Еще больше скорости. Еще больше любви

=== Шестьдесят восьмая. Павел ===

Намертво застряв среди машин, я с грустью огляделся по сторонам: конца и края не было видно.

— Пробка… — протянула Ната. — Ну вот, доигрались.

Напоминать ей, что мы не успели пересечь опасную зону лишь благодаря ее желанию вымотать меня, я не стал.

Вместо этого, воспользовавшись тем, что до включения передачи явно было не скоро, я достал из кармана мобильный.

Включив интернет, зашел в карты.

— Тааак… Набережная мертвая, блин, Стачек тоже… Зато есть движение по… — я увеличил улицу, движущуюся в обратном, нужном мне направление.

— И что? — переспросила Ната. — Нам туда не надо.

— Нам нет, но… — я посмотрел в сторону метро «Балтийская», напротив которого мы стояли. — Но, если ты спустишься в метро, то будешь дома через сорок минут, а я, в свою очередь, развернусь и поеду обратно.

Встретившись с ее взглядом, я понял, что зря озвучил подобные мысли.

— Что??? Метро? Ты хочешь, что бы я со всем этим… — указала она рукой на заднее сиденье. — Даже не думай!

— Оооккей, — после непродолжительного укоризненного молчания, я сжал руль обеими руками. Включив первую передачу проехал на пару метров. — Пускай так! Ты права! Какое метро? Зачем нам метро? Мы довезем тебя до дома в течение двух часов, потратив весь мой бензин, чтобы потом я успешно отстоял уже в обратной пробке, образовавшейся к тому времени! Но, главное здесь то, что ты не будешь страдать! Конечно!

Она ничего не ответила.

Шли минуты, десятки минут, а мы все еще едва двигались с места. Стоящие по обе стороны от нас машины постоянно сигналили друг другу. Я заколебался бороться с теми, кто отчаянно лез вперед.

— Блять… — ругнувшись себе под нос, я резко вывернул руль в левый ряд, так как в будущем мне предстояло поворачивать.

Все вокруг будто сошли с ума, но передо мной стояла задача: поскорее пробраться сквозь этот ад, не обращая внимания, на то, что порой мои действия мешают остальным участникам движения.

Я заметил, как сидевшая рядом Рудковская вцепилась пальцами в сиденье, в момент, когда мы, встав поперек дороги, перекрыли всем путь.

— Да пошел ты…

Не отреагировав на ругательства своего соседа, я, просто ради собственного удовлетворения выжал газ в холостую.

Выглядело это довольно весомо. Побурчав двигателем еще немного, я наконец-таки попал на необходимую мне полосу.

— Фууу, — выдохнув, я посмотрел в сторону Наты.

Смотря в другую сторону, она не заметила мой радостный и самодовольный взгляд.

К сожалению, на мосту, на котором мы сейчас оказались, было так же не сладко.

Вновь резко загрустив, я принялся от безделья смотреть по сторонам, но стоило мне расслабиться, смирившись с тем, что ожидать каких либо сдвигов бессмысленно, я заметил, как она пристально меня рассматривает.

Мы в который раз за этот день пересеклись взглядами.

Она смотрела на меня своими светлыми глазками, и по ним было видно, что ей не терпится что-то сказать.

Не отводя взгляд, я молча ждал, когда она заговорит первая.

— Когда… — Рудковская сцепила свои пальцы между собой. — Когда ты сказал, что я похожа на твою маму, что ты имел в виду? — она произнесла это так осторожно, так тихо, что в начале я уж было решил, будто мне послышалось.

Однако, она поспешила продолжить, поправляя распущенные волосы:

— Какая она… твоя мама?

Это было самое жестокое, что она могла бы потребовать от меня. Это было через чур лично и я не хотел говорить с ней об этом.

— Я лишь мельком видела ее по телевизору… — Ната не понимала, что переходит через границы дозволенного.

