Сливово-лиловый

Глава 8

В машине мы обсуждаем музыку, звучащую из радио, и я ковыряюсь в компакт-дисках, лежащих в боковом отделении дверцы. Я громко смеюсь, когда в руки попадает детский диск.

— Что это такое? — спрашиваю я, помахав диском.

— Это… — отвечает он, усмехаясь, — …здорово. Это любимый диск моей племянницы. Мы слушаем его, когда я забираю ее из детского сада. Я знаю наизусть все песни. Я даже был с ней на концерте. Она была в полном восторге.

Роберт утвердительно кивает и пытается сделать очень серьезное лицо.

— Ты забираешь свою племянницу из детского сада? — Неожиданно я нахожу это невероятно милым.

— Да, каждый четверг. Четверг — День дяди Робби. Мы также обедаем вместе по четвергам. В основном я приглашаю ее в ресторан. Ей не очень нравятся мои кулинарные способности.

— И куда вы идете?

— В «Радужный сад» или «Великую стену». Она любит китайскую лапшу, причем до безумия. Я поклялся себе, когда она в следующем году пойдет в школу, то больше никогда не притронусь к китайской еде. Больше никогда. Я уже более трех лет почти каждый четверг ем китайскую еду. Я действительно больше не могу видеть эту жратву.

— Жаль. Мне нравится китайская еда.

— Возможно, я сделаю исключение. Если ты очень мило меня попросишь.

Я смеюсь и открываю чехол компакт-диска.

— Ты действительно на полном серьезе хочешь сейчас это слушать?

— Конечно, — говорю я. — «Коровы, которые хотят пойти в кино», я думаю, это очень интересно.

— Забудь это. Водитель выбирает музыку. Пассажир молчит в тряпочку.

Роберт держит правую руку перед автомагнитолой и усмехается. Я смеюсь и убираю компакт-диск на место.

— Если только пассажиром не является девчушка лет пяти, посещающая детский сад, не так ли?

Он утвердительно кивает.

— Итак, радио?

— Радио.

— Ну что ж. Мы все равно почти на месте. Она дочь твоей сестры из «Колумбии»?

— Нет. Моей младшей сестры. В девятнадцать лет она забеременела, а отец Лотти испарился. Ей действительно приходится нелегко, и я поддерживаю ее, насколько это возможно.

— Малышку зовут Лотти?

— Лотта. Она называет меня Робби, а я называю ее Лотти. Это наш договор.

— Значит, ты… на семь лет старше своей младшей сестры?

— Точно. Выпускница «Колумбии» — суперзвезда семьи — на три года моложе меня.

— Медицина, не так ли?

Роберт вздыхает и пожимает плечами.

— В настоящее время она работает в больнице в Гонконге.

— Ты когда-нибудь был там?

— Нет. Меня не интересует Гонконг.

— Что же тогда интересует?

— В возрасте восемнадцати лет я с рюкзаком за плечами девять месяцев колесил по Австралии. Мы приземлились в Кэрнсе, а затем путешествовали вдоль Западного побережья вплоть до самого Мельбурна. Каждый день новая работа, новые люди. Мне понравилось. Мне бы еще хотелось объездить и остальную часть Австралии. Например, Восточное побережье, от Порт-Хедленд до Перт. Однако с этим придется подождать до выхода на пенсию. Так много отпуска нет ни у одного человека…

— Сколько это километров?

— Тысяча семьсот, приблизительно. Но не пешком, а на автобусе, останавливаясь где-нибудь, чтобы поработать, посмотреть достопримечательности, и снова отправиться в путь. Маршрут Кэрнс — Мельбурн был примерно в два раза длиннее.

Пять минут спустя Роберт паркуется, и я концентрируюсь на том, чтобы не дать яйцу выпасть при выходе из машины. Для меня пока еще смысл этой вещицы не совсем ясен, но я не спрашиваю. Он хочет, чтобы я его носила, поэтому я буду носить его. Существует Бог знает как много всего и похуже, что он может заставить меня носить. Например, ошейник. Я ненавижу эти штуки.

— Все нормально? — спрашивает он, когда берет меня за руку. Я киваю и иду с ним в бар.

Когда нам подают наши напитки, Роберт остается сидеть у барной стойки и притягивает меня себе между ног. В собственническом жесте кладет руку мне на задницу и страстно целует меня.

— Расскажи мне, как прошел твой день? — спрашивает он, засовывая свою свободную руку в карман брюк.

— Мой день? М-м-м, хорошо. Я была на работе и немного скучала. Было практически нечего делать.

— Что ты делаешь во время обеденного перерыва?

— М-м-м, мы часто ходим в кафе в торговый центр и едим там.

Это очень удобно — работать рядом с огромным торговым центром. Все необходимое я могу приобрести там, в обеденный перерыв или после работы, не тратясь за парковку.

