Сквозь любое пламя

Глава седьмая

Я быстрыми шагами пытаюсь не отставать от Кэла, пробираясь по извилистым коридорам резиденции Кин. Он даже не оглядывается, чтобы убедиться, что я иду за ним. Он знает, что это слишком важно для меня, чтобы я не пошла. Меня раздражает, что он прав.

Через несколько поворотов мы входим в библиотеку, которую я не успеваю оценить, потому что он открывает тяжелую деревянную дверь и держит ее для меня, с выражением полного нетерпения на лице.

Кабинет Каллахана выглядит по-мужски, с кожаным диваном в одном конце комнаты. В другом конце стоит современный L-образный деревянный стол, на котором все идеально организовано. Как и во всем доме, здесь нет никаких личных вещей. Это мог бы быть кабинет любого человека.

Внизу книжной полки в углу стоит ряд пластинок. Я осторожно пролистываю их, обращая внимание на названия и разнообразие. Дверь закрывается со щелчком.

— Значит, Маттиас был прав, — говорит Кэл, усаживаясь в кресло за столом. — Ты все еще любишь совать нос не в свое дело.

Я пожимаю плечами.

— Что я могу сказать? Это моя страсть. — Я подхожу к его столу и сажусь в кожаное кресло. Оно более мягкое, чем я ожидала, и я проваливаюсь в него глубже, чем планировала.

Воздух замирает, когда наши взгляды встречаются, и меня поражает, как он постарел. Не в смысле седых волос и морщинистой кожи, но я вижу годы, кружащиеся за его карими глазами, чувство усталости, которое может быть только результатом долгой жизни. Он изучает меня точно так же, и мы сидим в напряженной тишине всего минуту, пока он наконец не заговаривает.

— Так, — протягивает он, потирая рукой подбородок. — Итак, Мейсон пропал. И ты думаешь, что он где-то на территории Кин?

Я сжимаю челюсти и киваю.

— И почему ты так думаешь?

Он не выглядит убежденным, что верит мне, и это раздражает. Если бы мне давали пять центов за каждый раз, когда мужчина не верил мне на слово, я была бы чертовски богата.

Я вздыхаю и рассказываю больше, чем хотела бы. Но если это поможет мне найти Мейсона, я буду петь как канарейка.

— Потому что Леон так сказал. — Мне пришлось практически умолять его на коленях, но сын Бьянки наконец сдался. Однако это было все, что он мне сказал. Когда я спросила о подробностях, он промолчал.

Кэл хмурится и открывает рот, чтобы что-то сказать, но я продолжаю.

— Он рассказал мне, что около семи недель назад Мейсон пришел к Элиасу и ему, умоляя дать ему шанс. Видимо, Мейсон устал от того, что ему не давали нормальной работы. — Полагаю, босс семьи Бьянки был достаточно заинтересован, чтобы дать ему шанс проявить себя, и у него была идеальная работа.

— Какая работа? — спрашивает Кэл.

— Собрать информацию о ваших недавних потерях поставщиков и выяснить, где еще могут быть потенциальные слабые места.

Кэл сжимает челюсти, вероятно, понимая ситуацию. — Это была попытка отвоевать больше территории у семьи Кин. — Я складываю руки на коленях, сжимая их в кулаки. Мейсону почти двадцать два года — он уже не ребенок, — но я все еще чувствую ответственность за его благополучие.

Когда шесть лет назад мы переехали из дома Бьянки, наша мать устроила самую долгую пьянку в своей жизни и сбежала бог знает куда. С тех пор мы ее не видели. Насколько я знаю, она может лежать мертвая в канаве. Раньше меня раздражало и бесило то, как она отказалась от нас, но в последнее время я слишком занята, чтобы тратить на нее хоть каплю внимания. Но даже до того, как она ушла, она каждый день тонула в алкоголе, поэтому последние десять лет я была опекуном Мейсона. Ему это не нравилось, но я заставила его закончить среднюю школу. Все, чего он хотел, — это вернуться к Бьянки и посвятить свою жизнь служению семье. Последние три года он был рядовым солдатом, и хотя иногда он не приходил домой на день или два, никогда это не длилось так долго, как сейчас. Элиас ничего мне не говорит, ссылаясь на то, что я больше не являюсь частью семьи. Я использовала последнюю каплю своего влияния, умоляя Леона рассказать мне что-нибудь — что угодно. И тогда он рассказал мне о миссии, на которую они отправили Мейсона, и о том, что от него нет вестей уже больше недели. Но после этого они не могли раскрывать частные дела постороннему человеку. Это было несколько недель назад.

