Сквозь любое пламя

Глава семнадцатая

На следующее утро я просыпаюсь от того, что ко мне прижалось твердое тело. Кровать теплая, и я уютно устраиваюсь в мягких одеялах, но тут же чувствую, как к моей попе прижимается не менее твердый предмет. Я открываю глаза, и мое дыхание учащается.

Солнечный свет проникает в комнату через французские двери, и я щурюсь, потому что резкий утренний свет слишком яркий. Рука, обнимающая меня за талию, сжимается, а лицо прижимается к моей шее и глубоко вдыхает, и мягкий стон пронзает меня прямо между ног.

Обвиняя в этом временном промахе то, что я практически еще сплю, я позволяю себе эту отсрочку и на мгновение желаю, чтобы это могла быть моя жизнь. В мгновение ока в моей голове мелькает будущее, которое я считала давно умершим. Я вижу легкие улыбки, беззаботные шутки, первый — и последний — поцелуй. Я вижу все это.

Однажды ночью мы обнимались — почти так же, как сейчас — под одеялом на его кровати, стараясь не шуметь, чтобы его отец не застал меня в их доме. Но он продолжал щекотать меня по ребрам, дразнить мое тело. Его глаза были ярче звезд на небе, они сверкали, когда он перевернул меня под собой. Он накрыл нас одеялом и посмотрел на меня с такой неподдельной радостью.

— Я люблю тебя, — прошептала я ему на ухо.

Воспоминание рассеивается, когда блуждающая рука Кэла замирает, а его тело напрягается. Глубокая печаль проникает в меня, и я закрываю глаза, притворяясь, что все еще сплю. Дыхание Кэла прерывается, когда он медленно отрывается от меня. Он тихо ругается, когда откатывается в сторону. Но я лежу неподвижно, притворяясь, что не чувствовала его тела, прижатого к моему, притворяясь, что не вкусила кусочек моего самого глубокого желания.

Я должно быть хорошо справилась. Кровать прогибается, и его мягкие шаги удаляются, пока дверь не открывается и тихо не закрывается. Включается душ, и я глубоко выдыхаю, высовывая руки из-под одеяла.

Несколько минут я лежу с пустотой в груди. Но время уныния закончилось. Потерев лицо, я решаю ускользнуть, пока еще могу, и на цыпочках иду в гардеробную, чтобы переодеться. К тому времени, как я надеваю чистую одежду — еще одну пару капри-леггинсов и укороченную майку — душ выключается.

Ругаясь, я понимаю, что мой телефон все еще подключен к зарядному устройству. Я крадусь обратно к кровати и хватаю его, но подпрыгиваю, когда дверь ванной резко открывается.

Кэл выходит, и пар клубится вокруг его мокрого тела, шоколадно-каштановые волосы кажутся почти черными, капая на его плечи, белое полотенце завязано низко — опасно низко — на бедрах. Его подбородок свежевыбрит, и мой взгляд падает на его горло. Оно поднимается и опускается, когда он глотает, и я сглатываю слюну. Кэл замирает, потирая волосы полотенцем, когда он смотрит на меня. Я, наверное, выгляжу как олень в свете фар, и все оправдания исчезают из моей головы, когда капля воды скатывается по его груди и растекается по животу. Мой взгляд останавливается на темном следе волос, исчезающем под полотенцем, и я испытываю бесконечное смущение, когда плечи Кэла сотрясаются от смеха. Я сглатываю слюну, сую телефон за пояс и поворачиваюсь, чтобы уйти, не доставляя ему больше удовольствия.

— Лорен, — зовет он меня.

Я останавливаюсь, положив руку на дверь. Оглядываюсь и вижу, как он неспешно направляется в сторону гардеробной, держа рукой узел полотенца.

— Думала, сможешь ускользнуть от меня? — Он смеется, открывая дверь гардеробной, бросает полотенце на пол и подмигивает мне через плечо. — Дай мне десять минут, и я присоединюсь к тебе.

При виде его обнаженной задницы, напрягающейся, когда он тянется за костюмом, я краснею. Мои щеки горят, но я не могу отвести от него глаз. Слишком долго я смотрю на это зрелище, которое он явно хочет устроить. Но прежде я замечаю, что под его безупречно сшитым темно-синим костюмом он носит облегающие черные боксеры. Затем он возвращается в ванную.

