Сквозь любое пламя

Глава шестнадцатая

Леон бросает взгляд на Каллахана и сужает глаза, но через мгновение делает то, о чем просит Кэл. В следующий миг Кэл обнимает меня за талию и притягивает к своей груди. Тепло его ладони, прижатой к моему бедру, вызывает чувство владения и опьяняет, пробуждая в мне желание, от которого я думала, что давно избавилась.

— Каллахан Кин, — с трудом произносит Леон. — Твоя жена, — его взгляд перемещается на меня и задерживается, — похоже, получила членство. Это было просто счастливое стечение обстоятельств, что я оказался с ней здесь сегодня вечером. Кто знает, что могло бы случиться, если бы она осталась одна? Я уверен, ты понимаешь, что контролировать Лорен Катрон — нелегкая задача. — Он достает из пиджака сигарету и, улыбаясь, зажимает ее зубами.

— Вы, должно быть, не знаете миссис Кин так, как я, мистер Бьянки. Она особенно... приветлива, — он слегка касается моей головы, — если у нее есть правильная мотивация.

Я сжимаю челюсти и отворачиваю голову от его ласки. Он просто возвращает руку на мою талию и притягивает меня ближе.

— А теперь, если вы нас извините.

Леон раздувает ноздри, а затем стирает с лица кислое выражение. Он берет сигарету и машет ею в знак прощания.

— Всегда рад, Кин.

Кэл не оглядывается, утаскивая меня прочь.

— Хотелось бы сказать то же самое, Шестерка.

Я украдкой оглядываюсь назад и вижу, как лицо Леона краснеет от оскорбления Кэла. Он всегда особенно горько переживал тот факт, что родился вторым, но, по-видимому, несколько лет назад он перерос это и примирился со своей ролью правой руки старшего брата. Хотя в семействе Бьянки мужчины еще с детства проходят строгую подготовку.

Кэл крепче сжимает мою руку, тянущую меня к выходу. Его ледяное поведение практически обжигает, и я с трудом поспеваю за его быстрым шагом в своих каблуках.

Когда мы выходим из холла, мы остаемся одни на лестничной площадке и начинаем подниматься на улицу. Наши шаги эхом раздаются в тишине, но в следующий миг Кэл прижимает меня к стене. Бетон холодный на моей спине, но не такой ледяной, как взгляд Каллахана. Он прижимает меня к стене, положив руки по обе стороны моего лица, наклоняясь так близко, что мы дышим одним воздухом. Его затененные глаза перемещаются между моими, скользя по остальной части моего лица, прежде чем он наконец заговаривает.

— О чем ты, черт возьми, думала? — рычит он.

Мой гнев растет, чтобы сравняться с его, и я выпрямляюсь у стены. Кэл приближается, и наши губы оказываются на расстоянии одного дыхания. Меня окутывает аромат его сандалового одеколона, и я вдыхаю его. Кэл дергается, как будто я ударила его током, и отскакивает. Это движение возвращает меня к моему гневу.

— О чем я, черт возьми, думала? Что я могла бы получить какую-то чертову информацию, которую ты явно не смог получить. Я думала, что смогу найти, куда они увезли Элис. И знаешь что? Я нашла.

Кэл резко вдыхает и отводит взгляд.

— Откуда ты узнала?

Я закатываю глаза.

— Узнала что, Кэл? Будь пояснее, ладно?

Он отрывается от меня и трет челюсть забинтованной рукой. Капли крови просачиваются через повязку, и я протягиваю дрожащую руку, чтобы прикоснуться к ней, но потом вспоминаю о себе. Я отдергиваю руку и сжимаю ее в кулак.

Это имеет обратный эффект, и его взгляд устремляется на мою левую руку. Я сжимаю ее в кулак, но он успевает схватить ее. Его глаза сужаются от явной ярости.

— Где, блять, твое кольцо, Лорен?

По моей спине пробегает холодок. Я выпрямляюсь, отказываясь сжиматься под его опьяняющим гневом. — Дома. Раскрытие того, что я замужем, не способствовало моему плану.

Каллахан замирает. Музыка Abstrakt гремит за дверью, а на лестничной площадке мерцает единственный свет. Это зловеще, но не так опасно, как человек, стоящий передо мной. Кэл теснит меня, скользит рукой, чтобы схватить меня за подбородок.

— Никогда больше не снимай мое кольцо. Ты моя. Нравится тебе это или нет.

Внизу живота пульсирует жар. Его властное поведение сбивает с толку и привлекает. Но я не могу дать ему это понять. Как будто он не подозревает о моей внутренней борьбе, он продолжает задавать вопросы.

