Сквозь любое пламя

Глава двадцатая

Когда я выхожу из кабинета доктора, Кэл ждет меня у двери. Он ходит взад-вперед, проводя руками по волосам. Услышав меня, он резко поворачивает голову в мою сторону. Его глаза судорожно исследуют мое лицо, замечая пластырь. Из его груди вырывается хриплый вздох.

— Ты в порядке?

Я киваю и прохожу мимо него, намереваясь направиться прямо в его кабинет. Кэл легко догоняет меня своими длинными шагами и, догнав, идет со мной в ногу.

— Эверетт, Маттиас, Люк и Грейвс ждут в моем кабинете. Тебе что-нибудь нужно, прежде чем мы начнем?

На мгновение я замираю. Я качаю головой.

— Нет, все в порядке. Пойдем.

Когда мы входим в его кабинет, парни увлечены жарким разговором, споря о чем-то слишком быстро, чтобы я могла понять. Кэл подходит и вытаскивает Лукаса из кресла перед своим столом, затем указывает мне сесть на его место. Я краснею, но сажусь.

— Новости. — Голос Кэла становится резким, что ясно указывает на его настроение.

Все четверо мужчин заговаривают одновременно, и Кэл поднимает руку.

— Эверетт, начинай.

— Меньше двух минут назад мы получили электронное письмо и обсуждаем его достоверность.

Кэл наклоняется вперед и сжимает руки. Он поднимает бровь, молчаливо приказывая им продолжать.

— Ну... — взгляд Эверетта метнулся ко мне и замер, но Кэл жестом просит его продолжать, и он продолжает: — Похоже, кто-то утверждает, что знает, кто такие Ученики, и хочет встретиться, чтобы обсудить полученную информацию.

Кэл хмыкает и потирает подбородок. Небритая щетина темнеет на его лице и придает ему суровый вид, от которого у меня между ног начинает теплеть.

— Это может быть ловушка, — размышляет он. — Кто отправитель?

На этот раз отвечает Маттиас.

— Это анонимный адрес. Мы отправили его на отслеживание, но ответ займет как минимум день или два.

— И когда они хотят встретиться?

— В десять часов.

Это через восемь часов. Придется принимать решение, и в такие моменты я радуюсь, что не нахожусь на месте Кэла и не несу ответственности за правильный выбор.

— В письме было что-нибудь еще? — спрашивает Кэл.

Эверетт гримасничает.

— Не много. Только то, что они знают, кто является местным лидером «Учеников» и где их можно найти. Адрес, который они указали, принадлежит ресторану, но он закрывается в девять тридцать.

— Значит, они либо дружат с владельцами, либо сами являются владельцами? — Мой вопрос, похоже, напоминает остальным, что я все еще здесь, и Маттиас снова хмурится.

— А что она здесь вообще делает? Это не то, в чем она должна участвовать; она же Бьянки.

Каллахан с силой ударяет кулаком по столу. Когда он говорит, его голос гремит от ярости, а глаза сужаются, глядя на брата.

— Она Кин, и ты будешь относиться к ней как к таковой, или, клянусь, Маттиас, я лишу тебя должности и пошлю нянчить чертово дерево. Ты меня понял?

Маттиас умолкает, но его полный ненависти взгляд перемещается на меня, и жар его ярости обжигает.

— Учитывая, что Энди Торн был взорван на куски сегодня днем, очень удобно, что мы получаем приглашение встретиться с кем-то, о ком мы ничего не знаем.

Слова Коэна звучат правдоподобно, и по мне пробегает дрожь страха.

— Как ты думаешь, что Энди имел в виду, когда сказал, что твоя семья была той, кто пытался убить его жену в первый раз? — спрашиваю я. — Что у аптеки взорвалась машина с бомбой и погиб младенец.

Кэл ругается.

— Черт. Я даже не понял, о чем он говорил в тот момент. — Он смотрит на Маттиаса, который выглядит бледным.

— Может быть? — шепчет Маттиас.

Я хмурю брови.

— Может быть что?

Между Кэлом и Маттиасом проходит беседа без слов. Несколько секунд мы ждем, пока кто-нибудь заговорит. Наконец, Кэл произносит:

— Наш дядя любил Бьянки. Мию.

