Сливово-лиловый

Глава 55

Входная дверь захлопывается позади нас. Роберт наблюдает, как я снимаю обувь — туфли на высоких каблуках, которые он купил мне прошлым летом.

— Хочешь сначала сходить в ванную? — вежливо спрашиваю я и стараюсь делать вид, будто меня ничего не беспокоит.

— Аллегра, — рычит он, и я почти вижу, как растет его эрекция.

— Да, Роберт?

Поймай меня, поймай. Мое сабмиссивное «я» скачет перед Зоной и дразнит Роберта, строя козьи рожицы — и он это чувствует, знает, чего я хочу. Отступаю, застывая в дверях гостиной, и смотрю, как он идет за мной. Тигр, молчаливый и опасный, внимательно наблюдающий за своей добычей. Я улыбаюсь и возвращаюсь в гостиную. Роберт стягивает через голову рубашку и бросает ту на диван.

— Раздевайся.

— Нет.

Пожалуйста, заставь меня Роберт. Я хочу быть побежденной, как физически, так и морально. Хочу, чтобы он показал мне, насколько я слаба на самом деле. Жажда этой маленькой игры написана у него на лице, его ухмылка дьявольская и невероятно эротичная. Он расстегивает кожаный ремень, который носит с джинсами, и смотрит на меня. Бесконечно медленно вытягивает кожу из шлевок, и мне приходится сглотнуть. Роберт такой сексуальный, такой чертовски сексуальный. Он складывает вдвое ремень в левой руке, правой расстегивает верхнюю пуговицу брюк и, пользуясь оказываемым им на меня гипнотическим воздействием, медленно приближается. Я начинаю дышать быстрее, мой взгляд прикован к ремню и выпуклости в его паху.

— Нет, — шепчу я, врезаясь в книжную полку при моем следующем шаге назад, когда тот тянется ко мне.

— О да… — он усмехается, хватает меня за талию и поднимает, перекидывая через плечо. Я пинаю и шлепаю его по заднице ладонью, но тот крепко удерживает меня.

— Отпусти меня, неандерталец! Ой! Прекрати! Не смей тащить меня в свою чертову пещеру!

Роберт смеется и открывает дверь спальни.

— Неандерталец, да? Я запомню это, Аллегра.

Через несколько секунд он опускает меня на нашу кровать, переворачивает на живот и левой рукой держит за шею, прижимая к матрацу. Я слышу свист ремня в воздухе и стону, когда тот с приглушенным ударом приземляется на мою задницу. Моя одежда хорошо смягчает, как шум, так и боль.

— Раздевайся, или я сделаю это за тебя.

В голосе Роберта столько обещания, столько угрозы, что у меня начинает кружиться голова.

— Нет, — шепчу я.

— Ты уверена? — спрашивает он и бьет снова, на этот раз сильнее.

— О-о-о, — выдыхаю я, — Роберт…

Его тренировки не прошли даром, и Роберт полностью раздевает меня за минуту, несмотря на мое сопротивление. Мы оба смотрим друг на друга, тяжело дыша, и он снова берет ремень.

— Пятнадцать. После этого ты попросишь у меня мой член.

— Нет, — выдыхаю я и улыбаюсь, пытаясь оттолкнуть его от себя.

Он намного превосходит меня физически и не двигается с места. Поднимает меня к себе на колени и умудряется сделать вид, что даже не замечает, что я сопротивляюсь. Ясное дело, что он не жалеет меня. Впрочем, даже пятнадцать сильных ударов кожаным ремнем не могут меня довести до предела — да и суть не в этом. Это чистая демонстрация его власти, его силы, и я наслаждаюсь каждой секундой.

— Пятнадцать, — говорит он после последнего удара. — Итак?

— Нет, — отвечаю я, хрипя. Задница горит, внутренности сжимаются в предвкушении. Ощущаю жидкое блаженство удовольствия и боли, пульсирующее в моих венах. Я хочу утонуть в нем, я хочу кричать и просить еще, еще и еще больше.

— Ну, тогда не надо.

Роберт хватает меня за волосы, тянет вверх, пока мое ухо не оказывается рядом с его ртом.

— Я беру то, что принадлежит мне. Когда хочу. Как хочу. И так часто, как я хочу.