— Откуда ты узнала, что нужно прийти в Abstrakt?

Этот вопрос раскрывает информацию, которую я предпочла бы скрыть. Он знает, что я подслушивала.

Я слегка поднимаю подбородок и смотрю свысока на мужчину, который пыхтит передо мной. Напряженные плечи поднимаются и опускаются с каждым прерывистым вздохом, а тени затмевают его лицо.

— Откуда ты узнала? — кричит он. Его ярость эхом разносится по пустой лестничной клетке и расшатывает мою защиту.

Я прищуриваю глаза и скрещиваю руки на груди.

— Я никогда не клялась быть послушной.

Каллахан тихо ругается. Неумолимый палец давит мне на подбородок, заставляя поднять на него глаза. За его карими глазами бушует буря.

— Мне приковать тебя к себе, чтобы ты снова не сбежала без защиты? — Угроза обрушивается на меня, но в его взгляде я вижу только холодные обещания.

Я не отвечаю, не желая подливать масла в огонь его гнева. Его взгляд опускается на мои губы и снова возвращается к моим глазам. Он глубоко вздыхает.

— Если это необходимо.

С этими словами он кладет руку мне на плечо и тянет меня по лестнице. Мы выходим в тихую ночь. На другой стороне улицы Коэн прислонился к черному внедорожнику. Я стараюсь игнорировать Каллахана, когда он открывает дверь и практически заталкивает меня внутрь.

Затем Кэл наклоняется надо мной, пытаясь пристегнуть мой ремень безопасности, но я отталкиваю его руку. Он поднимает бровь, но закрывает дверь и обходит машину, чтобы сесть с другой стороны. С опытной легкостью Коэн скользит на водительское сиденье, регулирует зеркала, а затем плавно запускает двигатель, и по машине проходит низкий гул.

Кэл яростно печатает на своем телефоне. Я отключаюсь от него, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Городские огни размываются, пока мы мчимся обратно в резиденцию, в машине нет ни звука, кроме гудения двигателя.

Когда мы наконец добираемся до гаража, он выскакивает и открывает мне дверь. Но не по какой-то очевидной, рыцарской причине. Нет, вместо этого он кладет руку мне на поясницу и ведет меня в мою комнату.

— Я вполне способна найти дорогу в свою комнату, но спасибо за сопровождение, — говорю я, закатив глаза.

Кэл только ворчит и продолжает толкать меня по коридору. Но когда я собираюсь открыть дверь, он тянет меня дальше. К своей комнате.

— Кэл, что ты делаешь?

Он не отвечает. Вместо этого он открывает дверь и мягко подталкивает меня внутрь. С тихим щелчком я оказываюсь запертой в его комнате вместе с ним. Я бросаю взгляд и замечаю, что она устроена так же, как и моя, хотя и намного больше. Вместо дивана и зоны для отдыха здесь стоит стол и офисные стулья перед камином. Как и в моей комнате, в углу стоит барная тележка, но в отличие от моей, она явно нуждается в пополнении запасов.

Дверь справа открыта и, похоже, ведет в его спальню, но я поворачиваюсь на каблуках и сердито смотрю на этого человека. Он игнорирует меня, закрывает дверь на замок и направляется ко мне. Я выпрямляюсь, поднимаю подбородок и приподнимаю одну бровь, но он только фыркает и проходит мимо меня, направляясь прямо к барной тележке.

Он наливает себе щедрую порцию виски, обходит стол и садится на его край, глядя на меня поверх стакана.

— Кэл, почему я здесь?

Он чмокает губами и кружит янтарную жидкость в стакане. Легкий ветерок из приоткрытого окна охлаждает меня, и мои соски твердеют под платьем. Его взгляд сразу же устремляется на них, и он делает еще один глоток.

Наконец он заговаривает.

— Ты сказала, что нашла место, куда они увезли Элис.

С осторожной нерешительностью я киваю. Мой взгляд не отрывается от его глаз.

Кэл ставит стакан на стол и закатывает рукава до локтей. При каждом движении его мышцы напрягаются. Мой взгляд скользит к сухожилиям на его запястьях.

Кэл замечает, куда устремлены мои глаза, и ухмыляется, скрестив руки и подняв бровь.

— Тогда где она?

Мои губы изгибаются в кокетливой улыбке. Наклонив голову, я неторопливо делаю три шага к задумчивому мужчине.

— Теперь ты вдруг заинтересовался моей информацией?

