Сердце степи. Полёт над степью

59. Руан.Флакончик

- Господин Тагат! - крикнул слуга из-за двери. - К тебе!

Руан с удивлением наблюдал, как к ним через зал, хромая, направляется молодой парень с ногами настолько кривыми, что, казалось, их подрубило посередине. Лицо парня при этом было крайне самодовольным, и это вводило в замешательство.

- Одыл, - кивнул Тагат. - Как твои дела во дворце?

- Прекрасно, господин Тагат, - сказал Одыл, сияя улыбкой. - С каждым днём всё лучше. У меня есть дело к госпоже Камайе, но она сказала мне не приходить к ней напрямую.

- Да… Она упоминала, что ты очень настойчив в поиске нерадивых и блудливых слуг, - улыбнулся Тагат. - Опять застал кого-то на тёмной лесенке?

- Да, сегодня там поймали швею с водоносом… Но я не по этому делу. Госпожа Камайя велела мне перепроверить комнаты слуг перед весенним приездом новых парней и девушек. Я перепроверил и пришёл с отчётом, а она отправила ещё раз и сказала проверять тщательнее и не меньше двух дней. В комнате стряпух я нашёл два золотых в щели у стены, а в комнатушке покойного Салпата, в тайнике за кроватью - это.

Он сунул руку в карман и протянул какой-то предмет Тагату. Руан вытянул шею. На смугловатой ладони советника лежал небольшой гранёный флакончик с остатками какой-то жидкости на дне.

- О. Спасибо. Ладно. Ты можешь идти. Я передам досточтимой, что ты в очередной раз заслужил благодарность, - улыбнулся Тагат. - Ступай.

Парень прохромал к двери и поклонился на прощание.

- Очень радеет за порядок, - усмехнулся Руан. - Кам упоминала его мельком.

- Его отвергла девушка из-за… - Тагат показал на свои колени. - Более того, она посмеялась над ним. Досточтимая дала ему должность помощника старшего слуги и очень удивилась, когда он заикнулся о своих ногах, будто и не заметила этой его особенности. В первую же неделю он стал грозой тех, кто отлынивает и злоупотребляет доверием. - Он рассматривал флакон, потом перевёл взгляд на Руана. - Ну что же… Пойдём-ка наружу, союзник. Есть одно предположение. Надо проверить.

Возвращаясь во дворец, Тагат шагал пружинисто и зло. Руан спрятал руки в карманы и кусал губу. Слуга открыл перед ними ворота, и Тагат свернул в одну из галереек, потом поднялся на второй этаж.

- Ачте, - сказал он служанке у двери своих покоев. - И поесть.

- Ты считаешь, это он стрелял? - Руан уселся в кресло у огня. - Салпат?

- Ты видел, Руан. Я нанёс это на порез, и овца задохнулась. Это тот самый яд. Осталось выяснить, откуда он у Салпата. Он жил в этой комнатушке шесть лет. Вряд ли флакончик оказался там раньше.

- Ему могли подкинуть…

- Зачем тогда его убивали? Ты знаешь, что он хотел в воинство? Нада не отпускал его. Он был хорошим лучником.

- Так это Нада подослал? - Руан вспоминал события, предшествовавшие дню пира и покушения. - Кам сказала, он был зол на весь свет, и Гатэ отчитала его за то происшествие…

- Я не знаю. Я опросил всех. Его не хватились за эти десять дней, что его не было, потому что все привыкли, что Нада часто отсылает его в гневе. А Нада действительно был в гневе в день возвращения брата. Ему тоже досталось за тупое следование наущениям Бакана. Досточтимый - мужчина горячий и бывает очень… несдержан, когда чем-то расстроен.

Руан кивал, вспоминая, как Аслэг пинает мебель, ограды и ворота, когда расстроен. А в тот день у него были достаточные причины, чтобы... расстроиться.