Пять минут спустя он выходит из ванной с уложенными волосами и сияющей улыбкой. Он выглядит совершенно отдохнувшим и готовым начать день. Меня беспокоит, как он выглядит совершенно невозмутимым.

Сдерживая раздражение, я натягиваю на лицо фальшивую улыбку и воздерживаюсь от того, чтобы толкнуть его плечом, чтобы самой зайти в ванную. После того, как я причесала волосы в хвост и почистила зубы, я прохожу мимо, не глядя на него. Кэл усмехается и открывает дверь, чтобы мы могли выйти, протянув руку, чтобы я могла пройти первой. Боже, его смех такой же, как я его помню. Но на этот раз, вместо того, чтобы разрывать старую рану, моя грудь наполняется теплом, и я стараюсь сдержать улыбку.

Вместо этого я показываю ему средний палец и направляюсь на кухню. Его шаги раздаются за моей спиной, каблуки его туфель резко стучат по полу. Мы идем в тишине, и к тому времени, когда мы доходим до кухни, становится очевидным — по крайней мере для меня — что я просто не знаю, что ему сказать.

Я тянусь, чтобы налить себе кофе одновременно с ним, и наши пальцы соприкасаются, но я отталкиваю его руку. Одной рукой я беру кофейник, а другой — кружку. Незначительная часть меня радуется, когда я наполняю свою кружку до краев, оставляя Каллахану всего одну каплю. Он улыбается и наклоняется надо мной, ошеломляя мои чувства своим знакомым одеколоном, беря новую кружку, как раз когда Дарла подает нам новый кофейник. Я упрямо делаю глоток кофе, чтобы освободить место для сливок, и мои глаза морщатся от горького вкуса.

Кэл не говорит ни слова, просто наполняет кружку до самого края и меняется с той, которую я с трудом пью. Затем он ставит сливки на стойку и смотрит на меня, в его карих глазах блестит болезненное удовлетворение, когда я сдаюсь и добавляю в напиток сливки по своему вкусу.

— Спасибо, — бормочу я про себя, хотя это мне больно.

Каллахан просто улыбается, поднимает свою кружку в знак приветствия и поворачивается на пятках.

— Спасибо за дополнительный кофе, Дарла, — говорит он занятой женщине, которая просто машет ему рукой.

Он выходит из кухни, а я, как щенок, следую за ним. Мы входим в столовую, и разговоры стихают. Кэл обходит стол и садится во главе, а я занимаю место примерно в трех стульях от него.

Он вздыхает, явно раздраженный, но молчит. Вместо этого мы оба пьем кофе, ожидая, пока Дарла принесет завтрак. Я узнаю еще нескольких людей в резиденции, и, похоже, только избранные — или двое — приглашаются на завтрак каждое утро. После первых нескольких дней я обратила внимание, что все в основном сидят на одних и тех же местах, и, что любопытно, по обеим сторонам стола были добавлены дополнительные стулья. Не то чтобы я когда-либо чувствовала себя виноватой за то, что занимала чье-то место, и, несмотря на то, что было очень весело дразнить Маттиаса, я нашла это удобство весьма практичным. Если я собираюсь провести здесь следующие два года, то почему бы мне не занять свое место за столом — как в буквальном, так и в переносном смысле.

Как только я об этом подумала, Маттиас, Лукас и Эверетт входят в комнату, опустив головы и тихо разговаривая между собой. Они едва поднимают глаза, чтобы заметить, что я сижу дальше, чем обычно, и занимают свои места вокруг Каллахана. За ними следует Дарла, толкая тележку с тарелками с едой, и приступает к расстановке блюд.

Когда она доходит до меня, мой желудок заметно урчит. Лукас, сидящий рядом со мной, замирает и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— У тебя... — его глаза бегают по сторонам, он шепчет, как на сцене, — внутри тебя живет монстр, о котором ты забыла нас предупредить? — Он сглатывает слюну, вонзает вилку в пышную яичницу и предлагает мне кусочек. — Вот, маленький монстр. Пожалуйста, не делай нам больно.

