Сердце степи. Полёт над степью

73. Кам.Ты знаешь, кто я?

Парадные покои Ул-хаса были выметены, вымыты, вычищены и выстужены, вонь выдохлась за прошедшие месяцы. Но мучительно алое, лежавшее на постели в тот день, всё ещё мерещилось и тревожило. Камайя отвернулась.

- Во дворец его не пускать, - сказал Аслэг, выслушав доклад Руана. - Тагат, надо отправить письмо орту, и в этот раз гонец должен добраться живым.

- Что делать с Нуго?

Аслэг потёр подбородок и сел за стол в центре комнаты. Весёлые цветные пятна света из мозаичных окон ложились на пол, будто насмехаясь над тревожностью происходящего, дым благовоний колебался в воздухе.

- Пусть сидит. Его подозревают в торговле дурманом. Мелкая шавка из Фадо не может приказывать мне, что делать с преступниками на моих землях. Вайшо надо выслать.

- Надо. Хотя его опасно трогать, - покачал головой Тагат. - Но я не понимаю… На что он вообще надеется? Угрозами заставить Халедан встать на его сторону?

- Такими подробностями своих планов он не делился. - Руан ходил вдоль стен, рассматривая мозаику. - Надо возобновить слежку за ним. Даже если он опять неделю напоказ просидит в своём доме. Аслэг, за кутарцами надо отправить отряд. Их нужно сопроводить через Озёрный.

- Да. Их надо догнать, - кивнул Аслэг. - Тагат, пусть Харан отрядит сотню. И выставит охрану к нашему гостю. Если сына Милута отравят в Улданмае… Осторожность не помешает.

Шедшие рядом Туруд и Нелха поглядывали на Камайю со страхом. Она представляла себя со стороны, покрытую пятнистой ненавистью к этому приглаженному Вайшо, и не удивлялась. Управляющие кухнями, по-видимому, тоже уже ничему не удивлялись, и распоряжение принимать только живых и явно здоровых животных восприняли спокойно.

- Иди, отчитайся Тагату. - Камайя запечатала сургучом последнюю бочку с зерном в маленькой кладовой и повернулась к Нелхе. - Скажи, кладовая опечатана. Пусть он поставит охрану к колодцу. Туруд, на кухню господина Аслэга без личного досмотра не пускать.

- Госпожа, это так необходимо? - тихо спросила Нелха, оглядывая мешки с деревянными бирками и бочки с сургучными печатями.

- А ты станешь рисковать здоровьем досточтимого? - подняла бровь Камайя, глядя, как девушка быстро мотает головой. - Подвергнешь его риску? То-то же. Всегда помни: здоровье и благополучие Ул-хаса - ваша первейшая с Тагатом обязанность. Туруд, с остальными кладовыми сделать то же. Ты поняла, как вести новый учёт?

Туруд кивнула. Камайя оглянулась на Вирсат и Дерре, которые стояли у входа, и махнула им рукой.

- Пойдём. Мне нужно переодеться. - Она оглядела свой халат, обсыпанный мукой, и проследила за тем, как Туруд запирает тяжёлый замок кладовой. - День был полон событий.

Звук шагов бился гулким эхом среди ритмичных арок. Улданмай - сердце степи, дворец - сердце Улданмая, короной венчающее огромный холм, пронизанное ходами, галерейками, как большой глиняный муравейник, один из тех, что она видела в Харадале. Белые муравьи, слепые, рассчитывающие лишь на обоняние. С рождения следующие по своему пути, определённому природой. Лишённые страстей, живущие на благо родовой общины. Насколько проще жизнь, когда не мучаешься выбором!

- Госпожа! - голос Одыла оборвал размышления о том, что есть свобода воли, проклятие или благословение. - Госпожа, разреши обратиться!

- Мы не в воинстве, Одыл, - сказала Камайя, поворачиваясь к парню. - Что случилось?

- Господин Бакан устроил погром в комнате покойной хасум Йерин, - быстро проговорил парень. - Кто-то из слуг сказал, что на днях досточтимая побывала там, и он разъярился.

- Я поняла. Спасибо, Одыл. Будь настороже. Я довольна твоей службой, - добавила Камайя, не в силах отказать себе в удовольствии полюбоваться на расцветающее от гордости лицо парня. - Оладэ воспитал достойного сына.