- Я слыхал, в Падене есть традиция, - угрюмо произнёс Тагат. - Там при вступлении на престол одного из наследников всех остальных… устраняют. - Он взял чашу с ачте из рук служанки и улыбнулся ей. - Спасибо, милая. Жаль, что Артай-хасэн склонен перенимать обычаи Фадо, а не далёкого Падена. - Он хищно смотрел на ачте, будто золотой отвар был причиной всех бед, а потом залпом опустошил чашу. - Это бы облегчило жизнь и досточтимой в том числе. Хотя Ул-хас, несмотря на разногласия с братьями, всё же, наверное, не пошёл бы на это. Да и знать, что из твоих сыновей останется один… Ладно. Нам стоит расспросить Наду.

- Жаль, что нить оборвалась на Йерин, - сказал Руан. - Я имею в виду этот дурман. Те, кто распространяют его, явно ещё больше затаились после происшествия с Туром. А теперь, после того, как нашли этих двоих в нечистотах, и подавно попрячутся…

- Поэтому нам не стоит слишком откладывать расспросы, - хмыкнул Тагат. - Видишь, как легко оборвать нить. Помнишь, ты показывал мне свои интересные флакончики… Там случайно нет такого, который заставляет человека говорить правду?

- Ну, это из области детских сказок, - усмехнулся Руан. - Нет, такого у меня нет. И яд этот мне незнаком, - кивнул он на карман Тагата. - Со стороны нанимателя было рискованно оставлять ему такие улики. Почему он не выдал ему стрелу?

- Возможно, потому что наниматель был в гневе? Или сомневался в его меткости?

- Мы не можем просто пойти к Наде и начать допрашивать его, - Руан задумчиво пощипал нижнюю губу. - Думаю, я знаю, что мы можем сделать, и Нада достаточно безрассуден, чтобы согласиться. Клятв мы не давали, лишь обещание, и, надеюсь, высокие небеса простят нам это. Мы просто отпразднуем день гранёного флакона. У Улхасум с детства было правило, - сказал он, вставая. - «Если Руан не знает, значит, этого не было». В прошлый раз мы пили в заведении Соот, но мы обещали, что это не повторится, поэтому в этот раз выберем одно из тех, про которые рассказывал Рик, и Аслэг об этом знать не будет.

Улица была тёмной, а домишко - одноэтажным, и лесенка в подвал не предвещала ничего значительного, но сам подвал оказался на удивление просторным. Нада с подозрением косился на Руана, а два его дюжих слуги переглядывались.

- И что же ты собираешься обсуждать со мной, господин Руан? - едко и презрительно поинтересовался он.

- Я немного криво выразился, - широко улыбнулся Руан. - Мы с Тагатом решили, что новости из твоего гарема - отличный повод выпить. Пока дождёшься такого же повода из гарема Ул-хаса, можно от жажды иссохнуть. Надеюсь, ты не сдашь нас Ул-хасу. Его отношение к хмельному вгоняет в тоску, да, Тагат?

Нада просиял. Руан выдохнул с облегчением. Тагат махнул местному слуге, и довольно скоро на столе появилось длинное глиняное блюдо с бараньими рёбрышками, а рядом с ним - три больших довольно чистых стакана. Руан покосился на владельца подвала, который стоял в лёгкой растерянности, потом подозвал его и тихо, но твёрдо заставил поклясться, что происходящее не дойдёт до ушей Ул-хаса. После этого просиял и владелец, а на столе появились бутылки с разноцветными напитками.

- Это - на траве мирух, - перечислял владелец, подобострастно склоняясь перед гостями. - Это - на коре дерева из Телара, вот тут - зелёная полынная, а это - на рыбьих глазах, она способствует зоркости.

После четвёртого стакана и разговоров об охоте в ход пошла и настойка на рыбьих глазах. Слуги Нады стараниями слуги Тагата приобщились к выпивке и сидели в углу с блестящими глазами, обсуждая достоинства Десмаат и какой-то девицы из стойбища.

- Господин Нада, верно, скорбит по своему старому приятелю Салпату, - как бы невзначай проронил Руан, тыкая в них пальцем. - Эти, конечно, бравые ребята, но Салпат, помнится, был понимающим… Не лез под руку…

Гордое лицо Нады перекосилось, и он махом осушил стакан зелёной настойки, морщась от горечи.

