Сливово-лиловый

Глава 19

В пятницу, через три дня после того, как Марек пообщался с моим автоответчиком, Роберт сидит за кухонным столом с телефоном у уха и слушает.

— Марек засоряет твою голосовую почту сообщениями. Аллегра, он действительно ужасно зол, — говорит он, когда кладет телефон на стол.

— Я хочу это слышать.

— Нет. Определенно нет. Больше никакой промывки мозгов моей девочке. Он пытается снова и снова.

Роберт тяжело вздыхает и неодобрительно смотрит на телефон.

— И что мне теперь делать? — немного беспомощно спрашиваю я. То, что Марек так заведется из-за моего разговора с Сарой, я не ожидала. Но она тоже хороша, могла бы держать рот на замке. Потом я вспоминаю, как трудно держать язык за зубами, если тебя… ну, спрашивает определенный мужчина в соответствующем тоне. Нужно было довериться Роберту, но я не сделала этого. Одна из нас слишком много говорила, другая слишком мало. Баланс справедливости. Теперь мы обе расплачиваемся. Роберт хмурится и смотрит на меня. В его взгляде нежность и понимание.

— Ничего. Ждать. Пока ты остаешься у меня. По тому, как он говорит, я действительно могу представить, что он периодически звонит в твою дверь. Ведь ты еще не пришла к нему. Ты упрямая, плохая девочка… — Роберт улыбается мне и продолжает: — Он успокоится. Его эго получило огромную царапину, и его гордость задета. Это займет некоторое время, но он переживет это.

— А Сара?

— Сара взрослая. Если ты успешно вложила ей идею в голову, то она задумается и расстанется с ним, если придет к выводу, что такие отношения ей не подходят. Если нет, никто не сможет помочь ей. Значит, она так хочет.

— Но она так несчастна.

— Она должна сама принять решение. Мы не можем сделать это за нее. Даже если бы мы оба поговорили с ней, чтобы понять, чего она хочет, она должна сделать это сама.

Роберт встает и потягивается, открывая обзор на узкую дорожку из бронзовых и золотистых волосков, спускающуюся от пупка и исчезающую под поясом его штанов.

— Я хочу выпить пива в баре. Ты как? — спрашивает он и опускает руки. Просвет между штанами и футболкой закрывается. Шоу окончено. «Жаль», — думаю я, киваю и встаю. Он оценивающе меня осматривает. Я одета в джинсы и футболку, тем самым адаптирована к его стилю одежды.

— Оставайся так. Но надень шпильки, — говорит он, и я улыбаюсь. Он действительно помешан на этих туфлях. Но так как мне они тоже очень нравятся, этот маленький пунктик меня не особо беспокоит.

— Может быть, поговорить с тобой, было бы лучше… — говорю я, надевая туфли. Роберт прислоняется к стене и улыбается мне с высоты своего роста.

— Это спасло бы тебя от наказания. Не то чтобы ты им не наслаждалась, но…

Он скользит ладонью по моей заднице и нежно шлепает меня. Его ухмылка так обворожительно порочна, и я пытаюсь сдержать улыбку, но терплю неудачу. Когда я выпрямляюсь, он серьезно продолжает:

— Это тоже могло не сработать. Марек в любом случае слетел бы с катушек. Даже, скорее всего, так бы и было, узнай он, что я знаю Сару и его только через тебя, так что ты все равно была бы виновата. Я не знаю, что у Сары в голове, какие инструкции он дал ей по поводу других мужчин. Если четкий категорический запрет, то она и так не говорила бы со мной. Возможно, она полностью замкнулась бы, особенно если носит на себе атрибуты его власти.

Думаю, он прав, потому что на ней снова была та уродливая цепь. Та, которая должна ей однозначно напоминать, что она есть. Даже в повседневной жизни, вне спальни. Цепь, которая должна держать ее в «зоне» круглосуточно. Я избавляюсь от мысли об этой такой нелюбимой мною практике и беру свою сумку.

— Я готова, — говорю я, и Роберт кивает. Он открывает дверь и пропускает меня, весь такой из себя джентльмен, вперед.

— Каковы мои инструкции относительно незнакомцев? — спрашиваю я, когда мы садимся в машину.

— Что ты планируешь делать, Аллегра? Хочешь кого-то снять?

— Нет. Я принадлежу тебе, или?

— «Или» можешь опустить.

— Так-то. Это нормально для тебя, когда я с другими мужчинами?..

— С другими мужчинами что, Аллегра? Говоришь? Флиртуешь? Трахаешься?

— Ты уже запретил трахаться.

