Невозможная хозяйка таверны "Драный кот"

Глава 36

Когда я открыла глаза, то не сразу поняла, где нахожусь. Взгляд зацепился за маленькие колокольчики на пологе кровати. Они мелодично звенели, подчиняясь летнему ветру, который решил поиграть с ними.

Я медленно осмотрелась. Моя комната в таверне изменилась. На массивных балках под потолком появилась искусная резьба: девять драконов, волки Хати и Сколль, вороны-вестники и фениксы-хранители в бесконечном танце. По тёмным стенам вилась вязь сложных символов, в которых я безошибочно узнала защитные письмена аврорной магии.

Третья сила больше не ощущалась чужеродной — теперь я понимала её природу, хотя и не могла сказать, откуда пришло это понимание. В голове было удивительно ясно, словно кто-то разложил все знания по полочкам.

— Выспалась? — раздался нарочито небрежный голос.

Повернув голову, я заметила Чендлера. Дракон, устроившись на одной из балок, сосредоточенно выводил на стене новые символы специальной кистью, используя вместо туши магию.

— Сколько я спала? — мой голос прозвучал неприятно хрипло.

— Чуть больше трёх дней, — не отрываясь от работы, ответил дракон.

— Ётуны подери, — резко села, и комната слегка поплыла перед глазами. — Почему не разбудили? Что я пропустила? Где папа? А документы?

Тело ощущалось непривычно лёгким, хотя мышцы подрагивали от слабости. На прикроватной тумбочке я заметила свою заколку с розовыми цветками, стабилизированными магией. Потянулась к ней и сжала в ладони.

— Успокойся, — фыркнул Чендлер, выводя очередной символ. — Будить было нельзя — Локи явно переусердствовал с фундаментальной магией. Ничего важного не пропустила: таверна восстановлена полностью. Осталось только тебе провести ритуалы закрепления. Ульф в общем зале, документы у него.

— А Хокон?

— Никуда не делся твой заклинатель. Мотается между таверной и границей с землями ётунов, усмиряет одержимых монстров, — проворчал дракон, завершая очередной символ. — Ты как? — он наконец обернулся и внимательно посмотрел на меня.

Я прислушалась к себе. После разговора с Локи что-то изменилось. Теперь я понимала суть аврорной магии и работу точки силы так же естественно, как дышала.

— Локи что-то сделал? — произнесла я осторожно.

— Использовал фундаментальную магию, — Чендлер спрыгнул с балки. — Теперь ты понимаешь свою силу интуитивно. Думаю, он сделал это…

— Потому что так интереснее, — закончила я за него. — Он дал инструменты и хочет посмотреть, как я ими воспользуюсь.

Дракон смерил меня задумчивым взглядом, но спорить не стал.

— Ульф ждёт в общем зале, — сказал он после паузы. — Хочет прочесть записи вместе с тобой.

— Дай мне немного времени, — кивнула я, крепче сжимая заколку. Впервые подумала о том, что это единственная вещь, оставшаяся от матери.

Быстро приведя себя в порядок, я поспешила к папе. Желание как можно скорее изучить записи, подгоняло меня, но, едва переступив порог главного зала, я на мгновение замерла, пораженная переменами. Помещение преобразилось. Деревянные колонны теперь покрывала тонкая резьба, изображающая сцены из старых легенд. Между ними мерцали настенные светильники с магическими кристаллами, дающими мягкое освещение.

В центре зала стояли массивные столы с прочными креслами и диванами. На втором ярусе над залом расположилась небольшая библиотека. Книжные полки были аккуратно заставлены фолиантами, а ведущая туда лестница стала отдельным видом искусства.

Папа сидел в одном из кресел у камина. Заметив моё появление, он поднялся и, отложив записи на столик, шагнул ко мне.

— Как самочувствие? — спросил он, внимательно осматривая меня взглядом целителя. — Голова не кружится?

— Нет, — мотнула я головой. — Всё в порядке.