Краем глаза я замечаю, что Каллахан обратил на нас внимание, и решаю немного развлечься. Наклонившись вперед, я обхватываю вилку ртом и проглатываю яйца. Острый чеддер тает во рту, и мое лицо искажается. Я стону и делаю большой глоток кофе, чтобы избавиться от послевкусия.

Люк с недоумением хмурится, видя мое явное отвращение, в то время как Каллахан громко смеется. Люк смотрит на него в ожидании объяснений, а я делаю глоток воды.

— Она не любит сыр, — говорит Кэл, смеясь и начиная есть.

Я закатываю глаза, беру вилку и набрасываюсь на бекон, картофельные оладьи, омлет и клубнику, лежащие передо мной. Через несколько минут я успешно накормила монстра внутри себя, как ласково назвал его Лукас.

Кэл бросает салфетку на пустую тарелку. Затем он встает, застегивает пиджак и обходит стол, чтобы помочь мне встать. Я ворчу, но позволяю ему отодвинуть стул, и мы выходим из столовой и направляемся к его кабинету.

— Пять минут. Мой кабинет, — бросает он через плечо, кладя руку мне на поясницу и ведя по коридору.

Когда мы доходим до его кабинета, он тихо закрывает за нами дверь и садится за свой стол. Я падаю на его кожаный диван, создавая между нами столь необходимое расстояние.

— Итак, не хочешь ли ты рассказать мне, что произошло прошлой ночью, пока они не пришли?

Я не делаю вид, что не понимаю, о чем он говорит. Я думала об этом вчера вечером, и если эта операция действительно такая масштабная, как я полагаю, я точно не смогу справиться в одиночку.

Я стону и прячу лицо в ладонях. Прошлой ночью...

Поиск учеников. Подслушанная информация о том, где они высаживают женщин. Леон. Слова вырываются из меня, но я рассказываю все, что слышала. Пока я рассказываю, дверь открывается, и в комнату входят три мушкетера.

— О чем она говорит? — спрашивает Маттиас, скривив верхнюю губу из-за того, что я уже заняла кожаный диван.

— Она просто объясняла, как прошлой ночью выбралась из дома, чтобы провести расследование в Abstrakt. Знаете, в том клубе, откуда похищали женщин, которые больше никогда не появлялись? — Чистая, неподдельная ярость вырывается из Кэла и сгущается в воздухе между нами, и я наконец понимаю, что он на самом деле думает о моей так называемой миссии.

Люк с недоверием поворачивается ко мне, его глаза расширяются.

— Ты сделала что?

Я пожимаю плечами.

— Я была в зале, мне ничего не угрожало.

Все, кроме Кэла, широко раскрывают глаза, услышав это признание. Они наверняка точно знают, что происходит в том зале.

— Кроме того, я узнала, куда они увозят женщин. Два ученика — или, скорее, апостола — не смогли удержаться от хвастовства своим новым прибыльным делом, и я подслушала, как они говорили о том, что последнюю из своих жертв они отвезли в порт.

В комнате наступает тишина, мои слова взрываются как бесшумная бомба. Секунды тикают, температура заметно повышается, ладони становятся влажными, а пот выступает на затылке.

— В порт? — с трудом выдавливает из себя Кэл. — Ты уверена, что они сказали «в порт»?

Я киваю, и Кэл ругается.

— Думаешь, это Эдвардс? — спрашивает Маттиас.

Я задаюсь вопросом, имеет ли новый деловой партнер Каллахана какое-либо отношение к кораблям, на борту которых могут находиться дополнительные, незадекларированные грузы.

Кэл сжимает челюсти, и его взгляд переходит с меня на Эверетта.

— Найди грузовые накладные за последние шесть месяцев, а также прогнозный график на следующие два. Мы не можем позволить себе просчеты или поспешные выводы. Если это Эдвардс, я хочу быть абсолютно уверен, прежде чем обвинять его.

Эверетт кивает и направляется к двери.

— Подожди, — кричу я ему вслед.

