Невозможная хозяйка таверны "Драный кот"

Глава 26

Вивека

Закатное солнце окрашивало воды фьорда в золотисто-оранжевые оттенки, когда я остановилась перед цепочкой камней, ведущих к беседке. Тёмный силуэт Хокона, замершего в медитативной позе, казался частью древней картины — настолько органично его фигура вписывалась в архитектуру традиционного строения.

Прохладный бриз с фьорда играл с его длинными волосами, выбившимися из высокого пучка. Хокон сидел, опираясь спиной на одну из колонн, скрестив ноги, и, казалось, полностью погрузился в созерцание заката.

Машинально коснувшись артефакта на груди, я поморщилась. Именно из-за него приходится искать помощи — собственной силы катастрофически не хватает для постижения аврорной магии. Будь у меня доступ к полному резерву, ни за что бы ни пришла. Но большая часть моих сил уходит через артефакт на нужды империи, а остатков едва хватает на базовые практики развития аврорной магии. В трактате не было ни единого совета о том, как быть в случае слабости дара — видимо создатели свитка не предполагали, что кто-то станет ограничивать магическую силу аврора. В итоге Чендлер пришёл к выводу, что самый быстрый способ — это воспользоваться помощью заклинателя. Если что-то пойдёт не так, можно же будет передумать и прекратить.

Слова из трактата повторялись в голове: «Магия есть живая сущность — душа самого мира. Подобно тому, как кровь течёт по жилам, магия струится по незримым путям, питая всё сущее. Она дышит, меняется, растёт и откликается на зов достойных. Аврор же подобен сердцу в этом великом потоке жизни. Как сердце направляет кровь по телу, так аврор способен влиять на течение магических потоков в мире. В этом заключено высшее предназначение носителя света — быть хранителем равновесия в вечном танце стихий» .

Пока я размышляла над загадочными строками о предназначении аврора, ветер, словно подбадривая, легонько подтолкнул меня в спину, и я осторожно ступила на первый камень.

Подойдя ближе, я заметила, что дыхание Хокона было слишком размеренным для медитации. Заклинатель спал, и это выглядело настолько неожиданно, что я невольно замерла. Внезапно подумала о том, где Хокон остановился в Исфьорде? И он вообще спал с момента прибытия?

Ступая как можно тише по деревянному настилу беседки, я приблизилась к Хокону и аккуратно села напротив него, скрестив ноги. Отчего-то совсем не хотелось его будить. Спящий заклинатель выглядел иначе — исчезла привычная маска высокомерия, черты лица смягчились, и он казался неожиданно уютным. Это слово сейчас странно подходило обычно наглому аристократу. Устроившись поудобнее, оперлась локтями о колени и опустила подбородок на кулачки.

За то время, что я наблюдала за Хоконом, солнце успело значительно снизиться. Золотистые блики на воде фьорда медленно сменялись багряными отсветами, а тени от колонн беседки становились всё длиннее. Прохладный вечерний ветер с фьорда играл с длинными прядями его волос, и теперь в густеющих сумерках они отливали синевой, как вороново крыло.

Бледная кожа за время пребывания заклинателя на моей родине, казалось, стала только светлее. Я помнила, что это связано с частыми магическими практиками, но всё равно предполагала, что немного северного ветра непременно сотрёт эту аристократическую бледность. Однако идеальное лицо, казалось, стало даже бледнее обычного, отчего губы его алели, словно Хокон воспользовался уловкой столичных модниц.

Тихо хмыкнула, представив, как заклинатель сжимает губами листочки хезу — те самые, что придают губам алый оттенок на некоторое время. Словно почувствовав пристальное внимание, Хокон приоткрыл глаза и посмотрел на меня из-под полуопущенных ресниц.

— О чём задумалась? — хрипло спросил.

— Твои губы такие яркие, ты их красишь? — прежде чем поняла, что говорю вслух, обратила в слова разгулявшиеся мысли об особенностях заклинательской внешности.

— М-м-м, — протянул он и снова закрыл глаза. — Милая Вивека, мне нравится, что ты думаешь о моих губах, — мягко, без свойственной ему нахальности, улыбнулся, словно ещё не проснулся полностью. — Что бы я ни ответил, стоит ли доверять? Хочешь — проверь.

