Навечно

ГЛАВА 57

Тея

Я проснулась в своей постели с затекшими и ноющими конечностями. В спальне было темно, шторы задернуты, чтобы не было видно, как солнце или луна мерцают над лагуной снаружи. Джулиан спал в кресле рядом со мной. Его кожаная одежда исчезла, мускулистая грудь и змеиный знак на ней снова были выставлены на всеобщее обозрение. Я никогда не задумывалась, насколько умиротворенным он выглядит, когда спит. Постоянная тревожная морщинка между его бровями разгладилась. Его четко очерченные, чувственные губы приоткрылись, когда он тихо дышал. На челюсти появилась темная щетина.

Я не хотела его будить, но он все равно открыл глаза, как будто почувствовал, что связь между нами пробудилась. Он провел ладонью по челюсти до своих сонных глаз, которые медленно фокусировались на мне, а затем распахнулись.

― Ты проснулась. ― В его голосе чувствовалось облегчение.

Я прикусила губу, чтобы не нахмуриться. Я прикидывала, сколько дней его щетине. Хотел ли я знать, как долго меня не было?

Он слегка кивнул, как бы подтверждая мои опасения.

Подскочив на кровати, я прижала руку к животу. Мое огненное платье, которое было на мне в ночь Обряда, исчезло. На мне была мягкая, как масло, ночная рубашка, и ее прикосновение к моей ладони успокаивало. Позже я поблагодарю его за то, что он переодел меня.

― Насколько я могу судить, с ребенком все в порядке. Его сердцебиение сильное, ― быстро сказал он, заметив страх на моем лице. Он поднялся, взял стакан с водой и протянул мне.

Я выдохнула и улыбнулась. Сделала несколько глотков, утоляя жажду.

― Его?

― Или ее. ― Он пожал плечами, как бы говоря, что не возражает ни против того, ни против другого. Главное ― само сердцебиение. Джулиан взял пустой бокал. ― Еще?

Я покачала головой. Он поставил его на тумбочку и сел рядом со мной, матрас прогнулся под его весом. Джулиан взял меня за руку, его прикосновение успокоило последние остатки волнения, и я расслабилась, прислонившись к изголовью.

― Что произошло? ― спросила я. Воспоминания нахлынули на меня, возвращаясь фрагментами, возможно, от адреналина, а может, из-за того, что я призвала столько магии.

― Вы втроем убили его. ― Он ответил на самый важный вопрос. ― Но это истощило тебя. И Зину тоже. Ты очнулась первой. И спала почти неделю.

Я моргнула, осознавая его слова.

― Неделю? Но свадьба…

― Завтра. По крайней мере, так предполагалось. ― Его улыбка была натянутой, а голубые глаза внимательно изучали меня, как будто он не мог до конца поверить, что я настоящая. ― То, что действительно важно, ― это твое самочувствие. Свадьба может подождать. ― Пауза. ― Как ты себя чувствуешь?

Физически я чувствовала себя хорошо. Тело немного затекло от дней, проведенных в постели. Я заглянула глубже внутрь себя и нашла там, в центре, в объятиях темной силы Джулиана, свою магию. И если он сказал, что с ребенком все в порядке… Я тоже должна быть в порядке. Что я чувствовала эмоционально, было совсем другой историей. Душу словно выжали, вынули из тела и скрутили, как мокрую тряпку.

Пожатие руки привлекло мое внимание к Джулиану, на лице которого было выражение напряженного ожидания.

― Странно. У меня нет сожалений, что мой отец умер. ― Я не знала, как это объяснить. ― Но что-то во всем произошедшем все равно казалось… неправильным. ― Я покачала головой, чувствуя себя той невинной, глупой смертной, которую Джулиан встретил впервые. ― Я должна быть счастлива. Он был чудовищем.

― Он был, ― мрачно сказал Джулиан, выводя большим пальцем на тыльной стороне моей руки успокаивающие круги, ― но это не значит, что это не тяжело. И это не делает тебя глупой, если ты не рада его смерти. Тебе не нужно объяснять свои чувства. Они просто есть.