Он останавливается, положив руку на дверь, и все глаза обращаются ко мне. В моей голове появляется милое лицо Элис, и мое сердце замирает, но я отгоняю эту эмоцию. Элис нужно, чтобы я была сосредоточена.

— Они сказали еще кое-что. Они сказали... — Я замолкаю, потому что у меня пересохло в горле. — Они сказали, что им нужно несколько последних дополнений, но потом они будут готовы к пятнице.

Сейчас был понедельник. А это означало, что у нас было всего четыре дня, чтобы спасти мою подругу от отправки в неизвестном направлении. Напряжение в комнате нарастало, пока не достигло предела.

Каллахан ругается и кивает Эверетту, который уходит, не сказав ни слова. Маттиас и Люк смотрят друг на друга и одновременно открывают свои ноутбуки. Я встаю и подхожу к Кэлу. Он едва бросает на меня взгляд, пока я не прочищаю горло. Отрывая глаза от экрана и смотря на меня, он с явным нетерпением ждет, когда я заговорю.

— Есть новости о Мейсоне?

Его зрачки расширяются, он резко вдыхает воздух и смотрит через мое плечо на Маттиаса. Я поворачиваюсь, готовясь к худшему, чем дольше они молчат.

Через несколько секунд Маттиас открывает рот, как рыба, пытаясь подобрать слова.

— Нет, — выдавливает он, глядя на Кэла. — Мы его еще не нашли.

Давление в груди ослабевает, и я выдыхаю.

— Ну, почему ты просто так не сказал?

Маттиас снова смотрит на Кэла, прежде чем ответить. — Мы усилили охрану всех четырех оставшихся складов, а также усилили наблюдение на улицах. Хотя попыток нападения на другие склады пока не было, никто не видел никого, похожего на Мейсона. Мы также наняли фирму, чтобы... просканировать общественные камеры и запустить систему распознавания лиц, но безрезультатно. Как будто он исчез из Розуэлла. — Маттиас опускает взгляд и, как положено, выглядит подавленным. Он сглатывает, возвращается к своему ноутбуку, его отчет теперь завершен.

Я поворачиваюсь к Каллахану.

— Его нигде не видели? — Мой голос поднимается на октаву, и в груди закипает страх. Прошло пять недель, а его нигде не нашли? Это же не может означать...

— Лорен, — шепчет Кэл, голос его низкий и полный тревоги, — это не значит, что он мертв.

Само это слово ударяет меня, как пуля, и выбивает дух из груди. Я вдыхаю воздух, но не могу дышать. Черные пятна застилают края моего зрения. Затем меня прижимают к стулу, и успокаивающая рука поглаживает мой позвоночник. Из уст Кэла срываются успокаивающие слова, слова утешения и поддержки, но я едва их слышу.

Мейсон не может быть мертв. Он может быть полным идиотом и одержим идеей доказать свою ценность человеку, которому он совершенно безразличен, но он — моя единственная связь с семьей. Моя мама бог знает где, мой отец мертв... Все, что у меня есть, — это Мейсон.

Каллахан продолжает гладить меня по спине, откидывая волосы с моего лица и предлагая мне воды. Я делаю глоток, а затем выпиваю остаток стакана. Затем я регулирую дыхание, контролируя его и позволяя своим страхам уйти в глубины сознания, чтобы решить эту проблему в другой раз. Это помогает, и дрожь в моих пальцах начинает утихать.

Пронзительный звонок вырывает меня из панической атаки, гудя в поясе. Я выдыхаю дрожащим дыханием и проверяю номер звонящего. Клянусь, жар пронзает мое тело и покалывает ладонь. Отвечая на звонок, я вскакиваю со стула и направляюсь к двери.

— Кейт, привет. — Учитывая последние двенадцать часов, неудивительно, что я забыла о своем сроке и о том, что сегодня утром должна была встретиться с Энди Торном, его адвокатом и моим агентом — Кейт, но это не облегчает мою вину.

Кэл обнимает меня за талию и останавливает, когда я пытаюсь пройти мимо.

— Я должна идти, — произношу я беззвучно.

Он сжимает меня сильнее и приподнимает бровь, отвечая:

— Зачем?

— Лорен, где ты? Ты должна была быть здесь десять минут назад. Все в порядке?

