Невозможная хозяйка таверны "Драный кот"

Глава 25

Северные чертоги встретили Хокона промозглым ветром на рассвете, что было здесь в порядке вещей даже в начале лета. Он летел на духовном мече всю ночь, гонимый беспокойством за Вивеку и желанием не упускать её из виду. Но стоило достигнуть окрестностей Исфьорда, заклинатель почувствовал неладное — магический барьер границы империи был истончён сильнее, чем в других местах.

Хокон приземлился на высоком утёсе, откуда открывался вид на город. Прикрыв глаза, он потянулся к структуре барьера своим сознанием и едва сдержал ругательство. Защитный контур был изъеден, словно кружево, а в прорехах клубилась ледяная энергия ётунов. За год работы с подобными нарушениями он не встречал настолько серьёзных повреждений.

«Как этот город ещё держится?» — подумал Хокон, отмечая магическим зрением, что сила ётунов влияет на местных существ явно не первый год.

Углубившись в исследование барьера, он заметил странную закономерность: повреждения были не хаотичными, а образовывали определённый узор. Словно кто-то намеренно ослаблял защиту в конкретных точках. На других неспокойных участках, куда отправлял Хокона император, он подозревал нечто подобное на интуитивном уровне, но доказательств, как ни пытался, обнаружить не мог. Здесь же дурное воздействие не скрывали вовсе. Любой опытный заклинатель легко понял бы чьё-то вредоносное вмешательство в структуру.

Хокон снова обвёл магическим зрением окрестности и подметил ещё одну странную деталь: крохотный светлый участок почти у границы.

Размышления прервали голоса, донесённые ветром. По тропе внизу шло три человека: двое мужчин и восьмилетний мальчик. И если высокий светловолосый мужчина с ребёнком едва заинтересовали, то их спутник застал врасплох. Столько лет Хокон искал его специально, а он всё это время был здесь?

Даже через двадцать лет и с большого расстояния Хокон не мог не узнать того, кто спас его в горах. Время почти не изменило его — та же прямая осанка, те же спокойные движения. Только в волосах появилось больше серебра.

Хокон спустился с утёса, выбирая момент для встречи. Ему нужно было узнать о ситуации в городе, и кто лучше местных жителей мог рассказать ему об этом? К тому же такую странную ситуацию с барьером заклинателю стоит обсуждать только с теми, кому можно доверять.

Но прежде чем заклинатель успел подойти, светловолосый мужчина остановился и обернулся:

— У нас гости, — произнёс он спокойно.

«Годи», — понял Хокон по характерному артефакту на груди мужчины. Защитник города, хранитель традиций и посредник между людьми и духами в Северных чертогах.

— Заклинатель Хокон Хаоран, — представился он, склонив голову в знак уважения к местным традициям. — Прибыл для проверки состояния северных границ.

Слова о причинах появления в Исфьорде пришли сами собой — настолько привычна и заучена была эта фраза.

— Добро пожаловать, мы уж и не ждали, что император откликнется на наши просьбы, — шагнул навстречу Ульф и пожал заклинателю руку. — Маленький господин вырос, — сказал тихо, чтобы только Хокон услышал, и усмехнулся по-доброму.

— Харальд, — представился спутник Ульфа, и в голосе его сквозило настороженное недоверие. — Удивлён, что на Исфьорд снизошла милость императора.

Хокон едва улыбнулся, не подтверждая и не опровергая предположения о том, что его направил император. Харальд кратко обрисовал ситуацию: восемь лет назад возле Исфьорда стали встречать одержимых существ. Сначала редко, потом всё чаще. Предыдущий годи истратил всю свою жизненную энергию, сохраняя барьер.

«Восемь лет», — отметил про себя Хокон. — «Странно. На других участках проблемы начались раньше».

— Почему не обратились в столицу сразу? — спросил он.

— Обращались, — хмыкнул Харальд. — Неоднократно. Но, видимо, наши прошения терялись где-то в канцелярии.

Хокон нахмурился. Он никогда не слышал о проблемах Исфьорда. Кто-то намеренно скрывал информацию?

Пока они говорили, Хокон заметил, что мальчик — Эйвинд, как назвал его Харальд — держится неестественно тихо. В его ауре было что-то странное, словно отсутствие там, где должно быть присутствие. Заклинатель решил запомнить и эту деталь.