Он был прав, но тяжесть в моей груди ― это тревожное, тошнотворное чувство ― не проходила. Я переключила свое внимание на другие вопросы.

― А Совет?

Они не могли радоваться тому, что Села мертва.

― Нет, но они ведут себя так, будто в ужасе. ― Его губы скривились. ― Признание того, что один из них активно истреблял наших сородичей, было воспринято не слишком хорошо. Совет разбирается с последствиями.

― По крайней мере, они заняты.

Он фыркнул. Спасибо за маленькие милости.

Я хотела остаться с ним навсегда, никогда не отпускать его руку, но у моего тела были другие планы.

― Мне нужно в туалет, ― извиняющимся тоном сказала я.

Он выругался себе под нос.

― Я должен был подумать об этом.

― Я справлюсь, ― пообещала я ему, вставая.

― Ты голодна? ― спросил он. Мой желудок заурчал в ответ, и он усмехнулся. ― Глупый вопрос. Я принесу тебе что-нибудь поесть.

Прежде чем он успел повернуться, чтобы уйти, я схватила его за руку.

― Джулиан, насчет свадьбы…

― Это может подождать, ― отрезал он, и что-то неразборчивое на мгновение промелькнуло в его глазах, прежде чем исчезло.

Я покачала головой.

― Я не хочу ждать.

Его губы растянулись в улыбке, но он не поддался ей.

― Сначала тебе нужно кое с кем поговорить.

― С кем? ― Я подняла брови.

― Аурелия разыскала твою мать. Она сказала, что ты ее об этом просила. ― Его голос был тихим, неуверенным, и у меня сжалось сердце. Затем оно начало колотиться. ― Может, тебе стоит поговорить с ней, прежде чем принимать какие-то решения.

― Она здесь? ― У меня пересохло во рту.

Он кивнул.

― Я найду ее и принесу тебе поесть.

Прежде чем я успела сказать ему, что ничто не изменит моего мнения о нем, о том, чтобы выйти за него замуж, он исчез в смежной гостиной.

Пока я приводила себя в порядок и чистила зубы, у меня в животе образовалась пустота, не имеющая ничего общего с утренней тошнотой. Когда я видела маму в последний раз, между нами все было по-другому. Ее гламур исчез, а вместе с ним ложь и секреты, которые она от меня скрывала, и я хотела объяснений. Я не была готова простить ее. Она даже не попросила у меня прощения. Возможно, именно поэтому даже сейчас я не была уверена, что смогу ее простить. Но даже если я все еще злилась, я не могла не видеть все в совершенно новом свете.

Приподняв ночную рубашку, я изучала себя в зеркале. Никаких признаков беременности не было. Я повернулась, проверяя со всех сторон. Но даже если я не видела его, не слышала и не чувствовала, я знала, что ребенок там, благодаря любви, которую я чувствовала. И, возможно, именно эта любовь ― безусловная, нерушимая любовь ― помогла мне понять, почему моя мать приняла все эти ужасные решения. Понимание не помогало простить. Но оно заставляло поверить, что она действовала из любви.

Я вышла из спальни и замерла. Мама стояла возле кровати с подносом еды в руках. Наши взгляды встретились, напряжение между нами было как натянутая лента. Одно неверное движение ― и она порвется. Она была так же прекрасна, как и в тот день, когда мы встретились в Каннареджо. Ее медные волосы были собраны на затылке, подчеркивая резкий изгиб скул и зеленые глаза.

Такого же цвета, как мои собственные. У ребенка будут такие глаза?

― Я бы спросила, не хочешь ли ты перейти в другую комнату, к настоящему столу, но твоя пара настаивает, чтобы ты вернулась в постель, ― бросила она через плечо, и я поняла, что Джулиан остался там на случай, если встреча пройдет неудачно.

― Он слишком заботливый, ― сказала я достаточно громко, чтобы он услышал, но забралась в кровать, подложив под спину несколько подушек.