Не переставая смотреть на нее, я будто бы умирал длительно и очень болезненно. В конце концов, когда терпеть стало невозможно, что-то внутри меня надломилось.

Я повернулся к ней, при этом убрав руки с руля, вцепившись в коробку передач и уже был готов ответить, чтобы она и мечтать перестала о том, что я когда-нибудь, кому-нибудь подобной ей, расскажу о самом сокровенном, а вместо этого произнес:

— Она… Она не просто самая великолепная женщина, которая есть в этом мире… Она очень красива, грациозна, божественна, — я тонул в ее бездонных глазах, — она волшебна, она одна такая. Но кроме всего прочего, она очень талантлива, умна, — в который раз за день, я почувствовал, что не могу оторваться на Рудковской. Она слушала внимательно, стараясь дышать как можно тише и реже. — Конечно же воспитана и… Она хороший человек. Очень хороший. Она…

Мне было сложно заканчивать свой монолог. Я вспомнил те чувства, что одолевали меня этим летом, я вдруг снова ощутил то пренебрежение, с которым относился к ней, считая и ее виноватой в произошедшем. Лишь на миг окунувшись в это, я почувствовал себя ничтожно.

— Я лю… — не успел договорить самое важное.

Резкий гудок, вышвырнул меня из того мира, в котором я так неожиданно для себя оказался. Отвернувшись от Наты, которая все еще пристально наблюдала за мной, я тронулся вперед.

Поворот, еще несколько секунд, и вот мы на другой стороне канала, где-то посередине толпы.

Подперев левой рукой подбородок, я легонько покачивал ручкой передач.

— Ты скучаешь… — было так неожиданно почувствовать кончики ее пальцев на своей коже.

Она прикоснулась к руке, сжимающей ручку.

— Скучаешь по ней…

Я поднял на нее взгляд, не зная что делать и как реагировать на происходящее.

То что я видел сейчас, поразило еще пуще прежнего.

Ната смотрела на меня, склонив голову, столь грустными глазами, столь теплым взглядом, что я испугался.

Это был взгляд, который я не видел уже очень давно. Воздух комком застрял в горле. Наверное, она решила, что я расстроился, потому как сжала мою руку еще сильней, но на самом деле я просто испугался, не ожидая подобного.

Божественное свечение. То, как она смотрела на меня. Это были глаза моей матери, когда она в тысячный раз расстраиваясь из-за моих ссор с отцом, гладила меня по волосам, утешая и пытаясь уговорить принять его таким, каков он есть.

Я все еще продолжал молчать, не зная, как объяснить то, что чувствую.

— Но, — заговорила она, — не смотря ни на что, она… все равно у тебя есть.

Пожав плечами, она отвернулась.

Я не знал, что на это ответить.

— Я же… — убрав свою ладонь, она прикоснулась ей к своему лицу. — Я же… Не могу перестать винить себя в том, что моей мамы уже никогда не будет рядом. И что может быть я в этом виновата.

Приоткрыв рот, помахав рукой перед глазами, она закончила, не поворачиваясь:

— Не обращай внимания. Что-то на меня нашло лишнее. Я обычно не такая.

— М-м-м…

— Не важно, — улыбнулась она, повернувшись по мне.

Я не увидел в ее глазах слез, что так часто наблюдал у Берг, которая в период наших отношений сильно тосковала по родным.

— А отец… — проходила Ната. — Я его ненавижу. Сначала он бросил маму… Разве это поступок настоящего мужчины? — спросила она.

Она ждала моего ответа, не желая продолжать. Мне стало не по себе, будто это я совершил ошибку, я ушел.

— Нет… Это не…

Она закивала головой, даже не дослушав:

— Он бросил маму, бросил меня… ладно, в конечном итоге, я смирилась с этим, хоть понимаю, что не прощу никогда, но за что он так поступил с Настей? Я не понимаю, не понимаю… Она его дочь, а он, он просто откупился от нее самым дешевым способом, оставил одну. Разве это не поступок последней мрази?