Хокон договорился встретиться с Ульфом и Харальдом позже, чтобы обсудить происходящее подробнее, а сам поспешил к единственному светлому участку вблизи границы. Чутьё тянуло его в ту сторону с непреодолимой силой. Словно там было нечто важное. Заклинатель обнаружил странную заброшенную таверну на утёсе, а рядом с ней каменную чашу, покрытую древними символами. Точка силы. Именно этот артефакт очищал магические потоки от скверны. Но чаша была сильно повреждена. Удивительно, что кто-то смог её активировать.

Изучая иероглифы, Хокон услышал лёгкие шаги. Подняв голову, он увидел Вивеку. Растрёпанную, обеспокоенную чем-то, но всё равно прекрасную. Маска высокомерного аристократа помогала держать дистанцию, остужала едва контролируемые порывы воспользоваться тем, что они были одни. Не считая странного кота.

Разговор вышел напряжённым. Хокон намеренно провоцировал Вивеку. Ему было важно убедиться, насколько она сильна. Если бы уникальность её дара заключалась только в дихотомии, то можно было получить для девушки защиту императора, не привлекая личного внимания правителя.

Их пари о восстановлении символов стало случайностью. Хокон надеялся, что Вивека не справится, но она превзошла все ожидания. Путь к свободе девушки с помощью императора был закрыт. И пропасть непонимания между ним и Вивекой увеличилась. Более того: странный кот оказался драконом, умеющим мастерски менять личины, что косвенно подтверждало те легенды, которым лучше было бы оставаться сказками.

Дракон Хокону не нравился. Совсем. Вивека была слишком любезна с этим Чендлером, а дракон слишком многое себе позволял. Но, учитывая неспокойную ситуацию в Исфьорде, девушке нужен был тот, кому она безоговорочно доверит свою безопасность, и, увы, заклинатель был явно в проигрыше перед ящерицей.

Хокон прислушался к наложенным на Вивеку плетениям и хмыкнул — дракон их всё-таки обнаружил и снял. Да так ловко, что момент, когда это случилось, Хокон упустил. Здраво рассудив, что рядом с Чендлером Вивека относительно в безопасности — волну ревности едва удалось сдержать — Хокон решил заняться монстрами. Как только он разберётся с проблемой города и поймёт причину искажения барьера, то обязательно найдёт способ завоевать доверие Вивеки. Заклинатель чувствовал, что разгадка где-то рядом и связана с точкой силы.

Подтверждение своим предположениям Хокон увидел, когда в городском архиве вместе с Харальдом изучали древние карты, отмечая на них места с наиболее большими скоплениями монстров. Узор складывался в смутно знакомый символ, центром которого была та самая точка силы.

— Всё начиналось с редких случаев, — пояснил Харальд. — Теперь одержимых монстров стало слишком много. Варги стали агрессивнее, виверны нападают на людей не на своей терриории, даже руна-олени ведут себя странно. Словно что-то искажает их природу.

Хокон заметил тени усталости на лице годи. Поддержание барьера явно истощало его силы. Харальд заговорил о попытках укрепить защиту, но взгляд заклинателя зацепился за странную деталь на карте.

— Это древние тропы? — спросил он, указывая на едва заметные линии.

— Да, — кивнул Харальд. — Пути силы, как их называют в легендах. Они соединяют точки силы по всем Северным чертогам.

— Значит, эта точка силы не единственная?

— Раньше именно они оберегали земли людей от скверны с земель ётунов. Теперь они давно бесполезны.

— Чего-то не хватает для их работы? — предположил очевидное Хокон. — Или кого-то?

— Нужен человек с особенной силой, — годи кивнул, как-то неопределённо отреагировав на догадку заклинателя. — Но это всего лишь легенда на грани сказок. Настолько древняя, что суть искажена до неузнаваемости, — он свернул карты и взял заготовленные им заранее записи о точке силы. — Кстати о легендах. Если Вы не против, предлагаю продолжить обсуждение с Ульфом. Его военный опыт вкупе со знаниями Исфьорда будут полезны. Я попал сюда всего три года назад и не успел изучить город достаточно хорошо.

Хокон не видел причин отказываться от помощи того, кому безоговорочно доверял, и легко согласился на предложение годи.

