Еще больше скорости. Еще больше любви

=== Сто восьмая. Наталья ===

Он вошел в комнату, когда я уже разобрала кровать. Я устала и даже не позаботилась о том, чтобы включить нормальный свет, поэтому Шторм был освещен лишь тусклым потоком света, который исходил из небольшого ночника, одиноко стоящего на невысоком трюмо.

Делая вид, что я не замечаю того, как он прислонился к стене и смотрит на меня, я продолжала разбирать вещи, что дала мне Берг.

Держала в руках ее пижамку, состоящую из легкой маячки и шортиков, когда Паша наконец-таки отлип от стены и сделал в мою сторону несколько шагов.

— Спать? — поинтересовался он.

— Я? — в свою очередь посмотрела на него. — Да. Надеюсь, ты в этот раз справишься без меня?

— С чем? — не понял он и подходил все ближе.

— Со своим матрацем, — попятившись назад, пояснила я. — с тем, на котором ты спал в прошлый раз.

— Ты издеваешься? — наклонил он голову в бок, стоя напротив.

— В смысле? — мои руки спасались только благодаря пижаме, которую я перебирала, стараясь с помощью этого избавиться от лишнего волнения.

Он все наступал, вгоняя меня в угол.

— Прекрати это! — пригрозила ему.

В это время над нами раздался заливистый смех Франка с Полиной. Она громко визжала, не переставая обзывать его.

— Прекратить что? — улыбнулся мне Шторм.

Я видела его ухмылку, полумрак добавлял в нее нечто таинственное.

— Ты не будешь спать со мной! Ты будешь на полу! Понятно? — прошипела я.

— Ха-ха-ха! Нет, — резко прекратив смеяться, покачал головой.

— Что? — сглотнула я, пытаясь испугать его своим суровым взглядом, но это не получалось из-за того, что он вряд ли достаточно хорошо мог разглядеть меня. Он не поддавался. — Ладно. Тогда я буду спать там! — на удивление самой себе, пошла на уступки я.

— Ха-ха-ха!

— Отойди! — задела я его плечо, обходя с боку. — Ай!

Я решила включить свет, потому что из-за приглушенного света, разобранной кровати и стоящего рядом Мятежного мне становилось не по себе.

Он подхватил меня одной рукой, затем перехватил второй, и через несколько минут я оказалась на кровати. Как можно быстрее выбравшись из мягкого одеяла, я постаралась сесть.

— Ты с ума сошел? — оцарапав его кисть, я спустила на пол ноги, но не успела подняться.

Паша сидел на корточках прямо напротив, такое ощущение, что его смешил мой гнев. Как он смел? Я не давала ему право обращаться со мной таким образом!

— Только посмей! — пригрозила ему. — Я тебя не боюсь! Ни капли! И потакать тебе не буду! Пусти! Лучше я буду спать в соседней комнате, плевать, что там испорченный, неудобный диван! Ребят же нет, мне не будут мешать!

— Холодно же, там не протапливали, — он откровенно издевался надо мной.

— Хорошо, — задумалась я, пытаясь как можно плотнее сжать колени, иначе Пашины руки, которыми он упирался в края кровати, задевали меня. — Тогда на полу! Но…

— Болит еще? — вместо споров, поинтересовался он. Его пальцы прикоснулись к побитой коленке, которая чувствовала себя гораздо лучше после принятия жаркой процедуры.

— Хватит!

— Я серьезно!

— Я тоже, отстань! Отойди! Дай мне встать!

В этот раз он схватил меня за обе коленки, на удивление, ушибленное место не возразило, и вновь лишил равновесия.

— Паша, — воскликнула я.

Он вернул меня на кровать, закинув на нее мои ноги.

— Шторм! — я была в ярости от того, насколько он быстро реагировал и, не позволив нанести себе видимые увечья, придавил меня всем своим весом.

Где-то половина меня сопротивлялась ему, переча каждому его действию, но вторая не удержавшись, сдалась и подчинилась.