- Любовь его сгубила, - рявкнул он, запуская стаканом в стену. - Я предупреждал его! Он извёлся из-за этой девки… Он был верным и весёлым, а как эта… Улхасум приняла ту девку, дурить начал…

- Сэгил? - уточнил Руан, поглядывая на Тагата.

- Ну… Все беды от баб! - Он стукнул кулаком по столу. - Я, между прочим, до сих пор зол на тебя, Руан! Ты притащил сюда эту несносную Камайю и забрал у мамы любимую лекарку! Эй, ещё этой зелёной! Давай, пей тоже! Пока ты не приехал, всё было тихо и спокойно… Правильно мама говорила - где бабы, там всегда будет склока. Ладно… Это всё Аслэг устроил. Ты тут ни при чём, - хмуро произнёс он, звякая стаканом о стакан Руана. - Это всё его идеи. Я тебя понимаю… Эта Аулун хоть и старая, но руки у неё…

Руан медленно выдохнул и опрокинул в себя ещё стакан.

- Ты прав, - сказал он. - Все беды от баб. Вечный источник осложнений. И как же она его сгубила?

- Да её муж вроде обидел, этот усым… как его. Салпат её увидел во дворце и заметался. Пришёл ко мне, стал просить, чтобы я устроил её развод. Я слегка зол был. Отказал. Он и наложил, видать, на себя руки! Из-за тебя всё, между прочим! - он снова стукнул кулаком об стол, потом ткнул пальцем в Руана. - Ты зачем эту Камайю притащил? Знаешь, сколько от неё головной боли?!

- Да кто же знал, - виновато пробормотал Руан. - Господин Нада, будто ты не знаешь, каково это - с бабами!

- Мои - покорные! - крикнул Нада. - Где это видано, чтоб наложницы в дела дворца лезли? А?! Книги эти, как их… учётные проверяли! Управляющим выговаривали? Женщина должна хорошо выглядеть и ублажать в постели, а потом рожать сыновей, а не орать с кривым лицом на мужчин, унижая их! Я тебе пришлю приличную девушку, чтобы ты сравнил! Видно, у тебя правильной бабы не было никогда…

- Не надо, - тревожно поднял ладонь Руан. - Куда я её потом дену? В моей стране двух жён нельзя. Да и ту, что есть, обижать не хочется… Старый я уже, видишь? Мне б на одну сил найти…

- Э-эх, - махнул рукой косеющий Нада, который налегал на выпивку, пренебрегая бараниной. - Зря я ему отказал. Развёл бы эту… Сэ… Женил бы их. Может, жив бы был. Он с таким лицом ушёл… Клялся, что вечно благодарен будет, если я ему Сэгил отдам. Помешался на ней! Талдаазнууш! Всё из-за этой Камайи, не зря Бакан её ненавидит! Где ты её откопал, а? Где твои глаза были?

Настойка на рыбьих глазах иссякала, зелёная полынная горчила неимоверно, а бараньи рёбрышки приятно утяжелили нутро. Слуга Нады почему-то вдруг оказался очень пьяным, а Руан с Тагатом вели Наду по улице, шикая на него, потому что он решил неожиданно спеть очень непристойную песню. У одного из перекрёстков Тагат весело подмигнул и показал взглядом на неброскую дверь в неприметной стене ничем не примечательного дома, и каким-то образом они вновь оказались в подвале. Но настойки на рыбьих глазах тут не было, зато была дорогая и очень вкусная жареная рыба, свежесть которой, правда, вызывала сомнения. Какое-то время Руан ещё сохранял бдительность, рассуждая про баб и целесообразность содержания гарема в Арнае, но потом Тагат рассказал совершенно изумительную историю про молодого хаса и его тёщу, и, отсмеявшись, Руан вдруг с удивлением осознал, что нижняя часть тела его почему-то не слушается, а верхняя хочет петь громкие сальные «шутейки». Дальше всё смазалось, и последним, что он увидел, были руки Аулун и её удивлённые глаза в дверях лекарского дома, золотые, ясные, а потом всё утонуло в тёплом снегу и прелой листве, которая пахла осенними сладкими яблоками.