Дом Ульфа стоял у самой границы защитного купола Исфьорда — идеальное место для проработки стратегии по выявлению причин аномалии барьера между империей и землями ётунов. На вопрос Хокона, почему целитель выбрал столь уединённое место, Ульф обмолвился о соображениях безопасности своей дочери, но вдаваться в подробности не стал.

Ульф и Харальд обсуждали варианты защиты города. Хокон слушал вполуха, его мысли были заняты другим. Монстры словно тянулись к древним тропам, искажая потоки силы.

Обсудив нюансы у карт в доме Ульфа, мужчины вышли на улицу, чтобы решить, на какую аномальную зону активности монстров Хокону стоит обратить внимание в первую очередь. Харальд вернулся в дом первым, чтобы свериться с какими-то записями. Вскоре любопытство привело туда и Хокона, где он стал свидетелем слишком доверительного разговора.

Вивека — именно она оказалась дочерью Ульфа — не могла знать Харальда до возвращения в Исфьорд, однако то, как девушка спокойно общалась с годи, оказалось тяжёлым ударом по самообладанию заклинателя.

Хокон слушал, как Харальд говорит с ней — мягко, с искренним интересом и заботой. Годи явно был очарован девушкой, и это пробуждало в Хоконе ревность. Особенно когда он подметил, как Вивека отвечает на эту заботу — открыто, без настороженности.

К конкуренту-дракону заклинатель успел привыкнуть и убедить себя в необоснованности такой ревности, но вот годи казался настоящим соперником.

После ужина в доме Ульфа Хокон вновь вернулся к точке силы. Вспомнив случайно подслушанный разговор Вивеки и Харальда о символах на чаше, заклинатель смог заметить то, что девушка увидела, едва взглянув на артефакт. Древние иероглифы складывались в сложный узор. Теперь, зная, на что обращать внимание, Хокон с удивлением обнаружил, что может их читать.

«Странно», — подумал заклинатель, — «Я никогда раньше не встречал такого способа начертания».

Он начал восстанавливать символы, используя особые практики для более эффективного направления силы. В отличие от обычных магов, заклинатели умели использовать внешние источники энергии, почти не истощая собственный резерв и частично обходя правило платы.

Работа с символами открыла тревожную картину: точка силы была намеренно запечатана много лет назад. Кто-то очень могущественный хотел скрыть её существование. Но зачем? И почему именно сейчас она начала пробуждаться?

Размышления Хокона прервал звук шагов.

— Ваше мастерство впечатляет.

Появление годи заклинателю не понравилось. Хокон не хотел, чтобы кто-либо узнал о его помощи в восстановлении точки силы. На это было несколько причин, но главная — Вивека наверняка расценит его помощь предвзято. Харальд остановился в паре шагов от чаши и заинтересованно всмотрелся в узор. Похоже, после разговора с девушкой ему тоже стал понятен текст.

— Вы расшифровали символы самостоятельно или слова Вивеки помогли разобраться? — спросил он, не отрываясь от изучения артефакта.

— Без её подсказки я бы расшифровывал куда дольше, — стараясь не выдать раздражения, ответил Хокон. Он не видел причин скрывать, что был случайным свидетелем разговора годи с девушкой, поэтому позволил себе колкость. — Вы против того, что я исправляю чью-то оплошность?

— Нет, — пожал плечами Харальд. — Просто размышляю вслух. Знаете, Вивека — чрезвычайно светлая душа. Удивительно, что столица не растоптала её доброе отношение к людям, не так ли?

Хокон почувствовал, как внутри поднимается волна гнева и ревности. Годи так легко рассуждал о Вивеке, словно присматривался к ней.

— И когда Вы заинтересовались дочерью Ульфа? — спросил он, стараясь сохранять спокойствие.

— При первой же встрече, — открыто улыбнулся Харальд. — Как годи, я чувствую, что все эти годы её не хватало Северным чертогам.

Слова Харальда лишь усилили подозрения Хокона. Он вспомнил, как во время ужина годи смотрел на Вивеку, как внимательно слушал её и как слишком быстро завоёвывал её доверие.

А ещё заклинатель знал, что не все, но многие годи имеют связь с бессмертными. Что, если Харальд заметил в Вивеке что-то необычное? Что-то, чего Хокон не разглядел за девять лет.