Последние слова Хокон произнёс едва слышно, словно вновь погружался в дремоту. Я замерла, разглядывая его умиротворённое лицо и пытаясь понять — действительно ли он уснул? Его ресницы чуть подрагивали, а дыхание казалось размеренным и глубоким.

Ведомая каким-то необъяснимым порывом, я медленно протянула руку к его лицу. Может, и правда стоит проверить? Всего одно прикосновение, он ведь спит. Пальцы уже почти дотронулись до его губ, когда здравый смысл, наконец, пробился сквозь странное наваждение. Осознав, что именно собиралась сделать, отшатнулась, чувствуя, как заливаюсь краской.

Но было поздно. Вся расслабленность мгновенно слетела с заклинателя. Быстрее, чем я успела отдёрнуть руку, Хокон перехватил моё запястье. Одним плавным движением он притянул меня ближе и, прежде чем я осознала происходящее, прильнул губами к чувствительной коже запястья. По телу прокатилась волна дрожи, и я инстинктивно дёрнулась, пытаясь освободиться. Хокон лишь усмехнулся, его глаза опасно потемнели. Он неторопливо, словно наслаждаясь каждым мгновением, поцеловал мою ладонь, кончики пальцев, а после, глядя мне прямо в глаза, медленно провёл моим большим пальцем по своим губам.

Только тогда мне удалось вырвать руку из его захвата, хотя пальцы заклинателя разжались так легко, будто он и не держал вовсе.

— Ну как? — насмешливо спросил через несколько мгновений моего обескураженного молчания.

Я опасливо покосилась на свою ладонь, всё ещё ощущая призрачное тепло его прикосновений. На коже не осталось ни следа краски, ни малейшего намёка. Сердце колотилось как безумное, по телу разливался жар, а меня потряхивало от… От возмущения!

— Ну знаешь! — выпалила, кое-как вернув способность мыслить.

Подскочила на ноги и попятилась назад, на всякий случай стараясь оказаться как можно дальше от наглого аристократа. Но беседка была не настолько большой, как хотелось бы. Всего пара шагов — и спина упёрлась в колонну.

— Это совершенно неприемлемо! — добавила как можно строже, стараясь не отвлекаться на то, как завораживающе освещают последние лучи заката его лицо.

— Неприемлемо? — Хокон нарочито удивлённо заломил бровь, смотря на меня с такой насмешкой, от которой захотелось швырнуть в него чем-нибудь тяжёлым.

Заклинатель поднялся одним плавным движением — текучим, завораживающим, словно струящаяся вода. Я невольно залюбовалась этой небрежной грацией, пытаясь понять: он всегда двигается так притягательно, или сейчас специально для меня… Стоп. Не стоило думать об этом. Совсем не стоило.

Но когда Хокон потянулся — неторопливо и изящно — от удивления я, кажется, забыла, как дышать. Свободный покрой одежд обычно скрадывал фигуру заклинателя, создавая обманчивое впечатление изящества и хрупкости. Но сейчас, когда ткань натянулась на плечах… Оказывается, под этими многослойными одеждами скрывалась совсем не аристократическая изнеженность. Широкие плечи, сильный разворот спины и… Нет. Нет-нет-нет. Об этом думать определённо не стоило. Особенно учитывая, что я до сих пор ощущала тепло его губ на кончиках пальцев.

Кажется, я слишком долго смотрела, потому что совершенно позабыла, что вообще стало причиной моей злости. К счастью, следующие слова заклинателя быстро отрезвили.

— Разве не ты первая потянулась ко мне? — самодовольно усмехнулся он.

— Ты же сам разрешил. И я думала, ты спишь! — возмутилась, но тут же поняла, как глупо это прозвучало.

— Разрешил? — снова издевательски-невинно переспросил, но в глазах промелькнул опасный блеск, от которого по спине пробежали мурашки. — Так значит, целовать спящих можно? — в голосе Хокона звучало откровенное веселье с толикой предвкушения, заставившего меня невольно вздрогнуть. — Как интересно, — задумчиво протянул, а после продолжил, окончательно выводя меня из себя. — Непременно воспользуюсь твоим разрешением, когда увижу тебя спящей.

— Только попробуй! — чуть не зарычала от злости.

Гнев придал смелости, усыпив благоразумие, и я шагнула к нему. Только оказавшись так близко, поняла свою ошибку — из-за разницы в росте пришлось задрать голову, отчего я наверняка выглядела уже не так грозно, как планировалось.