— Тогда сначала поешь, — в его голосе появились знакомые строгие нотки. — Три дня без еды — это слишком даже для мага.

— Па-а-а…

— Никаких возражений, — он мягко, но настойчиво подтолкнул меня к столу.

Шао приготовил простой завтрак: овсяная каша с мёдом и лесными ягодами, копчёная рыба и свежий ржаной хлеб. Большой глиняный чайник был наполнен травяным сбором с добавлением можжевельника. Похоже, яогуай расспросил папу о напитках. Несмотря на простоту блюд, от запаха свежей выпечки и аромата трав рот наполнился слюной. Только сейчас я поняла, насколько голодна.

Я села за стол, и папа расположился напротив, продолжая внимательно наблюдать за мной.

— Ты меня напугала, — произнёс папа тихо, пока я ела. Не упрекал, не жаловался — просто поделился.

— Прости, — я отложила ложку. — Я не хотела.

— Знаю, — он мягко улыбнулся. — Ты никогда не хочешь заставлять меня волноваться. Но я твой отец, и я не могу не беспокоиться о тебе.

Я кивнула и крепче сжала заколку, которую всё ещё держала в руке. По какой-то причине, когда заплетала волосы, я не стала её закреплять, но и не могла отпустить.

— Ты действительно хочешь прочесть записи вместе со мной? — спросила тихо.

— Да, — он накрыл мою руку своей. — Я знаю не больше тебя. Твоя мать успела лишь попросить защитить тебя. Всё остальное, — он кивнул в сторону столика, где оставил записи. — Она рассказала только прежнему годи перед смертью. Теперь, когда ты повзрослела, думаю, нам обоим пришло время узнать правду.

Я молча кивнула и вернулась к еде. Когда с завтраком было покончено, мы переместились к камину.

— Прежде чем начнём, — папа посмотрел мне в глаза, держа записи в руках. — Я хочу, чтобы ты знала: что бы ни было написано здесь, ты — моя дочь. И всегда ею будешь.

Я сжала заколку крепче, чувствуя, как розовые лепестки отзываются на прикосновение.

— Спасибо.

Он опустил взгляд на записи и начал читать вслух. Заколка в моей руке потеплела, и реальность растворилась в потоке чужих воспоминаний.

Сад императорского дворца залит закатным солнцем, а воздух наполнен ароматом цветущей сливы. Я стою рядом с молодой женщиной, такой похожей на меня, что перехватывает дыхание. Её длинные светлые волосы заплетены в тугую косу, как и подобает боевому магу на службе.

Она только что закончила тренировку с младшим отрядом дворцовой стражи — её назначили инструктором по водной магии после того, как она проявила себя в подавлении мятежа на западных границах. Несмотря на опалу рода, её собственные заслуги позволили ей получить это место. Теперь каждый вечер после занятий она проходит через сад — это кратчайший путь к казармам, где живут маги-инструкторы. Обычно спешит, но сегодня задержалась — слива зацвела раньше обычного.

В её осанке чувствуется благородное происхождение — племянница северного ярла, пусть и из младшей ветви рода. Уверенные движения выдают в ней сильного мага. Девушка заслужила своё место при дворе не связями, а талантом — её водная магия в бою не уступает некоторым заклинателям.

Младший императорский советник появляется так, будто это случайность. Высокий, статный — его движения завораживающе плавные, а взгляд прикован к её лицу, словно он не может оторваться. В руках у него веточка сливы в цвету — словно символ его восхищения.

— Прекрасный вечер, не правда ли? — голос советника мягок и обволакивает, как шёлк.

Мама едва заметно вздрагивает от неожиданной нежной интонации, но не отступает.

— Господин младший советник Шэй Фэйлан, — она совершает изящный поклон, выдающий идеальное воспитание.

— Для вас, Астрид, просто Шэй, — он протягивает ей цветущую ветвь. — Знаете, говорят, что слива цветёт даже в снегу. Как истинная северная красавица. Ваше мастерство в последнем сражении впечатляет.