Внезапно Хокона пронзило странное предположение: проблемы с барьером между империей и землями ётунов начались девять лет назад, когда Вивека покинула Северные чертоги и отправилась учиться в Ли-Ордэ. Почему же у Исфьорда был год отсрочки бедствия? Вивека жила здесь долгие годы. Вполне естественно, что остаточная магия девушки ещё какое-то время сдерживала барьер от разрушения, оберегая её родной город. Или же это простое совпадение?

«Девять лет назад», — размышлял Хокон, игнорируя присутствие Харальда. — «Вивека покидает Север, и начинаются проблемы. Сначала незаметные, потом всё серьёзнее. Но почему именно здесь разрушения сильнее всего?»

Взгляд заклинателя упал на один из восстановленных символов — «равновесие». Рядом тревожно мерцал другой — «поток». Символы складывались в картину, которая его обеспокоила: точка силы представляла собой нечто вроде узла, связывающего потоки энергии. Возможно, что это опорная точка силы. Харальд обмолвился, что согласно легендам нужен человек с особой магией. Раз точек силы множество, а для действия древней защиты достаточно одного мага, то в сети точек силы должен быть главный узел. И если он в Исфьорде, то и негативное воздействие будет стремиться к ключевой точке.

Хокон резко выпрямился, когда к нему пришло внезапное предположение. В далёком прошлом кто-то намеренно разрушил точки силы. И теперь точно так же ломал барьер.

— Что-то не так? — спросил Харальд, заметив реакцию заклинателя.

Хокон покачал головой, не желая делиться своими подозрениями. Он не доверял годи, особенно после того, как заметил его интерес к Вивеке. Харальд наверняка знал о проблемах Исфьорда, когда вступал на должность годи, так почему согласился на изощрённые пытки? Иначе постоянное выкачивание энергии на поддержание защитного купола над городом не назвать.

— Просто заметил интересную деталь в структуре плетения, — отчасти правдиво ответил Хокон.

Он бросил обеспокоенный взгляд на Харальда, который сосредоточенно изучал иероглифы на чаше. Годи явно что-то подозревал о природе силы Вивеки, но так же, как и Хокон, не торопился делиться своими догадками. Можно ли ему доверять? Или он часть чьего-то плана?

Хокон не мог найти причин, по которым Харальду нельзя было участвовать в восстановлении точки силы. Заклинатель скрипел зубами и перебирал в голове ругательства, когда годи без колебаний вливал в иероглифы жизненную энергию. Безумец, казалось, потерял понимание ценности собственной жизни. Чтобы остановить его, Хокону пришлось самому прерваться.

— Господин годи, — не выдержал заклинатель и раздражённо схватил его за руку. — Я вижу, что Вы обеспокоены случившимся по вине Вашего брата, но это не повод расплачиваться собственной жизнью, пытаясь исправить чужие ошибки. Напомню: за детей несут ответственность их родители. Он ваш брат — не сын. Не Вам нести наказание. И не забывайте, что Вы ответственны за безопасность города. Вряд ли найдётся ещё один такой безумец, который согласится защищать Исфьорд в сложившихся обстоятельствах.

— Я знаю это, — спокойно произнёс Харальд, освободив руку из захвата Хокона, но продолжать восстанавливать символы не стал. — Я делаю это по другим причинам. Но почему Вы, господин заклинатель, тратите свою жизненную энергию?

— По поводу меня не беспокойтесь, — нарочито небрежно отмахнулся Хокон. Ему не нравились эти не озвученные «другие причины». — Я обладаю техникой взаимодействия со стихиями совершенно иного уровня. Моя жизненная энергия не затронута.

— Даже если это так и Вы не рискуете, Ваш поступок всё равно благороден, — Харальд протянул руку Хокону. — Это редкость среди аристократов. Простите меня за такую прямоту.

Заклинатель едва сдержался, чтобы не выругаться, раздражённый ставшим неприятным для него эпитетом, но всё же пожал руку годи, скрепляя их негласный союз. К собственному неудовольствию Хокон почувствовал странное уважение к Харальду. Несмотря на недоверие, в годи была та же решимость защищать людей, что когда-то поразила юного Хокона в Ульфе. Но почему этот безумец действует так радикально, совсем не заботясь о сохранности собственной жизни?