Тетя Элиаса и Леона. Она умерла давно.

Кэл продолжает:

— Наш дед велел ему покончить с этим, но Дэнни отказался. Мия была беременна. И она была любовью всей его жизни. Через несколько месяцев, после того как Мия родила, наш дед отдал приказ убить ее. Он достаточно долго ждал, пока Дэнни выберет семью, поэтому наш дед выбрал за него. Они бросили коктейль Молотова в ее припаркованную машину возле аптеки. Позже они обнаружили детское кресло на заднем сиденье. Осколки разлетелись по всей улице. В отчетах всегда говорилось, что она тоже была в машине.

— По крайней мере, так мы думали, — добавляет Маттиас. — Если она и сбежала, то никогда не возвращалась.

— Жену Энди звали Шарлин. Не Мия.

На этот раз заговаривает Лукас.

— Люди могут менять имена, Ло.

— Все остальное, что он сказал, совпадает с тем, что она была Мией, — говорит Кэл.

Это так. И если жена Энди была Мия Бьянки...

— Кэл, если это правда, я понимаю, почему Энди был так возмущен, увидев тебя сегодня. Ты олицетворяешь всю прошлую жизнь и травмы его покойной жены. — Кэл задумчиво и мрачно кивает. — Но почему ты был так возмущен им?

Кэл заметно сдувается.

— Несколько лет назад я пытался нанять Thorne Enterprises для обеспечения нашей IT-безопасности, но он не принял контракт. Когда я стал главой компании после смерти отца, я попробовал еще раз. На этот раз я предложил утроить ставку, но он категорически отказался. Мы росли с невероятной скоростью и нуждались в усилении безопасности; наши враги были бы рады любой возможности нанести нам удар. Когда Энди снова отказал нам, это было не только ударом по моему самолюбию, но и ударом по нашей организации. Это сделало нас уязвимыми. — Пока он говорит, его тон меняется от горькой обиды к медленному пониманию. — Мы наняли Гаррета и молились, чтобы его навыков было достаточно. Я бы хотел сказать, что пока что это так, но недавнее удаление наших записей поместило его в мой черный список.

Если все это правда, то, скорее всего, никакие деньги не убедили бы Энди принять контракт. Любая попытка привела бы к тому же результату: еще большему унижению Кэла. Но, черт возьми, в этом деле еще столько неизвестного.

Кэл поднимает глаза, и я понимаю, что, должно быть, сказала это вслух.

— Ты права. Сейчас слишком много неизвестного, — он снова проводит рукой по уставшему лицу, — но до десяти часов у нас есть восемь часов на подготовку. Люк, узнай все, что можешь, о ресторане и его владельце. Узнай, какой территории они платят за охрану. Если это кто-то посторонний или Бьянки, нам нужно это знать. Эверетт, подготовь команду, которая присоединится к нам. Они окружат здание как минимум за час до встречи. Маттиас, свяжись с Гарретом по поводу отслеживания электронной почты и сразу сообщи нам, если что-то появится раньше, чем ожидалось. Все понятно?

Все кивают и выходят из комнаты. Я остаюсь наедине с Каллаханом, который глубоко выдыхает и закрывает глаза. Хотя еще только полдень, меня тянет в сон, и я не могу не задаться вопросом, чувствует ли он то же самое. Мои пальцы чешутся, чтобы протянуться через стол, взять его руку, переплести наши пальцы и сжать так сильно, что костяшки пальцев побелеют. Поэтому, вместо того чтобы игнорировать свой инстинкт встать и уйти, я наконец сдаюсь.

Мои пальцы дрожат, когда я протягиваю руку, но тепло его руки устраняет последние колебания. Я переплетаю пальцы с его и сжимаю, и, к моему удивлению, он сжимает в ответ. Кэл не открывает глаз, просто держит мою руку, и мы сидим минуту в тишине, держась за свое здравомыслие и друг за друга только своими грязными руками.

Тишина сгущается, но она не вызывает дискомфорта. Наконец, Кэл поднимает глаза, и я вижу в них печаль, которую раньше не замечала, и открытую боль.

