Сливово-лиловый

Глава 47

Инга пытается делать вид, что ничего не произошло, и я ей очень благодарна за это. Настрой все еще так себе, но очень надеюсь, что все наладится — и я уверена, что она скоро начнет кружить вокруг меня, как кошка вокруг сметаны. Любопытство о том, что же реально кроется за всем этим, всегда побеждает. А Инга — любопытный человек, так что это только вопрос времени. Первые три дня недели довольно спокойные, и я с каждым днем чувствую себя лучше. Роберт ведет переговоры с Арне о наших совместных долгих выходных — что непросто из-за нехватки персонала. Но Роберт уверен в успехе, а Арне вполне понимает желание сделать небольшой перерыв.

На мои осторожные вопросы о том, что новенького он хочет испробовать, Роберт отвечает лишь улыбкой. Инге с ее любопытством, вероятно, повезет больше, чем мне с моим. Роберт нем, как могила, и он слишком хорошо знает, что эта неопределенность щекочет мне нервы.

В среду вечером нам звонит Анна в большой панике. Детский сад закрыт, потому что все, действительно все, воспитательницы больны, и у нее нет никого на примете, чтобы присмотреть за Лотти. Родители Роберта улетели в Гонконг, отец Лотты тоже должен работать, поэтому Роберт решает взять девочку с собой в офис. Анна должна просто привезти ее к «Фишер и Грау», а не в детский сад. Один день мы справимся, уверен Роберт. У него обычно нет встреч вне офиса по четвергам, и Лотти сможет поиграть в его кабинете. Если это не сработает, он уйдет с Лотти и просто поработает дольше на следующий день.

Ровно в восемь часов утра Анна и Лотта появляются в приемной.

— Привет, Аллегра, — приветствует меня Анна и обнимает, — спасибо, что взялись присмотреть. Вы бесценны.

— Нет проблем, — отвечаю я. — Доброе утро, Лотта. Ты готова провести день в офисе?

— Да, — отвечает она, указывая на рюкзачок за спиной, — у меня все с собой. Еда, питье, рисование и игры.

— Мне пора, я уже опаздываю, — говорит Анна и склоняется к Лотте. — Приятно провести время, мышонок. Веди себя хорошо и не беспокой Робби. Поцелуй?

— Я всегда веду себя хорошо. Увидимся позже, мама, — отвечает Лотта, чмокая Анну в щеку.

Девушка уходит, а я иду с Лоттой в кабинет Роберта. Стучу и открываю дверь, подталкивая Лотту в комнату. Он расплывается в сияющей улыбке, когда видит ее, и она так же лучится в ответ.

— Привет, Лотти. Садись. Как дела в детском саду?

— Хорошо, — отвечает она, снимает рюкзак и садится на стул для посетителей. — Лукас бросил коробку с конструктором и попал Люси по голове. Она плакала, и Дагмар позвонила маме Лукаса и…

Я закрываю за собой дверь и оставляю их одних, чтобы обсудить последние сплетни. Лотта любит рисовать и проявляет при этом невиданную усидчивость, поэтому Роберт наверняка сможет поработать. Когда я прохожу в приемную, Инга улыбается мне.

— Это четверговское свидание, да?

— Да, это она.

— Сколько ей лет?

— Ей исполнилось шесть в феврале. Она идет в школу в этом году, поэтому свидания по четвергам находятся на завершающей стадии. С началом школы их больше не будет.

— Почему же? Школьные занятия заканчиваются еще раньше, чем детский сад. В первом классе занимаются даже не до двенадцати часов.

— М-м-м, но Лотта идет в класс с полным днем. Там заботятся о детях до 17 часов, а потом ее будет забирать Анна.

Я иду к своему столу и посвящаю себя моей работе. Время до обеда пролетает незаметно, из кабинета Роберта ничего не слышно. Совместная работа между дядей и племянницей, кажется, функционирует очень даже хорошо.

— У нас обеденный перерыв. Ты тоже с нами?

Я поднимаю глаза и вижу Роберта и Лотту, стоящих у перегородки, разделяющей помещение.

— Да, конечно.

Я сохраняю то, что писала, беру свою сумку и иду за ними на кухню. Инга уже сидит там, ест и листает журнал. Она ненадолго поднимает взгляд, улыбается и продолжает читать.

