Навечно

ГЛАВА 47

Тея

Я слишком долго не играла на виолончели, и это было заметно. Даже когда мама лежала в больнице, я старалась играть в те редкие дни, когда выходила, чтобы принять душ и переодеться. Диана вздрогнула, когда я пропустила ноту, и для моих ушей этот звук тоже прозвучал как вопль банши. Моя рука, сжимающая смычок упала набок, и я судорожно вздохнула.

― Мне очень жаль. ― Я уже сбилась со счета, сколько раз произносила эти слова за день.

― Прекрати извиняться. ― Она потянулась за чашкой чая и сделала глоток. Сквозь окна проникал тусклый зимний свет, становившийся ярче из-за снега, укрывающего город. Но внутри квартиры Дианы было уютно из-за потрескивающей печки и разбросанных повсюду книг и нот. Это было далеко от пентхауса, в котором я жила, и это должно было заставить меня чувствовать себя расслабленно. ― Не о чем сожалеть. У всех бывают неудачные дни.

Я сомневалась, что у Дианы Джеймс бывают такие дни.

Но мне было жаль. Учитывая график выступлений Дианы в филармонии и краткость нашей поездки, я не могла тратить время впустую. Если ключ к моей магии заключался в музыке, мне нужно было играть, а не терзать ее бедные барабанные перепонки.

― Я тебя нервирую? ― спросила она, когда я не стала продолжать.

Это было бы хорошим оправданием, но я покачала головой. Я уже знала, что это не так, потому что последние сорок восемь часов подвергала Джулиана такой же пытке в нашем гостиничном номере.

― Кажется, я разучилась играть.

Диана поставила чашку на стол, сочувствие смягчило ее темные глаза.

― Ты не разучилась. Это часть тебя, и так было задолго до того, как ты обнаружила свою силу. Пусть это будет игра, а не магия. Сыграй что-нибудь по памяти.

Она была права. Я была настолько сосредоточена на поиске ключа к своей магии, что забыла о радости, которую испытывала, когда брала в руки виолончель. Я не была сосредоточена на музыке. Я глубоко вздохнула, закрыла глаза и снова подняла смычок. Я не думала о том, какое произведение буду играть. Я просто начала. Первая нота была неуверенной, но со второй что-то начало получаться. Мои пальцы двигались сами, и музыка заполнила комнату.

Я потерялась в произведении, которое всегда поглощало меня. Музыка уносила меня куда-то за пределы тревог и страхов, которые омрачали мой разум. Ноты сплетались вокруг меня, рассказывая историю, которая была одновременно знакомой и новой. На мгновение я забыла обо всем, кроме музыки. Ничего больше не существовало, и, когда затихла последняя нота, я открыла глаза и увидела улыбающуюся Диану.

Я выдохнула, увидев золотые нити, мерцающие в воздухе вокруг меня.

― Это…

Она кивнула.

― Магия. ― Ее улыбка стала шире. ― Я же говорила.

Она была… прекрасна, даже когда медленно угасала на моих глазах. Ноты были тонкими и нежными, пересекались и переплетались. Прежде чем они успели исчезнуть совсем, я протянула руку, виолончель надежно покоилась у меня между ног. Я ожидала, что ноты исчезнут, но они были мягкими и прочными, как шелк паутины. Свет залил мою кожу, теплый и успокаивающий, когда они растворились в моей плоти, а затем вокруг меня зазвучала музыка. Болезненные, пульсирующие ноты без ритма и причины.

Я закрыла глаза, погрузившись в эту ужасную мелодию.

Магия расцвела во сне, наполняя вены и пробуждая силу. Она зажглась внезапной болезненной вспышкой в моей груди и разлилась по мне. Она опустошала и рассекала, пока я не подумала, что мое сердце может разорваться пополам. Я схватилась за гриф своей виолончели, чтобы не упасть, борясь с позывами к рвоте.

Голос Дианы прорезал воздух.

― Тея! Выпусти ее!

Потом на мои плечи легли руки, магия Дианы стабилизировала меня, поглощая мою, и я открыла глаза. Вокруг нас гремела музыка, краски в комнате были ослепительно яркими, мир кружился под ногами.

Это был не тот тщательно выверенный Шуберт, которого я играла несколько минут назад. Эта музыка сталкивалась и кружилась, поднимаясь резкими пронзительными нотами, а затем проваливалась в ад. Музыка была воздухом и землей, огнем и солнцем. Она была кожей на моих костях, и светом, который резал глаза. Она была всем. Она была первобытной и неподвластной времени.