Хромота - не порок. Кривое чёрное сердце - вот что страшно, особенно когда оно скрывается за светлыми одеждами и запахом цветочной клумбы. Оглядываясь на парня, Камайя шла через двор, и в небольшом тёмном проходе остановилась.

- Дерре, мне надо навестить Чимре и нашего северного гостя. Пойдём-ка в восточную часть.

Дерре кивнул и шагнул за ней, но тихо охнул, Камайя проследила за направлением его взгляда и удручённо закатила глаза. В сопровождении двух слуг к ним шёл Бакан, и этой встречи она хотела бы избежать сейчас более всего на свете.

- Оставьте нас, - резко сказал Бакан, бросив презрительный взгляд на немногочисленную свиту Камайи. - Пшли прочь.

Камайя посмотрела на Дерре и девушек, которые отошли в другой угол двора, потом повернулась к Бакану.

- Господин, у меня много дел. Не хотелось бы задерживаться.

- Ты и так задержалась тут, - прошипел Бакан. - Что ты устроила в комнате моей матери? Ты довела её до смерти, а теперь оскверняешь её комнату своим грязным дыханием? Как ты посмела зайти туда? Кто позволил?! А-а?!

- Уважаемый господин Бакан забывает, что я Улхасум, - негромко и чётко произнесла Камайя, унимая ненависть, поднимавшуюся от одного вида его лица. - Моя обязанность - следить, чтобы хозяйственная часть была в порядке. Я навела этот порядок в комнате покойной хасум. И, судя по тому, что говорят мои люди, мне придётся сделать это ещё раз.

- Вернись в свои покои и не высовывайся, женщина, - прошипел Бакан. - Если ты ещё раз осмелишься потревожить покой души моей матери, ты пожалеешь. Не смей лезть в дела Артай-хасэна, ты, безродная выскочка. Ты поняла… досточтимая?

Он резко развернулся, обдав Камайю запахом притираний, и удалился, оставив её стоять, зажмурившись, пылая от негодования.

- Госпожа…

- Ничего. Ничего. Всё хорошо. Он брат Ул-хаса. Я спокойна. Всё в порядке. - Это почти помогло, и ярость отхлынула от лица, перестала печь щёки изнутри. - Пойдём. Дерре, узнай, наш гость у себя? Я к Чимре.

Служанка у двери, дремавшая на скамье, вскинулась и вскочила кланяться. Камайя остановила её жестом, постучалась, не надеясь на ответ, но неожиданно услышала отклик.

Чимре бледным черноволосым призраком сидела на своей широкой постели. Окна угловой комнаты выходили на две стороны, и сумерки вплывали в них, почти не тревожимые слабым светом ночника, впрочем, вполне достаточным, чтобы Камайя смогла разглядеть, как запали глаза и осунулось лицо девушки.

Она села рядом с Чимре, с жалостью глядя на нечёсаные волосы, и обняла её за плечи. Чимре подняла глаза, её пальцы были холодными.

- Ты сегодня ела что-нибудь? - спросила Камайя. - Ты решила уморить себя голодом? Чимре, милая, так нельзя.

- Всем плевать. - Голос был тихим и безнадёжным. - Меня отдали на откуп делам Халедана. Улхасум Гатэ предупреждала меня. Она говорила, что ни мне, ни сестрёнкам не дадут ничего решать. Если я умру, это принесёт всем облегчение. Наверное, даже этому чёртову жениху.

- Может, хотя бы увидишься с ним? - улыбнулась Камайя. - Чимре, я много бунтовала, когда была в твоём возрасте, но потом мне частенько бывало стыдно за это.

- Не притворяйся, что понимаешь меня, - тихо сказала Чимре. - Я знаю, что такое долг. Меня готовили к этому с детства. Я знала, что это случится. Но я не хочу. Лучше умереть. Почему я родилась в Артай? Это проклятие… Знатный род - это долг, которым тебя клеймят при рождении… Камайя, я не хочу этого!

- Ты знаешь, кто я? - словно соль и перец на свежую рану. - Чимре, ты думаешь, я не знаю, что такое долг?