Навечно

ГЛАВА 41

Джулиан

― Тея, открой глаза. ― Я коснулся ее лица, но она не шелохнулась. ― Тея!

Ее рот приоткрылся, тело обмякло, а сердце глухо удалило один раз. Еще раз. Потом ничего.

Ни сердцебиения. Ни пульса.

― Нет, нет. ― Я поднял ее на руки, прижимая к себе безжизненную фигуру. ― Ты не можешь оставить меня здесь. ― Я закрыл глаза, вдыхая ее запах, прижимаясь губами к ее волосам. ― Я должен был уйти с тобой.

Наши жизни были связаны, наши души слились воедино, когда она спела песню жизни. Я не должен был жить без нее. Я бы не смог. Я не могу жить без нее.

― Джулиан, ― тихо сказал Лисандр. ― Нам нужно уходить отсюда.

― Я не оставлю ее. ― Мои глаза распахнулись, и я прижал ее к себе.

― Хорошо, ― пообещал он. ― Но мы не можем здесь оставаться. Могут быть и другие. Совет будет ждать отчета команды…

Но я не мог пошевелиться. Я подвел ее. Несколько минут назад я поклялся защищать ее. Я сказал ей, что никто не тронет ее. Никто не тронет…

Мои глаза метались по полу, искали, искали, искали, пока не нашли тест на беременность. Жаклин наклонилась, чтобы поднять предмет моего внезапного интереса. Она ахнула и прикрыла рот рукой, словно пытаясь удержаться в реальности.

― Она была беременна, ― пробормотал я, чувствуя, что начинаю замерзать. Неметь. Как и ее кровь, остывающая на моей коже.

Я потерял их обоих. В мгновение ока, в один момент беспечности я потерял их.

Жаклин сунула тест в карман и подошла ко мне.

― Позволь мне помочь.

И я почти не мог вынести печали, которая предстала передо мной. Горе. Грусть. Свидетельство того, что мой худший кошмар наконец-то стал явью.

Теи больше не было.

Я провел бесцельных девятьсот лет, пока она не ворвалась в мою жизнь и не придала ей смысл. А теперь ее не стало. Ребенка не стало. Все исчезло.

Это было слишком, и я сделал единственное, что мог. Я передал Тею в объятия Жаклин и встал, чтобы снова взять тело своей пары. Я вынес ее из каюты. Мои братья были на палубе, выбрасывая за борт убийц Совета. Я был рад. Если бы мне пришлось заниматься ими, я бы разорвал их на части. Я бы не оставил их в живых, не дал бы им опомниться от своего провала и его последствий.

Лисандр положил руку мне на плечо, и я вздрогнул. Он отступил на шаг, подняв руки, чтобы показать, что не представляет угрозы.

― Они убили вашу команду, ― объяснил он. ― Мы думаем, что они следили за вашей яхтой. Мы должны уйти на своей.

Своей? Я поднял голову и увидел, что неподалеку стоит на якоре судно поменьше. Из каюты высунулась темноволосая голова и женщина медленно вышла на палубу. Я зарычал, увидев ее.

Моя мать.

― Я никуда с ней не поеду, ― процедил я сквозь стиснутые зубы. Она могла остановить это. ― Она из Совета.

― Она пыталась предупредить вас, ― объяснила Жаклин. Она прикусила нижнюю губу. ― Это она привела нас сюда.

Я не двигался.

― Джулиан, мы должны идти, ― твердо сказал Лисандр.

Я продолжал смотреть на мать, пока, наконец, не направился к ней. Торен и Себастьян побежали вперед, перепрыгнув на другую яхту.

― Я возьму ее, ― сказал Себастьян, ожидая там.

Но я не мог отпустить Тею. Вместо этого я покачал головой.

― Я могу это сделать.

На этот раз мое вампирское чутье не подвело. Я легко подпрыгнул и мягко приземлился на ноги, не выпуская ее из рук.

Жаклин и Лисандр последовали за мной, быстро двигаясь в мою сторону. Я знал, почему они окружили меня с флангов. Но я все равно шел вперед.

― Тея мертва, ― выплюнул я матери. ― Наконец-то твое желание исполнилось.

― Я не желала этого, ― тихо сказала она, и ее глаза слегка потускнели, когда она отошла в сторону. ― Отнеси ее в каюту.

Я медленно спустился по ступенькам. Внизу я обнаружил крошечный отсек с двуспальной кроватью. Никто не последовал за мной. Я положил Тею на белые простыни, стараясь не обращать внимания на кровь, пропитавшую ее летнее платье.

А потом я рухнул на колени.

Это было неправильно. Она была жизнью. Я был смертью. Это я должен лежать здесь. А не она. Я прожил свою жизнь, а ее жизнь только началась.

Мне было невыносимо думать о нашем ребенке. Мне было невыносимо думать о том, как я был счастлив всего несколько часов назад.

За спиной раздались тихие шаги, но я не поднял глаз. Да и не нужно было. Я узнал запах своей матери.

Ее рука мягко легла мне на плечо, но я не почувствовал утешения.

― Мне жаль, что мы опоздали. ― Голос у нее был тихий, неуверенный, и я знал, что она говорит серьезно.

― Ты ослушалась Совета. ― Это был не вопрос, а скорее осознание.

― Что значит еще один враг?

― Они заплатят за это. ― Эту клятву я сдержу. Я подвел Тею. Я подвел нашего ребенка. Но я не успокоюсь, пока не уничтожу всех, кто несет за это ответственность.

― Как и следовало ожидать, ― пробормотала она в знак согласия. Она слегка вздохнула, и ее рука крепче сжала мое плечо. Затем она отпустила его и отодвинулась к краю кровати, игнорируя мое тихое предостерегающее рычание.

― Никто не смеет прикасаться к ней, ― прорычал я.

Но она подняла руку, призывая меня к молчанию, ее лицо исказилось от сосредоточенности, а затем… ее глаза расширились от шока. Она повернулась и схватила меня за плечи. Я начал протестовать, но она оборвала меня одним резким словом.

― Послушай.

Я закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на нахлынувшую тоску, и сделал, как она сказала. Вода плескалась о борт лодки. Моя семья разговаривала приглушенными, полными горя голосами, один из них постукивал ногой по палубе наверху. Моя мать дышала неглубоко, сбивчиво. Но под всем этим было что-то еще.

Слабое, стремительное и драгоценное.

― Сердцебиение ребенка, ― пробормотал я, и слезы полились по моим щекам. ― Как?

Это было невозможно. Ей было всего несколько недель. Ребенок не мог пережить смерть матери.

― Ваши жизни связаны, ― в голосе моей матери звучало изумление.

Я знал это сердцебиение ― я слышал его только сегодня утром, но никогда не забуду этот быстрый уверенный ритм. И если я был жив…

Тея резко вдохнула, ее тело дернулось, возвращаясь к жизни.