Сливово-лиловый

Глава 12

Рабочий день был сладким мучением, особенно до обеда. Моя задница уже давно так не болела, и это обстоятельство заставляет постоянно ощущать присутствие Роберта. Не было ни секунды сегодня днем, чтобы я не чувствовала его, мои мысли постоянно возвращались к «уроку», что он мне преподал, я постоянно слышала звук хлыста, звук его голоса, выговаривающего, отдающего мне приказы и требующего обещаний. Наступил конец рабочего дня и я — чисто теоретически — могла бы провести вечер на диване. Лежа на животе. Но страстная тоска по Роберту невыносимо огромна. Удивительно нестерпима и неожиданно сильна. Это не удивляет меня, потому что он дает мне именно то, в чем я нуждаюсь. Мы совместимы, и я знаю, что двигаюсь семимильными шагами к тому, чтобы влюбиться в этого мужчину. Вздохнув, я привожу свой стол в порядок и выключаю компьютер. Через пять минут выхожу из здания и достаю телефон из сумочки. Набираю номер Роберта и жду. Соединение. Дозвон. Какими мучительными могут быть секунды.

— Привет, Аллегра, — приветствует он. Я слышу голоса и тихую музыку на заднем плане.

— Привет.

Что я должна сказать, черт побери? Я жажду тебя, мы можем встретиться?

— Рабочий день уже закончился? — спрашивает он, когда я продолжаю молчать.

— Да.

— Ты все еще в офисе?

— Да.

День односложных ответов. Роберт, должно быть, думает, что я совершенно глупая. Я сама звоню ему, а потом едва разговариваю. Отличный расклад, Аллегра, просто шикарный расклад.

— Великолепно. Я как раз поблизости. В соседнем торговом центре. В большом обувном магазине на втором этаже. Приходи. Или ты занята?

— Нет. Уже в пути.

— Прекрасно. Я в детском отделе.

Роберт кладет трубку, и я отправляюсь в путь. Он в детском отделе в обувном магазине? Что за?.. Во всяком случае, скоро все увижу.

Через несколько минут я захожу в магазин и иду к полкам с детской обувью. Я медленно прохожу вдоль рядов, от кожаных бегунков для самых маленьких, дальше и дальше. Размер двадцать два, размер двадцать три, размер двадцать четыре… Когда добираюсь к полкам двадцать девятого размера, я вижу его. Он стоит на коленях на полу, на стуле перед ним сидит маленькая девочка — думаю, что это Лотти — и держит две пары кроссовок.

— Итак, принцесса, — говорит он, — какие из них лучше?

— Не знаю, — отвечает она, пожимая плечами.

Я подхожу ближе и сажусь на следующий ряд пуфиков в двух метрах от них. Роберт видит меня и улыбается, но продолжает сосредотачивать свое внимание на Лотти.

— В каких тебе удобнее?

— Не знаю.

— Давай, Лотти! Какие ты хочешь?

— Какие из них дешевле, Робби? — спрашивает она, серьезно глядя на него. Я нахожу ее очаровательной. Она даже немного похожа на Роберта. Я вижу обоих в профиль и понимаю, что у них одинаковые уши. Также похожи глаза.

— Что значит «дешевле»? — спрашивает Роберт, приподнимая брови.

— Мама говорит, что я должна взять более дешевые. Лучше всего какие-нибудь за двадцать евро.

Это разбивает мое сердце. Роберт рассказывал, что его сестре нелегко — и Лотти понимает и помнит об этом. Вынуждена понимать и помнить. Бедняжка.

— Вы опять питаетесь только лапшой с кетчупом, Лотти? — спрашивает Роберт, и Лотти кивает. Он тяжело вздыхает и секунду смотрит в пол, глотая свои эмоции. Очевидно, что он зол. Не на Лотти, скорее, на ее мать.

— Цена, сердце мое, не имеет значения, потому что я плачу за обувь.

— Правда?

— Правда. Я дарю тебе.

— Тогда я хочу вот эти вот! — говорит Лотти и указывает на пару в правой руке Роберта.

— Очень хороший выбор, — хвалит Роберт, встает и кладет не прошедшую отбор пару обратно на полку. — Надень свои старые туфли, Лотти, и мы пойдем есть мороженое.

Пока Лотти надевает туфли, Роберт подходит ко мне и целует коротко и нежно в губы.

— Привет, — тихо говорит он. — Мы идем есть мороженое. Составишь компанию?

— Если можно?

— Конечно. В противном случае, я бы не спросил, так ведь?

Он улыбается мне, снова целует, и я чувствую, что влюблена. Вот так вот, с бухты-барахты.

— Лотти, — говорит он, оборачиваясь, — это моя подруга Аллегра.

— Привет, Лотти, — приветствую я и машу ей.

— Привет, — отвечает девочка, а затем поворачивается к Роберту, — Можно мне снова покататься на горке?

— Конечно, — говорит он, и Лотти бежит.

Прямо в отдел женской обуви, в середине которого дизайнеры интерьера установили горку и телевизор. Умно. Мама может спокойно покупать обувь, а отпрыски — кататься или пялиться в телевизор.