Я оставлю вас. Дай мне знать…

Любовь переполнила мое сердце, и я ответила обещанием, что так и сделаю. Я знала, как тяжело ему далось оставить меня одну. Не потому, что она была здесь. Мы оба знали, что моя мать никогда не причинит мне вреда. А потому, что его страх еще не улегся после недавних событий. И несмотря на все это, он знал, что мне нужен этот момент с матерью. Наедине.

Она принесла поднос и поставила его рядом со мной на кровать, на нем стояла огромная тарелка с пастой, политой густым соусом Bolognese. Его насыщенный томатно-чесночный аромат донесся до моего носа, и я застонала, а желудок заурчал.

― Джулиан спросил, чего бы ты хотела. ― Ее слова были наполнены эмоциями.

― Мои любимые. ― Мы обменялись короткими, застенчивыми улыбками.

― Я рада. Я… ― Она прочистила горло.

Я потянулась к ее руке, не обращая внимания на искру магии, которая вспыхнула между нами.

― Не все изменилось. Я осталась собой.

Она секунду изучала меня, ища подтверждения. Но она сказала только:

― Ты беременна.

Я замерла, бешеный стук моего сердца заглушил мой голод, заглушил все остальное.

― Ты чувствуешь это?

― Джулиан сказал мне. ― Каждое слово было осторожным, деликатным, словно она ждала от меня подтверждения. Должно быть, это было написано на моем лице вместе с чем-то еще, потому что она добавила: ― Он не хотел, чтобы это стало сюрпризом… для меня. Думаю, он хотел дать мне время привыкнуть к новости, чтобы я не расстроила тебя.

Возможно, это было мило, но я все равно поговорю с ним позже.

― Он должен был позволить мне самой рассказать.

Она сглотнула.

― Значит, это правда.

― Да. ― Я заставила себя взять вилку. Я не смотрела на нее, нанизывая макароны. Но мое сердце продолжало колотиться, а рука дрожала, когда я отправила их в рот.

Она заставила меня сделать выбор, когда узнала о Джулиане, исчезла из моей жизни и появилась совершенно другой. Как бы мне ни хотелось верить, что та женщина, которую я знала, все еще где-то там, я не смела надеяться. Потому что, если бы дело дошло до этого снова ― если бы она отнеслась к моему ребенку неодобрительно, как в свое время к моей паре, ― не думаю, что я смогла бы это простить.

Она медленно встала. Я проглотила еду, не зная, что сказать, что сделать, если она выйдет из комнаты. Но потом она наклонилась и поцеловала меня в лоб.

― Неудивительно, что ты выглядишь изможденной. Первые несколько недель ― самые трудные. ― Она погладила меня по волосам и кивнула на еду. ― Ешь сколько хочешь. Если твоя беременность похожа на мою, ты не сможешь удержать в себе много еды.

Я уставилась на нее, на заботу, тихую радость и любовь, исходящие от нее, и мои глаза защипало. Затем навернулись слезы, и внезапно я рассказала ей все. О чем я умолчала раньше, и о том, что произошло с тех пор. В какой-то момент она снова присела. Не в кресло, а рядом со мной, отодвинув поднос, чтобы она могла успокаивающе гладить меня по плечу и спине.

Когда у меня закончились слова, она обняла меня за плечи и прижала к себе. Она судорожно вздохнула.

― Жаль, что меня не было рядом.

Я всхлипнула, вытирая глаза.

― Ты была мне нужна.

Она обняла меня крепче.

― Мне пришлось принимать решения, Тея. Не все из них были правильными. Меня убивало то, что я отпустила тебя, позволила тебе войти в этот мир, надеялась, что ты готова встретить свою судьбу.

― Ты заставила меня выбирать. ― Я не смогла скрыть ни обвинения, ни боли, которую этот факт все еще причинял мне.

Она закрыла глаза, но кивнула.

― Потому что я знала, что ты сделаешь правильный выбор.