— Это верно. Запретил. — Он улыбается мне, а затем снова переводит взгляд на дорогу. — Ты можешь делать что хочешь, Аллегра. Если кто-то коснется тебя ненадлежащим образом, я ожидаю, что ты немедленно прекратишь любое взаимодействие с этим парнем. Я хочу знать об этом. Так что, если я этого не видел, то можешь позже признаться мне в том, что случилось, и почему подобное могло произойти. Когда я рядом, можешь настроиться на контроль. Я буду наблюдать за тем, что ты делаешь. Появлюсь из ниоткуда, чтобы немного проследить за разговором. Или чтобы увести тебя прочь от парня.

— Ты ревнуешь, Роберт?

— Я не ревную. Потому что ты никогда не дашь мне повод для ревности. Но я собственник, и не люблю делиться. Большинство мужчин держат свои руки при себе, когда накачанная тестостероном горилла танцует вокруг своей жертвы, бьет себя в грудь и ревет «Моё! Моё! Моё!».

— Это твоя тактика? — спрашиваю я, отдышавшись после смеха и вытирая слезы с глаз.

— Срабатывает всегда. — Роберт усмехается и кладет руку мне на бедро. Слегка сжимает и говорит: — Мне действительно не нравится, когда кто-то трогает тебя. Или пытается манипулировать тобой. Это моя работа. Только я могу это делать, никто другой.

— Что произойдет, если… когда тебя нет рядом, а кто-то ко мне клеится? Я рассказываю тебе, я это поняла, но что будет тогда?

— Ничего. Я хочу это знать, больше ничего. Это… скажем так… своего рода проверка, не лжешь ли ты мне. Я замечу твою ложь, даже не сомневайся. Если ты соврешь мне, будут последствия. Ты когда-нибудь имитировала оргазм?

— Хм, что?

При резкой смене темы я теряюсь.

— Ты поняла меня, Аллегра. Отвечай на вопрос.

— Да, имитировала.

Лгать ему не имеет смысла.

— Почему?

— Почему я имитировала оргазм?

Я приподнимаю брови и удивленно смотрю на него. Разве не понятно, почему женщины так делают? Все это знают.

— Да. Будь откровенна.

Роберт сворачивает на парковку возле бара и ищет парковочное место.

— Ну, я… я думаю, потому что секс был плохим, и я хотела закончить его как можно скорее.

Двигатель затихает, Роберт отстегивает ремень безопасности и поворачивается ко мне.

— Притворный оргазм — большая ложь. Не смей. Никогда. Если я замечу это — а я замечу, можешь в этом даже не сомневаться — это будет иметь последствия.

— Я не хочу тебя разочаровывать и…

— Ты разочаруешь меня, если солжешь мне, если попытаешься меня обмануть.

Я ничего не говорю и смотрю прямо на стену, перед которой припарковался Роберт.

— Аллегра, если твоя голова несвободна или если стимуляция неверна, то скажи, я всегда приму это. Гораздо проще сказать: «я не могу сегодня» или «не могу так», чем притворяться передо мной и рисковать, что я это замечу. Такая ложь меня очень злит. Потому что эта ложь основана на недостатке доверия.

— И ты не будешь разочарован, если я скажу что-то подобное?

— Встречный вопрос: ты бы разочаровалась во мне, если бы я не достиг оргазма?

— Эм-м-м, нет.

— Как бы ты отреагировала тогда?

— Я была бы разочарована в себе. Потому что это значило бы, что мне не удалось тебе… очистить голову. Или я была слишком плоха, слишком немотивирована.

— Хотела бы ты в таком случае узнать в чем причина? Чтобы в следующий раз сделать лучше?

— Да, конечно. Я хочу удовлетворять тебя.

— Ага. Улавливаешь?

— Да, — говорю я, краснея.

— Я не бог секса, и у меня, как и у всех, иногда случается плохой день. Я учусь. И если ты врешь мне, я научусь не тому. Подобными действиями ты разрушаешь себе путь к полноценной сексуальной жизни. Понятно?

— С этой точки зрения я никогда раньше не рассматривала это…

— Тогда, черт возьми, абсолютно вовремя мы поговорили об этом.

Роберт усмехается и выходит из машины. Я следую за ним, слышу щелчок центрального замка. Стоянка тиха и пустынна.

— Иди сюда, — говорит он, притягивая меня в объятия и целуя. — Все хорошо?

Я киваю и знаю, что сегодня вечером мне есть над чем подумать.

Проходит совсем немного времени, как мы заняли столик, который теперь можем совершенно справедливо назвать «нашим», когда дверь открывается и появляется Фрэнк. Он осматривается и направляется прямо к нам. Он выглядит шикарно в очень дорогом на вид костюме. Денди-шик, почти перебор. Не хватает только цилиндра и шарфа. Фрэнк выглядит так, будто собирается сегодня на оперный бал. Контраст с Робертом огромен. Два мира, два совершенно разных, но все же так похожих мужчины.