Я даже не представляла, насколько сильно соскучилась по его ласкам, по его губам и языку, что вновь старался загнать меня в тупик, заставить прекратить сопротивляться.

— М-м-м, — издав пугающий меня стон, я впилась пальцами в его волосы, не жалея Шторма от своих ногтей.

Мои ноги плотно зажали его бедра, не давая возможности отстраниться.

— Ната! — Я слишком сильно прикусила его губу, но мне было не остановиться.

Я не могла объяснить даже самой себе, что со мной происходит, но от осознания того, что сейчас, возможно, будет то, что случилось прошлой ночью, мое тело будто бы сошло с ума.

Если разумом я еще понимала, что веду себя крайне неприлично и недостойно, то мои руки и губы об этом явно не догадывались.

Я чувствовала, что Паша в первый момент напрягся от того, как сильно я вцепилась в него, но это быстро прошло. Он сильно давил на меня своим лицом, все глубже проникая в мой рот языком. Стоило ему прикоснуться им ко мне, как я отказывались отпускать его. В этом мне сильно помогали руки, до сих пор давящие на его затылок, не позволяющие ему отстраниться.

Не прошло и минуты, как я вновь расслышала внутри себя сладкое мурчание, дающее понять, что Мятежному не уйти. Он начал это, не зная, что будет, что в конечном итоге получиться, а теперь пришло время расплачиваться.

Моя внутренняя хищница рычала и издавая сладкие стоны пыталась перебороть его зверя, который пока что занимал лидирующую позицию. Ненадолго.

Я жаждала его, сильно, очень сильно. Сама поражалась тому, откуда это во мне столь безумное желание непристойности, которой он посмел вчера наградить меня. Это душило и заставляло открывать шире рот, ловя жаркий воздух, что застыл между нами.

Он еле заметно качнул головой, когда кончики ногтей прошлись по всей его спине. Ему было больно, и я чувствовала от этого дополнительный кайф. Он расплачивался за то, что посмел со мной сделать, за то, что изменил меня, сделал другой, приоткрыл таинство, от которого я, сама того не зная, сошла с ума.

Стащив с него футболку, в которую он переоделся после бани, пахнущую свежестью и высушенным веточками, из которых когда-то были сделаны парильные веники, я коснулась его кожи кончиком языка.

Она была бесподобной. Для меня так и осталось загадкой то, каким образом я это определила.

Прижав меня к себе, подняв с кровати, он бережно вернул меня обратно, наполовину обнаженную, оставшуюся лишь в лифчике.

Его нежность сводила с ума, его крепкие руки, которыми он предотвращал всякие мои попытки выбраться из-под него, возбуждали все сильней и сильней.

Я не позволяла ему расстегнуть застежку до того момента, пока он прекратив поцелуи, раскрыв глаза, не встретился со мной взглядом.

Мои пальцы прикасались к его губам.

На мгновение я почувствовала то, что терзало меня вчера. Один из важных моментов, тогда, когда Паша увидел меня обнаженной, такой, которой до этого не видел никто.

Проведя губами по моим пальцам, он еле заметно прикусил их своими зубами. Это было очень мило и я улыбнулась.

— Это будет не страшнее, чем вчера, — улыбнулся он. — Ха-ха-ха.

Мятежный засмеялся, не смотря на полумрак, заметив, как я обиженно прищурилась.

Да, я вновь испугалась, но нечто большее отстраняло подобную мелочь на задний фон. Нечто большее — страсть, возбуждение, желание узнать еще что-то, что-то почувствовать, и конечно же, азарт, который я просто обязана была переиграть его. Выиграть в ту игру, в которой он вчера победил. Это было наваждением.

Я знала, чувствовала, что после вчерашнего, он считает меня своей, что будто бы я принадлежу ему, но меня это не устраивало. Я не хотела играть по его правилам. Это он должен был подчиниться мне. Я безумно жаждала повторения, но теперь все должно было произойти немного иначе.

Пускай!