— Еще на сантиметр вправо, и я бы потерял тебя сегодня. А если бы мы были ближе к машине в ту ночь у Эдвардсов, я бы потерял тебя и тогда.

Мое сердце замирает. Да, мы уже несколько раз избежали смерти, и я снова задаюсь вопросом: это его жизнь, или я просто особенная?

— Я не смогу существовать, — он подносит кулак ко рту и прочищает горло, — в мире, где тебя нет, Рен.

Его маска спадает так быстро. Затем он заметно встряхивается, возвращаясь к своему обычному жесткому образу Каллахана, поворачивается на стуле и прерывает всякий контакт со мной.

— Было ошибкой назначать себя твоим личным охранником. Я не могу одновременно выполнять свою работу и обеспечивать твою безопасность. Маттиас станет твоим основным охранником, а Грейвс останется твоим водителем и вторым охранником. А теперь иди. Прими душ и отдохни.

С этими словами он открывает ноутбук и начинает печатать. Я застываю на месте, потрясенная его заявлением. Но когда оцепенение проходит, я чувствую глубокую печаль, которая скручивает и изгибает меня изнутри. Он больше не может быть рядом со мной.

Я несколько раз открываю рот, как рыба, прежде чем наконец могу заставить себя говорить.

— Хорошо. Когда мне нужно быть готовой к отъезду?

Это заставляет Кэла застыть, его пальцы останавливаются на клавиатуре ноутбука, пока он наконец не поднимает на меня глаза.

— Готовой? — насмешливо спрашивает он. — К чему?

— К тому, чтобы отправиться в ресторан сегодня вечером.

Кэл резко смеется, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть.

— Лорен, если ты хоть на секунду думаешь, что я позволю тебе попасть в ситуацию, исход которой мне неизвестен и в которой я не могу гарантировать твою безопасность, то ты сошла с ума. Ты останешься дома, и это окончательное решение. — Он делает паузу и пожимает плечами. — Вообще-то, спасибо, что напомнила мне о своей бунтарской натуре. Я обязательно поставлю двух охранников у нашей двери сегодня вечером, чтобы ты не ушла до утра.

Во мне поднимается волна гнева, и я без раздумий выплескиваю ее наружу.

— Это смешно. Тебе не нужно ставить охранников у своей двери.

— У нашей двери, — поправляет он. — И, судя по твоим внеклассным занятиям прошлой ночью, это вполне оправданно. А теперь иди. Приведи себя в порядок и отдохни.

Я с недоверием фыркаю, но он совершенно серьезен.

Он также прав.

Взрываясь от злости, я выхожу из комнаты. Может, это мелочно, но я хлопаю дверью его кабинета с большей силой, чем нужно.

Мой гнев улетучивается, и я остаюсь с чувством пустоты. Пустоты и грязи. Я иду прямо в «нашу» комнату и в душ, даже не дожидаясь, пока вода нагреется. Я не торопясь мою волосы и оттираю грязь с тела. Пластырь промокает, поэтому я снимаю его и мою лицо и за ушами. Затем я брею ноги впервые за неделю, и к тому времени, когда я выхожу, мои пальцы сморщены. Беглым взглядом я обнаруживаю, что ссадина на самом деле не такая уж и страшная, и отказываюсь заклеивать ее новым пластырем. Мне требуется пятнадцать минут, чтобы высушить волосы феном и придать им мягкие волны. Когда я смотрю на часы в телефоне, я вижу, что убила всего сорок пять минут.

Черт. Это будет долгая ночь.

В итоге я провожу весь день, сгорбившись над ноутбуком и погрузившись в редактирование первой половины своей книги. Это единственное, что может занять у меня несколько часов, и сейчас, если я не буду держать свой ум и руки занятыми, я могу сделать что-то, чего не должна. Например, узнать, кого Кэл поставил охранять нашу дверь, а потом узнать у Дарлы, какие у них любимые закуски, а потом позвонить ей, чтобы она принесла эти любимые закуски и посмотреть, не соблазнит ли это их покинуть коридор. Или выйти на балкон и посмотреть, насколько он высокий. К сожалению, это прямой прыжок на кирпичную мостовую, на которую не очень приятно приземляться.