На это было сложно дать правильный ответ.

— Нууу, — я хотел хоть как-то сгладить тот негатив, что сейчас остро чувствовался внутри Наты, — тут я могу посоревноваться с тобой, на наличие худшего отца года!

Улыбнулся я ей.

Она не переставала меня удивлять. Это точно была не та девушка, которую я знал до этого. Это точно не была та, вгоняющая всех в страх, заставляющая окружающих себя ненавидеть. Оказалось, она может быть просто человеком, а не стервой, с поломанной логикой.

— Ха-ха-ха! Точно, прости! — рассмеялась она.

— Ха-ха-ха… Да, ничего! — ответил я.

— Твой отец… О-о-о… Действительно, мне еще можно позавидовать.

Посмеявшись над этим, я свернул на узкую улицу, где движение уже хоть как-то приходило в норму.

— Я много раз видела его по телевизору. Он отличный политик, рассудительный, вальяжный, — рассуждала в это время Рудковская. — Ты очень похож на него.

Резко вдавив на тормоз, я встревожил спешащий за нами фургон.

Оглушив нас противным сигналом, он промчался мимо, а мы в свою очередь заглохли прямо посередине дороги.

Я все еще сжимал руль, не в силах двинуться с места. Конечно, я все-таки поехал, иначе нас с легкостью могли ударить в задний бампер, но все внутри меня жгло так сильно, что я едва видел перед собой дорогу.

— Остановись. Остановись у поворота.

Я услышал голос Наты откуда-то издалека.

Притормозив, выключил передачу, не заглушая мотор.

Она не сводила с меня требовательного взгляда, а я боролся с желанием оставить ее прямо тут.

— Паша, — произнесла она. — Тебе нельзя быть таким, каков ты сейчас…

Я не понял ее.

Мне так хотелось успокоиться, придти в норму. Я потянулся за таблетками, которые утром забрал у Димы, аргументируя это тем, что встреча с Рудковской может чревато для меня кончиться.

Проследив за моей рукой, она не дала мне возможности дотянутся до бардочка, перехватив мою руку.

— Ты боишься его.

— Что?

— Ты просто боишься его, вот и все! А тебе нельзя бояться! Да и нечего! Ты сильнее.

— Я не понимаю тебя, дай я…

— Паш, когда я говорила о том, что ты похож на него, я имела в виду, что ты такой же сильный, что ты ничуть не хуже и что… Тебе по силам все изменить.

— Что-то мне подсказывает, — усмехнулся я. — Ты имела в виду нечто другое…

— Глупый… Не бойся его…

Я посмотрел на нее так, что бы она поняла, как я отношусь к подобным ее заявлениям.

Не обращая на это внимание, она продолжала:

— Ты умный, самодостаточный, проницательный и рассудительный.

— М-м-м… Зачем ты говоришь об этом? Кто тебе сказал, что я хочу это слышать?

— А то, что вы похожи… — она не собиралась заканчивать. — Он твой отец, этого не изменить. Так что успокойся.

Молча рассуждая над ее словами, я более менее пришел в норму.

— В тебе много от мамы. Так или иначе, она тоже внесла в тебя не мало… Я думаю, возможно это в тебе самое важное. Чтобы он не делал своим холодным сердцем, ты справишься с этим лучше.

И я вновь боялся, что все это в конечном итоге окажется западней. Ее игрой.

Никогда с жизни я не встречал подобного отношения к себе от кого-то кроме матери. Мои девушки, сколько бы я с ними не встречался, не слишком вникали в мои проблемы. Полина, находясь рядом, зачастую сама становилась очагом бед, и, видимо из-за того, что ей было суждено заботиться о другом, я никогда не чувствовал в ней того, что ощущал сейчас. Я все больше сомневался в себе, ощущая стойкое присутствие рядом со мной близкого мне человека, говорившего со мной устами той, которой по определению было плевать на все.

— Мятежный, если мы все прояснили, то можешь ехать дальше! Я хочу домой! Я устала от тебя!