— Как было у твоего папы в прошлые выходные? — спрашивает Роберт, наливая кофе для себя и меня и молоко для Лотты. Девчушка достает из рюкзака ланч-бокс с губкой Бобом и ставит его на стол перед собой.

— Хорошо. Но у него теперь новая девушка. Это глупо, потому что теперь я не могу ложиться спать с папой, и с мамой тоже. Это вечно им мешает. Почему вас это не беспокоит, а маму и папу да? — спрашивает Лотта и пристально смотрит на Роберта.

Каждые несколько недель с субботы по воскресенье, если Анне нужно уйти куда-то вечером, Лотта ночует у нас. В воскресенье рано утром малышка всегда приходит к нам в кровать и спит с нами. Роберт рассказал мне, что она это делает, с тех пор как начала ходить, со своими родителями, с бабушкой и дедушкой, с ним.

— Я не знаю, почему твоим родителям это мешает, все, что я знаю, это то, что это не беспокоит ни Аллегру, ни меня, — не задумываясь, говорит Роберт, а затем продолжает, — что ты имеешь в виду, что ты не можешь спать с мамой?

— Ну, потому что у мамы тоже новый парень. Его зовут Алекс. Мама и дедушка сильно ругались из-за этого, до того как бабушка и дедушка полетели к Тамаре в Гонконг.

— Я этого не знал. Почему дедушка ругался с ней?

— Я не знаю точно, я не поняла. Деда сказал только, что, если мама снова от такого приблудившегося Вете… Вретри…

— Ветреника? — предлагает Роберт, и Лотта кивает.

— Да. Итак, если она и ему позволит сделать ребенка, то она может не стучать в дедушкину дверь. И в твою тоже.

Роберт давится от кофе и закашливается.

— Я не знаю, почему дедушка так рассердился. Потому что на самом деле Алекс очень милый. Ты знаешь, что у него есть, Робби?

— Нет, не знаю, я даже не знал, что он существует.

— У него повсюду татуировки, но только страшные вещи: черепа, призраки, зомби и все такое.

— Ага, ладно. Очень круто. Откуда дедушка узнал об Алексе?

— На прошлой неделе мы ходили в кафе-мороженое, я, мама и Алекс, и встретили дедушку, который был в книжном магазине по соседству, и когда он вышел, то увидел нас, — объясняет Лотта, и Роберт прищуривается.

Я вижу грозящую Анне бурю. Следующий раунд будет не от ее отца, а от Роберта. Сегодня же. Но не из-за Алекса как личности, а потому, что Лотта больше не желанна в постели собственной матери, и потому что она позволила ей услышать ссору.

— Итак, Лотти, чтобы все было ясно: твоя мама всегда может постучать в мою дверь, а я всегда открою. И к дедушке с бабушкой тоже. Дедушка был просто зол, а когда тот зол, он говорит то, что не имеет в виду.

— Я знаю это, Робби. Я уже не младенец.

— Тогда хорошо, — бормочет Роберт.

Лотта ковыряется в своем рюкзаке и достает бумагу и карандаши.

— Ого, это нарисовала ты? — спрашивает Инга и берет лист бумаги, очень внимательно смотрит на него.

— Да, — с гордостью говорит Лотта, протягивая альбом для рисования Роберту.

— Это очень красиво, — хвалит Инга, и Лотта сияет.

— Спасибо. Мама говорит, что я унаследовала свой талант от Робби.

Роберт обладает бесспорным талантом к рисованию, не только с точки зрения сухих, скучных технических чертежей в своих планах, он также может рисовать животных, персонажей мультфильмов и — особенно любимых Лоттой — замки принцесс и единорогов. Но сегодня она настроена на что-то другое.

— Итак? Что должно быть сегодня? — спрашивает Роберт, держа карандаш в руке.

— Бегемот, — отвечает Лотта, — бегемот-каратист.

— Хорошо. Бегемот-каратист. Давай подумаем…

Роберт на секунду задумывается, и я говорю Инге:

— Лотта постоянно придумывает самые дикие комбинации, чтобы бросить вызов Роберту. На прошлой неделе он нарисовал жирафа-строителя на строительных лесах. Это был отличный рисунок.