— Ну так как? — Хокон чуть подался вперёд, и я разглядела завораживающие серебристые магические искорки в его льдисто-серых глазах.

— Что? — озадаченно нахмурилась, потеряв нить разговора. Близость заклинателя мешала сосредоточиться.

— Ты хотела проверить, — любезно пояснил, уж лучше бы промолчал. — Проверила? — голос стал ниже, бархатистее. — Понравилось?

Хокон явно наслаждался происходящим. Уголки его губ то и дело приподнимались в едва сдерживаемой улыбке, и я почему-то не могла перестать следить за этими лёгкими движениями. Ох, Великая Фрейя…

С огромным усилием прикрыла глаза и опустила голову, только так получилось вернуть способность мыслить. Не нужно было приходить за помощью к заклинателю. Вот не зря была уверена, что ничего хорошего из этого не получится. Резко развернулась и направилась к выходу из беседки, оставив наглого аристократа без ответа.

— Признаться, я был уверен, что ты не придёшь, — внезапно серьёзно произнёс Хокон. — Хотя очень надеялся ошибиться.

Что-то в его тоне заставило меня замереть и обернуться. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и я не смогла разглядеть выражение лица заклинателя.

— Раз уж мои надежды оправдались, — продолжил он. — Предлагаю приступить к практике. Времени у нас не так много.

— Подожди, — я подняла руку, останавливая его. — Прежде чем начнём, мне нужно знать, что ты хочешь в качестве платы за помощь?

— Почему ты решила, что я потребую вознаграждение? — в голосе Хокона проскользнуло удивление вперемешку со странной интонацией. Словно я его задела этим вопросом.

— Всему своя цена, — качнула головой, прогоняя необоснованное чувство вины. — Особенно если это помощь лучшего императорского заклинателя.

— Хм, — озадаченно протянул Хокон. — Раз ты настаиваешь, тогда поцелуй?

Не знаю, что именно повлияло. То ли сумерки, окутавшие беседку пеленой полумрака, сделали происходящее похожим на сон. То ли в его голосе проскользнула какая-то невозможно странная интонация — словно затаённая надежда, от которой стало не по себе. Я замешкалась, растерялась, пытаясь понять — это всё ещё игра? Странно, но и Хокон замер, будто сам удивился своим словам. В его привычной надменности появились едва заметные трещины усталости.

Глубоко вздохнув, я подошла к перилам и вцепилась в них, словно они могли защитить от собственных непрошеных мыслей. Подняла взгляд к небу, где одна за другой зажигались звёзды. Луна пока скрывалась за прибрежными скалами, отчего воды фьорда казались чёрными и бездонными — как глаза Хокона, когда он касался губами… Нет, об этом думать не стоило.

— Значит, за секретные практики по развитию контроля над силой тебе в качестве платы достаточно одного поцелуя? — как бы я ни старалась, голос предательски дрогнул.

Да и ётуны с ним, с этим напускным безразличием. Ночной ветер с фьорда ободряюще охладил горящие щёки, придавая сил.

— Нет.

Бархатистый голос прозвучал неожиданно близко. Хокон подошёл неслышно — только тепло его тела и едва уловимый запах сандала и лотоса выдавали присутствие. Между нами было меньше полушага, и я невольно напряглась, ожидая услышать цену его помощи. До боли закусила губу, пытаясь понять, когда и каким поведением показала себя столь доступной для торга.

В столице я слишком часто позволяла себе украдкой смотреть на него в библиотеках? Или дело в том мерзком аристократе? Быть может, Танши в отместку за унижение распустил слухи, что я ищу, кому продать силу? От воспоминаний к горлу подступила тошнота.

— Если бы ты знала, насколько сильно и давно я хочу тебя поцеловать, то посчитала бы меня безумцем, — голос Хокона звучал непривычно тихо, без обычной насмешки. Он опустил руки на перила по обе стороны от меня, но в этом жесте не было привычной властности. — Милая Вивека, я не желаю, чтобы ты считала меня негодяем.

Его лоб опустился на моё плечо — медленно, словно он больше не мог держать голову прямо. От этого простого жеста перехватило дыхание. Где моё хладнокровие, обещанное Фреей?