Роберт проводит языком от моего уха до шеи, нежно прикусывает, затем ласково посасывает это место, игнорируя мой теперь уже нерешительный протест, мои стоны. Затем чувствую, что меня поднимают, как его вес вдавливает меня в матрас. Левой рукой он фиксирует мои запястья над головой, правой — направляет член к моему входу. Я хнычу, все еще сопротивляясь и не облегчая ему задачу сегодня. Но я уже проиграла. Роберт врезается в меня одним толчком. Я влажная, мокрая и готовая. Улыбаюсь. Обожаю это ощущение. Мой мужчина завоевал, победил, покорил меня. Мое тело охотно ему служит, его не обманешь, не одурачишь. Я лежу неподвижно, ожидая, когда Роберт начнет двигаться, возьмет меня, использует. Но ничего не происходит. Поэтому я открываю глаза и вижу, как он ухмыляется, взирая на меня.

— Мой член только оказался в тебе, и ты совершенно успокоилась. Ты замечаешь это, что ты голодная до члена сучка?

Он кладет правую руку на мою левую грудь и скручивает сосок. Эта легкая боль заставляет меня застонать, еще больше разжигая желание.

— Роберт… — шепчу я и прижимаюсь к нему тазом.

Это не так просто, потому что он эффективно зафиксировал меня. Я практически не могу двигаться, а только тяжело дышать, что еще больше накаляет обстановку. Я беспомощна, в его власти — даже без бандажа. Но он — это он. Использует только свое тело, и у меня нет шансов против него, и мне не нужен шанс, да я бы и не воспользовалась им, даже если бы таковой представился.

— Я все еще жду.

— Трахни меня, пожалуйста, — шепчу я, — используй меня.

— Послушная, маленькая сучка, — отвечает Роберт с ухмылкой и начинает двигаться.

Через час я сижу на стуле в гостиной, мои ноги широко разведены распоркой. Роберт сказал, что я должна упражняться, чтобы избавиться от старых привычек, что не в его интересах напоминать мне о своих приказах каждые 15 секунд, что заученные автоматизмы работают против этого. Он сковал мои запястья наручниками за спинкой стула, чтобы я сидела прямо.

— Что тебе больше всего нравится? — спрашиваю я, глядя на него.

Роберт прислоняется к подоконнику и задумчиво смотрит мне между широко расставленными ногами. Он уже одет, но без туфель и носков.

— С тобой?

— Да.

— О, всего и не перечислишь… — вздыхает он, потирая лицо. — Особенно нравится заставлять тебя снова и снова кончать, доводя до точки, когда ты… не в силах больше сосредоточиться, думать или вообще бороться. Когда в какой-то момент твои оргазмы становятся настолько интенсивными, почти мучительными, что ты плачешь и пытаешься умолять меня о пощаде, даже не будучи в состоянии сложить два слова. В такие моменты я почти готов кончить только от испытуемого чувства всевластия.

Он улыбается, лезет в карман и достает два зажима, становится слева от меня и хватает за левую грудь. Я стону. Мне не нравятся эти штуки. Но Роберт от них в восторге. Потому что на моем лице отражается чистая, неприкрытая боль, когда тот их снимает. И, черт возьми, да, это действительно больно, гораздо больнее, чем, когда их одевают.

Мой сосок твердеет в считанные секунды только от прикосновения, и я задыхаюсь, когда зажим сжимается на нем.

— У-х-х, — произношу я, глубоко дыша, чтобы справиться с болью.

— Что? — спрашивает он, поднимая бровь.

— Больно… — отвечаю я, прикусывая губу.

Роберт усмехается, его голос сочится насмешкой, когда бормочет:

— О? Действительно? Больно? Вот ведь…

Роберт ждет, он всегда ждет, пока я не привыкну, потом обходит меня и накладывает второй зажим.

— Дай угадаю, тварь: тебе больно?

— Да-а-а, — хриплю я, откидывая голову назад.

Зажимы тугие, настолько тугие, что это практически на грани. И я уже знаю, что слезы навернутся на мои глаза, когда он их снимет. Я буду плакать, кончать, умолять, плакать, кончать, умолять и, в конце концов, все одновременно. Роберт хватает меня за волосы и снова наклоняет голову вперед.

— Открой рот, — командует он и улыбается той дрянной улыбкой, которую я нахожу такой невероятно эротической.

— Ну, давай.

Требовательно, когда я не реагирую быстро. Он отвешивает нежную пощечину, нет, это больше похоже на легкий шлепок по щеке, и я открываю рот, пытаясь держать глаза открытыми, потому что знаю, что тот этого хочет.

— Умница, — тихо говорит он, — можешь же. Язык наружу.