Каллахан молчит. Я беру его стакан и делаю небольшой глоток, наслаждаясь теплом, которое распространяется по моему животу. Тепло накапливается внизу и становится неизбежным, когда я вдыхаю аромат его сандалового одеколона и мужского шампуня. Ноздри Кэла раздуваются, когда я наклоняюсь ближе.

— Я думала, я не способна на это? — спрашиваю я, обходя его стол и создавая между нами столь необходимое пространство.

Плечи Каллахана напрягаются, когда я провожу ногтем по его деревянному столу, стуча по перьевой ручке, стуча по его подлокотнику для рук, поднимаясь по его руке и, наконец, останавливаясь на его плече. Он не поворачивается, не двигается, кроме как подергиванием челюсти. Его спина теплая на моей груди, и я прижимаюсь грудью к его лопаткам.

— Я никогда этого не говорил.

— Что еще ты не говорил? — продолжаю я настаивать. — Всегда речь шла о том, насколько я способна. И тогда, и сейчас.

Кэл поворачивает голову ко мне, но я просовываю руку в его волнистые волосы, сжимаю их, останавливая его движение и поднимая его голову. Наклонившись, я шепчу ему на ухо:

— Ты никогда не верил, что я смогу справиться. И это меня обижает больше всего.

Я резко выпрямляюсь, отталкиваю его голову и снова становлюсь перед ним, потягивая из его стакана.

— Я никогда не думал, что ты не способна, — говорит он низким голосом, который гулко звучит из его широкой груди. Его волосы взъерошены от моего презрения, как будто он только что встал с постели. Или лег в постель. С кем-то. Призрак его волнистых локонов витает между моими пальцами.

Я сжимаю руки и хихикаю.

— Конечно, ты переписал историю, чтобы быть рыцарем в сияющих доспехах.

Вспышки синяков и любовных укусов, покрывающих шею скулящей блондинки, бомбардируют меня. Как будто это было вчера, изображение, застывшее во времени, изображающее шок, поразивший подростковое лицо Кэла, как грузовик Мак. Затем последовали его слова о том, что я никогда не смогу выжить как жена босса, что я никогда не смогу по-настоящему удовлетворить его потребности, что он никогда не опустится так низко, чтобы жениться на представительнице такой одноразовой родословной. Дрожь пробегает по моей обнаженной коже. Воспоминание о проливном дожде пронзает меня до костей. Я неуклюже искала ключи от машины, прежде чем уронить их в лужу. Машина была еще теплая, но я этого не чувствовала. Не могла сосредоточиться ни на чем, кроме наблюдения за тем, как светофоры меняют цвет с красного на зеленый.

Кэл сжимает челюсти и смотрит на деревянный пол. Проходят секунды. Эмоции, которые я считала давно похороненными, всплывают на поверхность. Хотя большая часть меня хочет, чтобы он боролся, чтобы сохранить эту видимость соглашения, другая часть меня просто устала. Устала тащить эту обиду. Устала мечтать о том, чтобы встретить кого-нибудь, кто смог бы стереть его вечное влияние на мою душу.

Кэл вздыхает. Когда он наконец нарушает напряженную тишину, его карие глаза тусклые.

— Я, может, и сказал это... но я не имел это в виду. Ни одного слова.

Его слова висят в воздухе между нами, и я чувствую каждое из них как удар. Но красивые слова, обернутые медом, ничего не значат, когда это не меняет того факта, что я застала его в постели с другой девушкой. Она училась на год старше нас, и до конца учебного года я была вынуждена видеть ее идеальное лицо и золотистые волосы, пока она не закончила школу и в конце концов не уехала. Это было как смерть от тысячи порезов — или, в данном случае, от тысячи светлых волос.

Мой взгляд становится жестким, и краска гнева поднимается по моей груди, шее, до самых кончиков ушей. Стиснув зубы, я пытаюсь говорить.

— Ну, я никогда не узнаю, правда ли это, но это не меняет того факта, что ты спал с Бриэль Уэйлан.

Плечи Кэла опускаются, а его лицо искажается от чего-то, похожего на боль. Хорошо. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я поднимаю руку.

— Я не хочу это слышать. День, когда я застала тебя, был лучшим днем в моей жизни. Это было жестоким напоминанием о том, что я не принадлежу твоему миру. — Я делаю шаг ближе, и мои руки дрожат. — Но это не означало, что я не способна. Просто я не должна тратить свою любовь на такого, как ты.