— Я хочу помочь тебе по собственной воле и не за награду, — продолжил Хокон. — Я ведь не из Асов. За мою помощь нет необходимости выполнять условия магических правил.

Его слова звучали слишком искренне для того, кто просто хотел склонить на проведение ритуала или развлечься. От этого становилось только страшнее: я совершенно не понимала, чего хочет от меня заклинатель. Тот самый надменный аристократ, который сейчас казался совсем другим человеком.

— Хокон? — позвала я спустя мучительно длительное молчание.

Ответа не последовало. Его дыхание стало ровнее, а давление на плечо постепенно усилилось. Неужели действительно уснул? Нерешительно подняла руку и едва коснулась его виска, ощутив под пальцами гладкий шёлк волос. В этом простом жесте было что-то пугающе интимное.

— М-м? — отозвался он так тихо, что я едва расслышала.

— Что ты видел? — спросила, пытаясь отвлечься от неуместной нежности в собственных движениях. — В момент проверки сил. — Я замялась, вспоминая предположения Чендлера. — Должно быть, что-то неприемлемое?

Хокон рвано выдохнул, его дыхание проникло сквозь ткань туники. Пальцы на перилах побелели от напряжения — даже в слабом свете звёзд это было заметно. Всё настолько плохо?

— Не расскажу, — тихо ответил он. — На юге среди кочевников ходит поверье: нельзя рассказывать о том будущем, что показали Асы, если хочется, чтобы оно воплотилось.

— Ты поэтому такой уставший? — не смогла удержаться от предположения и добавила. — Когда ты в последний раз нормально спал?

В моём голосе прозвучала непрошеная забота, и я мысленно обругала себя за эту слабость. Хокон тихо хмыкнул, не поднимая головы с моего плеча.

— Нормально — это сколько? — в его голосе промелькнула привычная насмешка, но какая-то надломленная. Словно он больше не мог удерживать маску превосходства.

— Хотя бы четверть ночи? — предположила я, стараясь говорить небрежно. Но его непривычная уязвимость заставляла всерьёз забеспокоиться.

Он молчал так долго, что я подумала — снова уснул. Но потом его голос, тихий и хриплый, прозвучал совсем близко.

— Тогда перед тем, как ты меня поцеловала.

— Я тебя не целовала! — возмущение вырвалось само собой, и я почувствовала, как он едва заметно вздрогнул. — Это была проверка сил, которую ты сам предложил. И вообще, — добавила уже мягче, — Это был поцелуй в щёку, не более.

— Пусть будет так, — согласился он с какой-то странной покорностью, совершенно не похожей на обычную властность заклинателя.

— Поэтому ты избегаешь сна? — высказала следующую догадку, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. Но внутри всё похолодело от мысли: что же такого он увидел в том видении, отчего теперь не может спать?

— Не избегаю, — его усмешка прозвучала горько. — Просто сложно спать, когда каждый раз видишь, — он резко оборвал фразу, словно испугался сказать лишнее.

Его пальцы с такой силой сжали перила беседки, что дерево жалобно скрипнуло. В этом звуке было что-то настолько отчаянное, что мне стало не по себе. Если увиденное будущее так страшно, почему тогда Хокон ссылается на поверье кочевников, желая, чтобы оно сбылось?

— То, что не должно случиться? — едва слышно спросила я, боясь узнать ответ.

— То, что желаю больше всего, чтобы случилось, — выдохнул он так тихо, что его слова почти растворились в шуме прибоя. — И как можно скорее.

— Ну да, — я попыталась говорить непринуждённо, но вышло натянуто.

Версия Чендлера о неприличном видении казалась всё менее вероятной, и внезапно меня осенила очевидная догадка.

— Обретение бессмертия, да? — озвучила догадку. — Этого тебе хочется больше всего?

Хокон резко выпрямился, его тепло исчезло с моего плеча, оставив странное чувство потери. Он развернул меня к себе одним резким движением. В темноте его глаза казались бездонными, как воды фьорда, но даже в сумраке я видела, как что-то ещё более тёмное промелькнуло во взгляде.

— Бессмертие? — в его голосе прозвучало такое искреннее изумление, что я невольно вздрогнула. — Ты действительно думаешь, что меня интересует бессмертие?