— От меня? Ха-ха-ха!

Мы выехали на проспект и направились к ее дому. Периодически попадая в толпу, наша машина довольно резко объезжала всех мешающих движению.

Пару раз я полагался на Рудковскую, смотрящую назад, за теми, кто мог помешать нам сделать маневр. Я никогда раньше не допускал, что бы кто-то, сидящий рядом, командовал мной, но от одного ее «Что стоишь? Поехали! Поворачивай свободно!», становилось страшно. Следя за всем со своей стороны, она постоянно лезла ко мне с советами, вызывая дикие приступы смеха. Обижаясь на это, она принималась молчать, но стоило ей заметить, что я уже не могу свернуть с перекрестка без ее помощи, все возвращалось на круги своя.

— Вот я и дома! — эта кошка потянулась на сиденье, а затем, застегнула молнию на своей куртке.

Я был рад, что мы наконец-таки добрались.

Приоткрыв дверь, Рудковская попыталась сидя вытащить пакеты, что лежали позади нас.

— Господи!

Выбравшись наружу, я открыл заднюю дверь.

Забрав ее покупки, я хотел уже передать ей пакеты, но к своему удивлению, не увидел ее рядом с собой.

Ната шла к своему дому, даже не думая оборачиваться.

Я уже устал за этот день злиться на эту девушку. Обозвав ее парой некультурных слов, направился следом.

— Ты не собираешься забирать свои вещи? — поинтересовался я.

— Что? — обернулась она ко мне.

— Я, по-твоему, работаю переносчиком?

Она ответила:

— Ну прости, не думала, что тебе будет тяжело донести мои пакеты до подъезда.

Она протянула свою руку в мою сторону, но не тут то было.

Успев отстраниться, я продолжил:

— Самое время сказать тебе, что раз у меня появилась возможность лишить тебя всего этого…

— Чтоооо? — ее глаза испуганно округлились. — А ну, отдай!

Это было через чур забавно, наблюдать за ее жалкими попытками отобрать наши с ней покупки.

— Идиот! — попытавшись дотянутся до ручки пакета, она встала на носочки и еле удержалась на ногах.

— Эй! Полегче! — подхватив ее, засмеялся я.

— Я так усталааа… — она зевнула мне прямо в лицо. — Отдай мне все и я пойду уже! Сил нет тебя видеть!

— Ха-ха-ха!

Я не хотел, чтобы она мучилась, прекрасно понимая, что ей и в самом деле пришлось не легко сегодня.

Но что-то мне мешало остановиться:

— Ну, раз уж, ты обещаешь, что то платье будешь одевать только ради меня…

Она улыбнулась.

Я ощущал слабый вкус ее духов, витающий вокруг нас.

— Ну, это же твое желание… Тебе же и вправду, оно понравилось? — прищурилась она.

На секунду отвернувшись, потянулся к застежке на ее куртки.

— Что ты делаешь?

Я успел расстегнуть ее молнию и не смотря на то, что она не понимала меня, пыталась вывернуться из моих рук, я все-таки вновь смог дотронуться до нее.

Ее ключица, сексуально выступающая вперед к моему счастью никуда не делась. Прошло не больше двух часов, а я ощущал, что безумно соскучился по ней. Это было совсем ненормально.

— Прекрати… — потребовала она. — Пусти меня! Иначе пожалеешь!

— Не представляешь, как это возбуждает, — ответил я ей.

— Теперь ты точно пожалеешь, что сказал это! — разозлившись она ударила меня.

— Ой-ой-ой!

Не знаю почему, но она совершенно не напугала меня.

— Вот тебе и «ой»!

Замахнувшись, она точно бы добралась до моего лица, если бы я не успел перехватить ее руки.

— Ха-ха-ха!

Шумно дыша мне в лицо, она даже не думала сдаваться.

— Прекрати шипеть, я до сих пор вспоминаю о том, какая у тебя нежная кожа.