Указательный и средний пальцы его правой руки ложатся мне на язык, скользят в рот все глубже и глубже. Я издаю рвотный звук и пытаюсь вытолкнуть их своим языком, который затем снова исчезает во рту.

— Эй, высунь язык. Что с тобой сегодня, Аллегра, м-м-м? Ты непослушна, строптива и продолжаешь не подчиняться моим приказам. Ты огрызаешься и оскорбляешь меня — я тобой недоволен.

Пальцы у меня во рту мешают ответить, Роберт намеренно вызывает рвотный рефлекс снова и снова, пока у меня на глаза не наворачиваются слезы, и я начинаю умолять самым невнятным образом.

— Что ты хочешь сказать? — шепчет он мне на ухо и убирает пальцы изо рта.

Я вздыхаю с облегчением — и в то же время желаю продолжения.

— Прости, Роберт, — шепчу я.

— У меня есть огромное желание заткнуть тебя за твою дерзость, Аллегра. Знаешь ли ты, для чего в первую очередь предназначен твой рот?

— Да, Роберт.

— И это? — спрашивает он с ухмылкой и толкает меня вместе со стулом к балконной двери, пока мои колени не упираются в стекло.

Интересно, что он задумал, но я сосредотачиваюсь на ответе.

— Чтобы доставлять тебе удовольствие.

— Поразительно. Ты это знаешь, но не придерживаешься. Ты будешь практиковаться в этом сейчас, сука. После того, как ты не захотела лезть под стол в ресторане, будешь теперь тренироваться здесь. И в то же время это поможет снова научить тебя немного большему смирению.

Роберт выходит из комнаты, и мне интересно, что он задумал. Я смотрю на свое отражение в балконной двери и жду его возвращения. Знаю, он всерьез не ожидал, что я отсосу ему под столом в ресторане — публично, с Фрэнком и Сарой рядом — но это часть игры, он заставляет меня думать, что хотел этого. Это его предлог, его вход в сценарий, который он строит. Соски мягко пульсируют, а вынужденно раздвинутые ноги слегка дрожат от предвкушения и напряжения. Мои глаза расширяются, когда Роберт снова возвращается, и понимаю, что он запланировал для меня сделать. Я сглатываю — это будет очень, очень унизительно. Глубоко познавательный урок. С громким чмоком длинный черный фаллоимитатор пришвартовывается присоской на оконном стекле балконной двери прямо перед моим ртом. Мне придется ублажать этот дилдо, как будто это член Роберта, и я буду вынуждена смотреть себе в глаза, пока это делаю. Принудительно. Не думаю, что мне будет разрешено закрывать их. Грузики на зажимах будут беспрестанно раскачиваться взад-вперед, причиняя боль и заставляя стонать. Мне придется задыхаться и кашлять, Роберт хочет видеть мои слезы, чистые эмоции, хочет, чтобы моя душа распростерлась перед ним. Он пододвигает стул и садится рядом.

— Начинай. И хорошенько старайся, я хочу услышать его стоны, — усмехается он, упираясь локтями в колени.

Тупой кончик находится в нескольких сантиметрах от моего рта, и я чувствую запах материала.

— Аллегра.

Тихо и предупреждающе. Наклоняюсь немного вперед, насколько позволяют наручники, и стону, когда грузики давят на соски. Кончик моего языка касается фаллоимитатора, и я закрываю глаза.

— Держи глаза открытыми, Аллегра. Я хочу, чтобы ты видела, как эта штука заходит в тебя до упора.

«О, боже», — думаю я и, к своему собственному удивлению, обнаруживаю, что эта идея действительно заводит меня. Наклоняюсь дальше вперед, беру в рот первые сантиметры и чувствую руку Роберта на своем плече.

— Нет, — говорит, — не так быстро. Ты должна делать это правильно. Словно ублажаешь мой член.

Унижение пульсирует во мне мощными волнами, пока я делаю первоклассный минет фаллоимитатору под пристальным наблюдением мужчины, который принуждает меня к этому. Мне не требуется много времени, чтобы перестать о чем-либо думать и просто делать то, что он приказывает мне делать. Мои мысли сосредоточены только на трех вещах: ублажении дилдо, направлении боли в сосках и постоянно растущей похоти. Отражение показывает совершенно ошалелую женщину на грани истерики, которая, как сумасшедшая, трудится над фаллоимитатором. «Я давно не видела ничего более постыдного», — думаю, и мне очень хочется закрыть глаза.

— *би его, — приказывает Роберт, — и поглубже внутрь.