Внешне мама не смущается, но я вижу, как её пальцы едва уловимо дрогнули от волнения, принимая веточку сливы. Она привыкла к уважению её силы, но не к такому открытому восхищению красотой.

— Расскажите мне о Северных чертогах, — просит младший советник, и в его голосе звучит искренний интерес. — О ваших традициях, о магии воды. Говорят, ваш род хранит древние техники тяжёлой боевой магии?

Я наблюдаю, как они гуляют по саду. Он слушает внимательно, запоминает каждое слово, задаёт правильные вопросы. Он говорит с ней не как со служащей магического корпуса; его восхищение её женственностью при невероятной боевой силе кажется неподдельным. И я вижу, как отступает настороженность, как расцветает интерес в её глазах. Как она бережно держит веточку сливы — первый подарок и единственное, что у меня останется на память о ней. Это те самые цветы, из которых мама сделает заколку, которую я буду хранить как единственное напоминание о ней.

…

Вечер. Мама бесшумно идёт по коридору к кабинету Шэя. Она не специально крадётся — сказывается привычка боевого мага. Поэтому её приближения не услышали. Голоса за дверью заставляют маму замереть.

— Значит, артефакт не ошибся? — этот голос ей незнаком.

— Абсолютно точно, — отвечает Шэй. — Девочка. С двойным даром — вода и воздух. Идеальное сочетание для наших планов.

— И она даже не подозревает?

— О чём? — в голосе Шэя звучит самодовольство. — Что я специально искал подходящую носительницу? Северянка из древнего рода, сильный маг, чистая магическая линия, — перечисляет сухо главные качества, из-за которых обратил внимание на девушку из военного корпуса. — Она идеально подходит для первой фазы плана.

— Астрид догадается. Она не так глупа, даже с учётом влюблённости в тебя.

— Не успеет, — холодно отвечает Шэй. — Как только ребёнок родится, она быстро исчезнет. У неё достаточно врагов при дворе. Несчастный случай во время тренировки — никто не удивится.

— Ты уже определился? Танши или Хаоран?

— Рано решать. Посмотрим, кто из их наследников окажется сильнее. У нас будет время выбрать подходящего… жениха, — что-то царапает в том, каким тоном это произнесено. Советник явно не брак подразумевает. — Главное, что первая часть плана удалась: ребёнок унаследует идеальное сочетание стихий. А потом, — он делает паузу, — когда дочь достигнет подходящего возраста, мы усилим её и повторим комбинацию.

— А если она откажется?

— У неё не будет выбора, — смеётся Шэй. — Я же говорю: всё продумано. Девочка будет воспитана в полной уверенности, что её судьба — служить роду отца. К тому же у нас есть способы убеждения.

— Астрид может обратиться к императору, — в голосе собеседника слышна осторожность. — Она всё же из рода ярла.

— К императору? — с превосходством усмехается Шэй. — Думаешь, почему я так долго ждал? Её дядя-ярл потерял расположение двора после того неудачного восстания в Северных чертогах. Сейчас влияние их рода держится на волоске. Если она пойдёт к императору… что ж, у меня достаточно доказательств её связи с бунтовщиками.

— Но это ложь.

— Конечно, — в голосе советника звучит самодовольство. — Но кто усомнится в словах того, кто курирует безопасность северных территорий? Особенно когда речь идёт о племяннице опального ярла?

Собеседник некоторое время молчит, а затем его голос становится тише:

— Шэй, а ты, — он будто подбирает слова. — Ты хоть немного испытываешь к ней настоящие чувства?

Мама замирает за дверью. Сердце болезненно сжимается в ожидании ответа. Но Шэй издаёт короткий смешок.

— Чувства? — в его голосе звенит презрение. — Разве аристократы нашего уровня могут позволить себе подобные слабости? — Он ненадолго замолкает. — Хотя, да, она привлекательна. А её сила и ловкость в бою… Признаю, наши тренировки и более приватные встречи весьма… м-м-м… приятны, — в его голосе проскальзывает удовольствие, от которого становится мерзко. — Но это не более чем естественное влечение. Как можно оценить хорошее вино или красивую картину?