— Что? — ее ноздри угрожающие насупились.

— Я буду ждать, когда ты оденешь его, потому что смогу еще раз по любоваться тобой…

— Пффф…

— Я с ума сошел от твоей груди.

Я добился чего хотел. Отпустив мои руки, в которые она впилась ногтями, Ната стояла передо мной с красным разгневанным лицом.

— А-а-а…

Но я вновь недооценил эту девушку.

Прищурившись, она не поддалась на мои провокации, а вместо этого решила задеть меня:

— Штоооорм, — она только начала, а я уже был готов поднять белый флаг. — Даже не мечтай.

— Ха-ха-ха… А что мне мешает? — поинтересовался я.

— Ты меня не с кем не перепутал? М?

— А должен был??

— Ну не знаю… меня не Полина зовут, — показала она рукой. — И фамилия у меня не Берг…

— Ха-ха-ха! Что она тебе сделала? Да что ты пристаешь к ней вечно?

— При том что это она спит с кем только можно, когда захочет, а не я! Ясно?

— Ха-ха-ха! Хватит! Перестань ее задевать! Ты к ней специально цепляешься? — спросил я.

— Не цепляюсь! Просто напоминаю тебе, что если ты думаешь, что раз свезло там, то и тут тоже сложится, извини, ты не в моем вкусе! — усмехнулась она.

— О-о-о…

— О-о-о-о-о… — передразнила она меня, — я не нанималась на роль твоей мамы, если что.

— Неужели? Я же так хотел этого! — улыбнулся я.

Сжав губы, она потребовала:

— Отпусти меня! Больше повторять не буду.

На этот раз я послушался и выпустил ее на волю. Взяв в руку все свои пакеты, она заметила:

— Не забудь сменить тачку, эта тебе не идет.

— Как-нибудь сам разберусь.

— Не разберешься, — ответила, а когда я уже решил, что пора прощаться, продолжала, — Купи себе Мерседес. Крутой какой-нибудь.

— Ха-ха-ха!!! — залившись громким смехом, я не мог остановиться.

— Идиот!?

Чтобы придти в себя я нагнулся и от этого мои очки съехали на глаза. Мир тот час приобрел ночной оттенок.

Ната сделала шаг вперед, подойдя ближе. Стоило мне придти в себя, как она потянулась рукой к моему лицу и сняла с меня очки.

— Они офигенны.

— Ха-ха-ха! Не чета твоим! — улыбнулся я.

— Не правда! Твои просто дороже… И качественней…

Она раздвинула дужки и теперь смотрела на меня сквозь мое дорогое стекло.

— Они мне идут?

Это был вопрос с подвохом.

— Идут.

— М-м-м.

— А теперь отдавай…

Заметив, что она не намерена это делать, я схватил ее за предплечья, чтобы не дай бог не лишиться последнего.

Но вместо ожидаемого протеста, похожего на те, которые были до этого, я столкнулся с чем-то необъяснимым.

— Пусти меня! — запаниковала она. — Пусти!!!

Я отпустил ровно тогда, когда она принялась вырываться.

Сделав несколько шагов назад, Ната медленно растирала кожу там, где я еще совсем недавно держал ее.

Мне была не понятна ее реакция. Я знал, что в моем действие не было ни капли силы и агрессии, однако, я чувствовал, что она сильно напугана.

— Эй! Все нормально? Прости, я не…

— Да, нет, — перебила она меня. — Ничего! Не обращай внимания!

Ната все еще держала себя за руку.

Я вдруг понял по тому, как она смотрела, как она ответила, что могу спрашивать об этом хоть тысячу раз, она все равно ничего не объяснит мне.

— Спасибо тебе заааа все. — она наконец-таки вновь стала прежней.

— Ха-ха-ха… Будто бы у меня был выбор… Верни-ка очки! — протянул я руку в ее сторону.

— Иначе?