— А разве нет? — растерялась, пытаясь понять реакцию Хокона. — Ты же лучший заклинатель империи. Если прибавить к твоей силе мою, то наверняка станешь гораздо ближе к бессмертным. Разве не об этом мечтают все, кто ступает на путь заклинателя?

Рассуждая, я исходила из предположения, что увиденное Хоконом возможное будущее связано именно с проведением ритуала. Ведь что бы ни было причиной, заклинатель в тот день заговорил со мной с одной целью — получить силу. И он это даже подтвердил вчера. Значит, и будущее связано именно с передачей моей магии.

Я рассуждала предельно логично, стараясь исключить эмоции, с которыми Фрейя, как оказалось, помогла только на время. Вопрос про неприемлемость видения Хокон проигнорировал. Значит, Чендлер ошибся. Будь в видении близость или свадьба, что ещё более абсурдно, заклинатель бы согласился с данным определением. Первое предположение неприемлемо для меня: не представляю, что должно случиться, чтобы я согласилась на близость с тем, кто заберёт мою магию. Второе — для аристократа из семьи Хаоран.

Да, браки среди благородных и простолюдинов иногда случаются. Но на эти пары указывают сами Асы, соединяя их равным браком. В ином случае союз высшего аристократа, тем более наследника, и девушки без рода неприемлем. Благословение бессмертных невозможно хотя бы по той причине, что Фрейя не отказала мне.

Значит, права была я. Хокон не смущался. Он был зол.

Быть может, заклинатель увидел подсказку, как добиться от меня согласия, и она показалась ему омерзительной? И именно поэтому Хокон и ведёт себя так.

Ётуны подери, в какой момент я снова стала думать о заклинателе в том самом ключе⁈ Все его грубые, собственнические действия каким-то неправильным образом отменяют магию бессмертной, заставляют вспомнить, что я долгие годы восхищалась Хоконом. И пусть сейчас он ведёт себя со мной неприемлемо, словно я отчасти принадлежу ему, но в то же время именно эти действия заставляют вспомнить те отравленные чувства. Возможно, на это и расчёт? Что я не выдержу и отдам силу, лишь бы не наблюдать раз за разом подтверждение, как сильно ошибалась в нём?

Заклинатель тихо рассмеялся, вырывая меня из сожалений о свершившемся, но в его смехе не было и тени веселья. Он смотрел на меня так, словно я причинила ему боль, и от этого взгляда что-то сжалось внутри. Стало непомерно стыдно и даже вдруг захотелось извиниться, что из-за Танши он заметил меня.

— Милая Вивека, — Хокон осторожно дотронулся до моей щеки, будто я могла рассыпаться от прикосновения. Или побить за подобную наглость, что более вероятно. — Ты настолько не замечаешь очевидного, что это почти больно.

Его пальцы были тёплыми, практически горячими, и я неосознанно подалась навстречу этому прикосновению. В следующий миг опомнилась и отстранилась, надеясь, что Хокон не успел заметить мою реакцию.

— Тогда объясни мне, — потребовала, пытаясь скрыть смущение за напускной твёрдостью. — Что может быть важнее бессмертия для того, кто достиг таких высот на пути заклинателя?

Хокон помолчал, словно подбирая слова. Когда он заговорил, в его голосе слышалась усталая насмешка.

— Поверь, есть вещи важнее бессмертия. Но сейчас не время для философских бесед. — он отвернулся и прошёл в центр беседки, увеличивая между нами дистанцию. — Думаю, нам стоит приступить к практике. Времени до рассвета не так много, как хотелось бы. Увы, научить тебя совершенствоваться самостоятельно я не могу, так что тебе придётся потерпеть мою близость.

В его голос вернулись наглые нотки, и я с горьким облегчением выдохнула. Такой Хокон был мне понятен — самовлюблённый гад, а не уставший мужчина, чьи намёки пугали своей недосказанностью.

Небольшая пояснительная бригада от автора:

Да, логика Вивеки нелогична. Да, она в упор не замечает очевидного. Но у неё совсем нет опыта общения с противоположным полом. А кто в этом виноват? Да-да. Тот, кто сейчас мучается больше всего.

p.s. Нет, Хокон не спал. Да, он очень сильно устал (мы же пока не знаем, чем он там занимался до вечера после того, как ушёл из таверны днём), но притих на плече Вивеки всё же по иной причине. Ему очень хотелось взаимодействовать с Вивекой по-другому.