Невозможная хозяйка таверны "Драный кот"

Глава 23

Дни после разговора в храме превратились для Хокона в бесконечную борьбу между долгом и сердцем. Вивека перестала покидать закрытую территорию школы магов, а император, будто чувствуя его метания, загрузил особенно сложными поручениями. И хотя каждая частичка его существа рвалась к школе магии, воспитанное годами чувство долга не позволяло пренебречь обязанностями заклинателя.

Северная граница, извечный рубеж между миром людей и царством ётунов, требовала неусыпного внимания. Защитный барьер, установленный всего сотню лет назад, начал давать сбои. Ледяные великаны пока не могли физически пересечь границу, но их влияние, подобно ядовитому туману, просачивалось сквозь трещины в магической защите, заражая безумием местных духов и чудовищ.

Особую тревогу вызывали яогуаи. Эти древние создания, и без того настороженно относившиеся к людям, теперь часто теряли контроль над своей стихийной силой, впадая в неистовое безумие. Огненные яогуаи, самые могущественные среди духов стихий, превратились в настоящее бедствие. Хокон знал печальную историю вражды яогуаев с людьми, что делало каждое новое задание по усмирению обезумевших духов особенно тяжёлым испытанием для его совести.

Все усилия найти мирное решение оказались тщетными. Заклинатель испробовал всевозможные подходы, даже рискнул применить неопробованную теорию из загадочных записок, обнаруженных в сборнике северных легенд об аврорах и бессмертных. Но ничто не помогало.

Даже в разгар жестоких схваток с обезумевшими огненными духами, когда требовалась абсолютная концентрация на сложнейших боевых заклинаниях, мысли Хокона предательски возвращались к той сцене в храме. Холодный, отчуждённый взгляд Вивеки и её подчёркнуто вежливые слова о «благородном заклинателе» продолжали терзать его душу острыми ледяными иглами.

Ночами, измождённый бесконечными сражениями и странствиями по границам империи, Хокон проваливался в тревожный сон, но даже там его преследовали кошмары. В них он раз за разом видел, как Вивека уходит за северный барьер в поисках защиты бессмертных — древний путь для магов, ищущих справедливости. Заклинатель пытался догнать её, но всегда опаздывал — она растворялась в ледяной мгле, оставляя его наедине с разъедающим чувством вины. Ведь он знал: из тысяч ушедших за барьер возвращались единицы.

Последнее задание оказалось особенно изнурительным. Три дня непрерывной битвы с разъярённым огненным яогуаем, терроризировавшим целую провинцию. Победа далась нелегко, оставив на теле заклинателя новые шрамы, а в душе — ещё больше сомнений.

Возвращаясь к императору с докладом об успешном выполнении задания, Хокон парил над Ли-Орде на духовном мече. Несмотря на изнеможение, его движения оставались отточенными — результат многолетних тренировок. Город расстилался внизу пёстрым ковром, утопая в весенней зелени и нежно-розовой дымке цветущих деревьев.

И вдруг он увидел её. Вивека легко поднималась по ступеням библиотеки, и сердце Хокона, как всегда, пропустило удар. В каждом её движении была особая грация, которой он любовался все эти годы. Усталость отступила мгновенно. Не раздумывая, заклинатель направил духовный меч к вниз. Возможно, это тот самый шанс всё исправить?

Некоторое время Хокон всё же простоял у входа в библиотеку, собираясь с мыслями. Знакомый запах книг и свитков окутал его, но всё внимание заклинателя было направлено на поиски Вивеки. Он нашёл её в нише для аристократов, что само по себе было странным — правила библиотеки строго разграничивали читателей по происхождению.

Но ещё бо́льшим потрясением стало присутствие там Танши. Хокон замер, наблюдая их беседу. Вивека держалась спокойно, даже улыбнулась. В девушке не было и следа той холодности, что он испытал на себе. Когда Танши поднялся и навис над ней, опираясь о подлокотники кресла, внутри Хокона всё перевернулось.

Момент, когда Вивека протянула руку и словно в нежной ласке коснулась щёки Танши, показался вечностью. Хокон прикрыл глаза, не желая смотреть, как она соглашается на ритуал передачи силы. Его мир рушился, и каждый удар сердца отдавался болью.

Неожиданный сдавленный вскрик заставил заклинателя вновь открыть глаза. Танши, бледный как смерть, рухнул в кресло, сотрясаясь от дрожи.

— Ётун! — прошипел ругательство тот, цепляясь побелевшими пальцами за подлокотники.

Хокон шагнул вперёд, борясь с клокочущими внутри ревностью и горечью. И вот этому ничтожеству достался её первый поцелуй⁈ Даже понимая, что это была лишь проверка совместимости, мысль о близости Вивеки и Танши жгла его изнутри.

— Что случилось? — процедил Хокон сквозь зубы, намеренно избегая взгляда девушки.

Танши лишь забормотал что-то несвязное. Краем глаза заклинатель заметил, как Вивека поднимается. Яд ревности и обиды прорвался наружу:

— Решила продемонстрировать хвалёную самостоятельность северных дикарей? — голос сочился сарказмом от воспоминаний о словах Вивеки в храме.