― Но… Я выбрала Джулиана.

― Именно так, ― пробормотала она. ― Ты никогда не принимала решений, руководствуясь страхом, только любовью. Тогда я поняла, что за него стоит бороться ― даже если я не в восторге от того, что у меня зять ― вампир.

― Об этом… ― Я набралась храбрости. ― Я знаю, что на свадьбе будет полно вампиров, и я понимаю, если ты не будешь чувствовать себя в безопасности, но я бы хотела, чтобы ты была там.

Ее глаза наполнились слезами.

― Ты не смогла бы удержать меня, и со мной все будет в порядке, теперь я окружена вампирами.

Это было хорошее замечание.

― Это завтра, ― предупредила я, изобразив на лице то, что должно было обозначать ― сюрприз!

Она рассмеялась.

― Я буду готова. А ты?

Это был вопрос, который мне не пришлось задавать себе. Моя улыбка ответила за меня, но тут же исчезла, когда до меня дошло, что я практически ничего не могу сказать о том, что запланировано.

― Да, хотя я понятия не имею, что на мне будет надето, ― сказала я ей со смехом. ― Надеюсь, платье выбрала лучшая подруга Джулиана, а не его мать.

Мама пододвинула ко мне поднос.

― Поешь, пока не остыло, и расскажешь мне все о них.

Возможно, это было волшебство моей кухни, но макароны были еще горячими. Я ела, пока не насытилась, и смеялась вместе с мамой, пока не успокоилось и мое сердце.

Было уже поздно, когда мы услышали осторожный стук в дверь. Я знала, кто стоит за ней, знала его, как свою собственную душу, но это все равно поразило меня. Он все еще удивлял меня.

Мама улыбнулась мне, заметив удивление на моем лице.

― Увидимся завтра.

Я схватила ее за руку.

― Ты отведешь меня к алтарю?

У нее перехватило дыхание, когда она кивнула. Она сжала мою руку один раз и отпустила ее, переступая порог, чтобы открыть дверь Джулиану.

Он стоял в дверном проеме, уперев руки в бока, полностью одетый и чертовски сексуальный.

― Я не помешал?

Несмотря на наш разговор, моя мать отступила на шаг. Я не могла винить ее за такую реакцию. Ни с темной энергией, которую излучал Джулиан, ни с его божественной, смертоносной красотой.

Но она взяла себя в руки.

― Я уже уходила.

Он отступил в сторону, чтобы дать ей пройти.

Она помедлила и посмотрела на меня.

― Я могу помочь тебе подготовиться завтра, если хочешь?

Я не доверяла своему голосу, поэтому просто кивнула.

― Я провожу тебя, ― предложил Джулиан, хотя и немного натянуто.

Я вскочила с постели и понесла поднос с едой в гостиную. Я как раз возвращалась в спальню, когда Джулиан вошел следом за мной.

Он остановился и нахмурился.

― Ты не в постели.

― Я в порядке. ― Я подавила желание закатить глаза.

― Дело не в этом. ― Он наклонился ко мне, обхватил рукой за талию и притянул к своей твердой, широкой груди. ― Я просто с нетерпением ждал возможности оказаться с тобой в постели.

― О. ― Я прильнула к нему, наполняя легкие его ароматом ― гвоздики и специй, витающих в полуночном саду. ― Я весь день провалялась в постели.

Он приподнял пальцем мое лицо.

― Я не против стула, стола, стены ― любой ровной поверхности.

― Такой открытый, ― поддразнила я, и у меня перехватило дыхание от желания, которое я испытала.

Но Джулиан не двигался.

― Твоя мама придет на свадьбу.

Это был не совсем вопрос, но я кивнула.

― Это проблема?

― Нет. ― Он наморщил лоб. ― Конечно, нет. Это просто хороший знак.

― Да. ― На моем лице вспыхнула улыбка ― для него, для нас, для нашего будущего. ― Я все ей рассказала. О ребенке. Об острове. О моей магии. Думаю, у нас все наладится.