— Размер обуви?

— Что? — спрашиваю я, хмуро глядя на него.

— Твой размер обуви, Аллегра.

— Хм-м, тридцать восемь. Зачем тебе?

— О, мы в обувном магазине, ты знала это?

Я усмехаюсь и киваю головой.

— Да, я заметила.

Он бросает взгляд на Лотти, которая уже добралась до горки, и останавливается у полок с тридцать восьмым размером. Склонив голову набок, Роберт рассматривает обувь. Затем хватает пару черных туфель с десятисантиметровыми шпильками и ремешками на щиколотках и протягивает их мне. Вау, я думаю, что это крутая пара обуви. Они выглядят абсолютно отпадными.

— Эти.

— Что с ними?

— Примерь их.

Я ничего не говорю, просто молча беру туфли. Роберт смотрит на Лотти, которая с энтузиазмом катается на горке, и поворачивается ко мне, когда я встаю и прохаживаюсь взад-вперед.

— Тебе удобно ходить в них?

— Очень удобно.

— Они тебе нравятся?

— Да, обувь отличная.

Он подходит ко мне, кладет руку мне на задницу и усмехается.

— Хорошо. На следующих выходных ты будешь в них.

— Ах, да?

— Да. Мы собираемся на день рождения в субботу. Ты наденешь то сексуальное черное нечто, в чем была на днях, и эти туфли. Дома я аккуратно сниму платье, избавлюсь от бюстгальтера, сниму трусики. Ты будешь голой, если не считать туфель, — бормочет он мне на ухо.

— О, Боже, Роберт… — шепчу я и чувствую, как мне становится жарко.

— Я свяжу твои руки за спиной, наклоню над столом и возьму тебя сзади, Аллегра.

Я тихо стону, прислоняюсь лбом к его плечу и закрываю глаза. То, что этот мужчина делает со мной… фантастично. Всего тремя фразами ему удается завести меня, как никому и никогда раньше. Роберт делает шаг назад и улыбается мне.

— Дыши, Аллегра. Не забывай дышать.

Не учитывая закипающей во мне похоти, я начинаю понимать, что он сказал «мы вместе пойдем на день рождения в субботу». Эта информация, на мой взгляд, одновременно содержит несколько компонентов, и я раскладываю их по полочкам. Это был не вопрос, а информация. Или команда, в зависимости от того, как на это посмотреть. Он даже не спрашивал, есть ли у меня другие планы, его это не интересует. Это его желание, и я должна подчиниться этому желанию. Он представит меня своим друзьям, коллегам по работе, своей семье — кому бы то ни было, кто празнует свой день рождения. И он явно распорядился, что надеть. «Боже, как это заводит», — мелькает в голове. Скажи мне это любой другой, я моментально выпустила бы когти, но подобное отношение от Роберта чувствуется так невообразимо прекрасно.

— Ты будешь выглядеть невероятно. На празднике и после.

— Черное платье и эти туфли?

— Хм-м-хм-м. Я буду хвастаться тобой и наслаждаться каждой секундой.

Улыбаясь, я снимаю обувь и смотрю на цену. Ух-х, дорогущие. Но по ощущениям стоят каждого цента. Роберт берет туфли и зовет Лотти.

Мы идем к кассе, и я начинаю копаться в сумочке в поисках своего кошелька.

— Прекрати, — говорит он и кладет выбранные Лотти и мои туфли перед кассиром, — я заплачу. Это была моя идея.

— Спасибо, — говорю я, и он снова усмехается этой особенной, бесстыдной, недвусмысленной улыбкой.

— Ты сможешь поблагодарить меня позже.

Я киваю и опускаю взгляд.

Роберт платит, а затем идет со мной за руку за Лотти к кафе-мороженому. Она выбирает стол, и мы усаживаемся.

— Я хочу мороженое «Пиноккио», — объявляет она, едва мы занимаем свои места.

— Забудь об этом, Лотти. Никакого мороженого «Пиноккио».

— Ох, почему нет?

— Потому что оно ужасно на вкус, и ты съешь только три ложки, — говорит Роберт Лотти, а затем поворачивается ко мне. — Они используют вероятно самые отвратительные ингредиенты для дешевого детского стаканчика с мороженым. Худшее мороженое, которое я когда-либо ел. Абсолютно несъедобно. Можно заказать один раз, максимум два, но потом никогда больше, потому что дети все равно не едят. С третьего визита ребенку покупают уже дорогую большую порцию с хорошим мороженым. Максимальная прибыль с минимальными затратами.

Я понимающе киваю.

— Тогда я возьму клубничное, — объявляет Лотти, — и яблочную шипучку.

— Очень хорошо, ваше высочество, — говорит Роберт и протягивает мне меню.

— Я возьму латте, больше ничего, спасибо.

Довольно вспыльчивая официантка принимает заказ и исчезает за прилавком. Звонит мобильный Роберта, и он достает его из кармана.

— Привет, Анна, — говорит он и слушает собеседника.