Мама прикрывает глаза. Боль осознания растекается по телу. Эта откровенность ранит больнее любой лжи. Все моменты, которые казались особенными, для него были лишь приятным дополнением к плану. Каждый раз, когда она думала, что видит в его глазах настоящие чувства, он просто наслаждался красивой игрушкой.

— Не боишься, что она сбежит? — переводит тему собеседник.

— Куда? — презрительно фыркает Шэй. — На север, где её род теперь в опале? В степи, где её найдут за день? На запад, где у нас достаточно союзников? Нет, она в ловушке. И даже не подозревает об этом.

Понимание заставляет её похолодеть: он действительно заберёт ребёнка. Сразу же. У семьи Фэйлан достаточно власти, чтобы объявить её непригодной матерью. Достаточно влияния, чтобы при необходимости убедить всех в её измене.

— И ты уверен, что ребёнок будет достаточно силён? — снова спрашивает собеседник.

— Более чем, — в голосе Шэя проскальзывает самодовольство. — Я лично проверял её магический потенциал. Наш план работает. Скоро у нас будет идеальный инструмент для захвата власти. А если первый ребёнок окажется недостаточно силён… что ж, у нас будет время для второй попытки. Либо надавим на Хаоран, чтобы усилить её.

Мама прижимает руку ко рту, сдерживая судорожный вздох. Теперь она понимает: её беременность — не просто часть плана по усилению магической линии. Это политическая игра, где её ребёнку уготована роль пешки в борьбе за власть.

Она могла бы попробовать обратиться к другим северным родам. Но после подавления восстания никто не рискнёт открыто выступить против советника. Попытаться найти союзников при дворе? Но кто поверит слову мага из опального рода против заклинателя, приближённого к императору?

Мама сжимает кулаки в тихой ярости. Она отступает от двери беззвучно, как учили в военном корпусе. Она боевой маг, она могла бы попытаться сразиться. Но… Шэй происходит из древнего рода, влияние его семьи при дворе огромно. Даже если она победит в прямом столкновении, его семья не остановится. Они найдут способ добраться до ребёнка. Нет, открытое противостояние — это путь к поражению.

Она понимает: открыто ей не победить. Но она помнит древние легенды. Легенды о тех, кто может изменить саму судьбу.

Пусть она не может сражаться в открытую. Но она может сделать то, чего от неё никто не ожидает — призвать тех, кого боятся остальные бессмертные.

Она спешит в казарму. Она методично собирает самое необходимое, чтобы быть готовой сбежать в любой момент. Воительница внутри неё жаждет боя, но мать понимает: ради ребёнка нужно быть мудрее. Нужно подготовиться и исчезнуть так, чтобы их никогда не нашли. А лучше, чтобы забыли об их существовании.

…

Горный склон на границе земель ётунов. Ветер треплет волосы моей матери, но она стоит прямо, гордо вскинув голову. В её позе — вызов судьбе.

Её голос разносится над скалами — не мольба, но требование:

— Тот, кто смеётся в лицо судьбе. Тот, кто рушит цепи, ломает оковы. Тот, кто обманывает тех, кто считает себя сильнее всех. Если ты слышишь меня — откликнись!

Воздух дрожит от силы её призыва. Это не просьба о помощи — это вызов.

— Я прошу не милости и не спасения. Я прошу пути, которого не видит никто. Я прошу дороги, что выведет меня из тьмы. Я прошу шанса ускользнуть от рук того, кто считает моего ребёнка своим.

Ветер стихает. В наступившей тишине её голос звенит сталью:

— Тот, кто гуляет по граням возможного. Тот, кто меняет судьбы, смеясь над законами. Тот, кого нельзя поймать — ответь мне. Пусть твоя воля пересечётся с моей — и я приму твою цену.

Реальность вздрагивает.

Локи появляется, шагнув из теней между скал, словно часть мира изменила свою суть. Его рыжие волосы отливают медью в свете звёзд, а зелёные глаза мерцают опасным весельем.