Я зажмуриваю глаза и изо всех сил стараюсь не обращать внимания на то, что ладонь Кэла теплая на моей обнаженной коже, но дрожь все равно пробегает по телу.

— Прости, Кейт. Я потеряла счет времени утром. Буду через двадцать минут. Можешь меня прикрыть, пожалуйста?

Кэл сужает глаза, слушая мои слова, и не отрывает от меня ни взгляда, ни рук.

Кейт вздыхает.

— Да, но приезжай как можно скорее. Ты знаешь, как это важно.

На мгновение меня охватывает стыд. Я просто объясню, что произошло — или, по крайней мере, модифицированную версию.

— Конечно, я уже еду. — Я вешаю трубку, сую телефон за пояс, а затем смотрю на Кэла. — Мне нужно идти. У меня деловая встреча, о которой я совершенно забыла. Она в центре города, я вернусь через два часа, но мне нужно уходить сейчас.

Кэл фыркает, откидывая голову назад, в его карих глазах играет юмор.

— О, Зайчик. Если ты думаешь, что пойдешь на эту встречу, то ты глубоко ошибаешься. Ты только что пережила паническую атаку и не в состоянии заниматься какими-либо делами. А теперь садись. — Он пытается подтолкнуть меня назад.

Я упираюсь ногами и прижимаю руку к его груди.

— Кэл, это важно. Я должна идти.

Я ищу в его глазах хоть какую-то тень милосердия, но не вижу ничего. Поэтому я вытаскиваю тяжелую артиллерию и, вместо того чтобы оттолкнуть его, глажу его грудь ладонью. Его взгляд открыто исследует мое лицо, челюсть напряжена. В его глазах появляется решимость.

— Хорошо. Но я серьезно сказал вчера вечером: куда ты, туда и я.

Я невольно смеюсь, прежде чем осознаю, что он серьезен. Его поза не меняется, не выдает никакого чувства юмора, и я успокаиваюсь.

— Ладно, как хочешь. Но я должна переодеться, и нам нужно уходить уже пять минут назад.

Кэл кивает и отпускает меня, и я мчусь обратно в его комнату. Когда я дохожу до конца коридора, слышу, как он приказывает Маттиасу и Лукасу продолжать поиски.

Пять минут спустя я одета в кремовые брюки с высокой талией и расклешенными штанинами, в которые заправлена голубая атласная блузка, а на руке висит сумка цвета верблюжьей шерсти. Конечно, времени на макияж не было, поэтому я пригладила хвост и взяла с собой в машину пурпурную помаду и тушь для ресниц, чтобы накраситься по дороге.

Каллахан уже ждет, прислонившись к внедорожнику и откинув ногу назад. Как обычно, он печатает на телефоне, но, услышав, как я вхожу в гараж, поднимает глаза от экрана. Пробегая мимо него, я не успеваю оценить его слегка приоткрытые губы и блуждающий взгляд, который следует за мной до заднего сиденья. Не дожидаясь, я открываю дверь и скольжу внутрь, а затем начинаю рыться в сумочке в поисках пудреницы. Кэл обходит машину и садится сзади ко мне, а Коэн забирается на водительское сиденье.

— Ну, доброе утро и тебе, Ваше Высочество, — шутит Коэн, запуская двигатель. — Слишком занята для нас, простых крестьян?

Я смеюсь и протягиваю руку, чтобы шлепнуть его по руке.

— Заткнись.

— И куда мы едем? — спрашивает Кэл, убирая телефон и сосредоточив все свое внимание на мне. От его пристального внимания жар поднимается по моей груди и шее, поэтому я обращаю свое внимание на пудреницу.

— В Imperial Publishing, — я наношу помаду и жду подходящего момента, чтобы накрасить ресницы, проклиная себя за то, что забыла щипчики для ресниц. Ну что ж, придется обойтись тем, что есть.

— Imperial Publishing? Почему мы туда едем?

Вопрос Коэна задевает меня за живое и царапает еще не зажившую рану. Они действительно не следили за мной с тех пор, как...

— У меня встреча, — просто говорю я, надеясь, что они оставят это так. Технически, я подписала соглашение о неразглашении, когда заключила контракт на написание биографии Энди Торна, к тому же мне нравится, что они явно меня недооценивают.