— А сегодня?

— Сегодня я была с Джулией и Меллой в… а-а-а-ах…

Во мне вибрирует, сильно и бесконечно хорошо. Это ощущение безумно эротично и очень возбуждающе. Я ловлю себя на том, что выпучила глаза и прерывисто дышу через рот. Рефлекторно сжимаю бедро Роберта, иначе внезапно нахлынувшее всепоглощающее возбуждение сбило бы меня с ног. Роберт усмехается и отпивает глоток пива. Затем вибрация прекращается так же внезапно, как и началась, и я снова закрываю рот.

— Ты была с Джулией и Меллой?.. — спрашивает он как ни в чем не бывало.

Сглотнув, я на мгновение закрываю глаза. Я еще не в состоянии говорить.

— Аллегра?

— Извини, я… я…

Я смотрю Роберту в глаза, позволяя разделить со мной ощущения, которые проносятся сквозь мое тело.

— О, Боже, что это?

— Аллегра. Ты была с Джулией и Меллой, где?

Он непременно желает продолжить этот разговор, и я подчиняюсь его воле, прочищаю горло и говорю:

— Мы были в книжном магазине, а затем в MacBrian.

— В книжном магазине? Ты что-то купила?

— Да, я… о, Боже… — стону я, когда снова начинается вибрация. На этот раз она не прекращается, а Роберт выжидающе смотрит на меня.

— Ты что? — дружелюбно спрашивает он, но в его голосе подспудно слышится непреклонная твердость, которая меня так безумно заводит. Кривая моего возбуждения за секунды резко возрастает, и каждая клетка моего тела прсто кричит о потребности закрыть глаза, прислониться к Роберту и наслаждаться этими ощущениями. Но мне не позволено, я должна продолжать беседу, и подозреваю, что этот разговор будет настоящей борьбой с самой собой. Концентрация машет ручкой, и я чувствую это.

— Я… — с трудом выдавливаю я, — …купила новую книгу Кэти Райх.

— Детектив, не так ли?

— Да.

— И о чем он?

— Роберт, пожалуйста, я…

Я тихо стону, закрываю глаза на две секунды и прикусываю губу. Он ничего не говорит. Взгляд, которым он смотрит на меня, достаточно красноречив.

— Речь идет о… судебном антро…. оххх… антропологе, которая… расследует случаи убийств. Либо в Канаде, либо… либо… а-ах… в Южной… Каролине.

— Северной Каролине.

— М-м-м?

Я больше не соображаю. Абсолютно. Все мое тело сосредоточилось на этом вибрирующем яйце во мне.

— Она живет в Шарлотт. Это в Северной Каролине.

— Ох… ты… читал книги?

— Да. Две или три. Не все. Ты читала что-либо из Несбё?

— Да. Все.

— Что ты думаешь о его книгах?

— Я… я…

Понятия не имею, что думаю о его книгах, я больше ничего не знаю. Мой мозг начисто вынесен, и я болтаюсь на грани кульминации, прямо посреди бара, с мужчиной передо мной, который точно знает, что происходит внутри меня, что творится со мной, который удивительнейшим образом толкает меня все дальше и дальше, который все сильнее и сильнее мучает меня.

— Ты… ты? — спрашивает он, одуренно развратно усмехаясь, тянет меня к себе и целует. Покончив с поцелуем, он шепчет мне на ухо: — Ты можешь спросить. Или попросить меня.

— Можешь ли ты его… пожалуйста… выключить, Роберт? — тихо спрашиваю я, глядя на его руку, в которой вижу пульт дистанционного управления.

— Попробуй еще раз, но на этот раз смотри на меня, Аллегра.

Тихо, настойчиво. Его рука сжимает мою, дарит смелость.

Я поднимаю глаза и повторяю свою просьбу.

— Нет, — говорит он и продолжает: — Так что с Несбё?

Ясное, уверенное «нет» — это именно то, что он задумал — вызывает у меня головокружение.

— Мне они показались… очень захватывающими и хорошо написанными…

Мне действительно стоит неимоверного напряжения, чтобы сосредоточиться на разговоре. Через секунду после того, как заканчиваю предложение, я чувствую, что вибрация становится немного слабее.

— Какая из них тебе понравилась больше всего?

— «Снеговик», я думаю. Это… — я глотаю стон от новой волны возбуждения, — …я довольно давно читала.

— Привет, Аллегра.

Опять рядом со мной возникает мое «завоевание», и Роберт усмехается мне. Я вижу, как двигается его палец, и снова ощущаю вибрацию. Я цепляюсь за барную стойку и борюсь с желанием закрыть глаза.

— Вы часто здесь тусуетесь. Ваше любимое место?