Но, знаете, это только то, что я бы сделала, если бы не заставляла себя быть занятой. Я совершенно не пробовала это и не пыталась...

Часы летят, солнце заходит, на смену ему приходит луна. Облачное небо создает великолепный закат, и я трачу около пятнадцати минут, просто наблюдая за ним с балкона. Затем я зажигаю свечу на кофейном столике и наливаю себе стакан виски. Второй стакан следует быстро за первым, и я замечаю, что проверяю свой телефон чаще, чем когда-либо прежде. Это действие приводит меня в ярость. Когда я превратилась в подростка, ждущего звонка от своего парня? Кэл не был моим парнем.

Нет. Он мой муж.

На этот раз это слово не вызывает у меня дрожь по спине. Вместо этого в животе порхают бабочки, и я сжимаю губы, чтобы сдержать улыбку, которая грозит появиться.

Муж.

В одиннадцать часов я снова просматриваю свой телефон, удаляя уведомления. Мои сообщения вышли из-под контроля, с непрочитанными сообщениями от Дженны, Джуда, Кейт и... Леона? Почему он мне пишет? Я думала, что для него я практически мертва.

Нажимая на его переписку, я не могу сдержать вздох. Сообщение за сообщением, в которых он умоляет меня не идти сегодня на встречу с издателем.

Ло, останься дома. Я не могу объяснить, но я все тебе компенсирую.

Лорен, не ходи на встречу. Если нужно, проведи ее дистанционно.

Я же просил тебя остаться дома! Черт!

Ло?

Лорен, ты в порядке?

ЛОРЕН, ОТВЕТЬ МНЕ!

Они приходили с интервалом в несколько минут, и я дрожащей рукой прикрыла рот. Он знал? Что на Торна собираются напасть? И что я собираюсь с ним встретиться? Откуда он мог знать?

Пока вопросы кружились в моей голове, пришло еще одно сообщение.

Похоже, ты выбралась целой и невредимой. Но я подумал, что тебе следует знать, за кого именно ты вышла замуж.

Я чувствую его насмешку в тексте, и мои брови сходятся в недоумении. Что это значит?

Затем приходит изображение. Затем еще одно. И еще одно. Они сняты с небольшого расстояния, но, судя по окружающему интерьеру, это Abstrakt. Но он говорит не о месте. Нет, это Каллахан, которого Кира ведет за руку в отдельную комнату. На одном снимке они входят в отдельную комнату, на следующем Кира бросает соблазнительную улыбку через плечо, на последнем — дверь закрывается за ними. Кислота жжет мне горло, а желудок сжимается от гнева.

Он в Abstrakt? С Кирой? Женщиной, с которой он спал за две недели до нашей свадьбы. Я знаю, что тогда он мне ничего не был должен, но когда у тебя есть план быть верным кому-то, назови меня сумасшедшей, но дата на свидетельстве о браке не должна иметь никакого значения. Пар практически валит из моих ушей. Он должен был встретиться с анонимным отправителем электронного письма, а вместо этого он в чертовом секс-клубе?

Моя кровь закипает, и я вскакиваю на ноги. Наливаю еще один стакан виски и выпиваю его залпом. Выпиваю еще два, кипя от гнева и глубокого разочарования, прежде чем меня накрывает туман алкоголя.

Я должна была знать. Что все всегда говорят? Люди не меняются. Кэл, может, и стал старше, набрал мышечную массу и взял на себя дополнительные обязанности, но он все равно остался тем же человеком. Я делаю еще один большой глоток виски, и меня должно беспокоить, что он даже больше не жжет, но это не так. Наоборот, он только заставляет меня еще сильнее кипеть.

Проходит десять минут, потом двадцать. Свеча, которую я зажгла несколько часов назад, почти догорела, и я смотрю на мерцающий фитиль и теряю счет времени.

Наконец-то дверная ручка поворачивается, и входит мой муж. У него нет галстука, пиджак висит на руке, верхний пуговица расстегнута, а рукава закатаны до локтей. Растрепанные волосы — последний гвоздь в его гроб. Мой муж только что изменил мне. Снова.