Магия пронеслась по комнате. Окна дребезжали, рамы с картинами падали на пол и разбивались вдребезги. Диана вырвала виолончель из моих рук, но музыка продолжала звучать, обвиваясь вокруг меня, как змеи, шипя, извиваясь и выдавливая воздух из легких.

Диана снова прижала меня к себе, ее голос почти потерялся в ярости.

― Тея! Контролируй себя!

Контроль.

Но я не могла ее контролировать. Это была первобытная и необузданная сила, существовавшая еще до рождения мира. Сила, которая будет здесь еще долго после его смерти. Я был никем и ничем по сравнению с ней. Но я потянулась внутрь себя, пытаясь найти…

И затем, под бушующим внутри меня водоворотом ― хлопанье крыльев, шорох темной магии, которая с ревом пробудилась. По комнате поползли тени, тьма поглотила дикую магию. Я сложила руки на груди, когда магия моей пары затмила мою, защищая меня.

Диана отпустила меня и рухнула в кресло. Никто из нас не произнес ни слова, пока темная магия рассеивалась, как дым на ветру.

Я тяжело дышала, качая головой.

― Я…

― Не извиняйся, ― оборвала она меня. ― Твоя магия ― новая. Нестабильная. Потребуется время.

― У меня нет времени. ― Мой голос дрогнул, и в горле заклокотал страх. Я сглотнула. ― Я не знаю, готов ли я к этому, Диана.

― Никто не готов к власти по-настоящему. Ни те, кто ищет ее, ни те, кто жаждет ее.

― Я никогда не хотела этого, ― призналась я шепотом.

― И именно поэтому ты справишься, ― сказала она яростно, ― и тебе помогут. Скажи мне. Это была магия Джулиана?

Мне удалось быстро кивнуть. Словно отвечая ей, его магия окутала мое сердце успокаивающей полуночной лаской. Охраняя. Защищая. Настороженная, но спокойная.

― Интересно. Это магия смерти. Твоя душа знает и песню жизни, и песню смерти. Это нормально для сирены, но управлять смертью… Могу я задать довольно личный вопрос?

― Ты видела уродливую сторону моей магии. Конечно, можешь. ― Я потерла ноющую боль в груди.

― Вы связаны друг с другом?

Я кивнула.

― Тогда у тебя есть свободный доступ к его магии. ― Она на мгновение задумалась. ― Возможно, он даже сможет воспользоваться твоей, если откроет для этого свой разум. Ваша связь позволяет это сделать.

― Прости, ― сказала я, осознав свою ошибку. ― Мы были связаны. Когда мы умерли, связь оборвалась.

Она наклонила голову.

― Почему ты так думаешь?

― Привязанность разрывается только смертью, ― повторил я то, что мне говорили.

― Привязанность связывает души. Если душа жива… ― Она фыркнула и потянулась за чашкой. Она поднесла чашку к губам и задумчиво отпила из блюдца. ― Привязанность, которой боится вампир, ― это не настоящая связь, а поводок. Вампиры взяли этот термин и извратили его, как они сделали это с нашими фамильярами. Большинство ведьм считают, что вампиры не способны любить, если ты позволишь мне так выразиться. Я встречала многих, кто заставил меня поверить в это.

― Это относится не ко всем вампирам. ― Это не относится к Джулиану.

― Ты показала мне это, но важно понимать, что привязанность ― это связующая магия. Это одна из древнейших существующих магий, настолько древняя, что даже проклятие не смогло сдержать ее полностью. Все ее существование связано с парами.

Я покачала головой.

― Сестра Джулиана была привязана к ужасному мужчине, который использовал ее против воли. Они не были парой.

― Не все пары любят друг друга, ― возразила она мне. ― Это ужасно, но, возможно, мужчина был ее парой.

― Нет. Я… знакома с ним.

Она тяжело вздохнула.

― Вот почему проклятие должно было быть снято. И магия спала, пока мир умирал, проклятая до тех пор, пока не стала питаться тьмой, чтобы выжить.

Я подняла бровь.

― Это из нашего гримуара. Магия должна была выжить любыми способами, ― пояснила она.

― Но зачем извращать привязанность? ― Это было прекрасно. Моя собственная связь с моей парой доказывала, что она может быть такой.

― Ведьмы считают, что вампиры ответственны за проклятие. Возможно, это была месть магии за их попытки контролировать ее.

Я сглотнула. Могли ли вампиры действительно усыпить магию? Если бы это было правдой, разве Сабина не знала бы об этом, или Доминик? Они жили тысячи лет, жили, когда проклятие вступило в силу. Они были могущественны и уважаемы. Разве они не знали бы?