Его плечи расслабились, словно избавившись от тяжести груза, лежащего на них.

― Слава богам. ― Он подмигнул мне. ― Мне нужен кто-то еще, кому я мог бы доверять, чтобы беспокоиться о вас двоих так же сильно, как я.

Я не могла этого понять. Казалось невозможным, что я могу влюбиться в него еще сильнее, но каждый миг, каждая секунда, каждый вздох доказывали, что я ошибаюсь.

Его горло дрогнуло, глаза потемнели.

― Для меня это также, ты знаешь.

― Я не могу дождаться, когда выйду за тебя замуж. ― Слова сорвались с моих губ, а его улыбка прогнала тени из глаз. ― Технически, я думаю, ты не должен видеть меня в ночь перед свадьбой.

Словно в подтверждение того, как мало его волнует эта традиция, он подхватил меня на руки. Его губы нашли мои, поцелуй был медленным и томным, напоминая о том, что нас ждет вечность. Джулиан опустил меня на кровать, подложив под голову подушку, а затем сбросил с себя одежду.

― Я не беспокоюсь о невезении. ― Он забрался на кровать, раздвинул мои ноги и встал между ними на колени. Его руки задрали мою шелковую ночную рубашку. Придвинувшись ближе, он обхватил мои бедра, приподнимая меня, пока не устроился у моего входа. ― Свадьба ― это шанс похвастаться тобой. ― Он вошел в меня на дюйм, и мои пальцы впились в простыни. ― Все, что я собой представляю, принадлежит тебе. ― Еще дюйм, и я застонала. ― Уже очень давно.

На последнем слове он вошел в меня до упора, и я выкрикнула его имя. Мои соски возбудились, шелк ночной рубашки натирал их. Моя кожа казалась натянутой и горела. Каждый дюйм во мне ожил и сосредоточился на том, как он заполнил меня. Но, несмотря на желание, охватившее нас обоих, он двигался медленно, каждый толчок был неторопливым. Мое тело отвечало на его ритм ― ноги обвились вокруг его талии, его пальцы впились в мои бедра.

Он принадлежал мне. Этот Бог, стоящий на коленях между моих ног. И я принадлежала ему так, как только начинала осознавать.

Позже будет время, чтобы позволить этой отчаянной потребности овладеть нами, а пока я наблюдала за ним, наслаждаясь мужественной уверенностью на его лице, пока он неторопливо вел меня к кульминации.

― А как же твоя фамилия? ― Я выдохнула, мои глаза слегка закатились, когда он задел такую глубокую точку внутри меня, что я чуть не распалась на части.

Он замер на мгновение, и я пошевелила бедрами, призывая его продолжать. Его взгляд стал горячим, обжигающим от эмоций, которые, как я почувствовала, вспыхнули в моей груди.

― Моя фамилия? Ты хочешь взять мою фамилию?

Я сопротивлялась желанию уткнуться в подушку, впиться в нее зубами, чтобы сдержать стоны.

― Да, ― удалось выдавить мне. ― Я тоже принадлежу тебе.

Любовь пронзила меня насквозь, пробуждая его темную магию.

― Это будет скандал.

― Еще лучше. ― Я улыбнулась, ― это было самое большее, на что я была способна, когда он был так глубоко внутри меня, так глубоко, что я чувствовала его в своей душе.

Синева его глаз вспыхнула одним ярким бликом, а затем они стали полуночными.

― Тея Руссо.

― Да. ― Я вздохнула, потянувшись к нему. Джулиан переместил свой вес, его руки переплелись с моими и прижали их к моей голове. ― Фамилия нашей семьи.

Его глаза впились в мои, когда он осмысливал, что я имею в виду. Что жизнь, которую мы строим, не будет одинокой. Что я выбрала не только его, но и его семью. Что его долг ― это и мой долг. Что для меня было привилегией делить с ним постель, его жизнь, его имя.

Даже если я никогда не смогу насытиться такими украденными моментами, когда мы принадлежали только друг другу.