— Смертная, которая не умоляет, а предлагает сделку? — в его голосе звучит искренний интерес. — Как… необычно. — Он скользит ближе, каждое его движение подобно танцу змеи. — Беглянка. Маг воды. Носительница древней крови… Хм, — его улыбка становится острее. — Дитя под сердцем с силой, способной изменить баланс власти. Что ты предложишь в обмен на её защиту?

— Любую цену, — отвечает мама твёрдо. — Кроме свободы воли моего ребёнка.

— О-о-о, — тянет Локи с искренним восхищением. — Как возвышенно, — он делает паузу. — И как глупо. Ты действительно думаешь, что сможешь торговаться с богами?

— Нет, — её голос не дрожит. — Я не торгуюсь.

Локи смеётся.

— Я предложу тебе путь, — произносит он, и воздух вокруг холодеет. — В землях ётунов есть места, куда не дотянутся поисковые заклинания твоего преследователя. Где древняя магия скроет вас надёжнее любых защитных чар. Я научу твоего ребёнка использовать силу так, как не смогут другие. Она станет больше, чем просто магом или заклинателем. Она станет той, кто может изменить сам порядок мира.

Его слова звучат как песня, как обещание, как искушение.

— А взамен? — тихо спрашивает мама.

— Всего лишь позволь мне быть её учителем, — Локи улыбается той улыбкой, что очаровывает и пугает одновременно. — Разве это не меньшая цена, чем жизнь в страхе? Чем постоянные попытки спрятаться от того, кто рано или поздно найдёт вас?

Воздух наполняется ароматом персиковых цветов.

— Пф-ф-ф, Локи, — раздаётся новый голос, полный притворного разочарования. — Всегда предлагаешь самый радикальный путь.

Сунь Укун появляется на ближайшем дереве, небрежно покачивая ногой. Его золотые глаза искрятся весельем, но за этим озорством прячется что-то древнее и опасное.

— Земли ётунов? Серьёзно? — он качает головой. — Где магия изменит саму суть ребёнка? Где она станет идеальным оружием в твоей войне против Изначальных?

— По крайней мере, я честен в своих намерениях, — парирует Локи. — А что предложишь ты? Очередную иллюзию защиты?

— Защита может быть разной, — Сунь Укун спрыгивает с дерева с показной небрежностью. — Не обязательно прятать сокровище в неприступной крепости. Иногда, — он делает паузу, словно наслаждаясь моментом. — Достаточно спрятать его на самом видном месте.

— Как занятно, — Локи растягивает слова. — И что же ты предложишь? Спрятать среди людей? — его смех режет слух. — Где отец ребёнка найдёт их за день?

— Если знать правильное место, — Сунь Укун улыбается, и в его улыбке проскальзывает нечто древнее. — Место, где сила ребёнка станет щитом. Где древние тропы пересекаются, а магия течёт свободно.

— Ты задумал, — Локи внезапно перестаёт улыбаться и смотрит на Сунь Укуна с новым интересом. — Как… дерзко.

— Просто я вижу чуть дальше прямого пути, — Сунь Укун обращается к маме. — Я отведу тебя туда, где твоё дитя получит всю силу, что ей суждена. Где она сможет жить среди людей, но быть защищённой самой природой своего дара.

— И что ты хочешь взамен? — спрашивает мама.

— Следуй моему пути. Делай так, как я скажу. И когда придёт время, — его золотые глаза вспыхивают. — Позволь событиям идти своим чередом.

— Он лжёт, — зло шипит Локи. — Его путь потребует от тебя жертвы куда большей, чем ты думаешь.

— А твой путь не требует жертв? — парирует Сунь Укун. — Скажи ей, что станет с ребёнком в землях ётунов. Как древняя магия изменит её суть. Как она станет идеальным оружием в твоей вечной войне.

Мама переводит взгляд с одного бога на другого. Каждый предлагает защиту, но каждый хочет использовать ребёнка в своих целях.