— Хм… да. Твое… — «Дыши, Аллегра, — думаю я, — дыши!» —…твое тоже, верно?

Боже, как мне избавиться от этого прилипалы, имени которого я до сих пор не знаю?

— Да. Я не откажусь от поиска так быстро. Однако сегодня здесь действительно смертельная скука.

«О смертельной скуке не может быть и речи», — думаю я и, взывая о помощи, смотрю на Роберта, который игнорирует меня и заказывает у бармена колу.

— Хочешь чего-нибудь? — спрашивает он, и мне хочется попросить его отвезти меня домой, вытащить эту штуку и вытрахать тот остаток мозга, который еще присутствует после этого вечера. Однако, как ни крути, это было бы неуместно, поэтому я просто качаю головой. Он смотрит на меня тем специфическим «предупреждаю, повторять не буду» взглядом. Я знаю, что это значит. Я должна говорить.

— Нет, спасибо, — выдавливаю из себя я, и меня вознаграждают улыбкой. — Может быть… м-м… еще придут девушки. Пока… еще рано, — говорю я приставучке, который все еще стоит рядом.

У этого прилипалы, очевидно, что-то вертится на языке и он, немного поколебавшись и три раза попытавшись начать, наконец-то обращается к Роберту.

— Ты на самом деле ее… эм-м… как же выразиться… наказал, потому что я коснулся ее?

«О, Боже. О, черт», — думаю я, обреченно прикрывая глаза. Среди всех, кто носит деловой костюм, я столкнулась с самым большим идиотом. Естественно, с моим-то счастьем.

Роберт на мгновение заметно удивляется, а затем начинает громко и сердечно смеяться.

— Она сказала это? — спрашивает он приставучку и совершенно не выглядит при этом злым или обиженным.

— Да, сказала.

— Очень интересно. Аллегра?

— Да, я сказала, — бормочу я, глядя в пол. Я не знаю, куда себя деть. К ощущениям, которые дарит мне яйцо, добавляются унижение, стыд и страх. Я крайне возбуждена и не могу найти вентиля, чтобы выпустить напряжение. Это бесконечно мучительно, и я знаю, что Роберт видит это и наслаждается каждой секундой. Все происходит, думаю, даже лучше, чем он планировал, благодаря приставучке и его любопытству.

— Почему ты интересуешься? — спрашивает он, удобно облокачиваясь о стойку и поигрывая пультом в руке.

— Интересуюсь Темой. Об этом не каждый день услышишь. Это секси. Ты действительно наказал ее или это была просто глупая шутка?

Приставучка, нужно отдать ему должное, упрям.

— Да, я это сделал. Без шуток.

— Ох, вау.

Приставучка смотрит на Роберта, как на супергероя, и тот улыбается в ответ.

— Видишь девушку в красно-черном платье там? — Роберт кивает в сторону. Приставучка смотрит и кивает. — Она одинока. И сабмиссивна. Попытай удачи.

— Что? Откуда ты это знаешь?

Роберт пожимает плечами.

— У меня безошибочное чутье. — Затем он обнимает мои плечи и говорит: — Аллегра же принадлежит мне. И я не делюсь.

Приставучка понимает намек и уходит. Прямиком к девушке в красно-черном платье.

— Правда? — спрашиваю я, прищурившись глядя на него.

— Конечно. Я действительно чувствую это. В противном случае я бы никогда не заговорил с тобой.

Я кладу ладонь ему на щеку и целую. Мне позволено, он не запрещал этого. Он отвечает на поцелуй и шепчет мне на ухо:

— Мы остановились на «Снеговике», не так ли?

— Да. — Я отстраняюсь, чтобы иметь возможность смотреть ему в лицо. — Могу ли я попросить… небольшой перерыв? Пять минут? Пожалуйста, Роберт. Пожалуйста.

Вибрация прекращается, и он улыбается.

— Эта вещица сенсационна, не так ли?

Я глубоко вздыхаю и киваю.

— Да, бесспорно.

— Ты выглядишь невероятно горячо, когда сражаешься сама с собой. И ты хорошо справляешься, Аллегра. Я доволен.

Я знаю, что ношу это яйцо не в последний раз публично. Роберту нравится это. И мне, должна признаться, тоже.

— Нашему приятелю улыбнулась удача, — говорит он после того, как мы долго смотрели друг другу в глаза, пока мое дыхание нормализовывалось, а возбуждение медленно утихало.

Я смотрю в ту сторону и киваю. Действительно.

— Почему ты рассказала ему, Аллегра?

Прочистив горло, я отвечаю:

— Потому что хотела поскорее избавиться от него. Я хотела к тебе.

Роберт улыбается и говорит:

— Допивай все, мы уходим.

Четыре многообещающих слова — четыре слова, полных обещаний. Обещаний, которые он непременно воплотит в жизнь.