― Наша привязанность изменилась после нашей смерти.

― Магия пробудилась. Все изменилось. В гримуаре моей семьи говорится о связи между парами, истинной связи, существовавшей до проклятия.

― Сколько лет твоему гримуару? ― спросила я. Если он существовал до проклятия…

― Он очень древний. ― Еще одно фырканье.

― Ты говорила мне, что в нем есть заклинание, чтобы найти твою настоящую пару.

― Ты помнишь. ― В ее голосе звучало одобрение. ― Пара ― это настоящий дар. Об этом давно забыли и больше не признают. И эта связь, эта привязанность ― не просто якорь. Она уравновешивает вас. Это настоящее партнерство. Оно поможет тебе научиться использовать свою магию. Оно поможет тебе научиться не бояться ее.

Возможно ли это? Я подумала о победившей темной магии, о мужчине, который ею управлял. Да, да, это возможно.

― Ты не должна бояться своей магии, чтобы управлять ею, но ты должна уважать ее, ― сказала мне Диана.

― Как мне это сделать? ― спросила я, когда раздался звонок в дверь.

― Смирись с ней. Прими ее. ― Она встала и направилась к коридору. ― Отведи ей достойное место в своей жизни.

Она исчезла в коридоре, оставив меня разбираться с мыслями, роящимися в моей голове. Я была так захвачена ими, что почти не почувствовала, как он вошел.

Почти.

Бдительная тьма рассеялась, когда он направился ко мне, на его лице застыла беззаботная ухмылка, руки он засунул в карманы. Он выглядел как могущественный вампир ― за исключением глаз.

Они сканировали комнату, его зрачки были похожи на черный диск, окруженный полоской голубого неба.

― Закончили? ― спросил он хриплым голосом.

Я поднялась на ноги.

― Ты почувствовал это, не так ли?

Мгновение колебаний, а затем быстрый кивок в знак подтверждения.

― Мне прийти позже?

Это прозвучало так, будто вопрос причинил ему физическую боль, будто он боролся с желанием унести меня в безопасное место и едва справлялся с ним.

― Я готова. ― Я подошла к нему, привстав на носочки, чтобы подставить ему губы.

От облегчения его глаза расширились и снова стали захватывающе-голубыми.

― Прости, что напугала тебя. ― Я понятия не имела, как много он чувствовал, сколько его ответной магии исходило от той крупицы, которую я носила в своей душе, и как много он сумел каким-то образом передать мне.

Главное, что с тобой все в порядке. Его глаза оценивающе смотрели на меня, а руки скользили по моим плечам, подтверждая увиденное. Я была цела и невредима.

― Да, ― прошептала я. Затем глубоко вдохнула и повернулась к Диане, которая укладывала мою виолончель в футляр. ― Спасибо.

― Всегда пожалуйста. ― Она поднесла мне мой футляр. ― Если у вас нет планов на сегодняшний вечер, я могла бы достать билеты на вечернее представление для вас обоих.

Мой желудок опустился так же быстро, как камень, упавший в воду. Сегодня вечером.

― Это щедрое предложение, ― спокойно сказал Джулиан. ― К сожалению, мы заняты в другом месте, но, поверь, мы оба предпочли бы послушать, как ты играешь.

― Предложение в силе, если вы снова окажетесь в Лондоне. ― Она тепло улыбнулась мне. Она сделала шаг ближе и протянула руку. Джулиан напрягся рядом со мной, но я приняла ее, ожидая резкой искры магии. Но ее рука встретила мою, как объятия друга.

― Магия ― это дар, ― напомнила она мне, сжав мою ладонь. ― Не забывай об этом.

― Не забуду, ― пообещала я.

Она проводила нас до двери и стояла, чтобы помахать нам рукой, пока Джулиан помогал мне сесть в Range Rover ― новый автомобиль, выбранный для удобной транспортировки моей виолончели. Забравшись на водительское сидение, он снял перчатки. Повернувшись, он стал пристегивать меня ремнем безопасности.

― Ты уверена, что с тобой все в порядке? ― Он провел пальцем по моей щеке. ― Если ты не готова к сегодняшнему вечеру, мы можем все отменить.

― Я с нетерпением жду его. ― Не совсем ложь. Диана была права. Первый шаг к уважению своей магии ― это принять ее, принять волшебный мир и всю его великую и ужасную красоту.

Джулиан усмехнулся, включив зажигание.

― Пять минут с феями изменят твое мнение.