Сердце степи. Полёт над степью

79. Кам.Уже всё равно

Темнота за окном сгущалась. Камайя сидела на постели и крутила перстень, потом встала и скользнула к двери.

- Нелху сюда.

Девушка, по-кошачьи гибкая, лёгкая, как птица, впорхнула в комнату. Камайя с любопытством наклонила голову набок.

- Ты всё ещё во дворце?

- Я знала, что досточтимая позовёт меня, - улыбнулась Нелха. - Вот и осталась. Накануне праздника дел много. Улсум как-то сказала, что мне выделят комнату побольше, но мне и с девушками неплохо. Они хорошие. Что госпожа желает?

- Хотела ещё раз убедиться, что к завтрашнему дню всё готово.

Камайя выслушивала доклад Нелхи, потом удовлетворённо кивнула, когда девушка извлекла из глубокого кармана халата книжицу для записей и начала сверяться с ней. Чутьё не подвело её тогда, в шатре Оладэ: эта хасэ была щедро одарена Матерью Даыл не только красотой, но и умом.

- Досточтимой не нужно беспокоиться. - Улыбки Нелхи тоже порхали белокрылыми птицами, и гибкое тело будто танцевало, когда она двигалась. - Госпожа так хорошо научила меня, на что нужно обращать внимание, что я теперь и сама справлюсь… С помощью улсум, конечно, - добавила она смущённо.

- Ты умница. В следующем месяце я увеличу твоё жалованье.

- Досточтимая… - замялась девушка. - Улсум Туруд намекнула мне, что моя мать надеется на волю Тан Дан… Эным сказала матери, что мне судьбой предначертан брак, который изменит судьбу всего хасэна…

- Всё может быть, - резко сказала Камайя, отворачиваясь. - Пока ты учишься у улсум. Одно другому не мешает.

- Я буду покорна воле досточтимой. - В голосе Нелхи была какая-то затаённая радость, и Камайя стиснула зубы. - Воля Улхасум - воля Матери Даыл.

- Ступай, - сказала Камайя, глядя в очаг, на язычки пламени от догорающего полена. - Доброй ночи.

- Доброй ночи, досточтимая.

Камайя выпила ачте, который на вкус был как уксус с перцем, и накинула расшитый халат: апрельские ночи не баловали теплом. Она вышла из покоев и немного постояла у окна в коридорчике, глядя на затянутое тучами тёмное небо. Тулым дремала в закутке, укутавшись в толстое одеяло, дверь открывалась бесшумно, и Камайя не стала будить девушку. Невеста… Мысленно пожелав им с Лио счастья, она вышла на открытую галерейку и наткнулась на Туруд.

- Тулым дремлет. Я не против, - сказала она, уловив цепкий взгляд улсум, сразу же упавший на едва освещёный уголок, где притулилась девушка. - Туруд, я хотела поговорить по поводу Тинхэн. Она довольно давно работает в швейной мастерской, и господин Аслэг, думаю, не будет против, если я выдам её замуж. Я хочу, чтобы завтра ты разрешила ей выйти из дворца и присутствовать на празднике. Лучше, если она будет помогать девушкам разливать оол. Пусть присмотрится к мужчинам… А девушки подскажут ей, кто из них свободен.

Улсум опустила глаза. Камайя стояла, вдыхая запах её цветочного мыла, и что-то тёмное и нехорошее вдруг подступило к горлу.

- Не молчи, Туруд, - сказала она с очень весёлой улыбкой, которая никак не хотела держаться на губах. - Неужто завидуешь Тинхэн? Давай и тебя замуж выдадим… Ты и детей ещё можешь родить… Ты же любишь малышей, я знаю...

Слова сыпались, как сенная труха, на что-то большое, тёмное и липкое, что вздымалось постепенно от самых ног. Туруд не поднимала глаз.

- Досточтимая, прошу прощения, - наконец прошелестела она. - Я не хотела.

- Что… - шёпот метался между колонн, и Выы возвращал его, не давая улететь. - О чём ты…

- Тинхэн сегодня у досточтимого. Я отвела её вечером.

Камайя стояла, и холодный ночной ветер частичка за частичкой рассеивал её, поднимая к небу, как пепел старого пожарища. Сердце стукнуло два раза, потом будто замерло, превратилось в сухой кусок дерева вроде тех, что волны иногда выносят на пляжи, выкатав все намёки на струившуюся в них когда-то жизнь, и кровь остановилась в жилах.

- Госпожа, она не хотела, но приказ…

- Замолчи, - сказала Камайя. - Закрой рот. Тебя это не касается. Где Нелха?

- Досточтимая, прости, я правда…

- Закрой рот! - крикнула Камайя, и пламя могло бы вырваться из горла, если бы она всё ещё была жива, но внутри всё заледенело. - В общей спальне?

- Да… - пробормотала Туруд.

Дверь в общую спальню, тесную, пропахшую потом и притираниями, открылась так резко, что девушки вскочили с постелей, а одна взвизгнула. Всё равно. Всё равно. Уже всё равно.

- Нелха, Мать Даыл благословила тебя. С завтрашнего утра ты принадлежишь гарему Ул-хаса. Поздравляю!

Каждый звук собственного голоса отравлял кровь, обжигал горло и язык, бил по ушам. Нелха, стоявшая в одном нижнем платье у ряда постелей, разложенных на возвышении, замерла, распахнув красивые глаза, гребень, который она держала в руках, с негромким стуком упал на пол. Камайя шагнула наружу, в тёмный коридор, и оттолкнула с дороги Эрту.

- Прочь, - пробормотала она, шагая через двор. - Прочь. Прочь. Прочь.

Накрапывал дождь. Темнота была густой и внутри, и снаружи. Камайя бежала по галерейкам, потом остановилась, рыдая, и ударила со всей силы по штукатурке стены, но боли не почувствовала.

- Госпожа! - Тулым спешила ей навстречу. - Госпожа, ты заболеешь… Пойдём скорее! Ох, ну разве так можно…

Пар над чашей с ачте был густым. Камайя сидела в кресле, и ногти впивались в ладони.

- Тинхэн ушла к себе?

- Пока нет, - тихо сказала Тулым. - Госпожа, я могу отправить туда девушку, чтобы следила… Как только…

- Прочь. - Полынь на языке, крапивой по лицу. - Уходи.

- Повинуюсь воле госпожи…

Камайя обхватила себя руками и смотрела, раскачиваясь, как огонь в очаге превращает дрова в уголь, пепел и золу, как зыбкое тепло смешивается с холодным апрельским сквозняком из приоткрытого окна, и как пламя светильников колышет тени на стенах.