— Время на исходе, — мурлычет Локи. — Поисковые заклинания её отца уже близко. Выбирай.

— Я выбираю путь, — её голос звучит твёрдо. — Который оставит моему ребёнку право самой выбирать свою судьбу. — Она делает шаг к Сунь Укуну, но смотрит на Локи. — Не потому, что верю его словам больше. А потому что его путь оставляет возможность для иного выбора. В землях ётунов выбора не будет совсем.

Что-то мелькает во взгляде Локи — уважение? Досада? Он склоняет голову:

— Как неожиданно… мудро, — его улыбка становится почти искренней. — Что ж, пусть будет так. Но знай, — бессмертный отступает в тени. — Свобода выбора — не всегда благо. Какова цена этой свободы?

Локи исчезает, но воздух всё ещё звенит от его силы. Сунь Укун больше не улыбается — его лицо становится серьёзным, древним.

— Ты понимаешь, что я предложу не просто защиту? — спрашивает он. — Что цена будет выше, чем просто следовать моему пути?

— Я понимаю, что каждый из вас ведёт свою игру, — она смотрит на Царя обезьян без страха. — И мой ребёнок — фигура в ней. Но твой путь хотя бы оставляет возможность ей однажды выйти из этой игры. И за эту возможность заплачу я, а не она. Ты возьмёшь плату с меня.

Сунь Укун смеётся — не той показной легкомысленностью, что раньше, а древним, звенящим смехом:

— Ты действительно достойна своего рода, — он внезапно оказывается рядом. — Но знай: то, что я задумал, изменит твоего ребёнка не меньше древней силы, что обитает на землях ётунов. Она станет ещё сильнее, чем ты можешь представить. И эта сила, — он делает паузу. — Многие захотят использовать её в своих целях.

— Разве не этого добивался Шэй? — горько спрашивает она.

— О нет, — Сунь Укун качает головой. — То, что задумал он, — лишь детская игра по сравнению с тем, что случится. Но не беспокойся — эта сила требует свободы, так что твоё условие будет выполнено.

…

Видение меняется. Северная ночь, маленькая хижина на границе леса. Слабость от потери магии, отданной Сунь Укуну для защитного заклинания, ещё отзывается дрожью в руках, но мама крепко прижимает меня к груди.

— Как любопытно, — голос раздался из темноты, словно он всегда был здесь, просто ждал подходящего момента.

Локи появляется не внезапно — он словно перетекает из одной тени в другую, как змей, меняющий обличье. Его рыжие волосы вспыхивают в темноте подобно углям костра.

— Обезьяна превзошёл сам себя, — продолжает он, скользя по комнате с грацией хищника. — Использовать саму суть аврорной магии как щит, — в его глазах мелькают искры зелёного пламени. — Заставить всех забыть о твоём ребёнке. Почти изящно.

— Почти? — её голос тих, но твёрд как сталь. Её руки крепче сжимаются вокруг меня. Даже без магии она готова защищать.

Локи проводит пальцем по стене, и узоры инея расцветают под его прикосновением, складываясь в древние руны.

— Видишь ли, — он улыбается так ласково, сочувственно, что становится не по себе. — Обезьяна не рассказал тебе всей правды. Щит защитит, да. От магов, от её отца, даже от богов, — бессмертный делает паузу, превращая свои слова в игру. — Почти всех богов.

Взгляд Локи скользит по небольшой комнате. Его явно забавляет двойственность обстановки: уютный дом, в котором каждая деталь — от расстановки мебели до расположения светильников — выдаёт военную выучку хозяйки. Удобный обзор из окон, продуманные пути отхода, и ни одной лишней вещи, способной помешать в случае опасности. Мама со мной на руках стоит в тактически выверенной позиции у окна — даже без магии она не теряет боевых рефлексов.

— Оставшихся можно пересчитать по пальцам, не так ли? — мама не двигается, но ещё крепче обнимает меня.

— Разве тебя это не настораживает? — усмехается Локи.