— Почему Вы согласились стать годи Исфьорда? — всё же спросил Хокон, когда они с Харальдом направились к самому нестабильному участку барьера.

Холодный ночной ветер трепал их одежды, а воздух был насыщен неспокойной магией, подобной морю перед штормом. Обострённое практиками восприятие потоков силы причиняло заклинателю почти физическую боль возле нестабильного барьера — такова была обратная сторона способности видеть и черпать энергию, минуя собственный резерв.

— Уверен, причины отчасти схожи с теми, почему Вы так усердны в постижении пути заклинателя, — усмехнулся Харальд. — Вы необычно молоды для своего уровня мастерства. Вам едва двадцать исполнилось.

— Мне без малого четверть века, — поправил годи Хокон. — И причины, вероятнее всего, у нас различны.

— Но суть одна, — кивнул. — Кто-то должен был взять на себя эту обязанность. Так почему мне следовало отказаться?

Ульф присоединился к ним утром, и его появление немного разрядило напряжённую атмосферу. Целитель помнил, как менялось поведение существ за последние годы, и его наблюдения складывались в тревожную картину.

Хокон внимательно слушал, исследуя приграничный барьер, когда Харальд внезапно побледнел, и его рука непроизвольно дёрнулась к груди. Заклинатель мгновенно развернул магическое зрение в сторону Исфьорда и увидел, как монстры, одержимые тьмой с земель ётунов, пытаются пробить защитный купол над городом. Годи держался, но было очевидно — каждая такая атака забирает часть его жизненных сил.

Ульф протянул Харальду небольшой артефакт, похожий на детскую игрушку. Как только годи коснулся артефакта, Хокон почувствовал странное изменение в потоках природной энергии. Словно что-то древнее и могущественное проснулось от долгого сна. Магия в артефакте не просто восстанавливала силы Харальда — она словно говорила с самой землёй.

— Кто создал этот артефакт? — спросил Хокон, заворожённо наблюдая, как истощение покидает годи, а защитный купол над городом наливается новой силой. Даже участок приграничного барьера возле мужчин нормализовался.

— Вивека, — голос Ульфа мгновенно потеплел. — Хотела мне помочь.

Хокон внимательно изучил магический отклик. То, как природная энергия реагировала на силу Вивеки, противоречило всему, что он изучал. Земля тянулась к её дару, как цветок к солнцу, узнавая что-то родное. Но это было невозможно — Вивека владела только водой и воздухом. Будь у неё связь с землёй, это определили бы ещё в детстве во время проверки силы в десять лет. Проверяющие детей артефакты настроены особо точно, они определяют наличие даже крупицы любой из четырёх стихий.

— У Вас остались ещё артефакты, созданные Вивекой? — спросил Хокон, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Ульф внимательно посмотрел на заклинателя, словно оценивая его намерения.

— Зачем они вам?

— Хочу проверить одну теорию, — уклончиво ответил. Он не мог объяснить, что ищет способ защитить Вивеку от её настоящего отца и даже самого императора, если подозрения заклинателя подтвердятся.

Целитель долго смотрел на него, словно читая что-то за маской вежливого интереса.

— Хорошо, — наконец кивнул он. — Но помните: эти артефакты даю я, не Вивека. Вы их не сможете использовать против неё.

Хокон молча поклонился, принимая предупреждение.

Годи и целитель отправились в город, чтобы проверить, не было ли во время нападения монстров кого-то за пределами купола, а Хокон отправился за артефактами, сделанными Вивекой. Заклинатель чувствовал тяжесть от накопленных сведений — картина складывалась тревожная. Кто-то намеренно ослаблял защиту именно в тех местах, где древние тропы силы пересекали границу между империей и землями ётунов. Но почему это совпало с отбытием Вивеки на учёбу в столицу?

Запах готовки привлёк Хокона на кухню, где он застал Вивеку, погружённую в процесс приготовления пищи. От одного её вида проклятие Фрейи всколыхнулось с небывалой силой, затопив сознание жаркой волной желания. Каждое её движение, каждый жест пробуждали в нём не только привычную нежность, но и тёмное, властное стремление обладать.