Пускай! У меня не было этого опыта, я не знала, что мне делать, но проснувшаяся во мне хищница рычала, видя его, готовясь к броску, действуя на интуитивном уровне.

Приподнявшись, я сама прижала свои губы к его, разрешая снять с меня то, что мешало нашим телам соприкасаться.

После, приоткрыв от удовольствия рот, слегка запрокинула голову, когда его горячее дыхание согрело мою грудь.

И снова, не переча ему, мои соски твердели, от нежных соприкосновений.

В это раз я более удачно справилась с его брюками, хоть на это ушло достаточно времени. Для этого ему пришлось на некоторое время отстраниться. Поднявшись следом, теперь, подобно ему, я стояла рядом, упираясь коленями в спутавшееся между нами одеяло.

Шторм сжимал кожу на моей спине своими ладонями, перебирая пальцами разбросанные по ней длинные волосы.

Я крепко зацепилась за резинку на его трусах и медленно, продолжая двигаться всем телом, подыгрывая его рукам, стаскивала их вниз.

Добравшись до моего уха, он прошептал осипшим голосом:

— Все хорошо?

Я ничего не ответила.

— Ната, — он поймал своими руками мой подбородок и заставил посмотреть на себя. — Я должен знать, что ты готова.

— М-м-м, — простонала я, уткнувшись лбом в его нос.

— Малыш, прошло не очень много времени.

— И что? — прошептала я ему в лицо. — Ты же сам это начал.

— Моя совесть, когда я не трезв плохо работает, — улыбнулся он.

— Тебе повезло, кажется, когда я не трезва, становлюсь через чур доброй и ласковой.

— Ха-ха-ха, — он прижал мое лицо к своей груди. — Это точно.

Проведя языком по его шее, я закончила:

— Я чувствую, что разорвусь на куски, если не получу то, что желаю, не знаю, что это такое, но судя по тому, как ведет себя мое тело, оно не особо парится о вчерашней обиде.

— Обиде? — повел он бровью, продолжая улыбаться. — Я его обидел?

— Ау! — если бы не темнота, он заметил, как я покраснела от неожиданного, резкого соприкосновения его руки с моей попой. — Перестань! Я не разрешала тебе такое!

— Ха-ха-ха! — он повторил.

— Ты издеваешься? — зарычала я.

Перехватив его руки, я прижалась к нему. Чувствуя грудью его грудь, ощущая животом, как он медленно, но глубоко дышит, я не могла сконцентрироваться, осознавая, что он, как и в прошлый раз, упирается в меня там, где уже долгое время было очень мокро.

Не обращая внимание на мое сопротивление, Шторм завел свои руки мне за спину.

— Ай! — пришлось отпустить его, иначе стало бы больно.

Я вновь была обезоружена. С трудом протиснув руки между нашими телами, я сжала кончиками пальцев его подбородок, притянув тем самым к себе его губы.

— М-м-м.

Наверное, ему нравилось чувствовать то, что я не могу ему перечить.

Я прижималась к нему каждый раз, когда он, заставляя меня едва слышно скулить, сильно сжимал кожу в том месте, куда дважды попадала его ладонь, легонько ударяющая меня минуту назад по попе.

То, что мы до сих пор стояли на коленях, лицом друг к другу, посередине кровати, так же помогало ему, лишив всех препятствий.

Мокрые, перепачканные чем-то липким трусики легко спустились до самого низа.

— Вот так, — прошептал он, оставив меня полностью обнаженной.

Ему пришлось вновь потерять надо мной контроль, чтобы вытащить из кармана презерватив, и мне этого хватило.

Я снова была готова биться с ним, не потакать всем его прихотям.

Этот мужчина и так многое позволил себе со мной. Так не должно было быть.

— Иди сюда, — наши пальцы переплелись между собой. — Что такое?

Не позволяя ему опустить себя на теплые простыни, я высвободила свои руки и сжала его подбородок.

— Что тыыы… — он почти не сопротивлялся и в итоге сам оказался на простыне.