— Привет, — здоровается он и садится без приглашения.

— Привет, Фрэнк. Ты выглядишь необычно, — говорю я, и Роберт улыбается ему.

— Спасибо, Аллегра.

Он говорит это так, будто хвалит меня. Он весь из себя Дом, полностью в своей роли — по отношению ко мне. Я знаю, чувствую, что сейчас я вторична. Фрэнк желает мужского разговора. Потому что я такая, какая есть — и потому что Роберт хочет, чтобы я относилась к Фрэнку с уважением — я немного отстраняюсь от Роберта и становлюсь как можно более незаметной. Ненавязчивой и скромной. Я знаю, что от меня ожидается, и веду себя соответственно. Я все равно все услышу. Думаю, если джентльмены этого не хотят, то должны отослать меня. Это можно сделать очень тонко или грубо. Марек всегда был резким и бесцеремонным. Уверена, что Роберт разрулил бы ситуацию более элегантно.

— Что у тебя на сердце? — спрашивает Роберт, поглаживая этикетку на пивной бутылке.

— У меня свидание. Позже.

— С готической невестой?

Роберт делает глоток пива и подмигивает мне.

— Нет. Она больше не звонила. И все равно она не для меня.

— Итак, новая игра, новая удача. Ты задаешь темп, который впечатляет даже меня, Фрэнк. Где ты снял победительницу вечера?

— Самое интересное — на работе.

Фрэнк улыбается.

— Ух-х-х, служебные романы всегда щекотливая тема, — говорит Роберт и морщится.

— Но я уверен, что она то, что я хочу.

— Правда? — спрашивает Роберт, склоняя голову набок.

— Да. А если я не прав… — Фрэнк останавливается и выжидающе смотрит на Роберта.

— …я дам тебе знать.

— У тебя есть совет?

— Какой совет? Чем зацепить сабмиссивную женщину?

— Да.

Я откидываюсь на спинку и улыбаюсь, с нетерпением ожидая ответа Роберта. Фрэнк наклоняется вперед, чтобы не ускользнул ни один звук той тайны, которой сейчас поделится с ним великий мастер. Фрэнк хочет этого, он отчаянно желает этого. Он жаждет пережить свои, вероятно, долгое время подавляемые фантазии, и ему отчаянно нужна женщина. Он потерял так много времени, имея только лишь поверхностно удовлетворяющий секс, всегда мечтая подчинить женщину. Для «Сцены» ему не хватает смелости. И опыта. Не многие новички немедленно ныряют в Тему. Вот почему Фрэнк так сильно ухватился за нас с Робертом. Потому что мы живем тем, о чем он мечтает. Он хочет знать, как Роберт добился своего уровня, его методы. Он поглощает каждую крупинку информации и сохраняет ее в мозгу. Смакует ее. Кроме того, понимаю, что ему действительно нравится видеть, как я реагирую на Роберта. Моя непоколебимая сабмиссивность дает пищу воображению и фантазиям в его голове.

— Она устанавливает границы. Кто хочет трахаться, должен быть вежливым и дружелюбным. Если ты трахнешь ей мозг, тело последует почти автоматически.

— Если я трахну ее мозг?

— Точно. Сделай небольшой намек. Словами. Подчеркни его невербально. Подожди, пока не получишь все ее внимание. И тогда становись конкретнее. Если она отреагирует, значит ты держишь ее на крючке.

Роберт продолжает неотрывно концентрировать свое внимание на собеседнике, когда говорит:

— Я прав, Аллегра?

Я вспоминаю о том, как мы познакомились. Намек, его манеру, которая передала без слов, как он живет, что он для меня. Момент, в который он меня удивил, в который он стал конкретнее. Ему хватило доли секунды, чтобы проникнуть в мои мысли и фантазии. Тот момент, когда он подцепил меня на крючок.

— Да, ты прав. Ты всегда прав, Роберт.

Он смотрит на меня в течение двух секунд, сообщает мне свою благосклонность. Он невербально хвалит меня, потому что я была внимательна, потому что слушала, потому что сделала то, что он от меня ожидал. Его взгляд ласкает меня, и я знаю, что если бы мы были одни, он прошептал бы мне на ухо пару нежных слов.

— Хорошо, — говорит Фрэнк, — вот и она. Пожелай мне удачи.

Мы с Робертом с нетерпением смотрим на двери, последний улов Фрэнка интересует нас обоих. Тем более, когда он настолько уверен, что она отвечает его представлению о том, какой должна быть женщина.

— У-у-ух… — произносит Роберт, и мы обмениваемся взглядами. Это будет интересно. Сложно, захватывающе, возможно, драматично. Но определенно интересно.