Их взгляды встретились. В глазах девушки промелькнула боль, быстро сменившаяся ледяным презрением. Она безразлично пожала плечами, молча собрала вещи и направилась к выходу, унося с собой частичку его души.

Хокон дёрнулся следом, но Танши вцепился в его рукав.

— Такая мощь, Хаоран! Эта сила не должна принадлежать северной дикарке.

— Угомонись, — процедил Хокон, пытаясь стряхнуть его руку.

— Нет! — Танши дёрнулся, но вдруг неестественно быстро успокоился. — Да. Ты прав. Я больше не буду её преследовать.

В прошлый раз Хокон совсем забыл о низости некоторых людей. Что самое мерзкое: чем выше по происхождению человек, тем вероятнее было натолкнуться на подлость с его стороны. С яогуаями было проще. Даже огненные хитрецы оказывались честнее некоторых благородных.

В этот раз заклинатель не стал верить на слова аристократу. Решение пришло само собой: нужно воспользоваться нестабильным состоянием Танши. Нечестный приём, но переступать через свои принципы ради безопасности Вивеки оказалось неожиданно легко. Сложившиеся обстоятельства, в которых в первую очередь виноват сам Хокон, требовали действовать радикально. Он схватил Танши за ворот и резко вздёрнул, заставляя того принять вертикальное положение.

— Дай магическую клятву, — потребовал. — Поклянись, что никогда больше не предложишь ей ритуал и никому не расскажешь о её силе.

Танши дёрнулся было в сторону, но хватка Хокона была крепкой. В другое время высокомерный аристократ никогда бы не согласился на подобное требование, но сейчас, всё ещё находясь в странном состоянии после проверки совместимости магии, он был слишком напуган, чтобы сопротивляться ментальному давлению заклинателя, достигшего уровня мастеров.

Хокон идеально знал формулу, хоть и применял её впервые. Структура легко слетела с пальцев и быстро сформировалась в печать. Не дожидаясь, пока Танши осознает происходящее, заклинатель с силой впечатал в него плетение и требовательно встряхнул.

— Я больше никогда не предложу Вивеке ритуал передачи силы и не расскажу никому о степени её магического потенциала, — дрожащим голосом произнёс аристократ, — Таково моё обещание.

Как только клятва вступила в силу, Танши вырвался из хватки и спешно покинул библиотеку.

Оставшись один, заклинатель в бессильной ярости ударил кулаком по столу. Почему он не догадался взять такую клятву раньше? «Благородный заклинатель», — пронеслось в голове голосом Вивеки как ругательство. На поверку всё, что приписывалось магам, ступившим на путь заклинателя, оказалось пустым звуком.

Да, Танши пять лет топчется на первой ступени, но он ведь всё равно заклинатель! Так почему же? Где Асы ошиблись? Хотя изначально бессмертным нет дела до единиц. Они охраняют мир, а с такими проблемами люди должны справляться сами. Для того и существует путь заклинателя, ведущий к бессмертию.

Сколько проблем можно было избежать, если бы Хокон принял факт, что заклинателям неинтересно возможное бессмертие, которое можно приобрести только путем многолетнего соблюдения всех добродетелей, описанных в трактате о пути заклинателя. Большинству достаточно сиюминутной власти. При всём уме и способностях, похоже, все эти годы Хокон оставался наивным ребёнком, верящим, что все достаточно сильные маги придерживаются долга защищать слабых.

Он прикрыл глаза, и воспоминания нахлынули волной. Пещера в горах, треск костра, и голос — грубый, но удивительно мягкий. Северянин в потрёпанной форме военного мага, чьи огромные руки так осторожно обрабатывали ожоги четырёхлетнего аристократа.

«Не бойся, маленький господин», — говорил он добродушно и без заискивания, накладывая целительские чары. Его магия была другой — не строгой и чопорной, как у придворных целителей, а тёплой, успокаивающей. Как горячий травяной отвар в холодный день.

Три дня в той пещере изменили всё. Маг, чтобы отвлечь ребёнка от происходящего снаружи ужаса, учил его простым заклинаниям, рассказывал о севере, показывал, как превращать снег в питьевую воду, как создавать изящные ледяные статуи, как формировать водяные стрелы и многое-многое другое. «Видишь, маленький господин, магия — это не сила рода или титула. Это дар, который даётся нам, чтобы помогать другим, защищать и создавать прекрасное».

Когда пришло время расставаться, северянин улыбнулся: «Твоё место там, где тебя любят и ждут. А моё — здесь, где нужна моя сила». Он не искал награды, не просил признания. Просто сделал то, что посчитал правильным.

Эти воспоминания всплыли особенно ярко, когда пятнадцатилетний Хокон впервые увидел Вивеку во дворе школы магии. Маленькая десятилетняя девочка из Северных чертогов (невероятная редкость для школы магии) держалась особняком. На её груди тускло поблёскивал сдерживающий артефакт — клеймо бедности, столь несправедливое для человека с высоким магическим потенциалом. «У того северянина тоже был сдерживающий артефакт», — подумал тогда Хокон.