— Судя по всему, Элиас был в восторге от того, что в ряды присоединился еще один Катрон. Леон рассказал мне, что это была идея Элиаса отправить Мейсона на территорию Кин для разведки. Но это должно было занять всего неделю или две.

Кэл наклоняется вперед, опираясь на стол. Его плечи напрягаются, а на шее пульсирует толстая жила.

— И он думал, что двадцатилетний парень сможет найти наши склады без посторонней помощи?

Я пожимаю плечами.

— Я не знаю всех ответов — пока — только то, что удалось собрать из чужих рассказов. — Может быть, дело шло дальше простой разведки, и Мейсон должен был переманить дистрибьюторов. Или — по моей спине пробегает дрожь — полностью ликвидировать операции. Мысль о том, что мой брат хладнокровно убил кого-то, леденит меня до костей.

— Когда я разговаривала с ним, Леон сказал, что он пропустил три последних отчета.

Глаза Кэла слегка расширяются. Мы оба знаем, что пропуск даже одного отчета — это никогда не к добру.

— Я не знаю, к кому еще обратиться. Леон и Элиас больше ничего мне не говорят.

— Понимаю, — задумчиво говорит Кэл.

— Если ты говоришь, что его нет в Розуэлле... Ну, тогда я не знаю, где он может быть. — Я опускаюсь на стул, с трудом сглатывая комок в горле.

— Зайчик, — шепчет Кэл. Его голос нежен, и мое старое прозвище, срывающееся с его губ, кажется мне таким знакомым, что аж больно. Были ночи, когда мы проводили время под его одеялом, прячась от мира и его отца, и он шептал мне то же самое, что и сейчас. — Мы найдем его.

Я опускаю глаза на пол и не могу не молиться, чтобы он оказался прав.

— Я начну с Маттиаса, Люка и Калеба. Они занимались расследованием беспорядков у поставщиков. Перед тем, как я отправил его в охрану, Калеб помогал Маттиасу и Люку с... помехами, которые мы испытывали.

Маттиас. Отлично.

— Не смотри на меня так.

Я расслабляю брови, не замечая, что они нахмурились и выдали мое презрение к Маттиасу. Я отвлекаюсь.

— Калеб?

Кэл поджимает челюсть.

— Калеб Фергюсон. Вы познакомились на прошлой неделе. — В карих глазах Кэла мелькает что-то мрачное. Почему-то он кажется почти... ревнивым.

— А, Калеб. Я его помню, — говорю я, пользуясь возможностью сменить тему, чтобы дать себе время заделать трещины в своей броне. — Он мне понравился. Он очень обаятельный.

Ноздри Кэла раздуваются, а челюсть сжимается.

И чтобы подтолкнуть его еще немного, я надуваю губы.

— Он тоже живет на территории? Я бы хотела поздороваться с ним.

Кэл практически рычит, когда выпаливает: — Он занят. Сейчас и навсегда.

Я не могу сдержать смех.

— Кто-то ревнует? — Мои слова бьют как удар, и Кэл откидывается на спинку кресла.

Он хмурится, достает телефон из кармана и снова нажимает на экран. Прижимая его к уху, он не отрывает взгляда от меня, ожидая ответа на звонок.

— В мой офис. Сейчас же.

— Это Калеб? Передай ему привет! — Неожиданный смешок вырывается из моей груди, и Кэл заканчивает разговор, слишком агрессивно бросая телефон на стол.

— Каллахан, ты даже не передал ему привет. Как же Калеб узнает, что я о нем думала?