— Мы в кафе-мороженом. Хорошо, до скорой встречи.

Официантка приносит кофе для нас с Робертом и напиток для Лотти.

— Спасибо. Я хотел бы еще латте макиато и карамельное мороженое, — говорит он, и официантка кивает.

Через несколько минут в кафе входит уставшая блондинка, и Лотти кричит:

— Мама! Мы здесь!

Та улыбается — точно как Роберт — и подходит к нам.

— Привет, — говорит она и целует Лотти в макушку, прежде чем обнять брата.

— Аллегра, это моя сестра Анна. Анна, это Аллегра.

— Очень приятно, — Анна пожимает мне руку и усаживается за стол.

Официантка приносит мороженое и латте макиато, и Роберт протягивает вазочку с карамельным мороженым и кофе своей сестре.

— Ешь, — приказывает он, вытаскивая кошелек из кармана брюк.

— Спасибо, — отвечает Анна, счастливо вздыхая и съедая ложку сливок.

— Лотти говорит, что вы снова едите только лапшу с кетчупом?

Анна беспомощно глядит в потолок и ничего не говорит.

— Анна?

— Да, черт возьми. Я банкрот. Стефан не заплатил ни цента алиментов в этом месяце. Снова ничего.

Роберт закатывает глаза, достает два полтинника из кошелька и передает их своей сестре.

— Робби… — говорит она, бросая извиняющийся взгляд в мою сторону.

— Бери.

Анна вздыхает, бормочет благодарность и забирает деньги.

— Вы купили обувь? — спрашивает она Лотти, полностью сосредоточеную на своем мороженом с фруктами.

— Да. Они розовые. С котиком.

— Очень красиво. Могу я отдать тебе деньги в следующем месяце, Робби?

— Забудь о деньгах. Обувь — подарок.

— Сколько они стоили?

— Нисколько.

Анна смотрит на своего брата, прищурив глаза, но затем решает не настаивать.

— Ты бесценен. Спасибо.

— Я знаю. Не за что.

Роберт усмехается и берет мою руку, переплетая наши пальцы. Я любуюсь его профилем, пока он рассказывает Анне, как и где мы познакомились.

— Наелась, — объявляет Лотти, когда он заканчивает рассказ, и, как само собой разумеющееся, протягивает свое мороженое с фруктами Роберту. Тот, тяжело вздыхая, берет ложку, словно неподъемную тяжесть, и пробует мороженое.

— Хочешь? — спрашивает он меня, но я качаю головой.

— Мороженое — единственное лакомство, которому я спокойно могу сказать «нет», — объясняю я. — Спасибо за предложение, но ешь его сам.

— А ты любишь запеченные бананы? — спрашивает Лотти, и я вижу, как Роберт закатывает глаза.

— Да. Я обожаю запеченные бананы, — говорю я, улыбаясь.

— Мы с Робби всегда обедаем по четвергам. И мы всегда идем к китайцам, — объясняет мне Лотти, и я киваю.

— Да, он уже рассказывал мне об этом. Вы когда-нибудь были у мексиканцев?

Лотти качает головой.

— Ты любишь курицу и кукурузу?

— Да, мне это нравится.

— А тонюсенькие блины?

— Да.

— Тогда пригласи Робби посетить мексиканский ресторан. Там есть все это. Курица и кукуруза, завернутые в тонкие блины. А ты знаешь, что лучше всего у мексиканцев?

Лотти качает головой и с восторгом смотрит на меня.

— Мисочка, в которой подают салат, изготовлена не из фарфора. Она сделана из чипсов. Ее можно съесть. Сначала салат, потом мисочку.

— Круто, — говорит Лотти. — Ее не надо потом мыть… Робби, не хотим ли мы в четверг отправиться к мексиканцам?

— Конечно, нет проблем. Пойдем к мексиканцам.

Он наклоняется ко мне и шепчет мне на ухо:

— Меня зовут Роберт, помнишь? И спасибо, буду тебе должен.

— А у мексиканцев тоже есть печеные бананы? — спрашивает Лотти, глядя на меня.

— Нет. Но есть чуррос. Они вкусные.

— Что такое чуррос?

Анна рассказывает Лотти, что такое чуррос, а Роберт расплачивается. За всех. Думаю, что он очень щедрый человек, который заботится о тех, кого любит. Я смотрю на Лотти и Анну и краем глаза вижу, что он наблюдает за мной. Интересно, что у него в голове. Чувствует ли он себя так же, как я. Влюблен ли он в меня. Или я — всего лишь мимолетный гость в его жизни. Игрушка, которую он выбросит, когда та ему наскучит. Я вспоминаю о туфлях. Если бы он планировал в ближайшее время избавиться от меня, то конечно не покупал бы мне туфли. Роберт не богат. Во мне пробуждается совесть, и я смотрю на Роберта, который ухмыляется мне, такой знающей и эротичной улыбкой.

— Ты отработаешь еще свои долги, — шепчет он мне на ухо и нежно поглаживает большим пальцем по моему запястью.