Я смотрела на него сверху, до конца не осознавая, что делаю, чего хочу.

Не дав Мятежному новую возможность для продолжения разговора, я прикрыла его рот своим, при этом зажав его в районе талии между своих ног.

Мужское тело, что было сейчас подо мной, вздрагивало от любого моего прикосновения: от того, что я проводила кончиком языка по его ключицам и шее, опускалась в район груди, засасывая его соски в себя. Они были сладкие и очень приятные на вкус.

— Ната, — он перехватил мои пальцы, плавно спускающиеся по его телу вниз.

— Пусти.

— Ха-ха-ха, ты не…

— Я что? — оторвавшись от него, переспросила я.

Паша придерживал в одной руке мои волосы, спадающие на его тело.

— Ты… А-а-а… — сглотнув, он отвернулся, но я все равно увидела его улыбку.

— Что такое? — прикоснулась я носом к Пашиной щеке.

— Ната.

Все дело было в том, что мои пальцы нежно касались линии на его животе в том месте, где уже начинались жесткие, вьющиеся волосы.

Догадавшись по его реакции, что он теряет себя, от подобного, я опустила руку чуть ниже.

Смотря на него сверху, я непроизвольно облизывалась, когда он менялся в лице, стараясь сохранить самообладание.

— Вот так, — опустившись к нему, я параллельно с этим достала до кончика его члена, спрятанного тонкой резиной, что было не совсем идеально, хотя Шторм все равно бурно среагировал на то, что я провела по его органу несколькими пальцами. И вновь жесткие волосы, защищающие его сокровенное.

Я лишь на чуть-чуть передвинулась, чтобы мне было удобней.

Провела рукой по ним. Потом очень осторожно взяла в руку сначала одно, потом второе. Он моментально реагировал на то, как я перебирала его волосы, гладя пальцами все то, что было самым интимным, за что он переживал, за то, что было в нем самым ранимым, что могло пострадать лишь от одного моего неверного, слишком резкого, быстрого, неаккуратного движения.

Я чувствовала, как он раздвинул ноги шире, доверяя, тем самым, всего себя и это возбуждало нас обоих еще больше.

Его член был очень твердым. Сжав его рукой, я на одно мгновение смутилась от того, что поняла, насколько могу выглядеть глупо, совершенно не представляя, каким образом вести себя дальше.

Наверное, он понял, что меня что-то смутило.

Я приняла его помощь. Он накрыл мою руку, сжимающую его член, своей и чуть приподнялся с кровати. Я потянулась к нему, вместе с этим ощущая, как он, воспользовавшись тем, что я поднялась следом за ним, прикоснулся пальцами к моей урчащей кошечке.

— Ау, — выдохнула ему в лицо.

— Давай, попробуй, — опустился он головой на подушку.

Это было тем самым новым, неизведанным мной. Боясь навредить и себе и ему, я начала медленно опускаться на него, чувствуя, что с каждым моим движением, точек соприкосновения между мной и его членом становиться больше.

— А-а-а, — я опустилась до самого конца, при этом чувствуя его в себе. При чем не так, как ощущала до этого, в первый раз. Иначе.

— Вот так, — вновь резко поднявшись, он принял сидячее положение, прижав меня к себе.

Мы начали целоваться, хоть я не переставала волноваться и сжиматься там, где сейчас властвовал он.

Руки Шторма постепенно переместились ниже, принявшись прижимать меня к себе раз за разом все более плотно.

— Прекрати, — пригрозила я ему через некоторое время.

— Что? — не понял он.

С силой убрав его вспотевшие ладони, я заставила его отстраниться.

— Ха-ха-ха, малышка, — рассмеялся он.

В следующую секунду мы оба рухнули на кровать, и он вновь оказался подо мной.

Вот только теперь, узнав от него нечто новое, я не желала слушаться и потакать ему.

— А-а-а, — закусив губу, протянул Паша.