Их напряжённый диалог быстро перерос в противостояние. Не в силах сопротивляться притяжению, Хокон нависал над ней, упиваясь её попытками отступить. Когда она потребовала магическую клятву, он согласился без колебаний — что угодно, лишь бы продлить эту мучительно сладкую близость.

В какой-то момент, поддавшись порыву, он подхватил её за талию и усадил на стол. Её яростное сопротивление, каскад боевых заклинаний только распаляли желание подчинить, сделать своей. Проклятие пульсировало в крови, почти лишая рассудка.

Но её рассказ об артефактах и системе контроля магов что-то изменил. Видя её магическое истощение, Хокон почувствовал, как проклятие трансформируется — жажда обладания уступила место острому стремлению защитить.

Когда он осторожно коснулся её лица, Вивека показалась такой хрупкой. Поделиться магией вышло естественно, словно их силы были созданы для этого слияния. А когда он подхватил потерявшую сознание девушку на руки, проклятие неожиданно стихло, оставив только чистую нежность.

Размеренное дыхание, тепло тела, лёгкий аромат трав от волос — всё это было правильным. Впервые за долгое время заклинатель чувствовал себя цельным, осознавая, что эта хрупкая девушка стала смыслом его жизни.

Хокон перенёс Вивеку к беседке, которую случайно обнаружил на территории таверны. Место было идеальным для восстановительной медитации — здесь стихии воды и воздуха переплетались особенно гармонично.

Появление разъярённого дракона не стало неожиданностью. Хокон понимал, что фамильяр почувствует истощение своей подопечной. Но их словесная перепалка лишь отвлекала от главного. Хокон сосредоточился на сложном плетении, направляя потоки стихий через точки контакта с Вивекой.

Магия отзывалась удивительно легко, словно сами духи природы стремились помочь девушке. Такой отклик он видел только у императорской семьи, но там это было связано с древними договорами с бессмертными. Здесь же было что-то иное — более древнее и чистое.

Ночная встреча Вивеки с виверной стала откровением. Наблюдая, как опасный хищник ластится к девушке, Хокон вдруг вспомнил северные сказки и предания, к которым во время учёбы в столице Вивека постоянно возвращалась. Среди прочих легенд были сказания о магах, обладающих иной магией — изначальной силой, из которой появились четыре элемента стихий.

На следующий день, когда Рюза настойчиво привела его к таверне, увиденная сцена с Харальдом всколыхнула в заклинателе новую волну ревности. А узнав про договор с огненным яогуаем, Хокон едва сдержал гнев. Проклятие Фрейи вновь усиливало эмоции до предела, превращая разумную тревогу за её безопасность в собственнические порывы. Чтобы успокоиться, Хокон не придумал ничего лучше, как снова взять девушку на руки. Удивительно, но это помогло. Стоило вернуть равновесие в душе, как заклинатель не без сожаления и внутреннего протеста освободил девушку от неуместной близости.

Щёки Вивеки горели огнём, она была возмущена, но в её взгляд вернулись те самые тёплые искры, которые пропали после её молитвы Фрейе. Хокон едва не рассмеялся от нахлынувшего облегчения: он тот, кто может растопить лёд в её сердце.

Стоило Вивеке скрыться в таверне, как Харальд резко преградил путь заклинателю. В серых глазах годи появился опасный блеск, а его обычно спокойное лицо приобрело жёсткое выражение.

Летнее солнце заливало открытое пространство перед старым зданием, но воздух между мужчинами внезапно загустел от магического напряжения. Тень от огромного узловатого дерева, раскинувшего перед таверной свою густую крону, заколебалась, когда вокруг Харальда начала формироваться морозная дымка.

— Господин заклинатель, Ваша помощь Исфьорду неоценима, но держитесь подальше от Вивеки, — процедил годи, и камни под его ногами покрылись инеем.

— Это приказ? — Хокон едва заметно склонил голову, его голос звенел, как натянутая струна. По пальцам заклинателя пробежали синие искры, заставляя листву на дереве беспокойно шелестеть.

— Предупреждение. Ваши столичные игры здесь не пройдут.

— Вы намекаете на что-то конкретное, господин годи? — воздух вокруг Хокона заплясал крошечными вихрями.

— На то, как изящно аристократы присваивают чужую силу, — Харальд шагнул ближе, оставляя за собой дорожку льда на нагретых солнцем камнях. — Сначала красивые слова о защите. Потом предложение покровительства. А в конце — ритуал, после которого отдающие силу маги часто не выживают.