Роберт рисует, и через две минуты мы можем лицезреть толстую даму-бегемотика с ленточкой на голове и костюмом для каратэ на теле.

— Почему ты нарисовал бегемотиху? — спрашивает Лотта, — Ленточка совсем не подходит для каратэ.

— Да, но серьги нужно вынимать во время занятий спортом. А я хотел нарисовать девочку, потому что важно, чтобы девочки могли за себя постоять. Ты могла бы пойти заниматься каратэ, Лотти. Твоя мама тоже занималась.

— Не-е-е, мне больше нравится балет. Ты можешь нарисовать муравьеда, танцующего балет?

— Конечно, — говорит Роберт и берет новый лист.

— Женщины должны быть в состоянии защитить себя? — бормочет Инга, пока Роберт рисует.

— Абсолютно верно, — отвечает он, не отрываясь от листа. — Происходит столько нападений, фрау Вайзер, и многие женщины испытывают большие проблемы с самооценкой и уверенностью в себе. Тех, кто источает страх и неуверенность, легко видят и на них нападают. Женщина, которая идет по жизни с высоко поднятой головой, уверенная в себе и бесстрашная, не выглядит как легкая жертва. Это сводит к минимуму вероятность быть подвергнутой нападению. Любого вида.

— Вам нравятся сильные и уверенные в себе женщины? — спрашивает Инга, откладывая журнал.

Роберт вручает Лотти законченный рисунок муравьеда в пачке и пуантах и смотрит на Ингу.

— Да. И я придаю большое значение тому, чтобы Лотти стала такой.

Инга смотрит на Лотти, которая уже начала разрисовывать муравьеда.

— То, что это Вас удивляет, фрау Вайзер, является явным признаком того, что у Вас совершенно неверное представление.

— Тогда просветите меня.

— Охотно. Но не сейчас. Время сейчас неблагоприятное.

«Ох, — думаю я, — это было быстрее, чем ожидалось: ее проснувшееся любопытство».

Инга и Роберт договариваются встретиться вечером в пятницу в «нашем» баре.

— Ты пойдешь со мной? — спрашивает Роберт, но я качаю головой.

— Нет. Я же завтра иду на фестиваль короткометражных фильмов.

— Ах, да, верно.

— Это в эти выходные? — спрашивает Инга, и я киваю.

— Остались ли еще билеты?

— Конечно. Полно. Сколько людей, кроме Аллегры, имеют слабость к исландским фильмам о проблемах с французскими субтитрами? — отвечает Роберт, качая головой.

После просмотра программы он решительно отказался от просмотра даже одного фильма. Так что я иду одна. Может быть, Мелинда составит мне компанию. Или кто-то еще.

Лотту заберут вечером после восьми часов. Анна позвонила после обеда и предупредила, что будет позже. Мы трое лежим на диване и смотрим «Мадагаскар», как вдруг раздается звонок в дверь. Роберт встает и открывает своей сестре.

— Пойдем-ка со мной на кухню, будь так добра, — просит он, и я знаю, что Роберт сейчас подробно выскажет Анне свое мнение.

Дискуссия на кухне быстро становится горячей и эмоциональной и, соответственно, громче.

— Я сейчас вернусь… — шепчу я в ухо Лотте, зачарованно уставившейся в телевизор и, вероятно, ничего не воспринимающей вокруг, но лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Как долго это уже длится? — спрашивает Роберт. — И почему я не знаю об этом?

— Потому что это не твое собачье дело, Роберт.

— Это не мое собачье дело? Но я достаточно хорош, чтобы играть няню для Лотты, в то время как этот тип преспокойно тебя трахает, или как?

Я делаю успокаивающий жест и закрываю дверь кухни.

— Почему ты считаешь, что только у тебя есть право на чертову личную жизнь, а? Каждую ночь у тебя в постели женщина, которую ты можешь трахать и сколько тебе влезет. Тебе легко говорить, Роберт, черт побери! Однажды я допустила ошибку, хорошо, но это не значит, что я должна жить как монахиня до конца своей жизни, верно?

Анна вот-вот заплачет, это видно. Мне ее жаль, сначала она получила взбучку от своего отца, а теперь и Роберт упрекает ее. Я возвращаюсь к Лотте и на всякий случай закрываю дверь гостиной. Но и двадцать минут спустя, когда мультфильм заканчивается, Роберт и Анна все еще продолжают спорить.