Его руки сжимали мои бедра, каждый раз, когда я опускалась, прижимаясь к нему.

Я контролировала все.

Я чувствовала все.

Я командовала всем.

Стоило мне податься к нему резко и грубо, он принимался стонать. Стоило мне застыть, наслаждаясь тем, что он был полностью во мне, делая едва заметные круговые движения, он страдал от того, что не мог взять все в свои руки, ведь больше ничего не решал.

Между тем, любуясь его потеющей кожей, напрягающимся прессом, я возбуждалась все сильней от каждого из последующих движений.

— А-а-а, — я не могла сдержать свои эмоции, от того, что разгоралось между нами.

Шторм гладил, ласкал все мое тело, сжимал грудь, завладевая всем, что было ему доступно.

Это было очень страстно и сладко. Я ощущала это всеми клеточками. Выгнувшись, запрокинув голову вверх, я накрыла его руки своими, когда он захватил пальцами соски на моей груди.

И это ни с чем несравнимое чувство. Вот оно. Я ловила его сигналы. Я бежала, я стремилась к нему.

— Давай! Давай! — простонала я.

Он был вынужден подчиниться. Выдержать все.

— А-а-а, — я так сильно этого хотела, что мне было плевать на все. На все, что он мог бы подумать обо мне, на то, что он мог разочароваться во мне. Все равно.

Подаваясь вперед, отстраняясь от него, я звала к себе то, что околдовало меня за один раз, лишив лишних границ.

Еще и еще.

— А-а-а, — это было оно. Я больше не контролировала себя, всецело превратившись в сладкий стон, который рвался наружу.

В прошлый раз все было иначе. Я кончила из-за него, только благодаря ему. Это было нежно и ласково, заботливо. Сейчас же я была главной, а он не смел мне перечить. Это было вдвойне слаще и окончательно свело меня с ума.

Я не понимала, где нахожусь, что происходит вокруг, я просто растворялась в окружающем меня счастье.

Это были те самые секунды, ради которых я боготворила его, ведь именно он познакомил меня с ними. Он позволял мне заполучать их себе. Он и только он.

— О-о-о, — внутри меня все вспыхнуло и наконец-таки вырвалось из оков. Я почувствовала, что подо мной, путаясь в Пашиных жестких волосах возникло еще больше влаги чем было.

Мое дыхание сбилось, и я не могла привести его в покое.

Зрение подводило меня, потому что глаза никак не могли сфокусироваться.

Горячие Пашины прикосновения и ласки не прекращались. И наконец-таки я услышала его.

Я услышала его стон, который был гораздо слабее моего, который был более скован и меня это не устраивало.

Это была моя новая цель. Я хранила в себе свой кайф, но не могла успокоиться. Мне нужно было заполучить и его. Такого, которого я еще не видела, так, чтобы он тоже мог признать, что подобного у него не было никогда.

Я разрешала ему вести себя, хоть понимала, что в скором времени мне это надоест.

Так оно и вышло.

Шторм был уже почти на самом пределе, я видела это по тому, как он себя вел, чувствовала, по тому, как он сжимал мои ягодицы, по тому, как он закусывал губу. В один момент он даже предпринял попытку скинуть меня с себя, чтобы вновь превратиться в лидера, но меня это не устраивало. Он был моим. Все это время. Моим и должен был остаться.

Перехватив его руки, что потянулись к моей спине, я не позволила ему приподнять меня.

— Ната, — простонал он.

— Даже не думай, — прорычала я ему на ухо.

Он мог не рассчитывать на то, что я отпущу его просто так. Вцепившись пальцами в ладони, я не отпускала его руки, пока он не подчинился мне.

— Что ты делаешь?

Я все еще двигалась ему в такт, но уже по своему, издеваясь над ним, притормаживая и заставляя стонать все громче.

— Хватит! — Мятежный сжал мои пальцы своими.

Я перестала давить на него только после того, как он позволил мне завести его руки наверх, потопив в подушке.