Боль, как и унижение, нарастают, моя голова качается вверх и вниз, я начинаю задыхаться и кашлять, слезы катятся по лицу. Фаллоимитатор никогда не изольётся мне в рот, никогда не кончит, никогда не обмякнет. Роберт может держать меня в таком состоянии всю ночь. Я чувствую, как начинают неметь губы и внутренняя часть рта, а язык становится шершавым и набухает.

Роберт опускает руку на мой затылок. И нежно толкает меня к стеклу. Я задыхаюсь и стону, сопротивляюсь, но не имею шансов. Когда мой нос касается стекла, и я чувствую, что вот-вот подавлюсь дилдо и задохнусь, он удерживает меня на месте, наслаждаясь издаваемыми мной звуками и моими слезами. Затем отпускает, и я отшатываюсь, как от удара ножом, яростно втягивая воздух в легкие, вдыхая, преодолевая рвотные позывы. Он дает мне десять секунд, затем прижимает меня обратно к фаллоимитатору.

— Неандерталец, да? — говорит он, и я слышу его ухмылку.

Роберт щелкает по гирькам, прежде чем провести ладонью между моих ног, чтобы убедиться, что я настолько же мокрая, как он думает. Снова отпускает меня, дает мне несколько секунд, а затем кладет пальцы мне в рот, заставляя попробовать мое возбуждение.

— Прости, Роберт, — рыдаю я после того, как он еще пять или шесть раз прижимает меня к стеклу.

— Тот, кто меня дразнит, бросает мне вызов, и ему придется жить с последствиями, Аллегра, — бормочет он, облизывая мою мочку уха.

— Пожалуйста… — хриплю я. — Пожалуйста…

— Пожалуйста, что? — спрашивает он, прижимая меня к фаллоимитатору и снимая один из зажимов.

Боль заставляет меня передёрнуться, я кричу, чувствуя, как поток слез течет по моим щекам.

— Пожалуйста, что? — повторяет он, когда я выпрямляюсь в кресле.

— Пожалуйста….

Я не знаю, понятия не имею, о чем на самом деле прошу.

— Ты хочешь сказать мне, что будешь хорошей девочкой?

— Да-а-а-а… — шепчу я и поворачиваю голову, чтобы впервые взглянуть на него, посмотреть ему в глаза, разделив с ним всю боль и унижение.

— Хочешь сказать мне, что будешь делать, что я прошу?

— Да, Роберт.

Мой голос надломлен, но мне удается вложить в него необходимую покорность.

— Не обещай мне ничего, чего не сдержишь, тварь… — тихо возражает он и снова обхватывает ладонью мою шею.

Я всхлипываю, чувствуя, что он собирается сделать это снова. И оказываюсь права. Я задыхаюсь, плачу, стону — и Роберт стягивает второй зажим.

Потом поворачивает стул, встает и расстегивает штаны. Я послушно открываю рот и позволяю себя использовать. С членом из плоти и крови намного легче подавить рвотный рефлекс, и я покорно позволяю себя трахать глубоко и долго. Улыбаюсь, когда сперма Роберта брызгает мне в горло. Никакого оргазма для меня. Но драйв был невероятным. Да, я получила огромнейшее удовольствие. Особое «удовольствие а-ля Аллегра», которое из моего круга друзей может понять только Сара. Роберт знает, что несмотря на то, что я кайфанула, это также был интенсивный, сжигающий силы опыт. Он расстегивает наручники и распорку и несет меня в постель. Теперь будет нежность, моя награда. Мне снова хочется вползти в него, тысячу раз благодаря за урок, который я только что получила.

Сотни поцелуев и ласк спустя, на часах уже почти час ночи и нам не мешало бы немного поспать. Но нам не хочется. Не хочется отпускать друг друга, пока Роберт не берет себя в руки и не произносит авторитетное слово. Он отправляет меня в ванную и вскоре после этого наблюдает, как я чищу зубы.

— У тебя самый эротичный рот, который я знаю… — бормочет он. — Даже когда я смотрю, как ты чистишь зубы, мне хочется засунуть свой член между твоими губами…

— Завидуешь зубной щетке? — мямлю я и ухмыляюсь.

— Ты снова становишься дерзкой? — спрашивает он в ответ и скрещивает руки на груди. — Дилдо все еще висит на балконной двери, детка.

— Нет, Роберт, — спешу заверить я, — прости. Я не хотела быть дерзкой.

Он улыбается и целует меня в губы, когда я прохожу мимо него, оставляя его одного в ванной.