— Я посмотрю, как долго эти двое… эм-м…

— Собираются кричать друг на друга, — продолжает Лотта и пожимает плечами. — Когда мама и дядя Робби ссорятся, летят перья. Бабушка говорит, что так было всегда. Они потом успокаиваются и продолжают любить друг друга. Ты тоже споришь с Робби?

— Да, иногда. Но нечасто. Знаешь, я не люблю ссориться.

— Я тоже.

Я улыбаюсь ей и иду на кухню, стучу в дверь и открываю ее.

— Я… я ухожу сейчас. Уже поздно, и Лотте пора ложиться спать. Спасибо, что присмотрели за ней, — говорит Анна и проходит мимо меня.

Ее глаза красные от слез, и она кажется отчаявшейся. Роберт прислоняется к столешнице и сильно потирает ладонями лицо. Затем он откидывает голову назад и вопрошающе смотрит в потолок.

— Пока, Робби! До свидания, Аллегра! — кричит Лотта из коридора, и Роберт также проходит мимо меня, чтобы попрощаться с Лоттой и Анной. Я следую за ним в коридор, ломая голову над тем, что же здесь произошло.

— Она встречается с ним четыре месяца и познакомила его с Лотти четыре недели назад, — говорит Роберт через пятнадцать минут. — Он не в восторге от Лотти. Он не любит детей. Не хочет своих.

— М-м-м, — мычу я, — нехорошие условия для длительных отношений с Анной.

— Это и не будет долговременными отношениями.

— Почему? Он ветреник?

— Понятия не имею. В любом случае, Анна обладает бесспорным талантом влюбляться в самых больших мудаков, поэтому, я предполагаю, что Алекс один из них.

— Почему она плакала?

— Потому что я высказал ей свое мнение. Потому что она в отчаянии. Потому что чувствует, что это снова всего лишь жаба, а не принц, которого она ждет. Я не понимаю, почему Анна связывается с парнем, который имеет наглость сказать матери-одиночке, что он не любит детей.

— Хм, с другой стороны, Роберт: почему он связывается с женщиной с ребенком?

— Это же совершенно ясно. Он — мужчина, и хочет три вещи, и все три она дает ему. Все остальное вторично.

— Какие три вещи?

— Секс, еда и кровать, чтобы спать, о которой ему не надо самому ни заботиться, ни менять постельное белье.

— Он живет со своей мамой, верно?

— Верно.

— Не-е-е, это не сработает.

— Точно. И батя сразу понял это.

— Роберт, — тихо говорю я, — при всем моем уважении… Может быть, для Анны будет более полезно, если ты попытаешься поговорить с ней спокойно и разумно, как ты говоришь со мной прямо сейчас, и…

Я замолкаю, когда рука Роберта ложится мне на шею и нежно сжимает. Он направляет меня этой хваткой в такое положение, чтобы поцеловать меня.

— Ты права, — бормочет он мне в рот, прекратив поцелуй, — это было бы действительно лучше. Но когда дело доходит до Лотти и ее благополучия, мои глаза заволакивает кровавой пеленой. Она решила рожать этого ребенка, осознанно, понимая все последствия. И заставлять Лотти играть сейчас вторую скрипку, не давать ей физической близости, в которой она нуждается и ждет от своей матери, просто ради того, чтобы в воскресенье утром никто не мешал перепихнуться — просто недопустимо. Это действительно меня бесит. Тем более что девочка и так недостаточно получает от Анны. Анна с каждым годом все меньше и меньше заботится о ней. Лотти постоянно находится у бабушки с дедушкой — это для нее, конечно, не кошмар-и-ужас, а, даже наверняка, совсем наоборот, но все же. Лотти не должна отодвигаться в сторонку, чтобы Анна могла зарабатывать деньги, и она уж точно не будет отодвигаться в сторонку, чтобы Анна могла шляться и трахаться.

— Если она будет только сидеть дома, она не встретит принца.

— Верно. Но она ищет слишком усердно, тратя слишком много времени на жаб.

— Не мог бы ты все равно попытаться?

— Что? Не кричать на нее в следующий раз?

— Да.

— Хорошо. Я попытаюсь. Но ничего не могу обещать.