Каллахан сжимает челюсти, встает и входит в мое пространство. Я поднимаю лицо, чувствуя каждый его тяжелый вздох. Через секунду он отступает и уходит в свою спальню. Возрожденная ярость, пронизывающая мою кровь, накаляется, когда я в очередной раз оказываюсь отвергнута человеком, который занимает все мои мысли. Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

Но прежде чем я дохожу до двери, Кэл перехватывает меня и хватается за косяк, его голос бьет по мне, как и все те годы назад.

— Куда это ты собралась?

Я замираю, рука на дверной ручке.

— Куда угодно, только подальше от тебя.

Я открываю замок, но когда поворачиваю ручку, забинтованная рука с силой захлопывает дверь. Другая рука касается моего бедра. Через платье я чувствую тепло его прикосновения, но это только разжигает мое пламя. Я изо всех сил стараюсь игнорировать растущее желание между ног.

— Я иду спать, — говорю я, признавая поражение.

Настолько тихое рычание, что я могла бы подумать, что это мне показалось, раздается у моего уха, и его сильное тело прижимает меня к двери. Я знаю, что он так близко, что если я повернусь, наши губы почти соприкоснутся.

— Тогда, наверное, сейчас не лучший момент, чтобы сказать тебе, что тебя переселили.

Я широко открываю глаза и резко поворачиваюсь, но Кэл не дает мне уйти. Я прижата к двери, и Кэл тянет свою забинтованную руку, чтобы заправить прядь волос за мое ухо, улыбаясь как кот, который съел сметану.

— Если ты собираешься ускользать из дома в любое время ночи, то за тобой нужно следить.

Я открываю рот, чтобы возразить, но он просто продолжает.

— И если ты будешь так безрассудно рисковать своей жизнью, — его взгляд опускается на мои губы, а затем снова поднимается, чтобы встретиться с моим, — тогда я просто буду твоим личным охранником. Чтобы убедиться, что ты вернешься ко мне целой и невредимой, дорогая. Ты же понимаешь, конечно.

Кровь приливает к моим щекам, согревая лицо. Конечно, этот придурок воспользуется любым поводом, чтобы превратить меня в послушную женушку. Но если он так хочет...

Я улыбаюсь, и Кэл, к счастью, теряет самообладание. Он хмурится.

— Осторожно, Каллахан. Ты мог бы заставить меня думать, что тебе не все равно.

Я вырываюсь из его объятий и прохожу через комнату в его спальню. Это одна из самых больших спален, которые я когда-либо видела. Кэл тихо следует за мной, и я скрываю любую реакцию на своем лице.

В задней части комнаты стоит кровать с балдахином размера «king-size» с красными бархатными занавесками, завязанными так, чтобы они не закрывали окна. Как это помпезно. Перед телевизором, который легко можно принять за домашний кинотеатр, стоит диван, а по обеим сторонам дивана — низкие столики. Слева есть французские двери, ведущие на просторный балкон, с которого открывается гораздо лучший вид, чем с того, на котором я работаю. Меня охватывает капризная ревность, но я игнорирую ее, решая посмотреть, что находится за одной из двух других дверей, и надеясь, что это его гардеробная.

Я открываю дверь и открываю рот от удивления. Комната почти такая же большая, как гостевая, в которой я останавливалась. Любопытно, что моя одежда уже висит на вешалке справа. Я поворачиваюсь и поднимаю бровь, глядя на мужчину, прислонившегося к дверному косяку с руками в карманах. Он сохраняет бесстрастное выражение лица, но легкая улыбка на губах выдает его.

— Так вот кому ты писал в машине.

Он пожимает плечами. Войдя в гардеробную, он открывает ящик и вытаскивает пару угольных спортивных штанов. Не заботясь о приличиях, он начинает раздеваться. Мои щеки краснеют, и я поворачиваюсь. Мне очень хочется смотреть, но я не могу дать ему это понять. Вместо этого я рыщу в ящике под висящей одеждой. И снова верхний ящик заполнен женским нижним бельем. Я не могу сдержать прилив гнева и с силой захлопываю ящик, так что он дребезжит.

Я перехожу к следующему ящику, где в своей старой комнате нашла домашнюю одежду, и, как и ожидала, там лежит несколько комплектов. Я беру первый попавшийся и собираюсь выйти из гардеробной, но останавливаюсь. Кэл стоит с удивленной улыбкой, скрестив руки, а спортивные штаны опасно низко висят на его бедрах. Его торс восхитительно обнажен, но я отказываюсь поддаваться своим низменным желаниям.

— Вымещаешь свою злость на моем бедном комоде, Зайчик? Это не очень мило.