Кэл встает и обходит стол, чтобы нависнуть надо мной. Его палец поднимает мой подбородок, и мы дышим в унисон.

— Перестань произносить его имя, — приказывает он резким тоном. Его темный взгляд перемещается с моих губ на глаза, и он проводит языком по губам. — Или будут последствия.

Я прищуриваю глаза.

— Например? Ты запретишь мне с ним разговаривать?

Внутри меня вспыхивает гнев, и я задаюсь вопросом, чувствует ли он жар моего взгляда. Кем он себя возомнил? Хорошо, что я не включила послушание в наши клятвы.

При мысли о том, что этот человек — мой муж, в животе закипает новая волна жара. Я подавляю ее, игнорируя нарастающее ощущение, когда светлые волосы снова всплывают в моей памяти.

— Я думал о чем-то большем, вроде убийства, но, пожалуй, для начала можно ограничиться легким изгнанием.

Я вырываю свое лицо из его рук.

— Это не смешно.

Кэл прислоняется к столу, скрещивает ноги и опирается руками по обе стороны от себя. Его костяшки становятся белыми от того, как он сжимает стол.

— Тогда хорошо, что я не шутил.

В дверь дважды быстро стучат, но Кэл не отрывает от меня взгляда. Он просто поднимает бровь и позволяет атмосфере между нами сгуститься. Должно быть, он видит, что я не сдамся.

Наконец, он сдается.

— Войдите. — Его голос раздается эхом по комнате, и входит новое лицо.

Новичок смотрит на нас, явно ожидая представления. Он выглядит примерно ростом шесть футов, крепко сложен, с вьющимися волосами, стриженными почти под каскад, и густыми усами. Его загорелая кожа золотистая, как будто он проводит больше времени на улице, чем в помещении, и если бы не боевая экипировка, которую он носит, я бы подумала, что ему не хватает только сапог, шляпы и быка, на котором он ездит.

— Мэм. — Он кивает мне, затем поворачивается к Каллахану. — Да?

— Лорен, это Эверетт, наш начальник службы безопасности. Он отвечает за патрулирование и все, что касается безопасности нас и нашей продукции.

Эверетт протягивает мне крепкую руку, и я пожимаю ее.

— Приятно познакомиться, — говорю я.

Эверетт кивает и снова поворачивается к Кэлу.

— Мы задерживали кого-нибудь по имени Мейсон Катрон в последние несколько недель? — спрашивает Кэл.

Боевой ковбой задумывается, бросая на меня быстрый взгляд.

— Сходу не вспомню. Проверю и свяжусь с тобой.

Кэл кивает.

— Обязательно. — Он кивает в сторону двери, и Эверетт понимает, что пора уходить. Но прежде чем он доходит до двери, Кэл снова заговаривает. — И, Эв?

Эверетт останавливается и поворачивается к Кэлу.

— Сделай это приоритетом. И пока что держи это в секрете.

Его брови слегка поднимаются, но затем он кивает и выходит из комнаты. Дверь за ним закрывается, и это кажется предзнаменованием.

— Я позвоню тебе, когда у меня будет больше информации. А пока наслаждайся преимуществами статуса миссис Кин. — Кэл возвращается к своему столу и открывает ноутбук. Через несколько мгновений он начинает быстро печатать, явно отмахиваясь от разговора.

Боже, его раздутое эго будет первой вещью, из-за которой я буду радоваться, когда наш контракт закончится и я больше не буду вынуждена находиться рядом с ним.

Я кривлюсь.

— Наслаждайся преимуществами быть миссис Кин? Серьезно?

Кэл игнорирует меня и продолжает печатать то, что можно назвать только мемуаром. Мне почти жаль того, кто стал объектом его презрения.

Тишина затягивается, а он не отрывает взгляда от компьютера. С возмущением я наклоняюсь над его столом и закрываю ноутбук с большей силой, чем необходимо. Его пальцы вынуждены уклониться, чтобы не попасть под удар моего гнева. Кэл хмурится, но встречает мой гнев лицом к лицу.