— Вы обвиняете меня в намерении убить её? — Хокон резко подался вперёд, его аура вспыхнула ослепительной синевой. — Забавно слышать такую заботу от человека, знакомого с ней от силы пару дней.

— Не менее забавно видеть заклинателя, появившегося в Исфьорде на следующий день после её возвращения. — морозная дымка вокруг Харальда сгустилась. — Совпадение? Вивека — дочь уважаемого человека, — с нажимом проговорил. — Ульф много лет служил защите империи, прежде чем посвятить себя целительству. Его дочь достойна большего, чем стать разменной монетой в играх столичной знати.

— Мы оба знаем, что Ульф неродной отец Вивеки, господин годи. Именно поэтому я здесь — чтобы её настоящий отец не смог вмешаться в её жизнь.

— И почему я должен верить, что это не часть его плана? — лёд под ногами Харальда затрещал, расползаясь по каменной кладке. — Что всё это, — он обвёл рукой пространство между ними, и в воздухе замерцали снежные кристаллы, — Не ради её силы?

— Я сделал всё, — голос Хокона стал жёстким, как сталь, — Чтобы в Ли-Ордэ не осталось следов о ней. Чтобы никто не нашёл необычно одарённую девушку с севера.

— Или просто устранил конкурентов, — парировал Харальд. — Ваше появление слишком своевременно, господин заклинатель.

Листва над ними заметалась от внезапного порыва ветра. Казалось, природа была недовольна происходящим.

— А Ваша забота слишком поспешна, господин годи. Два дня знакомства, и уже такая пылкая защита?

— В отличие от тебя, — иней под ногами Харальда расползся широким кругом, добираясь до зелёной травы, — Я не скрываю своих намерений за маской благородного заклинателя.

— Нет, — усмехнулся Хокон, и его усмешка была острее любого клинка, — Ты просто спешишь воспользоваться ситуацией. Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на неё?

— Убирайся из Исфьорда, заклинатель, — морозный узор расползся до корней древнего дерева. — У Вивеки достаточно защитников от таких, как ты.

Годи развернулся и направился к входу в таверну. Северный летний воздух между мужчинами почти звенел от взаимной неприязни.

— Защитников? — голос Хокона стал опасно мягким, а его вихри закружили опавшие листья в смертоносном танце. — Или претендентов?

Харальд остановился на первой ступеньке и медленно обернулся. Его глаза потемнели до цвета грозового неба. Смерив Хокона тяжёлым взглядом, он едко усмехнулся.

— Знаешь, заклинатель, — его голос стал низким и холодным, как ветер с земель ётунов, — Твоя помощь Исфьорду не нужна. Мы, северные дикари, — последние слова он произнёс с откровенной насмешкой, — Справлялись сами задолго до того, как империя решила, что может нами править.

Воздух между мужчинами загустел настолько, что, казалось, даже полуденное солнце померкло. Могучее дерево беспокойно зашелестело кроной, когда магия обоих магов достигла опасного предела — лёд Харальда сковал ступени толстой коркой, а вихри Хокона превратились в невидимые, но смертоносные клинки. Один неверный жест, одно лишнее слово — и утёс над фьордом мог стать ареной для смертельного поединка.

Внезапно природа вокруг замерла в неестественной тишине. Даже шумящий внизу прибой словно затих, позволяя услышать доносящийся из таверны разговор. Хокон и Харальд одновременно уловили в голосе Вивеки непривычные нотки — слишком мягкие, почти доверительные. А следом раздался насмешливый мелодичный мужской голос.

Мужчины переглянулись, на миг забыв о взаимной неприязни. В их взглядах мелькнуло одинаковое беспокойство: огненные яогуаи слишком сильны и опасны, а договор с ними всегда заканчивался плачевно для людей.

Харальд одним жестом убрал морозную корку с камней, а Хокон позволил вихрям рассеяться. Они вместе поспешили в таверну, движимые тревогой за безопасность Вивеки. Хокон убедился в том, что годи представляет для неё не меньшую угрозу, чем яогуай. Их временное перемирие было хрупким, как первый лёд. Не более чем вынужденная уступка перед лицом большей опасности.