Четырнадцать минут спустя мы подъезжаем к трехэтажному зданию, где на втором и третьем этажах находятся офисы издательства. Коэн замедляет ход и останавливается перед зоной погрузки, и я выскакиваю из машины, не давая никому ничего сказать. Каллахан быстро догоняет меня и кладет руку мне на поясницу, как заботливый муж.

Когда мы подходим к стеклянным двойным дверям, Кэл отступает, чтобы придержать одну из них для меня, и когда я прохожу мимо, он шепчет:

— Если ты проходишь через дверь, когда я с тобой, я буду ее придерживать. Не бросайся вперед сама. Понятно?

Я улыбаюсь ему саркастически, закатывая глаза, когда прохожу мимо. Затем он возвращается ко мне и следует за мной в офисы наверху. Я машу рукой нескольким людям, с которыми встречалась во время предыдущих визитов, и с самодовольным удовлетворением наблюдаю, как Кэл еще больше теряется от моего присутствия здесь.

Поднимаясь по лестнице и поворачивая за угол, мы сталкиваемся с явно взволнованной Кейт. Ее золотистая кожа теплая, щеки покрасневшие, нефритовые глаза суетливые. Она закрутила свои темные волосы в низкий пучок, но несколько растрепанных прядей выбились из него, что свидетельствует о ее нервозности. Она сразу замечает меня и подбегает.

— Он собирается уходить, нам нужно идти туда сейчас же. — Кейт дважды смотрит на Каллахана, и ее скульптурные брови поднимаются в вопросительном жесте.

Кэл протягивает руку, чтобы представиться.

— Каллахан Кин, муж Лорен.

Кейт поднимает брови до линии волос, глядя на нас обоих, ошеломленная и лишенная дара речи. Наконец, она приходит в себя и говорит:

— Похоже, нам есть о чем поговорить.

Я киваю, произнося беззвучно:

— Позже, — и поворачиваюсь к конференц-залу. — Подожди здесь. — Я указываю на приемную, где стоит кожаный диван и стеклянный журнальный столик.

Кэл только улыбается и засовывает руки в карманы.

— Думаю, я останусь. Мне будет полезно узнать больше о деловых отношениях моей жены. — В его глазах мелькает упорная решимость, и я сдаюсь, потому что мне нужно попасть на эту встречу.

Кейт делает шаг вперед, чтобы открыть дверь, но Кэл опережает ее и держит дверь открытой для нас обеих.

Я глубоко вздыхаю и натягиваю на лицо извиняющуюся улыбку, входя в комнату, с извинением на языке.

— Мистер Торн, большое спасибо за ваше терпение. Прошу прощения за опоздание, но у меня для вас хорошие новости, которые, я думаю, вас порадуют.

Энди Торн и его адвокат встают, на лицах у обоих легкая улыбка. Энди обходит конференц-стол, чтобы пожать мне руку. Он привлекательный мужчина лет пятидесяти с идеально уложенными седыми волосами, одет в темно-синий костюм в тонкую полоску. Он отмахивается от моих извинений.

— Би, пожалуйста, зови меня Энди. Рад тебя видеть. И это не проблема, я все равно искал повод, чтобы отменить следующую встречу. Ты избавила меня от необходимости тратить час времени.

Я улыбаюсь, и напряжение, которое охватило меня ранее, тает. Тело Кэла прижимается к моей спине, так близко, что нет никаких сомнений в том, что он заявляет о своих правах. Мне трудно, но я не показываю своего раздражения и делаю шаг в сторону, чтобы представить двух мужчин.

— Мистер Торн... — Он поднимает бровь, и я снова начинаю с улыбкой. — Энди, — поправляюсь я. — Позвольте представить вам моего мужа...

— Каллахан Кин, — говорит Энди, широко раскрыв глаза. В комнате становится жарко, напряжение ощутимо и густое.

Я смотрю на двух мужчин, которые, кажется, находятся в состоянии противостояния, молчаливо и угрожающе оценивая друг друга. Рядом со мной Кэл стоит неподвижно, готовый взорваться.