— Ты сделаешь это своим приоритетом, — повторяю я. — И будешь держать меня в курсе. Иначе я сделаю твою жизнь настоящим адом. Ты будешь сожалеть о том дне, когда выбрал меня, чтобы выполнить какие-то архаичные брачные требования, которым тебе нужно было соответствовать.

Каллахан смотрит мне в глаза и, должно быть, видит, насколько я серьезна. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я поднимаю руку.

— Ты мне должен. — Мои слова тихие, и мой голос стыдно дрожит.

Кэл раздувает ноздри и снова опускает взгляд на компьютер. Он поднимает экран, отталкивая мою руку.

— Я дал тебе обещание, — просто говорит он. — Я человек слова.

— Ты не всегда был таким.

Приятно видеть, как удар достигает цели, как он вздрагивает, напрягая плечи. Может быть, прошло уже одиннадцать лет с тех пор, как человек, сидящий передо мной, разбил мое сердце на миллион кусочков, но по крайней мере я знала, что выживу. Что в конце концов я стану сильнее. Если я потеряю Мейсона... Боже, помоги Кэлу, если я узнаю, что он не сдержал свое слово спасти его.

Я поворачиваюсь и ухожу, останавливаясь у двери, чтобы сказать последнюю фразу.

— У меня есть жизнь, знаешь ли. Я не перестану жить.

Кэл все еще не снимает пальцев с клавиатуры и смотрит на меня.

— Я и не думал об этом. Пока это не вступает в конфликт с какими-либо светскими мероприятиями, на которых я потребую присутствия миссис Кин, ты свободна делать все, что хочешь. В разумных пределах, конечно. Просто убедись, что берешь Грейвса с собой на все выходы.

Я поднимаю брови.

— Грейвс?

— Это я, мэм, — раздается голос позади меня.

Я вздрагиваю и резко поворачиваюсь, чтобы увидеть мужчину ростом не менее шести с половиной футов, с черными татуировками на руках и шее. Его загорелая оливковая кожа выглядит теплой, а густые ресницы обрамляют янтарные глаза. Волосы длиной до плеч цвета оникса наполовину завязаны в узел на макушке, а борода идеально подстрижена. Мужчина — Грейвс? — одет во все черное, с обтягивающей черной футболкой, заправленной в тактические брюки, которые, в свою очередь, заправлены в боевые ботинки.

Что это за униформа? Все одеваются, как будто они из «Миссия невыполнима».

— Лорен, это Коэн Грейвс, твой личный охранник, когда ты находишься вне территории. Он также будет твоим водителем. Бери его с собой. Не упускай его из виду.

Да, он выглядит именно так, как и должен выглядеть личный телохранитель.

Я протягиваю руку в знак приветствия.

— Привет, Коэн. Приятно познакомиться. Я Лорен.

Коэн берет мою руку и крепко пожимает ее.

— Мне тоже, миссис Кин.

Я в знак признательности хмыкаю.

— Пожалуйста, зови меня Лорен. — Я многозначительно смотрю на Каллахана. — И я Катрон

Кэл приподнимает бровь.

— Вообще-то, — протягивает он, и на его раздражающе идеальном лице появляется самодовольная улыбка, — это Кин. Мы подали документы в понедельник.

Подали документы в понедельник?

— Мы поженились только вчера вечером. Как это возможно? Мои слова звучат более резко, чем я хотела бы признать.

— Миссис Кин… Лорен, — поправляет Коэн, — почти все возможно, когда ты — Каллахан Кин.

Я презрительно фыркаю.

— Это не было частью соглашения. Каллахан ничего не говорил о смене моей фамилии. Мне очень нравилась фамилия Катрон, а Кин мне совершенно не нравится.

— Наверное, тебе стоило прочитать мелкий шрифт. — Кэл улыбается победоносной улыбкой, обнажая зубы. — Ну что ж. В следующий раз.

Я прищуриваю глаза.

— Что еще было написано мелким шрифтом? — Каллахан, которого я знала, был коварным, да, но никогда не был злонамеренным. По крайней мере, до того проклятого утра.