— Ты издеваешься? — проскулил он, стоило мне, приподнявшись пройтись кончиком языка по сгибу на его локте. — Хватит!

Не слушая, я впилась в его губы, сильно покусывая их зубами.

— М-м-м, — он стонал, при этом шумно дыша.

— Давай-давай, малыш! — промурчала я ему на ухо, вдоволь наигравшись с ним. — Сделай так, чтобы я услышала тебя.

Когтями пройдясь по его груди, я оставила там памятный след, пользуясь тем, что он уже не мог ничего контролировать, получая свою дозу наркотика.

Он сильно напряг бедра, чтобы наши движения были более четкими, и двигался мне на встречу.

За то время, пока он не мог сопротивляться, я позволила себя очень многое. Я еще раз полностью обследовала его тело. Изучила каждую его клеточку. Запомнила его стоны, которые он боялся скрывать, потому что стоило ему попытаться сделать это, я начинала вредничать и мешать ему сходить с ума. Я еще раз опробовала его на вкус.

Ну а в самом конце, когда он, изнемогая, смирившись с тем, что я диктую ему все условии, прекратив сжимать мои руки, до сих пор сдерживающие его собственные на подушке, простонал мне на ухо и обессиленный остался лежать под мной, закрыв глаза, повернув голову в бок, я прошептала ему на ухо:

— Какой ты милый.

— А-а-а, — не поворачиваясь, Паша открыл глаза и пытался восстановить дыхание. По тому, как он сглатывал и вдыхал воздух, я поняла, что он дико устал и вымотался. Простынь под нами была влажной, впрочем, на мой взгляд, это было здорово.

— Ну-ну, — устроившись прямо на нем, не обращая внимания на то, что ему наверняка тяжело, я провела пальцами по его мокрым, из-за пота, выступившего на лбу, волосам. — Что ты? Малыш?

— Ха-ха-ха, прекрати, — в прямом смысле простонал он, не желая смотреть на меня.

— М-м-м, — довольно помурчав, я провела кончиком языка по его виску. — Что такое? У тебя такого не было никогда?

— А-а-а! Ха-ха-ха! — всхлипнул он.

Сделав пару неуверенных взмахов руками, он наконец-таки сжал ими мои ягодицы.

— Осторожней давай.

Мы с ним вновь стали совершенно разными. Он разъединил нас, после этого, сразу же избавившись от испорченного презерватива.

Сев на кровати, Шторм куда-то убрал упаковку, а после, посмотрев на меня, до сих пор лежащую рядом с ним, прикрытую одеялом, улыбнулся и вернулся обратно.

— Просто признай это, — прошептала я ему на ухо.

— Это же… — провел он ладонью по своему лицу, убирая последние капельки пота. — Было принципиально, да? Принципиально доказать мне что-то? Да?

— О чем ты? — приподнялась я на локте.

— О том, что…

— Ха-ха-ха! — не выдержав, рассмеялась я.

— Что ты смеешься? — нахмурился Мятежный.

— Ха-ха-ха!

— Да хватит уже!

— Просто скажи, — перехватила я его лицо. — что до этого тебя никто не насиловал!

Он молча смотрел мне прямо в глаза.

— Ха-ха-ха! Так ты этого добивалась, да?

— Р-р-р!

Он прижал меня к себе, не принимая во внимание то, что я брыкаюсь.

— Ха-ха-ха! Хорошо! Я признаю, такого у меня не было никогда. Все?

— М-м-м, — довольно прищурилась я, выгнув спину.

— Ха-ха-ха, Господи, ты…

— Я выиграла.

— Что??? — удивился он. — Ха-ха-ха! Рудковская! А-а-а…

— Просто признай это! — закрыла я ему рукой рот. — Ау!!! — он укусил меня за палец.

— Ха-ха-ха! А тебе обязательно даже в этом со мной соревноваться? — приподнялся он на локте.

— Пф! — фыркнув, я отвернулась от него, закутавшись в одеяло.