— Иначе? — переспросил я. — Иначе дело кончится совсем плохо…

— Ха-ха-ха… — на этот раз смеялась она. — Чао!

Махнув на прощание рукой, она пошла в сторону подъезда.

— Эй!

Это уже было не смешно. Я не хотел вновь ссориться, но это уже было через чур.

Догнав ее, я встал прямо напротив двери:

— Очки!

— Забери!

Покачав головой, я замер в нерешительности.

— Потом ты предъявишь мне обвинения и будешь орать, что это я во всем виноват, что я применял силу.

— Верно. — приблизившись к дому, она достала ключи.

Мы стояли совсем рядом, я не знал как отвоевать у нее то, что по праву принадлежало мне.

Повернувшись, она улыбнулась и произнесла:

— Не переживай, я буду беречь их.

— Нет… ну…

Пользуясь тем, что она не сомневается в том, что я не трону ее, схватился за душки.

Это было ошибкой. Причем огромной.

Среагировав на мое действие, она отклонилась в сторону и… хрясь…

Моих двух тысячей баксов как будто бы и не было.

— Ай! — она подхватила рукой вылетевшее стекло. — Больно!

— Блять! — получив укол в сердце, я замер как вкопанный.

— Тыыыы сломал иииих!

— Я? Да если бы не ты, они были бы целы! — потеряв над собой контроль завопил я.

Это был один из моих любимых аксессуаров, а теперь…

— Офигеть! Ты их решил отобрать! Сам виноват!

— Что? Ну тыыыыы… ты совсем чокнутая! Больная! Долбанутая!

Во мне говорила злоба. Я обозвал ее еще множеством нехороших слов, а она лишь сильнее хмурилась.

— Я уж было подумала, что ты нормальный! — заявила она под конец моей тирады.

— А я и есть нормальный! Это ты сумасшедшая!

Хлопнув передо мной дверью, она оставила меня ни с чем.

Только лишь с переломанными душками.

— А-а-а!!! — схватившись за голову, поняв, что мне больше нет смысла стоять под ее дверью, я пошел к машине. — Это кошмар…

Самое ужасное, что не смотря на то, что эта девушка сумела вытрясти из меня все, что захотела, умудрилась лишить меня очков, заставила ездить с ней весь день, я ощущал в себе дикие противоречия.

Она жгла меня изнутри.

Для меня все переменилось. Проведя с ней день наедине, я понял, что она другая. Не такая, какой хочет казаться. Пусть это проскальзывало лишь пару раз за всю нашу поездку, но мне этого хватило.

Показав, какой она может быть, эта девушка не давала покоя и лишала возможности трезво оценивать ее недостатки.

Она была настоящей ведьмой. Гадкой, невыносимой, но очень сильной и очень чарующей.

Это была не Берг. Далеко не Берг. Это не была Полина, которая любила играть и мелко пакостничать, чтобы ты нервничал и постоянно был в напряжении.

Только сейчас, сравнивая то, что ощущал увлекшись Берг, было больше похоже на детскую забаву, в которой мы с ней соревновались, кому же достанется пьедестал почета.

Рудковская же не давала шансов.

Против нее у меня не было шансов. Я понял это, как только увидел ее на подиуме — самую идеальную. Женщину, которая знает себе цену.

Я мог поклясться, что ничто в ее действиях не было случайностью.

Она знала наперед о том, что я не смогу спокойно смотреть на нее в красивой одежде, что не смогу отказать ей, ведь от нее многое зависело, что я вообще не смогу бороться с ней, почувствовав ее нежность, а самое главное, я не смогу заснуть, вспоминая те две родинки, ту изящную ключицу и шелковую кожу, до которой мне было дозволено сегодня коснуться.

Я выехал на улицу, пытаясь унять в себе свое мужское начало, свое желание. Прикрыв на мгновение глаза, пытаясь очухаться, спустя мгновение, я уже раскрыл их…

Но было уже поздно.

Моментальный ужас. Визг тормозов. Паника.