— Если ты хочешь сказать, что ты в их числе, то мог бы просто признаться, что защита не подействовала на тех, кого я призвала, — она смотрит на него без страха.

— Если бы всё было так просто, — Локи щёлкает пальцами, и в воздухе на мгновение проступают очертания золотых цепей. — Эта магия сильна. Она почти безупречна.

— Но у неё есть изъян?

— Дело не в самой защите, — бессмертный лениво опускается на край стола. — А в её создателе. Ты ведь понимаешь, он не просто прячет её. Он привязал её к точке силы. Это значит, что как только её магия пробудится, — он протягивает руку, и в воздухе складывается изображение древних символов, вращающихся в медленном ритме. — Она станет частью этого равновесия. Его равновесия.

— Защита может стать клеткой?

— Клетка, — Локи щурится, будто доволен её догадкой. — Слишком грубое слово. Скорее… якорь, — его голос становится мягче, почти ласковым. — Видишь ли, ты думаешь, что дала ей шанс выбрать, кем быть. Но правда в том, что у неё уже нет выбора.

— Сунь Укун так не поступил бы, — твёрдо отвечает мама.

— Разумеется, — Локи кивает, изображая полное согласие. — У него были лучшие намерения. — он наклоняет голову, и его голос становится чуть тише. — Но ты ведь знаешь, чем обычно вымощена дорога, ведущая прямиком в бездну?

Молчание между ними кажется слишком громким. Локи больше не улыбается.

— Аврор — не просто человек с уникальной магией. Каждый аврор меняет мир. И когда твоя дочь подрастёт… Как ты думаешь, что произойдёт, когда её сила достаточно окрепнет?

— Он привяжет её окончательно, — отвечает.

Локи молчит, но ей не нужно подтверждение. Мама смотрит на меня, и в её взгляде появляется тень.

— К чему ты ведёшь? — её голос звучит глухо.

Локи мгновение смотрит на неё без обычной насмешки, будто решая, стоит ли говорить.

— Скоро поднимется буря, — он небрежно меняет тему. — С тех земель, в которые даже Изначальные предпочитают не заглядывать. Её ветер сотрёт все следы и собьёт любые поисковые заклинания.

Его глаза вспыхивают зелёным, когда он замечает, как напрягается мама.

— Ты предлагаешь отправиться в земли ётунов? — она спрашивает прямо.

— Я предлагаю выбор, — на мгновение черты Локи становятся острее, древнее. — Разве не за этим ты пришла к нам? За свободой от чужой воли?

— Свободой… Каждый из вас предлагает свой путь. Свой способ использовать её силу. Но никто не хочет подождать и спросить, чего хочет она сама.

— Ты думаешь, у неё будет выбор? — Локи смеётся, и его смех звучит, словно низкий рокот грома вдали. — С такой силой? — он обходит комнату, и тени движутся вместе с ним. — Когда отец вспомнит, он найдёт способ добраться до неё. Сунь Укун уже сделал её хранительницей равновесия. Асы не оставят без внимания нового аврора. Все захотят управлять ей.

— Все, кроме того, кто действительно захочет защитить её ради неё самой, — тихо произносит мама, и что-то древнее просыпается в воздухе.

Локи застывает, и впервые за весь разговор его маска соскальзывает. В комнате становится слишком тихо, как перед чем-то неизбежным. Он медленно наклоняет голову, и в его взгляде нет ни насмешки, ни превосходства — только чистый интерес.

— Как… непредсказуемо, — он произносит это почти с уважением. — Ты собираешься искать третий путь? Даже без магии? — в его голосе нет издёвки, только задумчивость, словно он пытается представить, как далеко мама сможет зайти.

— Найду способ, — в её голосе звучит сталь.

— Это убьёт тебя, — он не шутит, а предостерегает.

— Но даст ей шанс.

Бог обмана смотрит на маму долго, слишком долго. Затем его губы едва заметно дёргаются: не совсем улыбка, но почти.

