядом.

Удачи? Чертовой удачи? В комнате потемнело, и я отреагировала инстинктивно. Мой клинок рассек воздух с металлическим свистом. Жаклин отпрыгнула назад, подняв свое оружие, чтобы отразить мой следующий удар.

Бой начался.

Все причины, побуждавшие меня прекратить это, отпали, когда я осознала правду. Ни одна из нас не выиграет эту битву.

Но кто-то из нас должен был это сделать, и ради моих детей это буду я.

Все это время они находились под присмотром моей матери.

Когда я присоединилась к Мордикуму, я была слаба, но они обучили меня, превратили в нечто острое и смертоносное. Я сосредоточилась на этом, а не на своем противнике. Это был танец. Она нанесла удар. Я парировала. Я сделала выпад вперед, и она с легкостью уклонилась.

Пируэт.

Отступление.

Выпад.

Удар.

Дети ― мои дети ― я боролась за них. Каждым движением я напоминала себе об этом, напоминала о том, что потеряла и что могу обрести, даже если это означало отказаться от женщины, которую я хотела больше всего на свете. И почему-то мне было легче оттого, что это она боролась со мной.

Может быть, потому что это всегда была Жаклин.

Я боролась со своими чувствами к ней годами. Сначала скрывала наши отношения. Потом Уильям запретил мне видеться с ней, и я пыталась перестать любить ее. Я вела эту борьбу так долго, что теперь все отступило на второй план. Была только она. Только я. Только музыка, которую мы создавали ― шепот наших клинков, рассекающих воздух, резкий звон, когда наша сталь встречалась, и этот прекрасный, смертельный танец.

Наши тела закружились, и я повернула голову в ее сторону ровно настолько, чтобы заметить в ее глазах нечто неожиданное.

Ужас.

Не решимость. Не жестокость, с которой она говорила раньше. Моя нога зацепилась за неровный камень, и я споткнулась. Меч выскользнул из моих пальцев. Он отлетел от меня и с оглушительным лязгом упал на пол. Я рванулась за ним и обнаружила, что ее лезвие приставлено к моему горлу.

Острие вонзилось мне в кожу, и я забыла, как дышать.

Я уже умирала однажды, но в этот раз все будет по-другому. На этот раз я умру, глядя в глаза своей лучшей подруге. Я не знала, лучше это или хуже.

Мир снова обрел четкость и замер на острие ее клинка. Ропот вокруг меня становился все громче и переходил в крики.

― Покончи с ней!

― Убей ее!

Жаклин не двигалась. Она не отводила взгляда.

― Сделай это, ― сказала я тихо, чтобы слышала только она.

Я сделала шаг вперед, и лезвие пронзило мою кожу. Жгучая боль прокатилась по мне, но прежде чем я успела сделать еще один шаг, Жаклин развернулась. Она поймала мою руку и завела ее за спину, поднеся острие меча к моему горлу.

Она была так близко, чтобы я чувствовала тепло ее тела, вдыхала ее сладкий аромат. Несмотря на безнадежность моего положения, мое тело откликнулось, прижимаясь к ней в поисках контакта. Возможно, это всегда должно было закончиться именно так. Я никогда раньше не могла перед ней устоять. Как же я смогу устоять в последние мгновения?

― Сделай это, ― повторила я.

― Заткнись, ― тихо прорычала она мне на ухо. ― Ты сделала этот выбор. Ты жалеешь об этом?

Я начала было качать головой, но, учитывая приставленный к моему горлу меч, решила не делать этого.

― Нет, ― пробормотала я.

― Значит, ты убила бы меня?

― Ради моих детей? ― спросила я. ― Да.

Мое сердце раскололось еще больше, когда я признала это. Но я была им обязана.

― Почему? ― прошептала она.

― Потому что я их подвела. ― Мой голос надломился от боли. ― И я не подведу их снова.

― И ты готова умереть за них?

― Да, ― ответила я без колебаний. ― Я не хочу больше жить без них ни дня. ― Потянувшись вверх, я схватила лезвие, едва ощутив, как оно режет мою плоть. Я вонзила его в горло и почувствовала, как хлынула теплая кровь. Хватка Жаклин ослабла.

― Камилла. ― Мое имя слетело с ее губ, как молитва. ― Не надо.

Я открыла рот, чтобы заговорить, но раздался лишь булькающий, отвратительный звук мокрого насилия.

Рука, сжимавшая мою руку за спиной, сдвинулась, ее пальцы сжали мои, и я, наконец, поняла, что именно так я и хотела встретить свой конец — в ее объятиях. Это не было больно. Только не рядом с ней. Я задалась вопросом, что может принести мне смерть.

Я надеялась, что это будет покой.

― Никакой пощады, ― крикнула Села.

― Доверься мне, ― прошептала Жаклин, ее губы коснулись моего уха, когда она вдавила лезвие глубже.

Я верю, хотела я сказать. Всегда верила. И всегда буду. И если она была моей смертью, я принимала ее с распростертыми объятиями. Я закрыла глаза.

― Остановись! ― Крик Сабины разрушил мой покой. ― Стой! Я сдаюсь.