Что-то в её одинокой фигуре, в упрямо поджатых губах и настороженном взгляде напомнило ему самого себя в той горной пещере. Такая же потерянность. И тогда Хокон принял решение — помогать Вивеке так же бескорыстно, как когда-то помог ему тот человек.

Годы в школе магии пролетели незаметно. Хокон наблюдал издалека, как Вивека справляется с трудностями, как избегает лишнего внимания, как старательно скрывает свой истинный потенциал. Он помогал тихо и незаметно: сложные задания становились чуть проще, а недоброжелатели вдруг теряли интерес к одинокой северянке.

Когда пришло время поступать в школу заклинателей, расставание далось тяжелее, чем он ожидал. Но путь к мастерству требовал всего внимания. Хокон с головой погрузился в учёбу, достигая высот, которые обычно покорялись лишь умудрённым опытом мастерам. К двадцати трём годам он уже выполнял особые поручения императора, защищая границы империи.

И тогда по воле случая Хокон снова увидел её — уже не робкого ребёнка, а притягательно красивую девушку. В тот день Вивека шла по улице Ли-Ордэ, и что-то в её движениях, в том, как она поправляла выбившуюся прядь волос, как слегка хмурилась, глядя на вывески лавок, заставило сердце Хокона пропустить удар. Заклинатель замер, поражённый внезапным осознанием: все эти годы, сам того не понимая, он влюблялся в неё.

Это открытие ошеломило его. Заклинатель, достигший невероятных высот, вдруг почувствовал себя беспомощным, как тот четырёхлетний мальчик в горах. Положение наследника рода обязывало его держаться определённых правил, а разница в социальном статусе никуда не делась. Он не мог, не имел права втягивать её в водоворот интриг и пересудов.

И всё же… Всё же он начал находить причины чаще бывать в столице. Его маршруты «случайно» пролегали мимо мест, где можно было увидеть Вивеку. И каждый раз, наблюдая за ней издалека, Хокон чувствовал укол совести, всё сильнее считая себя одержимым безумцем. Таким же одержимым, как яогуаи потерявшие контроль над стихией.

И вот теперь, после инцидента с Танши, все его страхи оказались оправданными. Мир действительно был опасен для такой, как она. И скрытное покровительство Хокона в итоге не спасло девушку от мерзости. Более того, он и сам стал отчасти похож на тех, от кого её защищал.

Заклинатель снова ударил по столу, чувствуя, как в груди разрастается горечь. Он запутался. Запутался в чувствах, в долге, в понятиях о чести. И самое страшное — он больше не знал, действительно ли защищает Вивеку, или просто прикрывает этим собственную трусость и одержимость.

Внезапно аура уплотнилась, и перед заклинателем появилось божество. Она была облачена в великолепные одежды на северный манер, подчёркивая её особое величие и красоту. На плечи был накинут плащ из совиных перьев, который казался лёгким как воздух, а шею бессмертной украшало великолепное золотое ожерелье с яркими драгоценными камнями, сверкающими, словно звёзды на ночном небе. Сложные узоры и символы подчёркивали великую ауру этого украшения.

Длинные золотистые волосы обрамляли нежное лицо, придавая обманчивую кротость. Глаза её были глубокими, как озёра, что отражают небесную синь. И в каждом движении — сила. В каждом взгляде — власть.

— Хокон Хаоран, — голос бессмертной звучал подобно звону мечей в морозном воздухе. Она была в ярости. И гнев её был направлен на заклинателя. — Хочешь узнать, что случилось с твоей, — её губы искривились в злой усмешке. — Подопечной?

— Великая Фрейя, — склонил голову Хокон, — Прошу рассказать мне, что случилось с Вивекой.

— О, — протянула богиня, и воздух стал ощутимо холоднее. — Она попросила избавить её от бесполезных чувств. Я выполнила просьбу. Разве не этого ты добивался своим благородным молчанием?

— Я лишь хотел защитить её, — произнёс Хокон, уже и сам не веря в такое оправдание.

— Защитить? — переспросила Фрейя, и по стеллажам с книгами пробежали морозные узоры. — Как интересно ты понимаешь защиту. Настолько интересно, что я, пожалуй, преподам тебе урок.

Она сделала шаг вперёд, и Хокон едва удержался от того, чтобы отступить.

— Слушай внимательно, заклинатель. Глупой робостью ты испортил мою задумку справиться с напастью. Если хочешь искупить свою осторожность, — последнее слово прозвучало как пощёчина, — Предложи ей ритуал передачи магии.

— Но, — попытался возразить Хокон.

— Молчи, — оборвала его богиня. — Если она согласится отдать свой дар, значит, я ошиблась. Тогда лучше пусть её сила достанется тебе, а не Танши. — Фрейя улыбнулась так, что по спине заклинателя пробежал холодок. — Если она откажется, тогда ты приведёшь её ко мне. Даже против её воли. А в качестве платы за наш разговор, — добавила она, и в её глазах мелькнуло что-то, похожее на мстительное удовлетворение, — Я заберу твоё хвалёное самообладание. Раз уж Вивека просила у меня ледяного спокойствия, будет справедливо, если ты получишь обратное.