— Знаешь, а ведь может сработать. Такая жертва изменит саму суть защиты. Не магическая сделка, не договор с богами, а просто… материнская любовь, — он произносит это так, словно вспомнил про более древнюю силу, способную менять миры. — Что ж, пусть будет так, — Локи отступает в тени, и его голос превращается в шёпот ветра. — Буря может помочь и в этом пути. Или стать первой в череде бурь.

…

Снег падает крупными хлопьями, заметая следы, забирая последние силы, но мама продолжает идти, прижимая меня к груди. Буря воет вокруг нас, и каждый шаг даётся всё труднее.

— Довольно смело, — голос Локи звучит совсем рядом.

Он появляется из снежного вихря, и его рыжие волосы кажутся единственным тёплым пятном в белом безмолвии. Мама не вздрагивает. Она ждала его.

— Ты ведь знал, что я выберу этот путь, — её голос едва слышен за воем ветра. — Но в буре нет третьей дороги.

— Я предполагал, что ты останешься под защитой Сунь Укуна, — в его голосе проскальзывает тень сожаления пополам с уважением. — Но ты продолжаешь удивлять.

Локи делает шаг ближе, и снег расступается перед ним, образуя небольшой круг тишины.

— Я не могу вывести вас отсюда, — он произносит это почти с досадой. — Эта буря — часть древней магии. Даже боги должны уважать её законы. Однако, — его глаза вспыхивают зелёным. — Я могу дать тебе знания. Те, что помогут создать новый путь.

— В обмен на что? — мама спрашивает прямо, как воин.

— На твою последнюю силу, — его взгляд опускается на меня, и в нём мелькает что-то похожее на любопытство. — И на право однажды поговорить с ней. Когда придёт время.

— Ты хочешь использовать её.

— Я хочу дать ей выбор, — Локи качает головой. — Как и ты. Разве не забавно? — он улыбается, но в его улыбке нет привычной насмешки.

Мама смотрит на меня долго, словно пытаясь запомнить каждую черту.

— Ты дашь ей знания?

— Когда придёт время, — бессмертный склоняет голову. — Таково моё обещание.

На его ладони вспыхивает золотая печать нерушимой клятвы. Мама выдыхает и кивает.

Знания приходят подобно волне, древние и могущественные. Её пальцы сами выводят в морозном воздухе руны старшего круга, и каждый символ вспыхивает зелёным пламенем.

— Духи предков, хранители путей, услышьте зов последней силы, — её голос слаб, но каждое слово звенит решимостью. — Приведите того, кто захочет и сможет защитить, того, кто примет как своё дитя. Того, чьё сердце не закрыто для любви. Того, кто даст ей право на выбор.

Локи наблюдает, как заклинание вплетается в бурю, становится её частью. Его лицо на мгновение становится задумчивым, почти мягким.

— Ты правда готова отдать всё ради неё? — его голос звучит тише.

Мама молчит, ласково проводя пальцами по моей щеке в последний раз.

— Да, — её голос спокоен, но за этой спокойностью стоит железная воля. — Потому что это мой выбор.

Локи долго смотрит на неё, а затем усмехается. Но теперь его ухмылка иная, без азарта игрока.

— Как необычно, — его взгляд становится более глубоким, изучающим, будто он пытается разглядеть что-то, что раньше не замечал. — Даже я не могу предсказать, что из этого выйдет. — Локи отступает в тени, и его последние слова, обращённые ко мне, растворяются в вое бури. — До встречи, маленькая. Твоя мать выбрала достойный путь.

Силы покидают маму, но она продолжает держать меня крепко. В вое бури слышатся чьи-то шаги.

Из снежного вихря появляется высокая фигура — воин, в седине которого отражена цена пути мага-берсерка. Но он оставил поле битвы до того, как безумие поглотило его душу.

— Держитесь, — он опускается на снег рядом с мамой. — Я помогу.

— Спаси её. Защити. Прошу… — успевает прошептать мама, прежде чем потерять сознание.

Воин бережно берёт её вместе со мной на руки, и метель смыкается за его спиной, скрывая все следы.