— Это испортит все удовольствие, Зайчик. Тебе просто придется подождать и посмотреть.

Кэл и я уставились друг на друга, не отрывая взгляда, и несколько минут не двигаемся с места. Коэн прочищает горло.

— Натаниэль упомянул о светском мероприятии, мэм?

Я сжимаю зубы и отворачиваюсь от Кэла.

— Да, верно. Мне просто нужно найти что-нибудь более, — я смотрю на свою домашнюю одежду и босые ноги, — подходящее для выхода на улицу. Ты не знаешь, где мои сумки? Натаниэль сказал, что Тинли отнесет их в мою комнату, но когда я вернулась вчера вечером, их там не было.

Хотя мой вопрос был адресован Коэну, отвечает Кэл.

— Тинли не знала о наших договоренностях и принесла их в мою комнату. Я не хотел беспокоить тебя вчера вечером, поэтому подождал до завтрака, чтобы она перенесла их в твою комнату. Сейчас они там.

Мое сердце начинает биться чаще при мысли, что он остался один с моими сумками.

— О, — заикаюсь я. Я опускаю взгляд на грудь Коэна, щеки горят. — Коэн, не мог бы ты помочь мне найти дорогу обратно? Это место похоже на лабиринт.

Коэн смеется, его глубокий голос звучит почти мелодично.

— Конечно.

Мы поворачиваемся, чтобы уйти, но Кэл снова окликает нас.

— И, Лорен? — Он ждет, пока я повернусь. — Первое из этих светских мероприятий состоится на следующей неделе. Найди что-нибудь подходящее из одежды. — С этими словами он достает из кошелька карточку и протягивает ее мне.

Я поднимаю бровь, не зная, следует ли мне считать это оскорблением. Он действительно думает, что я рада быть здесь, играть роль «жены» босса? Что я восхищаюсь гламурным образом жизни женщин, ближайших к центру семьи?

Абсолютно нет.

Но если мне придется два года терпеть светские мероприятия и появления в качестве его украшения, то уж точно не за свой счет. Я снова вхожу в его пространство и беру его карточку. Наши пальцы касаются, и по моей руке пробегает электрический разряд. Я отдергиваю руку.

Быстро развернувшись, я ухожу, не сказав ни слова. Коэн легко догоняет меня, берет на себя инициативу и ведет меня через лабиринт, которым является резиденция Кин. С каждым поворотом у меня скручивает живот.

— Так как же ты оказался в роли моей няньки?

Коэн усмехается.

— На самом деле, для меня большая честь, что босс доверяет мне настолько, что поручает мне охранять тебя. Буду ли я скучать по тому, что я видел, будучи охранником и исполнителем Кэла? Конечно. Но время от времени нужно менять обстановку

О, так он что, сошел с ума?

Коэн снова смеется, на этот раз от души, и я с недоумением смотрю на него.

— Что? Не думала, что это лицо может раздавить зубы подошвой ботинка, как окурок? — Он широко улыбается, и это только подтверждает, что у него не все дома.

— Нет, я не думаю, что ты не способен... — Мы поворачиваем за угол, и он подводит меня к моей двери. — Я просто не ожидала, что ты будешь улыбаться, описывая то, что, я уверена, является невероятно жестоким актом агрессии.

Коэн смущенно пожимает плечами.

— Что я могу сказать? Это двойственность человека.

Я соглашаюсь и мы входим в гостиную. Я глубоко вздыхаю. Это место — настоящий лабиринт.

— Мне понадобились недели, чтобы разобраться. Ты справишься, — говорит Коэн.

Я понимаю, что сказала это вслух. Его слова должны были меня успокоить, и я улыбаюсь ему в ответ.

— Я знаю. Этого я и боюсь.

Однажды я буду знать это место как свои пять пальцев. А потом у меня не будет для этого причин, и я забуду. Однажды наш контракт закончится, и вместе с ним закончится и наш брак.

Почему часть меня надеется, что этот день никогда не наступит?