— Ха-ха-ха! Эй! — его рука оказалась передо мной, а сам Паша, водил носом по моей щеке. — Я волновался только об одном, чтобы у тебя успело все зажить.

— Перестань! — потребовала я.

— Ха-ха-ха! Иди сюда!

— Отвали! Я тебя не знаю!

— Ха-ха-ха! О как? Подождите, девушка, — перехватил он мою руку. — Не вы ли меня сейчас изнасиловали, а?

— Ха-ха-ха! Идиот! — я оказалась под ним.

— Ты понимаешь, что ты орешь, как я не знаю…

— Ах, вот так? — нахмурилась я.

— Что, — он показал пальцем в потолок. — Они подумают?

Я только сейчас вспомнила, где мы находимся и что в принципе в мире есть еще кто-то.

— Ха-ха-ха! Вот-вот! — Улыбнулся Паша. — А я? Ха-ха-ха! Ты просто заставила меня.

— Тебе не понравилось?

Он замер, молча рассматривая меня сверху.

— М-м-м, — мои губы вновь терзались им.

Внутри тот час все взвыло и защекотало.

— Нет, не смей! — спихнула я его с себя. — Прекрати!

— Боишься, что еще раз придется мне уступить? — усмехнулся он, поднимаясь с кровати.

— Еще раз??? — прошипела я, вскакивая за ним. — Это я! Я! Ты мне уступил! — требовала я справедливости.

— Рудковская, — он бросил в меня мою одежду. — Пойдем, надо помыться.

— Ты слышал меня? — прорычала я.

— Мне следовало догадаться о том, что из-за долговременной сдержанности и незнания, ты взорвешься, — усмехнулся Паша. — И будешь требовать много секса.

— Что-о-о??? — у меня отвалилась челюсть.

— Ха-ха-ха! — на этом он вышел в коридор.

— Что ты сказал? Ах, ты! Жалкий! Да я! Ты! Да я тебя! Как какого-то… Ты только подойди ко мне! Я тебя…

— Изнасилуешь? — открывая дверь, поинтересовался он, обернувшись.

— Сука!!!

— Ха-ха-ха! Пошли, — протянул он мне руку.

— Пошел ты! — попыталась я пройти мимо. — Эй!!!

Он едва не стащил с меня одеяло, в которое я куталась все это время, оставив легкую чистую пижаму в руках.

— Веди себя смирно! — вжал он меня в стену. — Иначе я буду воспитывать тебя в куда более выраженной форме.

— Иди на…

— Я тебе сказал, — прижавшись лбом ко мне, прервал он мое возмущение. — Иди давай, замерзнешь!

— Что хочу то и…

— Я сейчас отберу одеяло и голой тебя на улицу отправлю!

— Ах! — не став проверять его угрозу, я резко развернулась, постаравшись как можно сильней ударить его по лицу своими волосами, и направилась к бане.

— Быстрей шевелись, холодно же.

Я принципиально плелась очень медленно, при этом стоная про себя от холода.

— Рудковская, блять.

— Ай!!! — двигаясь позади меня, он воспользовался тем, что я не вижу его и подхватил на руки. — Ах ты!

Я выглядывала из-под одеяла и с презрением смотрела на него всю дорогу, пока он шел до бани.

Поднявшись по ступенькам, он опустил меня на пол.

— Вот и мерзни!!! А-а-а!!! — воспользовавшись тем, что я первая оказалась в еще очень теплом помещении, я было захлопнула перед ним дверь.

— Идиотка? Ха-ха-ха! — он резко потянул дверь на себя и зайдя ко мне внутрь, хлопнул дверью.

— Ну вот! — испугавшись его реакции, прижала я к себе одеяло.

— Ха-ха-ха! Ната, уже ночь! Я спать хочу, иди мойся, потом я!

— Пф, — делая вид, что не слушаю его, а просто следую логичным доводам, я прикрыла за собой дверь, ведущую в парилку и уже через пятнадцать минут, согревшись, вымывшись, была полностью довольна своей жизнью.