Мои щеки загораются, и я понимаю, что он наслаждается моим разочарованием.

— Я не думаю, что очень мило тыкать мне в лицо ящик, полный трусиков твоей ночной пассии, но мы же не все получаем то, что хотим, верно? — С этими словами я проталкиваюсь мимо него и направляюсь к другой двери, расположенной в нескольких метрах от нас.

— Тебе не нравятся трусики, которые я тебе купил, Зайчик?

Они были — являются — моими? Я останавливаюсь, и мои щеки заливает жар. Я не могу в это поверить. Судя по блеску в глазах Кэла, он получает огромное удовольствие, наблюдая за тем, как мой мозг дает сбой. С рыком я ухожу и направляюсь к другой двери.

К счастью, это, как и ожидалось, ванная комната, и я быстро закрываю за собой дверь. Меня еще больше злит то, насколько идеальна его ванная комната. В центре мраморного пола стоит массивная ванна на ножках, а в отдельной нише справа, вероятно, находится туалет. Душевая кабина с двумя душевыми лейками и стеклянной перегородкой занимает треть пространства, а по стенам расположены дополнительные форсунки. В позолоченном зеркале, висящем над раковиной, я оцениваю свой внешний вид. Кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как я ускользнула из дома, но, бросив быстрый взгляд на телефон, я вижу, что еще даже не полночь.

Глубокая усталость опускается на мои плечи. Решив, что я пока не хочу видеть Кэла, я включаю душ и жду, пока комната наполнится паром. Входя под струи воды, я изо всех сил стараюсь избавиться от чувства предательства. С Каллаханом всегда два шага вперед, три шага назад.

Конечно, прошло много лет, и теперь он говорит, что не имел в виду тех жестких слов, но я никогда не узнаю правду. Потому что, что бы он ни говорил сейчас, единственное, что я могу ему доверить, — это мой брат.

Это осознание как удар в живот, и все, что я хочу, — это спать десять лет. Но, как это бывает в жизни, это просто невозможно. Элис тоже пропала, Мейсон бог знает где...

Я набираю шампунь в руку, и на этот раз меня не смущает, что у Кэла так же есть моя марка. Я ополаскиваю и наношу кондиционер на волосы и смываю с тела ощущение рук Роя и Дэвида. Если я закрою глаза, то все еще смогу почувствовать давление эрекции Дэвида. Меня пробирает дрожь.

Пришло время заняться делом.

И то, что Каллахан хочет оставаться рядом со мной, пока не поймают того, кто охотится за нами, и не найдут моих людей, может сыграть мне на руку. У него не будет возможности отодвинуть меня в сторону и игнорировать мои назойливые вопросы, как бы он этого ни хотел.

Я принимаю твердое решение и выхожу из душа с изменившимся настроем. К тому времени, когда я выхожу из ванной, Кэл сидит на кровати с ноутбуком на коленях. Он печатает так быстро, как будто не умеет делать это иначе, и я не могу себе представить, что он не делает ошибок в каждом втором слове. На переносице у него сидит пара очков в толстой черной оправе, придавая ему сходство с Кларком Кентом. Неудивительно, что я нахожу это довольно сексуальным.

Черт.

Когда я подхожу к кровати, инстинктивно направляюсь к своей обычной стороне — противоположной Кэлу. Это останавливает меня. Когда-то, в домике на озере, во время нашей первой ночевки, мы поняли, что оба предпочитаем правую сторону. Мы почти час спорили о том, кто останется на «своей» стороне, пока в конце концов не заснули, и я оказалась сверху, оставив этот вопрос открытым. На следующую ночь Кэл сразу же занял левую сторону. Когда я спросила его, почему он так легко сдался, он ответил, что прошлая ночь была лучшей в его жизни, и если потеря своей стороны означает, что он сможет спать рядом со мной, то пусть так и будет.

А сегодня ночью — прямо сейчас — он лежит на левой стороне.

Тепло разливается в моем животе, но я не обращаю на это внимания. Вместо этого я откидываю одеяло и скольжу на самую мягкую кровать, на которой я когда-либо лежала. На прикроватной тумбочке лежит мое кольцо. Я надеваю его и стараюсь не обращать внимания на мужчину, который что-то печатает. Я подключаю телефон к зарядному устройству на тумбочке, а затем накидываю одеяло на плечи. Не говоря ни слова, Кэл выключает свет и уменьшает яркость экрана ноутбука. Пока я засыпаю, я замечаю только то, как тихо он печатает.